Терновый Король

– А кто тебя так разукрасил? Уж не сам ли Терновый король?

– Отчасти этим я обязан одному человеку по имени Фенд. Его люди меня подстрелили. А остальное досталось от греффина. – Эспер потер голову. – Стивен Даридж, мне нужно как можно скорее переговорить с лесничими. И, кроме того, с королем. Можешь ты мне в этом как-нибудь помочь?

– Да, – ответил Стивен, но Эспер ощутил в его голосе нотку неуверенности.

– Человека, который меня ранил, зовут Фенд. Он захватил в плен моего друга. Я должен найти Фенда.

– Найдешь, – мягко заверил его Стивен. – Но немного позже. Даже если ты найдешь его сейчас, в своем нынешнем состоянии ты будешь не в состоянии с ним расправиться.

– Пожалуй, ты прав, – неохотно согласился Эспер.

Он знал, что, если бы Фенд был решительно настроен убить Винну, скорей всего, ее уже давно нет в живых. Но если у сефри имелись на нее какие-то виды, из-за которых тот собирался сохранить ей жизнь, у Эспера еще было в запасе немного времени. Стоило ему только представить, как девушку привязали к дереву и стали вытягивать из нее внутренности, как его лицо невольно исказила горькая гримаса.

«Нет. Она еще жива. Должна быть жива».

Юноша оказался прав. Эспер слишком часто позволял своим чувствам ощущать то, что диктовал им разум.

Вдруг его осенила догадка.

– Ты сказал, что видел греффина? – спросил Эспер. – Выходит, он был совсем рядом с тобой?

Стивен кивнул.

– Если, конечно, это был он, – произнес он. – Такое мрачное чудище с мерцающими глазами и птичьим клювом.

– Именно. И тебе при этом не стало плохо? И он даже не попытался на тебя напасть?

– Нет. Хотя мне самому это кажется странным. По-моему, он был чрезвычайно разгневан. Тем не менее ничего плохого мне не сделал. Едва меня увидел, как тотчас развернулся и двинулся прочь. Сам не знаю почему. Почти уверен, он мог бы прикончить меня на месте. Для него это все равно что раз плюнуть.

– Он мог бы убить тебя одним своим дыханием, – заметил Эспер. – Я упал замертво только оттого, что встретился с ним взглядом. Один парень скончался лишь потому, что дотронулся до трупа человека, к которому чудовище прикоснулось. А у тебя даже живот не разболелся?

– Я как раз шел по пути посвящения Декмануса, – слегка нахмурившись, ответил Стивен. – Возможно, меня защищали святые.

Эспер кивнул. Но одного он никак не мог понять. Почему греффин не убил его самого, несмотря на то что имел для этого столько возможностей?

– Не мог бы ты написать под мою диктовку одно письмо? – вдруг произнес Эспер.

– Я постараюсь найти кого-нибудь, кто мог бы тебе в этом помочь, – ответил Стивен. – К сожалению, я сейчас занят. Меня ждут другие дела.

– Тогда лучше я подожду, пока ты освободишься. Кроме тебя, я никому здесь не доверяю.

– А мне доверяешь?

– Да. Только не принимай это слишком близко к сердцу. Видишь ли, я просто никого тут не знаю. А с тобой мы все же знакомы. – Он помолчал, потом тихо добавил: – И вообще. Ты на меня не обижайся… словом, спасибо тебе.

Молодой священник с трудом сдержал улыбку.

– Я перед тобой в долгу, – ответил он уже с более серьезным выражением лица. – Мне нужно тебя еще кое о чем спросить. Когда я тебя нашел, при тебе было вот это.

Стивен достал из вещевого мешка рог с гравированной на нем надписью. Увидев рог, Эспер невольно содрогнулся.

– Да, – сказал он.

– Где ты это нашел?

– Не знаю. Видишь ли, я совершенно не помню того, что со мной приключилось после встречи с Терновым королем. Чуть позже, когда ко мне вернулся рассудок, я обнаружил это у себя в руках. А ты сам не знаешь, что это такое?

– Нет. Не знаю. Но надпись сделана на очень древнем языке.

– И о чем она говорит?

– Пока не знаю, – у священника был явно встревоженный голос. – Но собираюсь узнать. Могу ли я на время оставить это у себя?

– Конечно. Какой мне прок от этой проклятой штуковины?

Стивен кивнул, собираясь встать.

