полная версияПутешествие на Запад. Том 3
– Пока что не бейте их! Пусть освободят моего наставника и его учеников! – приказал Сунь У-кун.
– Брат-наставник! – стали кричать пауки. – Отпусти Танского монаха! Этим ты спасешь нам жизнь!
Даос выбежал на крик из внутреннего помещения.
– Сестрицы! – вскричал он. – Я уже собрался есть Танского монаха, так что мне не до того, чтобы спасать вас.
– Если ты сейчас же не вернешь мне моего наставника, то смотри, что я сделаю с твоими сестрицами!
Молодец Сунь У-кун! Он помахал своей рогатиной, и она вновь превратилась в железный посох. Подняв его обеими руками, он стал бить пауков без всякой жалости и превратил их в бесформенную массу. Затем он вильнул раза два хвостом и вобрал в него все выдранные волоски. После этого Сунь У-кун кинулся на даоса, размахивая своим тяжелым посохом.
Даос видел, как Сунь У-кун убил его сестер в монашестве, и страшно ожесточился. В ярости он выхватил меч и бросился на Сунь У-куна. Тут между ними, обуреваемыми злостью и ненавистью, разразился небывалый поединок, в котором каждый изощрялся во всех своих чародействах. Вот что написано об этом в стихах:
Колесом вращается меч даоса,Храбро оборотень сражается.Сунь У-кун высоко свой посох заносит, –Сразить даоса старается.Враг врагу удары ужасныеНаносит с ожесточением,Семь девиц в борьбе за монаха ТанскогоПали на поле сражения.Теперь же, озлобясь, вступили в сражениеОба противника главные.Бьются они не страшась поражения.В мощи и мужестве равные.Оба могущественны и решительны,В тайных науках сведущи.Кто же за теми семью девицамиОкажется жертвою следующейСунь У-кун, чей дух колебаний не знает,Или отшельник озлобленный?Тела их в жестокой борьбе сверкают,Словно узоры огненные.Звон оружия грозного слышится,Сталь с железом сшибаются.Тела врагов с напряженными мышцами,Как тучи над степью, свиваются.Брань, словно клекот обеспокоенныхОрлов, далеко разносится.Движения ловкие бьющихся воиновНа картину художника просятся,Шум битвы великой ветер рождает,Зверя и птицу пугающий,Пыль к небу туманный покров свой вздымает,Созвездье ковша застилающий.Даос раз пятьдесят, а то и больше, схватывался с Великим Мудрецом Сунь У-куном и почувствовал, что руки у него слабеют. Он воспользовался моментом, быстро ослабил мускулы, расстегнул одежды, развязал пояс – раздался резкий звук, и черная ряса-халат упала к ногам. Сунь У-кун рассмеялся:
– Сынок! Что? Так не можешь одолеть, думаешь, раздевшись, возьмешь верх? Нет, не поможет!
Но, оказывается, даос не зря раздался. Он поднял обе руки, и у него в том месте, где находятся ребра, показалась целая тысяча глаз, излучающих золотистый блеск, до того страшных, что простыми словами о них не расскажешь:
Желтый густой туман повис;Его пронизывают лучиЦвета спелого абрикоса.Желтый густой туман повис,Вверх поднимаясь и падая вниз.Он исходит из ребер даоса.Пронзают туман золотые лучи:Это тысяча глаз, словно звезды в ночи!Их взоры, как огненные мечи,Исходят из ребер даоса.Словно ты в бочке сидишь золотой,Иль медный колокол над тобой,Или еще в западне какойНаходишься, – ты, что стремился в бой!Силу свою проявил чародей,Врага своего ослепил злодейТак, что солнце из глаз его скрылось,И день стал в очах его ночи темней,И небо мглой застелилось.Дыханьем своим раскаленным даосПротивника охватил,Ожег ему губы, глотку, носИ грудь ему опалил.Сунь У-куну нечем больше дышать –Воздух горит огнем!Сунь У-куну некуда больше бежать –Желтый туман кругом!Сунь У-кун растерялся, не зная, что предпринять. Он кружился на одном месте, ослепленный золотистыми лучами, и не мог двинуться ни вперед, ни назад. Ему казалось, что он попал в какую-то бадью. Но ужаснее всего было то, что лучи жгли насквозь, и он больше не мог выносить их. Он совсем обезумел; сделав отчаянный прыжок вверх, он хотел пробить слой золотистых лучей, но, ударившись о них, свалился на землю головой вниз и, как говорится, «закопал носом репку». От удара у него сильно разболелась голова. Он стал поспешно ощупывать ее руками и с ужасом убедился в том, что вся макушка у него разбита.
