Явление тайны

– Может, тебе удастся это вернуть, – предположила Тесла. – Я имею в виду человеческое. Исправить то, что изменил нунций.

– Хотелось бы, – ответил он. – Хотелось бы снова стать Рэндольфом Яффе из Омахи, штат Небраска. Повернуть время вспять и никогда не входить в ту комнату.

– Какую комнату?

– В комнату мертвых писем в почтовом отделении, – сказал он, – где все и началось. Надо бы рассказать тебе об этом.

– Хотелось бы послушать, но сначала…

– Знаю. Знаю. Лом. Разрыв.

Теперь он взглянул на нее или скорее за нее, на Холм.

– Рано или поздно нам придется туда подняться, – напомнила она – Я бы предпочла сделать это сейчас, пока светло и у меня еще остались силы.

– И что будет, когда мы там окажемся?

– Будем надеяться на вдохновение.

– Откуда? – спросил он. – Ни у кого из нас нет богов. Именно этим я и пользовался все эти годы – безбожностью людей. Теперь мы такие же.

Она вспомнила, что сказал д'Амур в ответ на ее слова о том, что она не молится: именно теперь, когда знаешь, сколько от тебя зависит, молиться имеет смысл.

– Круг замыкается, и я прихожу к необходимости верить, – проговорила она, – хотя и медленно.

– Во что верить?

– В высшие силы, – ответила она неуверенно дернув плечами. – Ведь и члены Синклита верили. Чем я хуже?

– А они верили? – удивился он. – Думаешь, они охраняли Искусство, потому что Субстанция должна быть защищена? Не уверен. Они просто боялись того, что могло прийти извне. Они служили сторожевыми псами.

– А если долг возвысил их?

– Возвысил? Они стали святыми? Киссун не слишком похож на святого. Он работал на себя. И на иад-уроборосов.

Это была суровая правда. Словам д'Амура о вере в загадочное противоречил Киссун, утверждавший, что все религии – прикрытие Синклита, способ отвлечь простой люд от тайны тайн.

– Я по-прежнему вижу, где сейчас Томми-Рэй, – сказал Яффе.

– И что там?

– Там становится все темнее и темнее, – ответил Яффе. – Он долго двигался, но теперь остановился. Может, течение изменилось. Что-то идет из темноты. А может, это и есть сама темнота. Не знаю. Но оно приближается.

– Скажи мне, когда он увидит что-нибудь, – попросила Тесла. – Мне нужны подробности.

– Я не хочу смотреть на такое. Ни его глазами, ни своими.

– Похоже, у тебя нет выбора Он твой сын.

– Он подводит меня снова и снова Я ничего ему не должен. Теперь у него есть его призраки.

– Прекрасная семья. Отец, сын и…

– Дух святой, – закончил Яффе.

– Точно, – сказала она. Она услышала еще одно эхо прошлого. – Троица.

– Что это?

– То, чего боялся Киссун.

– Троицы?

– Да. Когда он впервые затащил меня в Петлю, он случайно обронил это слово. Похоже, он совершил ошибку. Когда я спросила его, что это такое, он до того занервничал, что отпустил меня.

– Не думал, что Киссун христианин, – заметил Яффе.

– Я тоже не думаю. Может, он имел в виду какого-то другого бога или богов. Которым поклонялся Синклит. Где медальон?

– У меня в кармане. Достань его сама. У меня слишком ослабли руки.

Он вынул их из карманов. В тусклом свете пещеры повреждения выглядели отвратительно, а при свете солнца стали еще более отталкивающими. Плоть почернела и влажно блестела, кости крошились.

– Я распадаюсь на части, – сказал он. – Флетчер выбрал огонь, я – собственные зубы. Мы оба самоубийцы. Мой способ не такой быстрый.

Она залезла в его карман и вытащила медальон.

– Кажется, ты об этом не жалеешь.

– О чем?