– Да, еще одно, – произнес он. – Твои лошади объявились через день после того, как я притащил тебя сюда. Они, конечно, никого к себе не подпустили. Но в их распоряжении имеются обширные пастбища. Поэтому мы их оставили в покое. Решили подождать, пока ты поправишься.

У Эспера от радости перехватило дыхание. Он чуть было не разрыдался на глазах у молодого священника. Как хорошо, что он не лишился хотя бы Огра и Ангел! Глупые и преданные животные шли за ним по пятам, даже невзирая на то, что их преследовал греффин.

– Я вернусь, когда закончу свои дела, – пообещал Стивен.

– На мой счет можешь не беспокоиться, – довольно резко произнес Эспер. – Няньки мне не нужны.

– К сожалению, очень даже нужны, – возразил ему Стивен.

Что-то промычав в ответ, Эспер закрыл глаза и услышал удаляющиеся шаги Стивена.

«Я найду тебя, Винна. А если не найду, то обязательно отомщу за тебя», – пообещал про себя Эспер.

Когда Стивен вошел в просторную комнату фратекса Пелла, тот встретил его широкой улыбкой.

– Я чрезвычайно рад, – начал он, похлопывая рукой по стопке свежих переводов. – Никому еще не удавалось разобрать ни одной фразы из этой пластины. Не иначе как святые весьма щедро тебя благословили.

– Должно быть, так, – согласился Стивен. – Сам язык оказался не слишком трудным – один из диалектов древнекаварумского.

– Так в чем же была основная трудность?

– В том, что текст был написан задом наперед.

Фратекс в недоумении заморгал, потом неожиданно зашелся веселым смехом.

– Значит, ты говоришь, задом наперед? – переспросил он.

– Да, причем каждое слово было перевернуто наоборот.

– Какой переписчик мог бы до этого додуматься?

Стивен невольно вспомнил содержание пластины.

– Я бы сказал так: тот, кто не хотел, чтобы его работа стала всеобщим достоянием, – произнес Стивен, а потом, собравшись с духом, добавил: – Фратекс, я знаю, мы с вами уже это обсудили, но считаю своим долгом повторить еще раз. Сердце мне подсказывает, что подобные вещи лучше не разглашать.

– Знания принадлежат только церкви, – мягким тоном заверил его фратекс. – Причем не только эти, но всякого рода знания. И давай положим конец дальнейшим вопросам, брат Стивен. Раз и навсегда. Я восхищаюсь твоей настойчивостью, но сейчас она несколько неуместна.

– Да, фратекс, – кивнул Стивен.

– Теперь же поговорим вот о чем. – Фратекс достал пергаментный свиток. – Я нахожусь в некотором недоумении. Ведь я, кажется, не просил тебя это переводить.

– Да, не просили, отец-настоятель. Но в свете того, что сообщил нам лесничий, я счел своим долгом проверить, нет ли упоминаний о Терновом короле и греффине в имеющихся в нашем распоряжении рукописях.

– Понимаю твое решение. Полагаю, ты занимаешься этим в свободное время?

– По ночам, фратекс. В час медитации.

– Сей час получил такое название не просто так, брат Стивен. В это время следует медитировать.

– Да, фратекс. Но мне кажется, это может оказаться гораздо важнее медитации.

Вздохнув, фратекс отодвинул в сторону свиток.

– Лесничий был в бреду от сильного жара, когда ты притащил его сюда, на паперть часовни Святого Фарсинта. Какие бы его ни посещали галлюцинации, вряд ли они могут иметь какое-то отношение к делу.

– Да, он был очень плох, – признал Стивен. – Но я немного знаю этого человека. У него всегда был трезвый рассудок. И он менее всего склонен поддаваться полетам фантазии. Когда я видел его в последний раз, он утверждал, что греффины и Терновый король не более чем детская выдумка. Теперь же он твердо убежден в том, что видел и то и другое собственными глазами.

– Нам всем свойственно насмехаться вслух над тем, во что мы на самом деле глубоко верим, – заметил фратекс. – Тем более когда речь идет о том, во что мы не желаем верить. Между бдительным умом и умом сумасшедшего существует большая разница.