– Как не повезло! Вот неудача! – горестно восклицал Сунь У-кун! – Даже хваленая моя головушка на этот раз подвела! Было время, ее рубили и топорами и тесаками, но ничто не брало ее: она оставалась невредимой. Как же получилось, что от каких-то золотистых лучей она вдруг пострадала? Чего доброго, не заживет да еще начнет гноиться! А если и заживет, все равно останется след, и она утратит свою былую славу.
Между тем лучи продолжали нестерпимо жечь его, и он стал думать, как бы спастись:
– Вперед податься нельзя, назад – тоже нельзя; налево – невозможно, направо – тоже. Вверх никак не пробьешься – совсем голову себе проломаешь. Что же делать? Как быть?
А ну его, – выругался Сунь У-кун. – Пролезу под землей!
Ну, как не похвалить нашего Великого Мудреца! Прочитав заклинание, он встряхнулся и превратился в животное, похожее на ящера и способное прорывать подземные ходы даже через горы. В народе оно называется Линлинлинем. Вот послушайте, как оно выглядит:
Когти его железные обладают силой такою,Что камни под ними дробятся сеяною мукою.Тело его покрыто крепкою чешуею,Словно непроницаемою кованою бронею.Как две звезды в потемках очи его сияют,Светом неугасимым путь его озаряют.Его заостренное рыло крепче алмаза и стали,Такое сверло чудесное в лавке найдешь едва ли!Он им любой подземный путь себе прорывает,Будто ножом отточенным луковицу разрезает.Недаром сильнейшее снадобье носит ящера имя –Сам же среди народа зовется он Линлинлинем.Посмотрели бы вы, с каким проворством стал вгрызаться в землю Сунь У-кун, напрягая все мышцы головы! Прорыв подземный ход длиною более двадцати ли, он высунул голову на поверхность. Как оказалось, золотистые лучи действовали только на десять с лишним ли. Сунь У-кун благополучно вылез из земли и принял свой настоящий облик. От напряжения у него ныло и болело все тело, он чувствовал себя совсем разбитым, и слезы неудержимым потоком струились из его глаз. Упавшим голосом он начал причитать:
О мой отец, о мой наставник дорогой!Изгладится ль из памяти то время,Когда горы большой с меня свалили бремя,И, к вере приобщась, пошел я за тобой?В пути на Запад отдыха не знал…Меня не изумляли, не страшилиНи злобных демонов разнузданные силы,Ни горных рек разлив, ни моря грозный вал,А здесь на ровном месте оступился,В открытую канаву провалился…С тобой, наставник мой, и я в беду попал!Предаваясь безутешной скорби, прекрасный Царь обезьян, Сунь У-кун, вдруг услышал, что за склоном горы кто-то горько плачет. Он быстро выпрямился, утер слезы и, оглянувшись, стал всматриваться. Он увидел женщину в глубоком трауре. Всхлипывая, она медленно приближалась к нему. В левой руке она несла плошку с жидкой пищей, а в правой держала жертвенные бумажные деньги, которые по обычаю сжигают на могиле.
«Верно говорится в пословице, – подумал Сунь У-кун со вздохом, кивнув головой: – «Кто слезы льет, – встречается с тем, кто так же, как он, плачет; кто надрывается в печали, тому такой же горемыка попадается на пути!» Интересно знать, отчего так убивается эта женщина? Дай-ка я ее расспрошу», – решил он.
Вскоре женщина подошла совсем близко. Он почтительно поклонился ей и спросил:
– О милостивая женщина! Скажи мне, о ком ты плачешь?
Глотая слезы, женщина отвечала:
– Мой муж покупал бамбуковые жерди в даосском монастыре – храм Желтого цветка и повздорил с настоятелем, который в отместку опоил мужа отравленным чаем. Я несу на его могилу эти жертвенные деньги в память о нашем супружестве.
Сунь У-кун заплакал. Женщина страшно обозлилась и гневно закричала на него:
– Какой же ты невежа! Я горюю и скорблю о моем муже, полна негодования на обидчика, а ты позволяешь себе издеваться надо мной и передразнивать меня!