– О том, что распадаешься на части.

– Нет, – признался он. – Я бы хотел умереть. Я умер бы, если б остался в Омахе. От старости Я не хочу жить вечно. Какой смысл жить, если не можешь чувствовать вкус жизни?

Тесла разглядывала медальон, и к ней вернулась радость, которую она чувствовала, разгадывая его символы. Но даже при дневном свете она не видела ничего похожего на Троицу. Там определенно были одни четверки. Четыре луча, четыре круга. Ничего по три.

– Без толку, – сказала она. – Можно гадать целыми днями.

– О чем гадать? – спросил Грилло, вышедший на крышу.

– Что такое Троица, – сказал она. – Как ты думаешь?

– Отец, Сын и…

– А кроме очевидного?

– Тогда не знаю. А что?

– Жаль, надежда не оправдалась.

– А сколько всего Троиц? – спросил Грилло. – Это несложно узнать.

– У кого? У Абернети?

– Начать можно и с него, – сказал Грилло. – Он богобоязненный человек. По крайней мере, сам так утверждает. А это важно?

– Сейчас все важно, – ответила Тесла.

– Тогда пойду узнаю, если телефон еще работает. Значит, тебя интересует…

– Любая информация о Троице. Любая!

– Сухие факты, вот что я люблю, – сказал он. – Сухие факты.

Он отправился вниз. Тут Тесла услышала бормотание Яффе:

– Отвернись, Томми. Отвернись… Его глаза были закрыты, он задрожал.

– Ты их видишь? – спросила она.

– Там так темно.

– Ты их видишь?!

– Я вижу, как что-то движется. Что-то огромное. О, какое огромное. Парень, почему ты стоишь? Убирайся оттуда, пока тебя не заметили. Убирайся!

Вдруг он широко открыл глаза.

– Хватит! – воскликнул он.

– Ты потерял его? – спросила Тесла.

– Я сказал, хватит!

– Он погиб?

– Нет, он… он катается на волнах.

– Катается в Субстанции?

– Он хороший серфер.

– А иады?

– Следуют за ним Я был прав, течение изменилось. Они приближаются.

– Опиши, что ты видел.

– Я уже сказал. Они огромные.

– И все?

– Как движущиеся горы. Горы, по которым скачет саранча или блохи. Большие и маленькие. Не знаю, я ничего не понимаю.

– Значит, нам нужно закрыть разрыв как можно скорее. Ну, горы я еще могу понять, но о блохах давай не будем, ладно?

Когда они спустились, Хочкис стоял у входа. Грилло уже рассказал ему про Троицу, и у Хочкиса появились свои соображения на этот счет.

– В молле есть книжный магазин. Может, я пойду поищу что-нибудь о Троице?

– Можно, – сказала Тесла. – Если она так испугала Киссуна, то может испугать и его хозяев. Где Грилло?

– Ищет машину. Он отвезет вас на Холм. Вы ведь туда собираетесь? – Он с отвращением взглянул на Яффе.

– Туда, – ответила Тесла. – И там мы останемся. Так что вы знаете, где нас искать.

– До самого конца? – спросил Хочкис, все еще глядя на Яффе.

– До самого конца.

На стоянке у мотеля Грилло нашел машину и замкнул провода зажигания.

– Где ты этому научился? – спросила его Тесла, когда они выехали в сторону Холма. Яффе лежал на заднем сиденье, закрыв глаза.

– Занимался как-то журналистским расследованием.

– Об угонщиках?

– Именно. Запомнил несколько штучек. Я кладезь ненужной информации. Узнай что-нибудь новенькое от Грилло.

– Но о Троице ты ничего не знаешь.

– Опять ты об этом.

– Это от отчаяния, – сказала она. – Нам не за что зацепиться.

– Д'Амур говорил что-то о спасителе.

– О том, что в последнюю минуту с небес спустится помощь? – сказала Тесла. – Я не собираюсь сидеть и ждать.