– Да, фратекс. Но если взглянуть в рукопись под названием «Тафлес Тацеис», или «Книга шепотов», то там можно найти выдержку из неизвестного источника, написанного на высоком древнекаварумском языке. В ней упоминается о так называемых «горгос-грипонах», «чудищах с крючковатым носом», которые, согласно описанию, являются «ищейками рогатого хозяина» и, как отмечено дальше, обладают смертельным взглядом.

– Уверяю тебя, я тоже умею читать, – ответил фратекс. – «Книга шепотов» представляет собой собрание языческих глупостей. Как следует из аннотации, подобным образом была описана личная стража короля-колдуна Брагноса, не так ли? Насколько я помню, эти жестокие убийцы носили заостренные в виде клюва шлемы.

– Да, там так сказано, – согласился Стивен. – Но нельзя забывать, что аннотация была написана спустя пятьсот лет после того, как появился оригинальный текст.

– Но, заметь, весьма образованным членом церкви.

– Понимаете, фратекс, я ведь видел этого зверя собственными глазами.

– В том, что ты видел зверя, я ничуть не сомневаюсь. Говорят, что иногда с гор спускаются львы.

– Вряд ли это был лев, фратекс.

– А ты когда-нибудь встречался со львом посреди глухой ночи?

– Я вообще никогда не видел львов, ваше преосвященство.

– Вот именно. Если то, что ты видел, на самом деле было неким таинственным чудищем, тогда почему оно тебя не тронуло? Почему не отравило своим присутствием? Если принимать слова лесничего всерьез, ты не должен был остаться невредимым.

– На это я ответить не могу, фратекс.

– Чувствую я, что своими вопросами ты только напрасно отнимаешь мое драгоценное время.

– Если хотите, я больше не буду заниматься этим делом.

– Можешь заниматься всем, чем угодно, – пожав плечами, произнес фратекс, – если это не мешает тебе выполнять свои основные обязанности. Но лично я считаю, что ты преследуешь призрачную цель.

– Спасибо, фратекс. Я учту ваше замечание, – поклонившись, ответил Стивен.

«Почему я ничего не сказал о роге?» – спросил себя Стивен, выйдя из комнаты фратекса. Этот предмет воистину представлял собой большую загадку. Буквы, которыми была сделана надпись, Стивен уже однажды видел. Впервые он натолкнулся на них в одном таинственном источнике времен правления Джестера Черного. Запись, сделанная ими, поддавалась расшифровке только благодаря существованию некоего подлинника, начертанного на человеческой коже, который сопровождался параллельным описанием в вадхианской рукописи.

Эти буквы сильно отличались от известного церкви письма, поэтому Стивен не без основания заключил, что они были изобретены самим переписчиком. Хотя он уже однажды их встречал, язык, в котором знаки теперь использовались, оказался для Стивена неизвестным. Во всяком случае, ничего подобного он никогда не видел и не слышал. А поскольку он не знал, как к нему подступиться, то не имел ни малейшего представления о том, что могла означать надпись на роге.

Да, это был неживой язык. Однако способ сложения слов отчасти напоминал язык скаслоев, который он встречал в древнекаварумских текстах, снабженных современными комментариями.

Так что же нашел лесничий?

Поджав губы, Стивен направился в сторону скриптория. Более тщательное исследование «Книги шепотов» повергло Стивена в еще большее расстройство. В глубине души он полагал, что выражение «рогатый хозяин» было бы правильнее перевести как «хозяин с рогом», однако оказалось, что пресловутое слово буквально означает нечто вроде оленьих рогов, а никак не духовой инструмент, сделанный из данного материала. Угрюмо уставившись на надпись, Стивен жалел только о том, что у него не было в наличии подлинника неизвестного автора, откуда был взят этот текст.

Он начал прокручивать в голове разные варианты, но ни один из них ни к чему не привел. Тогда он начал листать «Сборник реликвий», не слишком надеясь найти какое-нибудь изображение, которое соответствовало бы описанию рогатого хозяина. Если данный язык в самом деле представлял собой диалект скаслоев, возможно, он существовал до того, как святые одержали победу над старыми богами.

Когда Стивен отложил в сторону книгу, в его памяти всплыл сравнительно недавний вечер, когда Эспер Белый напугал его Хаэгримом Распутным. Потом он вспомнил о том, как его отец однажды упоминал о некоем Святом Роге Проклятом. Под воздействием этих мыслей Стивен безотчетно нашел книгу, посвященную темным и неистинным святым, которые были известны в восточной Кротении. Долго искать ему не пришлось. Пройдя путь посвящения, Стивен обнаружил в себе еще одну особенность. Библиотека рукописей словно стала продолжением его собственных ума и пальцев – стоило ему только подумать о какой-то теме, как руки сразу нащупывали нужные полки.