Отвешивая почтительные поклоны, Сунь У-кун стал оправдываться:
– О милостивая женщина! Смири свой напрасный гнев! Выслушай меня! Я ведь старший ученик и последователь Танского монаха Сюань-цзана, который идет на Запад из восточных земель великого Танского государства, и зовут меня Сунь У-кун. В пути нам попался даосский монастырь – храм Желтого цветка, и мы зашли в него, чтобы дать коню передохнуть. Даосский монах, оказавшийся там, не знаю, что он за оборотень, водил дружбу с семью паучихами, принявшими образ дев. А эти паучихи, еще когда мы проходили мимо Паутиновой пещеры, вознамерились погубить моего наставника, но мне и двоим другим ученикам и последователям наставника, Чжу Ба-цзе и Ша-сэну, удалось спасти его от гибели. Паучихи прибежали сюда, в даосский монастырь, и наговорили про нас этому даосу всяких небылиц о том, что мы, мол, хотели обмануть и обидеть их. Тогда даос опоил отравленным чаем моего наставника и обоих моих братьев, и они, все трое, да еще конь, остались в монастыре. А я не стал пить чай и разбил чашку вдребезги. Тогда даос полез в драку со мной. Пока мы с ним ругались, вбежали семь оборотней-паучих и начали опутывать меня паутиной, которую выпускали из своих животов. Я попал в их сети, но избавился благодаря своему волшебству. От духа местности я все узнал про них; при помощи волшебства создал семьдесят подобных мне существ, которые порвали паутину, вытащил из нее паучих и размозжил их своим посохом. Даос сразу же принялся мстить мне за это и вступил со мной в бой, вооружившись волшебным мечом. Мы с ним сходились раз шестьдесят, и он потерпел поражение. Скинув с себя одеяние, он обнажил свои ребра, откуда на меня обратились тысячи глаз, испускавших десятки тысяч золотистых лучей. Они накрыли меня, словно колпаком, и я не мог податься ни вперед, ни назад. Тогда я решил превратиться в ящера, проделал подземный ход и вот только что вылез из земли. Пока я предавался глубокой скорби и печали, вдруг раздался твой плач. Я удивился и решил спросить, что случилось. Когда ты сказала, что собираешься жечь на могиле эти бумажные деньги, я подумал о своем погибшем наставнике, которому ничего не могу принести в жертву, – вот почему мне стало горько и обидно и я заплакал. Неужели я посмел бы издеваться над тобой?!
Женщина положила наземь плошку с едой и жертвенные деньги, затем совершила еще более почтительный поклон перед Сунь У-куном и обратилась к нему с таким словами:
– Не сердись на меня! Не сердись! Я ведь не знала, что ты тоже пострадал. Видно, ты не знаешь, кто он такой, этот даос. По настоящему его зовут Стоглазым марой, а попросту – Многоглазым чудищем. Ты, безусловно, владеешь великими чарами, раз тебе удалось так долго сражаться с ним и избежать гибели от его золотистых лучей. Но все же тебе нельзя приближаться к этому негодяю. Я научу тебя: надо обратиться к очень мудрому и прозорливому человеку, который сможет рассеять эти золотистые лучи и покорить даоса!
Сунь У-кун, услышав эти слова, издал набожный возглас благодарности и добавил:
– О милостивая женщина! Укажи, к кому надо обратиться. Если тот мудрец и прозорливец, которого я попрошу пожа – ловать, в самом деле спасет моего наставника, то я сразу же отомщу за смерть твоего мужа!
– Сейчас же, как скажу тебе, отправляйся за этим человеком, и, когда он покорит даоса, я буду считать себя отомщенной. Боюсь только, что твоего наставника нельзя будет спасти…
– Почему ты так думаешь? – спросил Сунь У-кун.
– Потому что действие яда очень сильное, – ответила женщина. – В течение трех дней яд разлагает все кости в человеческом теле. А тебе на дорогу туда и обратно потребуется гораздо больше времени, вот почему я и говорю, что нельзя будет его спасти.
– Я могу преодолеть любое расстояние, каким бы далеким оно ни было, всего за полдня, – уверенно произнес Сунь У-кун.
– Ну, если ты такой ходок, – отвечала женщина, – то слушай меня внимательно: отсюда до того места, где живет этот мудрый и прозорливый человек, целая тысяча ли. Там находится гора, которая называется горой Пурпурных облаков. В этой горе есть пещера Тысячи цветов, в ней как раз и живет этот человек. Зовут его Пиланьпо. Только он один и сможет покорить даоса-оборотня!
– В какой же стороне находится эта гора? – живо спросил Сунь У-кун, – куда мне направиться?