– Вот дерьмо!

– Проблемы?

– Посмотри.

Впереди посреди перекрестка разверзлась трещина. Она пересекала обе улицы от края до края. Проехать к Холму было невозможно.

– Нужно искать объезд, – сказал Грилло.

Он развернулся и через три квартала свернул на перпендикулярную улицу. По обеим сторонам виднелись следы разрушений – поваленные деревья и фонарные столбы, вздыбленные тротуары. Из лопнувших труб текла вода.

– Все рушится, – сказала Тесла.

– Как точно.

Наконец они выехали на улицу, ведущую прямо к Холму. Когда они начали подъем, Тесла заметила еще одну машину, что сворачивала с шоссе на дорогу к городу. Это была не полицейская машина, если только местные копы не начали ездить на «фольксвагенах», выкрашенных желтой флуоресцентной краской.

– Глупец.

– Кто?

– Вон, кто-то возвращается в город.

– Может, возвращается за имуществом, – предположил Грилло. – Люди берут, что могут и пока могут.

Еще некоторое время ее преследовал неуместный здесь цвет этой машины. Он был типичным для западного Голливуда. Тесла сомневалась, что снова окажется в своей квартире на Норд-Хантли-драйв.

– Похоже, нас встречают, – сказал Грилло.

– Отличный эпизод для фильма, – сказала Тесла. – Жми, водила!

– Дурацкая реплика.

– Давай, езжай.

Грилло повернул руль, чтобы избежать столкновения с патрульной машиной, и нажал на газ. Они проскочили мимо, прежде чем им успели перегородить дорогу.

– Наверху их будет больше, – заметил он.

Тесла оглянулась. Полицейские не пустились в погоню. Похоже, они просто сообщили о нарушителях другому посту.

– Покажи, на что ты способен, – сказала Тесла.

– Что ты имеешь в виду?

– Протарань их, если надо. Нет времени объясняться.

– Дом, наверное, полон копов.

– Сомневаюсь, – ответила Тесла. – Думаю, внутрь они не заходят.

Она оказалась права. Когда показался Кони-Ай, стало ясно: полицейские решили, что этот бардак – не их дело. Машины были припаркованы на приличном расстоянии от ворот, а патрульные стояли еще дальше. Четыре офицера дежурили у заграждения, перекрывающего подъезд.

– Едем прямо? – спросил Грилло.

– Именно так.

Он нажал на педаль газа. Двое из четверых потянулись за оружием, двое других отскочили. На скорости Грилло врезался в заграждение. Дерево не выдержало и треснуло, по лобовому стеклу застучали щепки. Грилло показалось, что прозвучал выстрел, но все остались целы. Он вскользь зацепил полицейскую машину, ее развернуло, и она ударила другую. Грилло сумел справиться с управлением и въехал в открытые ворота дома Вэнса. Двигатель взревел, и они понеслись по подъездной аллее.

– Нас не преследуют, – отметила Тесла.

– Черт, я их понимаю.

Когда они достигли поворота аллеи, Грилло затормозил.

– Мы достаточно близко, – сказал он. – Господи! Посмотри на это!

– Я вижу фасад дома напоминал торт, простоявший ночь под проливным дождем. Дом размяк и осел, как от удара. В дверных и оконных проемах не осталось ни одной прямой линии. Сила, которую освободил Яффе, засасывала в свою пасть все, ломая кирпичи, черепицу, оконные рамы. Дом тянуло в разрыв. Когда Тесла и Грилло бежали отсюда, здесь бушевала огромная воронка, но теперь, похоже, она затихла. Следов новых разрушений не было. Но сомнений в том, что дыра близко, тоже не было. Едва выйдя из машины, они почувствовали исходившую от нее энергию. Волоски на коже встали дыбом, а внутренности сжались. Здесь парило спокойствие, как в центре урагана.