Несмотря на архаичное оформление книги, написана она была совсем недавно одним ученым из Средних земель. Вскоре Стивен нашел ссылку на предмет своих поисков и, отыскав требуемую страницу, начал читать.

«Народ Усттиша шепотом говорит о Хаэргриме Распутном, кровожадном духе безумия, который охотится на мертвых. Нет никаких сомнений в том, что он является одним из проявлений Святого Гнева, или Анси Вот, как его называют на ханзейском языке, святого с весьма странной историей. Будучи изначально одним из древних богов, он прославился переменчивым нравом, и в самом начале эпохи Эверон, изменив свое качество, превратился в святого, хотя и весьма сомнительной репутации. Он по сей день надзирает за повешением преступников. Следует избегать его благословения, ибо оно ведет к неминуемому умопомешательству и разрушению. Считается, что звук его рога, подобно таковому же, принадлежащему Повелителю Плетей, возвещает смерть».

Ненадолго остановившись, Стивен стал читать дальше. Однако в последующем тексте в основном перечислялись прочие имена Распутного, одним из которых был Святой Рог Проклятый, как прозвали его за предательство старых богов, проклятие которых он на себя навлек.

Однако внимание Стивена привлекла ссылка на Повелителя Плетей, и, вернувшись к ней, он начал искать более ранние упоминания об этом персонаже. К его разочарованию, они оказались достаточно скудными.

«Повелитель Плетей, несомненно, является ложным святым, вымышленным местным населением. Он был воплощением страха перед окружавшим темным и непостижимым лесом. Наиболее часто его имя можно встретить в детских песнях в качестве образа, вызывающего ужас. Считается, что при его пробуждении разверзается небо. Основным атрибутом Повелителя является рог, который всегда находится вместе с ним внутри его тернового холма. Об этом лжесвятом также упоминается в сказаниях барона Зеленого Листа и, в несколько иной версии, – в рассказах святого Селванкса. В некоторых песнях его называют Терновым королем».

Взволнованный этим открытием, Стивен начал тщательно изучать упомянутые источники, пока не отыскал в них несколько детских песенок, но ни одна из них не пролила света на предмет его интереса.

Час уже был поздний, и Стивен остался в библиотеке один. Сон смыкал его веки, и молодой священник уже решил, что просмотрел все возможные рукописи. Осталась только одна, но она не внушала больших надежд, поскольку представляла собой нечто вроде детских сказок. Неохотно полистав ее, Стивен неожиданно наткнулся на рисунок, который сразу приковал его внимание. На нем было изображено человекоподобное существо, сотканное из листьев и лозы; его конечности, похожие на оленьи рога, росли прямо из головы. В одной руке монстр держал рог. Этот образ напомнил Стивену детскую песенку, которую он слышал дважды, – песенку, которую напевали в хороводе дети.

Прежде чем убрать рукопись на место, Стивен разгладил края пергамента, нащупав при этом пальцами нечто похожее на оттиск. Заинтригованный, он начал исследовать рукопись более тщательно.

Судя по всему, кто-то делал записи на другом свитке или листе бумаги, положив его поверх этого пергамента, на котором в результате выдавились буквы. Взяв уголек, Стивен потер им лист – нечто подобное ему уже доводилось проделывать, когда он изучал письмена, вырезанные на одном придорожном камне. Когда же перед юношей проявились знаки, он уставился на них, как завороженный.

Они полностью соответствовали надписи, вырезанной на роге Эспера. Последнее слово, написанное на королевском языке, гласило:

«Найди».

– На твоем месте я держался бы от нее подальше, – сказал Стивену брат Эхан, когда юноша украдкой пытался приблизиться к Ангел.

– Мне уже приходилось на ней ездить раньше, – ответил Стивен. – Верно, моя девочка?

Но несмотря на уговоры, кобылица продолжала глядеть весьма настороженно.

– Ну, ладно. Допустим, она не такая сумасшедшая, как тот жеребец, что явился вместе с ней. Но все равно, отлучившись от своего хозяина, она порядком одичала.

– Ш-ш-ш, Ангел.

Стивен предложил лошади яблоко, и та, подозрительно фыркнув, закатила глаза. Тем не менее было заметно, что она слегка расслабилась и даже приблизилась к нему на два шага.

– Вот и умница. Иди сюда.

– Все равно, никак не могу взять в толк, чего ты от нее добиваешься, – не унимался брат Эхан.

– Я добиваюсь, чтобы она меня к себе подпустила, – мягко начал объяснять ему Стивен. – Потому что хочу на ней прокатиться.

– Зачем тебе это?

– Затем, что до того места, в которое я хочу попасть, слишком долго идти пешком.

– О чем, ради святого Рустера, ты говоришь?

Кобылица подошла уже так близко, что до нее можно было дотянуться рукой. Когда она сделала следующий шаг, бока у нее задрожали, голова опустилась, потом вновь поднялась, и наконец Ангел осторожно взяла из рук Стивена яблоко.

– Вот и славно, моя девочка, – похвалил ее Стивен. – Помнишь это? – он потянул за уздечку у нее за спиной.

Молодая кобылица поймала ее взглядом, но, несмотря на это, осталась спокойна. Стивен приложил узду к боковой части ее головы, дав кобыле возможность привыкнуть к новым и забытым для нее запахам, после чего начал надевать на нее упряжь. Ангел, казалось, не возражала.

– Ты моя любимая лошадка, – приговаривал при этом Стивен.

– Ну и куда ты собрался ехать, – продолжал расспрашивать брат Эхан. – Учти, у тебя не так много свободного времени. Скоро нас с тобой ждет работа в саду.

– Знаю. Видишь ли, мне не хочется тебя заставлять лгать ради меня. Мало ли я заблужусь или со мной случится что-нибудь непредвиденное. Только поэтому я не хочу посвящать тебя в свои намерения.

Покусав губы, Эхан не нашел достойного ответа и вместо этого лишь недовольно фыркнул.

– Только смотри, не забудь, – сказал он напоследок, – к вечернему колоколу ты должен вернуться, слышишь?

– Или не вернуться вообще, – договорил за него Стивен и, обращаясь к кобылице, добавил: – Не волнуйся, моя девочка. Все хорошо. Надеюсь, ты готова?

Он осторожно взобрался на спину Ангел, и, судя по тому, что та не выказала никаких возражений и не попыталась его сбросить, она была согласна.

– Прости, моя девочка, – сказал он кобылице. – Тебе, должно быть, очень неудобно. Но мне, к сожалению, не удалось незаметно выкрасть седло.

Хотя расстояние от того места, где Стивен нашел Эспера Белого, до монастыря составляло не больше лиги, молодому священнику потребовалось целых два дня, чтобы дотащить на себе лесничего. Однако без поклажи и верхом на коне он сумел одолеть его всего за два часа. Надо сказать, что после посвящения способность Стивена к запоминанию местоположения, как и всех прочих вещей, существенно улучшилась, поэтому он отыскал то, что ему было нужно, без особого труда.

Спешившись, он сосредоточенно обследовал место, которое на этот раз было устлано жухлой листвой, опавшей с находившегося по соседству дерева. Казалось, оно погибло от удара молнии, хотя никаких следов ожога Стивен обнаружить не смог. Так или иначе, но дерево было мертво, равно как папоротник и прочая растительность, которые обратились в извилистую выжженную полосу. Она вела к поляне, на которой чернело старое костровище – на том самом месте, где в свое время Стивен разводил огонь. Потом темная тропа резко поворачивала и устремлялась в противоположную сторону. Юноша вспомнил, что как раз на месте ее излома он увидел в ту ночь чудище с птичьим клювом.

– Не было тут никакого льва, Ангел, – тихо произнес он.

Продолжая обследовать странный след, Стивен услышал отдаленные голоса.

Имея уже немалый опыт общения с посторонними в лесу, Стивен предусмотрительно решил лишний раз не испытывать судьбу и поспешил где-нибудь спрятаться. Вспомнив рассказ Эспера, он направился в сторону, где должен был пролегать горный хребет. Привязал кобылицу на противоположной стороне одного из холмов, а сам схоронился в густой растительности, из которой ему открывался полный обзор того места, на котором он обнаружил лесничего.

Не прошло и получаса, как в поле его зрения появились восемь всадников. Стивена чуть не хватил удар, когда он узнал в них своих собратьев.

Ими оказались Десмонд Спендлав и его приятели. Поскольку у них были спущены капюшоны, Стивен сразу узнал некоторых: неуклюжего брата Льюиса, а также братьев Алигерна, Топана и Сижерейка. Если верить Эхану, они были просто-таки воплощением всего самого отвратительного. Имен остальных четверых Стивен не знал, но они были известны ему в лицо.

Монахи остановились у кострища, спешились и начали осматривать близлежащую местность.

– Что это такое? – проворчал Льюис.

– Понятия не имею, – покачал головой Спендлав. – Выглядит так, будто за ним кто-то гнался. Может, это тот самый зверь, о котором нам рассказывал одноглазый Фенд.

– Верно. Непонятно только, куда он подевался?

– Должно быть, кто-то утащил его тело, – исследовав землю, заключил Сижерейк. – След ведет вон в том направлении.

– Любопытное дельце! – размышляя вслух, произнес Спендлав. – Д'Эф в лиге отсюда.

– Но греффин почему-то не пошел дальше, – резонно заметил Сижерейк. – Интересно, почему?

– Очевидно, ему это было без надобности. Прикончив свою жертву, он развернулся и пошел прочь.

– Выходит, нам опять придется идти за ним по следу?

– Нет, – покачал головой Спендлав. – Нас с вами ждет еще одна работенка. На сей раз на западе.

– А! Королева?

– Этот жалкий тип из ее стражи запорол нам все дело. Теперь ее убийство стало нашей неотложной задачей. У нас условлена встреча с Фендом в Лойсе, – он опять взглянул на след греффина. – Но для начала, думаю, следует заглянуть в монастырь. Кто знает, вдруг нам удастся пролить свет на то, что здесь произошло.

– Неужто у Фенда не хватает своих людей, чтобы разделаться с королевой без посторонней помощи? – спросил Топан, шаря взглядом по окружающему лесу.

– Боюсь, Фенд не справится. Так же, как тот щенок из королевской стражи. Надо было с самого начала браться за дело самим. Но нас тогда никто не спрашивал.

– Чтобы нам добраться до места, потребуется целый месяц, – заметил Топан. – А что, если весь этот путь мы проделаем зря?

– У нас есть и другие проблемы, которые тоже требуется уладить, – заверил его Спендлав. – Кроме того, прогулка и свежий воздух нам пойдут только на пользу.

– Тебе не кажется, что последнее время мы только и делаем, что дышим свежим воздухом?

– Мы делаем то, что делаем, – отрезал Спендлав. – И если заниматься этим кому-то не по нутру, сам знаешь, чем это может кончиться.

После того как всадники скрылись в зарослях, Стивен еще долго не мог прийти в себя и продолжал лежать в кустах, крепко стиснув зубы. Теперь он знал, что более опасного места для укрытия Эспера Белого, чем монастырь, нельзя было даже вообразить.

11. Лоно Мефитис

Энни грезила о залитой солнечным светом любимой лужайке, о багровом, словно раскаленная печь, закате и даже об обыкновенном мерцании свечи. Все ее воспоминания были окутаны цветом и тенью, ибо не было ничего страшнее, чем забыть, как ворошит ветер листья высоких, выстроившихся вдоль каналов вязов, расщепляя свет на сверкающие золотистые лучики. Забыть так, как она забыла лицо Родерика.

«Они не позволят мне сойти с ума, – думала Энни, – Они не оставят меня здесь на девять дней».

Хотя, возможно, эти девять дней уже миновали. Возможно, прошел целый месяц. Или даже год. Возможно, у нее уже поседели волосы, а Родерик женился на другой. Отец умер в глубокой старости. А она действительно потеряла рассудок и, как все сумасшедшие, продолжала надеяться и делать вид, что ее пребывание на дне колодца вовсе не затянулось.

Чтобы вести счет времени, Энни пыталась считать удары сердца и даже отстукивать пальцами равномерный ритм. Старалась измерить его по периодическому ощущению голода и количеству оставшейся воды и пищи. Глаза предпочитала держать закрытыми – так легче было представить, что она находится в привычной обстановке, например, лежит в кровати и пытается уснуть.

Правда, тонкая грань между бодрствованием и сном для нее почти стерлась.

Единственным утешением для Энни было то, что она начала ненавидеть темноту. Не бояться ее, как прежде, и не сдаваться на ее милость, как бы ни хотелось этого сестре Секуле, а ненавидеть.