Женщина указала рукой и сказала:
– Туда! Прямо на юг, там она и находится.
Сунь У-кун оглянулся, но женщины уже и след простыл. Тогда он пришел в смятение и, отбивая поклоны, стал приговаривать:
– Не иначе как это была бодисатва. А я, видно, настолько обалдел от того, что рыл землю, что не распознал ее. Умоляю, услышь меня! Скажи свое имя, чтобы я всегда мог благодарить тебя!
– Великий Мудрец! – послышался звонкий голос с неба, – это я!
Сунь У-кун поднял голову и посмотрел. Оказывается, это была наставница Лишань. Он быстро поднялся в воздух, выразил благодарность, а затем спросил:
– Наставница! Откуда ты прибыла?
– Я возвращалась с проповеди под древом лунхуа, – отвечала она, – и увидела, что твой наставник попал в беду. Преобразившись в простую женщину, я явилась к тебе под видом вдовы, оплакивающей мужа, чтобы спасти твоего наставника от смерти. Поспеши пригласить того человека, только не говори ему, что это я научила тебя, так как этот мудрый и прозорливый человек отличается весьма странным характером.
Сунь У-кун еще раз поблагодарил. Распростившись с наставницей, он, словно ветер, помчался на своем облаке и вскоре прибыл к горе Пурпурных облаков. Остановив облако, Сунь У-кун сразу же отыскал глазами пещеру Тысячи цветов. За пределами этой пещеры открывался замечательный вид, о котором лучше рассказать в стихах:
Тень свою легкую сосны на дивную землю бросают,Зеленой стеной кипарисы обитель святых окружают.Вдоль горной дороги растут густолистые ивы рядами,А горных ручьев берега ярко пестреют цветами.У каменных зданий стоят орхидеи оградой пахучей,Душистые травы ковром устилают обрывы и кручи.Воды журчат и бегут, бирюзовым сливаясь потоком,Тучка в пути отдыхает на дубе дуплистом, высоком,Птиц многочисленных слышится щебет и пенье,По тропкам незримым пугливые ходят олени.Каждая ветка высоких бамбуков нежна и красива,Соком полны и побеги и ветви пурпуровой сливы.Вороны приютились на темных вершинах деревьев,Нежно щебечут весенние пташки на ясенях древних.Богатый суля урожай, колосятся хлеба золотые,Солнечным светом и влагой земной налитые.Здесь никогда ты не встретишь листвы пожелтевшей,Зиму и лето цветы здесь по-летнему свежи.Здесь зародившись, туман в голубые просторы стремится,Чтоб, в облака превратившись, дождем благодатным пролиться.Великий Мудрец, обрадованный и веселый, сошел с облака и отправился к пещере, очарованный безграничными просторами удивительных по своей красоте пейзажей. Он углубился в горы и очутился в замечательно красивом месте, где вокруг все было тихо и безмолвно, не слышно было ни человеческих голосов, ни лая собак, ни кукареканья петухов. Вдруг его охватило тревожное чувство: «А что, если мудреца не окажется дома?» Он прошел еще несколько ли и, внимательно оглядываясь по сторонам, вдруг заметил монахиню, которая сидела на легкой тахте.
Если хотите знать, как она выглядела, послушайте:
На голове ее шапочка пятицветная,Вышитая узорами яркими и приметными.Халат златотканый ее стоит богатства несметного.На ней башмачки с головками фениксов дивными,Пояс ее – крученый, с радужными переливами.Лик у нее увядший, словно цветы осенние,Заморозками тронутые в их запоздалом цветении,А голосок подобен ласточки щебету нежному,Когда весною у пагоды гнездо свое лепит, прилежная.Три основных учения давно этой женщине ведомы,Четыре великих истины ею поняты и исследованы,В них она совершенствуется, правде единой предана.Пустота беспредельная сущего мудрой женою постигнута,Жизнь вечная и блаженная в горных краях достигнута.Там обитает она, бодисатва, всем людям известная,Имя ее – Пиланьпо – снискало любовь повсеместную.Сунь У-кун приблизился к бодисатве, поклонился и воскликнул: – О бодисатва Пиланьпо! Приветствую тебя!
Бодисатва сразу же сошла с тахты, сложила руки ладонями вместе и, возвращая поклон, произнесла:
– Великий Мудрец! Прости, что не вышла встречать тебя! Ты откуда прибыл?
– Как же ты узнала, что меня зовут Великий Мудрец? – удивился Сунь У-кун.
– Когда ты учинил великое буйство в небесных чертогах, – отвечала бодисатва, – везде и всюду сообщили описание твоей наружности. Кто же теперь не опознает тебя?
– Вот уж верно говорят: «Добрая слава дома лежит, а худая – по свету бежит!» О том, что я стал правоверным последователем Будды, тебе, оказывается, даже неизвестно!
– Когда же это ты успел стать правоверным? – удивилась бодисатва Пиланьпо. – Что ж, если это так, то от всего сердца поздравляю тебя!
– Недавно я даже удостоился получить повеление, – произнес Сунь У-кун. – Мне поручено охранять моего наставника Танского монаха в путешествии на Запад за священными книгами. Но вот по дороге наставник повстречался в даосском монастыре – храм Желтого цветка с даосским монахом, который отравил его чаем. Я вступил было в борьбу с этим даосом-оборотнем, но он стал излучать бесчисленные золотистые лучи, которые накрыли меня, словно колпаком, и я едва избавился от них благодаря своему волшебству. Мне известно, что ты, бодисатва, можешь уничтожить его золотистые лучи, а потому и явился к тебе. Умоляю, не откажи мне в моей просьбе.
– Кто же мог рассказать тебе об этом? – удивилась бодисатва. – Вот уже более трехсот лет прошло с того времени, как я была на празднике Милосердия, и за все это время ни разу никуда не выходила. Я даже скрыла свое имя, и никто не знает обо мне. Каким же образом ты узнал?
– Ты ведь знаешь, что я земной дух и могу появляться всюду, где мне только вздумается.
– Ладно! Ладно! Молчи! – перебила его бодисатва Пиланьпо. – Мне, собственно, не следовало бы выполнять твою просьбу. Но раз ты сам, Великий Мудрец, удостоил меня своим посещением, я не могу отказать тебе и отправлюсь с тобою. Нельзя допустить, чтобы твой наставник не выполнил своего священного долга.
Сунь У-кун принялся благодарить бодисатву.
– Прости мне мою невежливость, но позволь все же поторопить тебя; и потом скажи, какое возьмешь с собой оружие?
– У меня есть вышивальная игла, – отвечала бодисатва. – Она способна пронзить насмерть негодяя даоса.
Сунь У-кун не сдержался и проговорил:
– Видно, обманула наставница меня. Если б я раньше знал, что можно справиться вышивальной иглой, то не утруждал бы тебя, поскольку таких иголок я смог бы раздобыть целый дань.
– Твои иглы – это обычные иглы, сделанные из стали, а вот моя игла – это волшебный талисман: он не стальной, не железный и не золотой, а закаленный в луче солнца моим сыном.
– А кто же твой сын? – спросил Сунь У-кун.
– Правитель созвездия Мао.
Изумлению Сунь У-куна не было границ.
Двинувшись в путь, он давно уже заметил ярко блестевшие золотистые лучи.
– Вон там! – воскликнул он, обращаясь к бодисатве. – Видишь золотистые лучи? Там – даосский монастырь – храм Желтого цветка.
Пиланьпо тотчас же вынула из воротника вышивальную иглу, тоненькую, как бровинка, длиною не более пяти или шести фэней. Она подбросила ее несколько раз на ладони, а затем кинула в воздух. Вскоре раздался оглушительный треск, и золотистые лучи угасли, словно кто-то разбил их.
– Прекрасно! Замечательно! – восторженно воскликнул Сунь У-кун. – Но надо найти иглу! Непременно найти ее!
Тогда Пиланьпо протянула Сунь У-куну руку и спросила:
– Разве это не она?
После этого Сунь У-кун вместе с бодисатвой спустились на облаке и направились в монастырь. Там они увидели монаха даоса с закрытыми глазами, который не мог ступить и шага.
– Ах ты, мерзавец! – набросился на него Сунь У-кун с ругательствами. – Вздумал еще притворяться слепым? – Он вытащил из уха свой посох, намереваясь ударить даоса, но бодисатва остановила его:
– Не бей его, Великий Мудрец! Лучше сходи и посмотри, что с твоим наставником.
Сунь У-кун быстро направился в заднее помещение и стал искать наставника на местах, отведенных для гостей. Он увидел всех троих, лежащих на земле. Изо рта у них текла пена. Сунь У-кун стал горько плакать.
– Что же теперь делать? Как быть? – восклицал он. К нему подошла бодисатва Пиланьпо.