Тесла посмотрела через стекло на их пассажира. Ощутив ее внимательный взгляд, Яффе открыл глаза. Было видно, что он боится. Когда-то преуспевший в искусстве скрывать свои чувства, теперь он не притворялся.

– Хочешь пойти посмотреть? – спросила Тесла.

Он не ответил, и Тесла не стала переспрашивать. Еще одно дело нужно было завершить до того, как они войдут внутрь, поэтому пока она дала Яффе время собраться с духом. Она вернулась немного назад и вышла из-за пальм на подъездной аллее. Полицейские приблизились к воротам, но дальше двигаться не решились. Тесле пришло в голову, что их удерживал не только страх, но и приказ начальства. Она не смела надеяться на прибытие подкрепления, но, быть может, именно сейчас армия спешит на помощь, а копы ждут, пока подтянутся основные силы? Они явно нервничали. Тесла подняла руки и шагнула навстречу ряду взведенных стволов.

– Запретная зона! – прокричал кто-то из задних рядов. – Возвращайтесь с поднятыми руками! Все!

– Боюсь, не могу этого сделать, – сказала Тесла. – Продолжайте охранять это место, ладно? У нас тут дело. Кто вами руководит? – спросила она, чувствуя себя пришельцем из космоса, который просит отвести его к главному.

Из-за машины появился человек в хорошо сшитом костюме. Она поняла, что он не полицейский – скорее, из ФБР.

– Я.

– Вы ждете подкрепления?

– Кто вы? – потребовал он ответа.

– Вы ждете подкрепления? – повторила она – Поверьте, вам потребуется больше сил, чем несколько патрульных машин. Скоро начнется большое вторжение.

– О чем вы?

– Окружите Холм. И закройте Гроув. Второго шанса не будет.

– Я еще раз спрашиваю… – начал главный, но Тесла исчезла из его поля зрения прежде, чем он успел закончить фразу.

– Тебе отлично удаются переговоры, – отметил Грилло.

– Дело практики.

– Тебя могли подстрелить.

– Но не подстрелили, – ответила она, возвращаясь к машине и открывая дверь. – Прошу, – обратилась она к Яффе, и поначалу тот никак не отреагировал на ее приглашение. – Чем раньше начнем, тем скорей закончим.

Вздохнув, Яффе вылез из машины.

– Я хочу, чтобы ты остался, – сказала Тесла Грилло. – Если кто-нибудь подойдет ближе, кричи.

– Ты просто не хочешь, чтобы я шел с вами.

– И это тоже.

– Что вы там собираетесь делать?

– Выступим как пара критиков, – ответила Тесла, – и разнесем Искусство.

В детстве Хочкис был заядлым читателем, но смерть Кэролин отбила у него всякую любовь к книгам. Зачем читать боевики, написанные людьми, которые никогда не слышали выстрелов? Книги – ложь. И не только романы. «И это тоже ложь», – думал он, изучая полки в магазине мормонской литературы. Целые тома об откровениях и Божьем промысле. В нескольких он нашел упоминание о Троице, но каждый раз вскользь. В итоге он удовлетворился тем, что разбросал книги по полу. Его воротило от их слащавости. Если бы было больше времени, он бы их сжег.

Пройдя в глубь магазина, он заметил, что на стоянку въехал ярко-желтый «фольксваген». Из него вышли два человека. Более несуразную пару трудно было представить. Один – это бросалось в глаза даже на расстоянии – одет в грязные мешковатые лохмотья, и лицо у него столь отвратительное, что при виде его разрыдалась бы и родная мать. Его спутник – вылитый загорелый Адонис, разряженный как павлин. Хочкис решил, что эти двое не знают ни где они находятся, ни какая опасность им угрожает. Они растерянно оглядывались на пустой стоянке. Хочкис подошел к двери.

– Ребята, лучше уезжайте отсюда, – обратился он к ним Павлин посмотрел в его сторону.

– Это Паломо-Гроув?

– Да, – А что случилось? Землетрясение?

– Все еще впереди, – сказал Хочкис. – Слушайте, окажите себе услугу. Убирайтесь отсюда к чертовой матери.

Теперь заговорил урод, и чем ближе он подходил, тем более бесформенным казалось его лицо.

– Тесла Бомбек, – сказал он.

– А что с ней? – спросил Хочкис.

– Мне нужно ее видеть. Меня зовут Рауль.

– Она на Холме, – сказал Хочкис.

Он слышал, как Тесла упоминала имя Рауль в разговоре с Грилло, но не помнил, в какой связи.

– Я приехал, чтобы ей помочь, – сказал Рауль.

– А вы… – начал Хочкис, обращаясь к Адонису.

– Я Рон, – отозвался тот. – Я просто привез его. – Он пожал плечами. – Если хотите, чтобы я убрался отсюда, я с удовольствием.

– Дело ваше, – сказал Хочкис, возвращаясь в магазин. – Здесь небезопасно. Больше мне нечего сказать.

– Понятно, – сказал Рон.

Рауль потерял интерес к разговору и разглядывал витрины магазинов. Казалось, он принюхивается.

– Что мне делать? – спросил его Рон. Рауль оглянулся на своего спутника.

– Езжай домой.

– Хочешь, отвезу тебя наверх, поищем Теслу? – продолжал Рон.

– Я сам ее найду.

– Пешком тут далеко, брат. Рауль взглянул на Хочкиса.

– Нам нужно кое-что тут сделать.

Хочкис не горел желанием ему помогать и вернулся к своим поискам, краем уха слушая разговор на стоянке.

– Ты точно не хочешь, чтобы я помог тебе найти Теслу? Я думал, это срочно.

– Ну да, это срочно. Но мне… сначала нужно немного побыть здесь.

– Я не против. Могу подождать.

– Я же сказал – нет.

– Ты не хочешь, чтобы я отвез тебя обратно? Я думал, мы повеселимся вечером. Ну, пройдемся по барам…

– Может, в другой раз.

– Завтра?

– Просто в другой раз.

– Ясно. Это значит «спасибо, но никакой благодарности», да?

– Как пожелаешь.

– Ты чертовски странный парень. Сначала сам подходишь ко мне, теперь знать не хочешь. Да пошел ты. Я знаю море мест, где мне отсосут.

И Адонис гордо направился к машине. Второго уже не было видно. Хочкис вернулся к книгам. Раздел о материнстве ничего не обещал, тем не менее он стал изучать и его. Как и ожидалось, там были сплошные сентиментальные банальности и ни единого, даже косвенного, упоминания о Троице. Только разглагольствования о материнстве как высшем предназначении и о том, что женщина – инструмент Бога, а ее величайшая и благороднейшая цель – принести в мир новую жизнь. И совет потомству: «Дети, почитайте своих родителей во Христе, ибо это правильно».

Хочкис честно просматривал книгу за книгой и отбрасывал в сторону, не находя ничего полезного. Остались два последних раздела, и оба не внушали надежды. Хочкис выпрямился и встал на цыпочки, оглядывая палимую солнцем парковку. Под ложечкой засосало от нехорошего предчувствия. Солнце, конечно, светит, но надолго ли это?

Далеко за парковкой, уже очень далеко, он заметил желтый «фольксваген», выезжающий из Гроува на шоссе. Хочкис не завидовал свободе Адониса, у него не возникало желания найти машину и уехать из города. Гроув – не худшее место для смерти, уютное, знакомое, пустое. Он может кричать, умирая здесь, – никто не узнает о его трусости. Или погибать молча – никто не станет над ним рыдать. Пусть Адонис уезжает. Ему нужно прожить свою жизнь. Она коротка. Если же усилия Хочкиса и его товарищей окажутся напрасными и победит надвигающаяся ночь, жизнь станет совсем короткой. И даже если они справятся с врагом (на что мало надежды), жизнь по-прежнему останется мимолетной. В конце она всегда прекрасней, чем в начале.

В обманчивой тишине Тесла остро ощущала каждое подергивание щеки от нервного тика, каждый хрип в своих легких. Яффе шагал за ней следом Они миновали холл и подошли к гостиной, где Яффе совершил свое преступление против естественного порядка вещей. Следы его преступления виднелись повсюду, все застыло, искаженные предметы оплыли, словно сделанные из воска.

Она вошла в гостиную. Разрыв оставался на прежнем месте. Окружающие вещи стремились к дыре диаметром не больше шести футов. Она стабилизировалась. Не было никаких видимых признаков расширения. Если иады приблизятся к порогу Косма, им придется протискиваться в отверстие по одному, пока оно не порвется и не распахнется настежь.

– Не так уж страшно выглядит, – сказала она Яффе. – Если поторопимся, у нас есть шанс.

– Я не знаю, как ее запечатать.

– Попытайся. Ты же сумел ее открыть.

– Я доверился инстинкту.

– А что твои инстинкты говорят сейчас?

– Что у меня не осталось силы, – ответил он и поднял изуродованные руки. – Я ее отгрыз и выплюнул.

– Она вся заключалась в руках?

– Думаю, да.

Она вспомнила ночь у молла: именно из пальцев Яффа сочился яд, который он направлял на Флетчера. Теперь его руки превратились в разлагающиеся обрубки. И все-таки она не могла поверить, что сила зависит от анатомии. Киссун не был полубогом, но его жалкое тело было вместилищем ужасающей магии. Ключом к силе является воля. У Яффе ее, похоже, не осталось.

– Значит, ты не можешь этого сделать, – просто сказала она.

– Нет.

– А если я смогу? Он прищурился.

– Сомневаюсь, – ответил он, и в его тоне послышались едва заметные снисходительные нотки. Тесла претворилась, будто ничего не заметила.

– Но я попытаюсь, – продолжала она. – Нунций изменил и меня, помнишь? Ты тут не единственный бог.

Последнее замечание принесло именно те плоды, на какие она и рассчитывала.

– Ты? – сказал он. – На тебя надежды нет. – Он взглянул на свои руки, потом на дыру. – Я открыл ее. Я единственный, кто на это осмелился. И я единственный, кто способен запечатать ее.

Он устремился к дыре с той же легкостью в движениях, на которую Тесла обратила внимание, когда они выбирались из пещер. Его шаг замедлился, когда он приблизился на расстояние двух ярдов. Потом он и вовсе остановился.

– Что случилось? – спросила она.

– Подойди, посмотри сама.

Она направилась к нему. Это оказалось не так-то просто. Видимый мир изгибался и тянулся к дыре, и то же самое, как поняла Тесла, происходило и с невидимым миром. От блестящей поверхности рождался поток воздуха, несущий частицы пыли и грязи. Пространство завязалось в узел. Его материя была достаточно податлива, чтобы пройти сквозь нее, но приходилось прилагать усилия. Чем ближе к дыре, тем ощутимее. Избитое израненное тело Теслы с трудом справлялось с этой задачей. Но она не отступила и, шаг за шагом, приблизилась на достаточное расстояние, чтобы заглянуть в пропасть. Открывшееся зрелище было нелегко выдержать. В одно мгновение все представления о цельном и понятном мире рухнули. Последний раз подобное потрясение она испытывала в детстве, когда кто-то (она уже не помнила, кто) научил ее заглядывать в бесконечность, поставив друг против друга два зеркала. Ей было двенадцать, почти тринадцать, и она помнила, как ее напугала идея пустоты, отражающей пустоту, пока та не терялась за границами светового потока. Потом долгие годы Тесла вспоминала момент, когда воочию столкнулась с тем, что отказывалось воспринимать ее сознание. Сейчас происходило то же самое. Разрыв перевернул восприятие реального мира.

Она заглянула в пропасть. Там не было ничего определенного. Если она видела облако, то наполовину оно было дождем. Если она видела дождь, то это был дождь на грани воспламенения, он превращался в падающий огонь. А за облаком, дождем и огнем находилось совсем другое место, столь же неопределенное, как и скрывавшие его элементы. Там море становилось небом без разделяющей линии горизонта. Там была Субстанция.

Ее охватило страстное, почти необоримое желание оказаться там. Пролезть в разрыв и вкусить тайну. Сколько тысяч искателей узнавали об этом в лихорадочных и наркотических снах? Очнувшись, они жаждали умереть, уверенные, что никогда не попадут туда. И все же они жили и надеялись, что чудеса возможны, что божественный дар любви и музыки – не самообман, а ключ к высшей ступени развития. Там за надежду воздастся откровениями и поцелуями, там откроются двери в вечность.

Этой вечностью и была Субстанция. Она – эфир, откуда произошло бытие, как человечество вышло из океана. Внезапная мысль о том, что Субстанции коснулись иады, поразила Теслу больнее, чем сам факт их вторжения. Она вспомнила слова Киссуна: «Субстанция должна быть защищена». Как сказала Мэри Муралес, Киссун лгал только при необходимости. У него был талант извлекать выгоду из правды. Субстанция действительно должна быть защищена. Без фантазий жизнь – ничто. Возможно, без них она и не возникла бы.

– Наверное, я должен попробовать, – сказал Яффе и на шаг приблизился к пропасти. Теперь он стоял у самого края.

Его руки, минуту назад казавшиеся немощными, вдруг наполнились силой. Теперь это было заметнее, чем раньше, потому что сила сочилась из искалеченной плоти. Он потянулся к дыре. То, что дыра почувствовала его присутствие, стало очевидным раньше, чем он успел поднести к ней руки. Из пасти разрыва вырвалась волна энергии и прокатилась по комнате. Комната содрогнулась и исказилась еще больше.

– Она поняла, что мы задумали, – сказал Яффе.

– Все равно, нужно попытаться, – ответила Тесла. Пол под ногами дрогнул, со стен и потолка посыпались куски штукатурки. А облака огненного дождя с той стороны устремились к Коему.

Яффе успокаивающе скрестил руки. Но дыра не поддавалась. Она выплюнула новую волну, и Яффе швырнуло в объятия Теслы.

– Нехорошо! – сказал он. – Совсем нехорошо!

Гораздо хуже, чем «нехорошо». Если им требовались какие-либо доказательства приближения иадов, то они уже видели надвигающееся темное облако. Пасть разрыва не собиралась поглощать все и вся. Она хотела выблевать то, что ее душит, и потому стала открываться.

Это было началом конца.

VII

Книга в руках Хочкиса называлась «Подготовка к Армагеддону» – практическое руководство для верующих, пошаговая инструкция по выживанию во время Апокалипсиса. Там были главы о животноводстве, о воде и зерне, об одежде и быте, о топливе, о свете и обогреве. А еще пятистраничный список, озаглавленный: «Долго хранящиеся продукты». Он начинался с черной патоки и заканчивался вяленой олениной. И словно для того, чтобы напугать и подстегнуть тех, кто медлил с приготовлениями, книга изобиловала изображениями различных катастроф, случавшихся в Америке. В основном там были стихийные бедствия. Неистовое буйство лесных пожаров; лежавшие в руинах города, сметенные ураганами. Несколько страниц были посвящены наводнению в Солт-Лейк-Сити в мае 1983 года с фотографиями стен домов штата Юта, укрепленных мешками с песком. Но самым страшным среди этого каталога был ядерный гриб. В книге содержалось несколько фотографий ядерного взрыва, и под одной из них Хочкис нашел незатейливую надпись: