Лесной князь

– Я обещаю, что помогу вам забыть весь этот ужас, – прошептал ласково Лавазье, наклоняясь над ее ушком. Катя сжала челюсти, дабы сдержаться и тут же не всадить нож в этого мерзавца, осознавая, что еще не пришло время и надо отъехать немого подальше от основной шайки разбойников. Спустя некоторое время их рыжий конь выехал со двора и неспеша поскакал по дубовой аллее усадьбы. А ненавистный француз все шептал у ее виска: – Мы поедем ко мне. Мой домик в…

Лавазье не успел договорить. Так как почувствовал острую, нестерпимую боль в боку. Катюша, повернувшись к нему, резко вытащила окровавленный нож из его живота. Она видела, как глаза Лавазье пораженно округлились, и он уставился непонимающим взором на темноволосую девушку с ледяными глазами. Его руки стали ослабевать, и через секунду он выпал из седла, теряя сознание. Катя, пытаясь удержать выпавшие из скрюченных рук Лавазье поводья, нечаянно уронила на землю окровавленный нож и камзол, который был на ее плечах.

С грохотом рухнув на землю, француз испустил громкий крик отчаяния. Катя чуть замешкалась, пытаясь усмирить испугавшуюся рыжую лошадь. Наконец ей удалось натянуть поводья, и девушка, умело ударив ногами в бока коня, направила лошадь вперед. Она поскакала в сторону усадебных ворот прочь от Лавазье, который, хрипя, лежал на мерзлой земле. Она почти достигла ограды, как раздался выстрел. Катя почувствовала, что конь под ней дрогнул. Затравленно обернувшись, она увидела, что Франсуа держит в руке пистолет, из которого только что выстрелил в животное. Раненая лошадь начала падать, и Катюша едва успела соскочить с нее, чтобы не быть придавленной животным.

Звук выстрела привлек внимание разбойников. Катя невольно обернулась. Видя, что мужики смотрят в их сторону, она бегом устремилась прочь через усадебные ворота. Лишь на миг отметив, что охальники проворно направились к раненому французу, девушка, высоко приподняв светлую юбку, стремительно побежала в сторону леса, который виднелся вдалеке. Она слышала, как ей вслед стреляют, но понимала, что находится еще слишком далеко и пули разбойников не могут достать ее. Отметив, что часть разбойников устремилась в ее сторону, она ринулась дальше, сознавая, что у нее нет другого выхода, кроме как бежать от этих диких людей. Уже преодолев большую часть расстояния до леса, Катюша обернулась назад и увидела зарево пожара, которое охватило весь усадебный дом, дом ее родителей, в котором она родилась когда-то. Но девушка, яростно кутаясь в теплый платок, бежала дальше и дальше в сторону лесной чащи, пытаясь скрыться от жестоких людей, которые устремились вслед за ней.

Уже стемнело. Крупные мягкие снежинки падали вниз, покрывая мерзлую черную землю белым покрывалом. Катя не осознавала, куда бежит. Единственные чувства, которые владели девушкой, – это страх смерти и желание спастись от безумных кровожадных людей, которые убили ее семью и теперь преследовали ее. Она приблизилась к лесу. Черная мрачная лесная чаща не пугала ее, и она устремилась в нее, как в спасительный мир, ощущая, что именно здесь сможет укрыться от расправы обезумевших разбойников. Снег усилился, и она, пробегая мимо вековых сосен, почти не видела ничего под ногами, натыкаясь на маленькие кустарники и деревья. Сумрак окутал лес, вокруг было темно и холодно. Девушка слышала крики людей, которые шли по ее следу. Но животный страх и желание выжить вели Катюшу все глубже во мрак.

Платок упал с ее плеч, но она не заметила этого. Холод сковал ноги, облаченные в домашние тряпичные туфельки, и верх обнаженных плеч, но она продолжала бежать между деревьями. Крики становились все слышнее. Катюша понимала, что ее нагоняют. От стремительного непривычного бега девушка уже задыхалась и из последних сил пыталась двигаться, пробираясь сквозь деревья. Иногда она спотыкалась и падала, но тут же вставала и снова заставляла себя быстрее перебирать ногами, зная, что иного спасения нет. Спустя некоторое время Катюша уже не чувствовала ног, которые посинели и закоченели от холода.

В какой-то момент, снова запнувшись и упав на ледяную, покрытую снегом землю, Катюша ощутила, что сил больше нет. Дыхание ее срывалось, а тело дрожало от холода, пронизывающего все ее члены. Девушка затравленно обернулась. Далекие факелы приближались. Она осознала, что спасения нет. Еще немного, и она окажется у них в руках. И все будет кончено. На миг она представила, как сейчас обессилено упадет, и толпа безумцев растерзает ее так же, как и ее семью.

Из последних сил Катюша вновь поднялась на закоченевшие, сбитые корягами окровавленные ноги и дернулась вперед, сделав несколько шагов. Но длинная юбка зацепилась за ветку дикой малины и потянула девушку назад. Жалобно вскрикнув, Катя дернула ее, и из глаз впервые за этот страшный вечер хлынули слезы.

– Все, это конец… – прошептала она сама себе замерзшими бескровными губами.

Судорожными трясущимися руками проворно отцепила юбку и снова побежала, спотыкаясь и оглядываясь на шум, который слышался позади. Она уже разбирала матерные слова жутких мужиков, которые шли за ней. Ноги ее погрязли в небольшом сугробе, и Катюша затуманенным ошарашенным взором посмотрела вперед. Снег лежал в чаще тонким покровом. Она пробиралась сквозь белую пелену, но ноги ее не слушались и вязли в сугробах. В боку дико кололо, а в горле было так сухо, что она задыхалась.

Снова повернувшись на факелы, что были позади, Катюша невольно наткнулась на дерево. Почти падая, девушка протяжно болезненно застонала от удара, но вдруг почувствовала, что какая-то сила приподняла ее за плечи. Повернувшись обратно к дереву, Катюша подняла глаза вверх и похолодела. Высокая темная фигура человека или лесного существа в лохматых одеждах, заросшего и страшного, привела ее в леденящий ужас.

В голове Катюши забилась дикая мысль о том, что она наяву видит лешего, того самого, о котором когда-то давно в детстве рассказывала ей няня. Тут же вспомнив страшные сказы о лесном духе, девушка замерла в жутком оцепенении, отчетливо видя светящиеся темно-зеленые глаза высокого лесного существа, которые поглощали ее своей силой и светом. Вдруг в сознание девушки ворвались звуки выстрелов ружей, и Катюша затравленно осознала, что преследователи совсем рядом. В каком-то диком кошмаре она вмиг поняла, что теперь этот страшный лесной дух или человек, который был выше ее на целую голову, – единственный, кто может спасти ее от расправы безумных людей. Не понимая, что делать, и лишь ощущая животное бешеное желание выжить, она устремила свой взор на заросшее темной бородой лицо человека-духа и из последних сил прошептала замерзшими губами:

– Помогите, прошу! Они хотят убить меня!

Судорожно цепляясь обмороженными пальцами за большую фигуру лесного существа, Катюша начала сползать вниз. В ее ушах жутко болезненно гудело, и она осознала, что пришел ее последний час. Глаза девушки закрылись, и силы оставили ее.

Сильные руки мужчины не дали девушке осесть на землю. Он легко подхватил незнакомку на руки. И с жалостью отметил, что она одета лишь в легкое светлое платье, без корсета и нижних юбок, которое совершенно не давало тепла. Юбка и окровавленные ноги ее были все в грязи, спутанные темные волосы свисали мокрыми застывшими прядями с ее головы.

Бросив быстрый взгляд на свет факелов, который был виден из-за деревьев, мужчина, прищурился и понял, что люди совсем близко. Мгновенно приняв решение, он водрузил бессознательное тело девушки на свое мощное плечо и, резко развернувшись, проворно побежал прочь, устремившись на легких снегоступах в самую глубь безмолвного мрачного леса. Спустя четверть часа людской шум стал почти не слышен, и он немного сбавил ход. Удерживая одной рукой девушку от падения со своего плеча, мужчина с силой отталкивался палкой от твердой земли, покрытой снегом. Еще через какое-то время он свернул к небольшому замерзшему ручью. Мужчина ловко перебирал ногами, обутыми в валенки, к которым были привязаны снегоступы.

Снег все падал и падал, а темный безмолвный лес словно замер и взирал на странную картину: как высокий широкоплечий лесной дух, облаченный в темные одежды, умело перемещался по дремучей чаще, неся на себе девушку в легком белом платье, безжизненно свисающую с его мощного плеча…

Глава II. Избушка

Страх… мрак… боль…

Не приходя в сознание, Катюша словно пребывала в жутком сне. Ей все казалось, что одичавшие кровожадные люди настигают ее и пытаются убить. Затем ей виделись окровавленные образы отца и матери. И она истошно кричала, судорожно изгибаясь всем болезненным мокрым от горячки телом на постели.

В эти моменты ее заботливо удерживали руки мужчины, не давая девушке упасть на пол.

Незнакомка, которую Иван подобрал на окраине леса, бредила уже вторые сутки. Он вспомнил, как после неудачной охоты на кабана уже направился к своей избушке, находящейся в лесной чаще, как неожиданно заслышал крики людей. Удивившись тому, что в такое позднее время кто-то бродит по лесной глуши, он осторожно приблизился на шум, заметив яркие отсветы факелов.

Едва различив далекие огни, Иван остановился, пытаясь рассмотреть сквозь мрак людей. В какой-то момент впереди он увидел белый стройный силуэт. Сначала опешил, подумав, что ему мерещится нечто странное. Невысокая женская фигура в светлом длинном платье заставила его похолодеть, и он на мгновение подумал, что видит призрак. Но когда стройная женщина в белом стремительно приблизилась к нему, он понял, что она живая.

Затравленно озираясь и спотыкаясь, незнакомка по неосторожности налетела прямо на него, с силой стукнувшись о его грудь. Застонав, она подняла голову и замерла. Ее бездонные огромные глаза, полные ужаса и боли, взгляд, устремленный на его лицо, вызвали в существе Ивана неведомое доселе волнение. Он тут же осознал, что перед ним совсем юная девушка с грязным, но невероятно прелестным лицом. Растрепанная темноволосая изящная незнакомка, одетая лишь в легкое платье и судорожно дрожащая на ноябрьском морозе, вызвала в его душе невольную жалость. Уже через миг, не спуская с него дикого безумного взора, девушка сухими губами взмолилась о помощи. Отчего-то ему захотелось помочь этому беззащитному существу, которое упало в его объятья, понимая, что люди с факелами преследуют ее.

Два дня назад Иван принес полумертвую девушку в свою избу в глухой чаще леса.

Тогда, положив незнакомку на скамью, он критически оглядел ее. Девушка, скорее всего, была дворянкой, ибо ее легкое оборванное платье оказалось сшитым из дорогой материи. Но отчего она бежала одна, раздетая, в холодном ноябрьском лесу, он не понимал. Ноги ее кровоточили и были покрыты грязью и талым снегом. Он заметил, что легкие туфельки, обрывки которых виднелись на ее ступнях, совсем не защищали девушку от холода и непогоды. Видимо, она была смертельно напугана и бежала, не разбирая дороги, не обращая внимания на раны, которые наносил ей неприветливый нижний покров леса.

Девушка так и не приходила в сознание, и он принял решение вымыть ее раны и укутать ее в теплое. Проворно стащив с нее платье, легкую нижнюю юбку и длинную сорочку, Иван с удивлением обнаружил, что она невозможно хороша и невероятно юна. Стройное ее тело было миниатюрным и прекрасным. Высокие девичьи груди с ярко-красными сосками явно не знали еще детского рта и были не испорчены родами. Округлые стройные бедра, темный маленький треугольник волос, узкая талия и точеные стройные ноги незнакомки вызвали в нем невольное восхищение. Ощущая, что его дыхание стало прерывистым от вида ее пленительного обнаженного тела, Иван переключил свое внимание на ее ноги, которые нуждались в немедленном лечении. Согрев воду, он обмыл ее обмороженное тело и перебинтовал ноги чистыми тряпками. Положив обнаженную девушку к себе на постель, он накрыл ее сверху одеялом, сшитым из лоскутков ткани и отороченным медвежьим мехом.

Ночью второго дня девушка перестала бредить и заснула тяжелым сном.

Следующим вечером Иван как раз готовил похлебку, стоя у печи, когда заслышал шорох. Он резко обернулся к кровати и быстро приблизился к девушке. Она была в сознании. Ее огромные голубые глаза, обрамленные густыми черными ресницами, непонимающе с боязнью смотрели прямо на него. Темные, переливающиеся волосы незнакомки рассыпались по подушке. Бледное юное лицо ее было до того прекрасным, что Иван замер над ней не в силах заставить себя оторвать от нее взор.

Катюша воззрилась на высокого незнакомца, который склонился над ней. Большая, мрачная фигура мужчины отчего-то вызвала в ее существе неприятное чувство тревоги. Русые длинные взъерошенные волосы, разбросные по плечам, густая темная короткая борода и усы обрамляли его лицо. Глаза незнакомца невозможного темно-зеленого зловещего оттенка, не отрываясь, поглощали ее своим мрачным светом. На вид ему было лет сорок, девушка почувствовала неподдельный страх и в испуге сжала руками одеяло, которое покрывало ее. Кроваво-красные губы Катюши зашевелились, и она хрипло прошептала:

– Вы леший?

– Кто? – опешив, спросил мужчина глухим приятным баритоном, приподняв брови.

– Лесной дух, – выдохнула она тихо, всматриваясь в его яркие зеленые глаза, прекрасно помня слова няни о том, что лешие имели зеленые очи. – Вы так похожи на него…

– Вы что, тронулись умом? – удивился он и словно сам себе тихо буркнул: – Хотя это неудивительно…

– Там в лесу, вы были? – спросила она, пытаясь все вспомнить.

– Да, – ответил глухо мужчина.

В следующий миг он протянул руку и положил свою сухую широкую ладонь на ее лоб. От его прикосновения Катя напряглась и испуганно попросила:

– Не надо…

– У вас все еще жар, – заметил мужчина. – Хотя и не такой сильный уже. Как вы себя чувствуете? – озабоченно спросил он, смотря на бледную девушку.

– Голова очень болит и горло, – прошептала Катюша.

Только после этих слов Катя как будто пришла в себя и осознала, что перед ней живой человек, а не лесной дух, как ей померещилось, едва она пришла в сознание.

– Кто вы? – невольно вымолвила девушка.

– Я охотник. Живу здесь в лесу. Меня Иваном зовут, – ответил просто мужчина, убирая руку с ее лица.

– Вы живете один, здесь в лесу?

Чуть прищурившись, мужчина произнес:

– Да.

– Иван… – замялась Катюша. Ей было неудобно звать его по имени. – А полностью вас как величать?

– Иван Алексеевич.

– Иван Алексеевич, а деревня какая-нибудь есть поблизости? – напряженно спросила Катюша, ощущая, что ей становится не по себе от осознания того, что она находится в лесу, одна, с незнакомым мужиком.

– Нет. Ближайшая деревня отсюда очень далеко. Почти десяток верст будет через болото. А если по чаще идти, еще больше. – Он помолчал и добавил: – Вам нечего бояться. У меня вы в безопасности. – Его грудной низкий голос словно лился и завораживал. Катюша пару раз моргнула, и ей стало не по себе от его горящего неотрывного взгляда.

– Благодарю вас, – сказала девушка тихо. – Если бы не вы, они…

Она замялась, и ее красивое лицо исказилось гримасой боли.

– Вас хотели убить? – спросил Иван, напряженно всматриваясь в ее чудные яркие голубые глаза, обрамленные черными пушистыми ресницами. – Почему? Кто эти люди?

Катя молчала и, лишь поджав губы, смотрела на него.

– Я не могу об этом говорить, – напряжено выдохнула она и перевела взгляд в сторону, ибо мужчина уже совсем неприлично разглядывал ее лицо, и от этого ей становилось не по себе.

Большая просторная деревянная изба освещалась тусклой лучиной. Тепло, исходившее от затопленной печи, было душевным и ласкало бледные щеки Катюши. Занавеска, висевшая в другой стороне комнаты, отгораживала треть пространства деревянной избы. Дубовый стол у окна, сундук, шкаф и пара лавок составляли убогое убранство жилища. На противоположной стене она заметила ружья, пистолеты, а также холодное оружие.

Она невольно замерла, когда Иван вдруг присел на край постели, где она лежала.

– Как ваше имя?

И Катя вновь перевела взгляд на его мрачное лицо.

– Екатерина, – ответила она тихо и опустила глаза на одеяло.

Его темно-зеленые глаза ласково пробежались жадным взором по густым ресницам девушки и далее по ее тонкому носику, и он тихо заметил:

– Катюша, чудесное имя. – Он прокашлялся, чтобы привлечь ее внимание, и продолжил, только после того как она подняла на него свой голубой нежный взор. – А по батюшке? Вы дворянка? – Катя упорно молчала, вновь ощутив, как ее сердце пронзило болезненное воспоминание о родителях. – Не хотите говорить? – спросил Иван. – Ну что ж… ваше право, – добавил он, пожав плечами.

– Мне бы воды, – прошептала Катя хриплым голосом.

Отметив, что девушка вся зарделась от его близости, Иван быстро встал и направился к печи. Наполнив деревянный ковш, он вернулся к Катюше.

– Выпейте. Это отвар из кореньев. Он вернет вам силы.

Катя чуть приподняла голову, и Иван, склонившись, поднес к ее губам ковш. Осторожно сильной рукой придержав ее голову за затылок, Иван помог ей напиться. Девушка отпила половину и, поблагодарив, вновь тяжело упала на подушку. У нее закружилась голова.

Иван отошел к печи. Катюша вновь осмотрелась. Она лежала на широкой кровати, покрытой мягкой темной шкурой. Одеяло, сшитое из множества лоскутков, на народный манер, покрывало ее тело. Странное ощущение, что она голая, вызвало у девушки испуг, и она, приподняв одеяло, осмотрела себя. Действительно, она была полностью обнажена. Мгновенно покраснев от стыда, она устремила ошарашенный нервный взор на высокую широкоплечую фигуру мужчины, который что-то наливал из большого котелка в деревянную миску. Через силу сглотнув и ощущая дикую боль в горле, Катюша спросила:

– Зачем вы раздели меня?

Иван обернулся к ней и объяснил:

– Вы были вся в грязи. Я вымыл вас.

Его фраза вызвала у Катюши очередной стыдливый спазм в сердце, и она нахмурилась. Иван вновь приблизился к девушке, удерживая в одной руку миску, из которой шел пар.

– А где мое платье? – настороженно заметила она, следя за тем, как он поставил миску рядом с кроватью на небольшую деревянную скамью и вновь отошел. Он вернулся с деревянной ложкой и по-свойски вновь уселся на постель рядом с ней.

– Оно сохнет. Но я не думаю, что вы сможете надеть его. Оно сильно порвано.

Девушка судорожно вцепилась руками в одеяло и, сглотнув, прошептала:

– Как же? Я ведь не могу… – она замялась, несчастно смотря ему в лицо.

– Наденете мою рубаху, – властно велел Иван и, взяв миску в руку, добавил: – Поешьте, это щи.

Протягивая ей суп, он устремил на нее настойчивый взор. Катюша медленно села на постели, удерживая руками одеяло на груди. Однако, когда она протянула руку к миске с супом, тяжелое одеяло нечаянно соскочило с ее стройного тела, и ее грудь на пару секунд оказалась обнажена. Иван скользнул горящим взглядом по белоснежной девичьей плоти, но в следующий миг Катя резко прикрыла ее, зардевшись от стыда.

– Я подержу, – сказал Иван и протянул миску девушке.

Катюша, одной рукой удерживая одеяло, другой взяла ложку и с удовольствием отхлебнула густых щей. Уже через пару ложек она, желая разрядить напряженную гнетущую обстановку, которая невольно возникла от близости мужчины, тихо спросила:

– Что это за мясо? Очень вкусное.

Иван вдруг улыбнулся ей, и она отметила, что в его глазах появилась ласка.

– Косуля. Позавчера подстрелил, – ответил он. Они вновь замолчали, и Катюша осторожно продолжила есть. После недолгого молчания Иван вдруг предложил: – Вы сильно больны. Оттого можете остаться у меня, пока не почувствуете себя лучше. А потом я помогу вам выйти из леса и добраться до ближайшей деревни.

– Благодарю вас, – пролепетала Катюша и вдруг ощутила, что у нее пропал аппетит. Она отстранила его руку с миской и вновь легла на постель, измучено прикрыв глаза.

Осознание того, что отныне ей совсем некуда идти, захватило мысли девушки. Она не знала, хозяйничали ли еще в ее родной усадьбе разбойники или уже покинули дом. И поэтому не понимала, что ей делать дальше. Но инстинктивно чувствовала, что в Александровку еще пока опасно возвращаться. В ее голове забрезжила мысль о том, что надо ехать в Петербург, к тетушке Дарье, родной сестре покойной матушки. Дарья Гавриловна жила со своим семейством в столице и очень любила Катюшу. Но ее муж, Петр Иванович Нелидов, имел скверный желчный характер и недолюбливал ее отца и матушку. Но выхода другого не было. Она должна была отправиться к тетушке и рассказать обо всех злоключениях, что постигли ее.

Катюша вновь ощутила, что у нее нестерпимо горит голова, а горло саднит от боли. Поняв, что Иван прав и, пока не поправится, ей тяжело будет добраться до Петербурга, она вновь отрыла глаза и заметила, что Иван все так же поглощающее и неотрывно смотрит прямо в ее лицо. От мужчины сильно пахло порохом, жженым деревом и еще каким-то еле уловимым мужским ароматом, и Катюша брезгливо поморщилась. Но, тут же испугавшись, что он заметит ее отвращение, попыталась приветливо улыбнуться ему и попросила:

– Если вы позволите, я поживу у вас некоторое время. А то чувствую, что очень слаба. Несколько дней или неделю.

– Вряд ли вы поправитесь за столь короткое время, – начал увещевательно Иван, поставив полупустую миску на лавку. – Жар у вас не спадает третьи сутки. А нос не дышит. Видимо, вы сильно застудились. Ну, это нестрашно. Буду отпаивать вас травами. Думаю, через пару недель вы поправитесь. Но вам надо постоянно лежать. Иначе будет хуже.

– Мне неудобно так долго стеснять вас, Иван Алексеевич.

– Вы совершенно не стесняете меня, Катюша, – тихо заметил он, и его рука очень осторожно прикоснулась к ее темноволосой голове и ласково провела по распущенным волосам. Девушка замерла, и Иван, отметив это, быстро убрал ладонь с ее волос и проникновенно добавил: – Еды у меня хватит для нас двоих. Нынче зима, дел мало. Вот и позабочусь немного о вас, хоть какое-то разнообразие в моей мрачной жизни.

Слова мужчины отчего-то не понравились Катюше, она почувствовала в них какой-то скрытый подтекст. К тому же близость этого мужчины угнетала ее и вызывала страх. Его темно-зеленый суровый взор, который ни на миг не оставлял ее лица, отчего-то внушал ей чувство опасности, и у нее вдруг появилось неистовое желание немедленно убежать прочь. Видя алые щеки и нервный взгляд девушки, Иван вновь поднялся с постели и, захватив с собой миску, отошел к печи.

Катя, облегченно вздохнув, снова откинулась на подушку и устало прикрыла глаза. Голова раскалывалась от боли где-то внутри, горло сильно саднило, и у нее совсем не было сил. Она лежала с закрытыми глазами довольно долго, как будто во сне. Ее мысли хаотично перескакивали, и она почти не понимала, что происходит вокруг. Иногда она открывала глаза, и перед взором плыли темные круги. Сколько времени она пролежала так, час, два или более, Катя не осознавала, постоянно проваливаясь в беспамятство. Однако в какой-то момент она почувствовала, что ее мочевой пузырь переполнен, и она неистово хочет облегчиться. Она открыла покрасневшие глаза и невольно вздрогнула. Ибо Иван отчего-то стоял в изголовье ее кровати и пристально смотрел на нее немигающим взглядом.

– Извините, я бы хотела… – измученно прошептала Катюша, замявшись и зардевшись от стыда.

– На двор? – помог Иван, внимательно глядя на нее. Катя кивнула. Он быстро отошел к деревянному сундуку и достал из него серую рубаху из грубого холста. Подойдя к девушке, он велел: – Наденьте вот это. Давайте я помогу, – предложил он и уже наклонился над ней, держа рубаху в руках.

– Нет, нет, – прохрипела Катюша испуганно.

– Но, – Иван нахмурился и поджал губы. Катюша, собрав силы, медленно села и, удерживая одеяло на груди, протянула руку.

– Я сама, – добавила она и выхватила из его рук рубашку.

– Отхожее место не на улице, а в доме, – объяснил он, не спуская с нее напряженного взгляда. – Вон за той маленькой дверью.

Он указал на небольшую дверь напротив кровати. Катя кивнула, показывая, что поняла. И хотела уже одеться, но Иван как будто не собирался отходить от кровати и стоял неподвижно. Девушка напряженно уставилась на него красноречивым взором и нахмурилась. Он все понял и, быстро отвернувшись, отошел в дальний угол комнаты.

Катя, увидев, что Иван стоит к ней спиной, торопливо накинула на себя рубаху. Вещь была довольно широкая, и девушка утонула в ней. Рубаха оказалась чистой и даже пахнущей какими-то травами. Она спустила ноги с кровати и попыталась встать. Но едва она поднялась, как ощутила, что ноги не слушаются. В следующий миг, не понимая, что происходит, Катюша рухнула на пол, невольно вскрикнув. Иван стремительно навис над девушкой, сидящей на расстеленной у кровати шкуре медведя.

– Что такое? – обеспокоенно спросил он.

– Ноги, с ними что-то не так, – вымолвила испуганно Катя и посмотрела на него снизу вверх, чуть не плача. – Я их совсем не ощущаю!

Иван сгреб девушку в охапку и посадил обратно на кровать. Присев рядом с ней на корточки, он начал сильными руками осторожно ощупывать ее ступни, перевязанные тряпками.