– Не горюй, Великий Мудрец, – утешала она его. – Поскольку я сегодня вышла из дома, то позволь мне совершить еще одно доброе дело. К счастью, у меня при себе пилюли противоядия, и я дам тебе три штуки.
Сунь У-кун повернулся к ней и, низко кланяясь, протянул руки. Бодисатва достала из рукава рваный бумажный сверток, в котором оказались три красные пилюли, вручила их Сунь У-куну и научила его, что надо делать.
Сунь У-кун разжал зубы пострадавших и засунул каждому в рот по одной пилюле.
Вскоре противоядие проникло в желудок и у пострадавших началась сильная рвота. Они изрыгнули из себя яд и вновь обрели жизнь. Первым стал делать попытки встать на четвереньки Чжу Ба-цзе.
– Ну и душило меня! – произнес он.
Вслед за ним очнулись Танский монах и Ша-сэн.
– До чего же нам было дурно! – произнесли оба.
– Вы были отравлены чаем, – пояснил Сунь У-кун. – И обязаны своим спасением бодисатве Пиланьпо. Поторопитесь отблагодарить ее, пока она еще здесь!
Танский монах выпрямился, оправил свои одежды, а затем уже стал благодарить.
– Брат, а где сейчас даос? – спросил Чжу Ба-цзе, обращаясь к Сунь У-куну. – Я хочу спросить его, за что он так жестоко поступил с нами.
Тогда Сунь У-кун рассказал ему всю историю про паучих.
Чжу Ба-цзе пришел в ярость.
– Раз этот негодяй побратался с паучихами, значит, сам он тоже оборотень.
– Он стоит там, у входа в храм, – сказал Сунь У-кун, – и притворяется слепым.
Чжу Ба-цзе схватил свои грабли и собрался поколотить даоса, но бодисатва удержала его.
– Тянь-пэн! – обратилась она к Чжу Ба-цзе, – смири свой гнев. Великий Мудрец знает, что у меня некому стеречь мою пещеру. Я хочу взять оборотня с собой – пусть будет у меня сторожем.
– Раз ты проявила к нам столь великое милосердие, разве можем мы перечить тебе? Пусть только оборотень примет свой первоначальный вид. Мы хотим посмотреть, каков он на самом деле.
– Ну что ж! Это легко сделать! – сказала Пиланьпо.
Она выступила вперед и протянула руку, указывая на даоса, который тотчас же повалился на землю и превратился в огромную стоножку, длиною до семи чи. Пиланьпо поддела стонож – ку своим мизинчиком и, поднявшись на благодатное облако, направилась к своей пещере Тысячи цветов.
Чжу Ба-цзе, задрав голову, проводил ее взглядом, а затем сказал:
– Эта бодисатва обладает огромной силой! Иначе ей бы не удалось сразу покорить злое чудище!
– Когда я спросил ее, каким оружием она собирается рассеять золотистые лучи оборотня-даоса, – с улыбкой сказал Сунь У-кун, – она ответила мне, что у нее есть вышивальная иголка, которую закалил в лучах солнца ее сын. Когда же я спросил, кто ее сын, она сказала, что он правитель созвездия Мао. Правитель созвездия Мао – это петух, а сама она, безусловно, оборотень курицы. Известно, что курицы любят клевать стоножек, вот почему ей и удалось так легко привести в покорность этого оборотня!
Услышав обо всем этом, Танский монах беспрестанно отбивал земные поклоны, а затем обратился к своим ученикам:
– Братья! Давайте собираться в путь!
Ша-сэн нашел крупы, приготовил еду, и все наелись досыта.
Ведя коня и таща поклажу, ученики пошли за своим наставником, предложив ему первым выйти из ворот монастыря. Сунь У-кун вытащил из кухонного очага пылающую головешку и подпалил все строение, которое вскоре сгорело дотла, превратившись в большую груду пепла, а затем пустился в путь.
Вот уж поистине:
Монаха от гибели злойПиланьпо-бодисатва спасла,Тысячеглазое чудищеСмерти она предала!О том, что произошло с путниками в дальнейшем, вы узнаете из последующих глав.
ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ,
из которой читатель узнает о том, что рассказал дух Вечерней звезды о злых оборотнях, а также о том, как Сунь У-кун проявил свои способности в превращениях
Итак, вы знаете уже о том, что Танский монах со своими учениками вырвался из сетей страсти, выбрался из темницы чувств, пустил своего коня и направился на Запад.
Прошло еще немного времени, лето кончилось, наступила осень. Холодный воздух пробирал путников насквозь. Всюду видны были приметы осени:
