Одиночка

Крис Мориарти

Одиночка

Особая благодарность Энн Лесли Гроелл за тонкое понимание того, что именно я хотел сказать; Чарльзу Беннету, Джону Смолину и Мэвис Донкор – за советы и консультации по техническим вопросам; Энн Чемберлин а М. Шейн Белл – за доброе отношение, выходящее далеко за пределы их служебных обязанностей; Скотту Андерсену, Джулии Джанкала, Джиму Маклоглину, Сьюзен Мейз, Тони Пастовру и Кирстен Андервуд – как читателям, о которых любой автор может только мечтать; Джудит Тар – за постоянную поддержку; Джону Дорфману, стоявшему у истоков замысла, и, наконец, непревзойденному Джимми Вайнсу, без которого не было бы этой книги.

Затем мы повстречали человека-леопарда, который, по слухам, был каннибалом. У него не должна была появиться мысль, что мы выглядим аппетитно; он улыбался и разрешал себя фотографировать, как туристский гид с большим стажем. После этого я стал спрашивать всех, где мы могли бы встретить настоящих каннибалов.

– Они существуют, – говорили мне мои хозяева.

– Но где?

– Никто не знает. Но в них нет ничего особенного. Их даже нельзя отличить от обычных людей.

– Ах, но я должен познакомиться с ними, пообедать вместе! Мне хочется съесть человека, просто чтобы попробовать. Чтобы ощутить вкус!

Луи Лашеналь. «Головокружительные заметки»

ЗАПУТАННОСТЬ

Квантовая механика определенно впечатляет. Но внутренний голос подсказывает мне, что это еще не реальность. Теория многое объясняет, но нисколько не приближает нас по-настоящему к секрету Бытия. Но я все-таки уверен, что Бог не играет в кости.

Альберт Эйнштейн

Бог, возможно, и не играет в кости, но определенно знает, как раскладывать карты.

Ханна Шарифи

Ее вывезли в холодильнике; тело было все еще в синяках от изменений статуса, проводившихся в последнюю минуту перед заморозкой.

Позже она помнила эту операцию только обрывками. Прикосновение руки. Треск винтовочной стрельбы. Чье-то лицо, мелькавшее перед ней, подобно рыбе в темной воде. А о том, что она помнила, ей нельзя было говорить, в противном случае психотехники догадались бы, что она взламывала собственную память.

Но это было позже. После суда военного трибунала. После того как мгновенное скачковое стирание и реабилитационные камеры удалили все. А до этого память была четкой, ясной, никто ее не редактировал. Информация еще принадлежала ей.

Ли поняла, что Метц становится важной планетой сразу же, как увидела офицера связи Техкома, направленного на инструктаж ее команды. Через двадцать минут после того, как капитан Космической пехоты Объединенных Наций Ч. Хавьер Суза прибыл на Метц, с ним случился анафилактический шок. Сейчас она регистрировала капитана в базовом пункте скорой помощи, одновременно запрашивая у своего «оракула» список его ближайших родственников.

Конечно же, войны сопровождаются аллергенными воздействиями. Терраформирование было не чем иным, как легкой формой биологической войны: каждый, кому приходилось есть, дышать или передвигаться на территориях, находившихся под опекой ООН, порой попадал в переделку. И все-таки ни один нормальный постантроп не был таким слабым. На этот раз Техком прислал настоящего неадаптированного человека, выросшего в пределах Кольца. А умных молодых людей не доставляют в холодильниках на Периферию и не подвергают большому риску, если только их задание не является действительно важным. Таким, что верховное командование не решалось поручать АI[1] или колонистам.

Суза провел тридцать часов в камерах, прежде чем восстановился и смог приступить к инструктажу. Когда он наконец появился, то выглядел вполне работоспособным, несмотря на одышку и сильную сыпь.

– Майор, – сказал он, – мне очень жаль доставлять вам неудобство этим небольшим сбоем. Я совсем не так представлял себе первую встречу с героиней Гилеада.

Ли вздрогнула. Удастся ей когда-нибудь войти в комнату, чтобы слава не перегнала ее хоть на пару шагов?

– Не берите в голову. Такое случается даже с лучшими из нас.

– Только не с вами.

Она попыталась найти на симпатичном лице Сузы намек на желание обидеть ее. Но не нашла ничего похожего. На самом деле он очень быстро опустил глаза под ее взглядом. И ей показалось, что он просто не подумал, как его слова могут быть восприняты. Она посмотрела на свою команду. Люди рассаживались за столы, предназначенные для них, на стулья, сконструированные для людей, и она почувствовала облегчение, стыд и зависть одновременно. Это была все-таки чистая случайность, что ее предки сели на корпоративный корабль, заплатив за свою поездку не кредитами, а кровью и живой тканью. Чистая случайность, изменившая ее геном больше, нежели отдельные мутации под воздействием радиоактивного излучения и осадков при терроформировании. Чистая случайность, превратившая ее в чужую даже среди постантропов.

– Нет, – в конце концов ответила она Сузе. – Не со мной.

Суза, приступив к инструктажу, излучал спокойную уверенность. Форма хорошо сидела на нем, как свойственно только одежде из натуральной шерсти, и он говорил на гладком дипломатическом испанском языке так, что даже двое новобранцев понимали его, не обращаясь к постоянной памяти. Суза представлял собой типичного миротворца Объединенных Наций.

– Цель расположена под свекольным заводом и маскируется под его тепловые характеристики. – Он подал звуковую команду, и пространственно-временная схема цели сложилась в реальном пространстве, напоминая колючий асимметричный цветок. – Здесь пять подземных лабораторий, каждая из которых является небольшим вирусным производством. Система надежно заблокирована и прочно защищена программно. Нет ни спин-поточных портов, ни решетки виртуальной реальности, нет даже наборного доступа. Единственный способ взломать ее – это зашунтировать программу-взломщика АI через человека-оперативника.

Суза кивнул в сторону Колодной, которая выпрямила свою обычно сутулую спину и по-волчьи оскалилась. На линии подбородка Колодной был новый шрам. Свежий? Но он выглядел не таким свежим, и Ли должна была его помнить. Она поискала в своих активных файлах, но ничего не нашла. Прогнала проверку по четности. Ничего.

«Боже, – подумала она, почувствовав, как подступает тошнота, – сколько пропало на этот раз?»

Она собиралась попросить кого-нибудь, кто держит язык за зубами, поставить «заплату» на ее пусковые файлы. До того, как она забудет больше, чем может себе позволить.

– Задача остальных – провести группу взлома внутрь, – говорил Суза, – и собрать биологические образцы, пока АI будет выуживать основное. В этой операции мы ищем все, что удастся найти. Исходную программу, оборудование, невропродукт. Особенно – невропродукт. Как только АI добудет код объекта, он заметает все следы и вы уходите. Будем надеяться, незамеченными.

– Что за АI у нас будет? – спросила Ли. Но прежде чем Суза ответил, вошел Коэн. Конечно, Коэн было ненастоящим его именем. Но он так долго пользовался им, что не многие могли сейчас вспомнить его номер Тоффоли. Сегодняшний интерфейс отличался от того, что Ли видела раньше, но она узнала, что шунтируется именно Коэн, еще до того, как он закрыл за собой дверь. Он был одет в шелковый костюм цвета опавших листьев – из настоящего шелка, а не того, что выращивают в резервуаре. Да и двигался он с легким, свободным изяществом представителей многопланетной сети, шунтирующихся посредством самых продвинутых невропродуктов. В его глазах с длинными ресницами скрывалась ироническая улыбка, почти смех – постоянный намек: о чем бы он ни говорил с тобой – это, скорее всего, не так важно, как бесчисленное множество других задач, решением которых он сейчас занят.

Как и обычно, он появился в самый нужный момент, еще не зная истинной причины, зачем он здесь.

– Привет, – сказал он, рассеянно моргая. – Ах. Да. Инструктаж. Я что-нибудь пропустил?

– Пока нет, – ответил Суза. – Я рад, что вы добрались.

Он обращался к Коэну по-французски, а Ли, глядя на обоих, пыталась догадаться, как смогли эти двое познакомиться в том особом мире, называемом выходцами из Кольца нормальной жизнью, и насколько хорошо они знают друг друга.

Коэн, поймав на себе ее взгляд, улыбнулся и сделал полшага в сторону места, пустовавшего рядом с ней. Она отвернулась. Он сел сзади, наклонился и прошептал что-то на ухо Колодной, которая чуть не задохнулась от смеха.

– Мы мешаем вам общаться, Коэн? – спросила Ли. – Может быть, нам провести инструктаж; где-нибудь в другом месте?

– Извините, – пробурчала Колодная.

Коэн всего лишь бровью повел. А в лобной части мозга Ли при этом возник образ худого темноволосого мальчишки, подбрасывавшего ногой футбольный мяч. Он жестами изобразил полное раскаяние, подбросил мяч носком ботинка с набойкой, взял мяч под мышку и вприпрыжку побежал в направлении какой-то точки за ее правым ухом. Набойки стучали. Ей пришлось сдержаться, чтобы не потереть лоб.

«Прекрати», – сказала она Коэну.

Сегодня на Метце квантовая телепортация сбоила. Скорострельная очередь статусных сообщений вспыхивала в периферийном зрении Ли, информируя ее, что передающая станция устанавливала квантовую запутанность, синхронизировала спин-пенный канал, занималась спин-распределением, переводила спин-биты в электронный вид, проводила трансформацию Шарифи, исправляя необычные спиновые отклонения и распределяя точно скопированный поток информации к любым удаленным сегментам сети Коэна, следившего за этим инструктажем.

До открытия первого пласта квантовых конденсатов на Мире Компсона, до первых примитивных банков квантовой запутанности и станций телепортации, до Ханны Шарифи и теории когерентности передача сообщения с Метца на Землю по узким и шумным неинтерактивным каналам заняла бы почти три дня. Сейчас установки, построенные на принципах Бозе-Эйнштейна, посылали коммутированные данные через кратковременные квантовомеханические пространственно-временные туннели в спин-пене достаточно быстро, чтобы соединить все пространство Объединенных Наций в живой развивающийся новый мир спин-потока.

Но, очевидно, за исключением сегодняшнего дня.

«Ты не можешь найти канал получше?» – спросила Ли.

«Я уже нашел, – ответил Коэн еще до того, как она закончила мысль. – И если бы я был тебе небезразличен, то ты смеялась бы над моими шутками. Или, по крайней мере, делала бы вид, что смеялась».

«Будь внимателен, Коэн. Завтра Колодная рискует своей шкурой. Даже если ты будешь в безопасности».

Суза повернулся к дисплею виртуальной реальности и рассказывал о ходе операции. Если все пойдет как запланировано, то Коэн шунтируется через Колодную и добывает код объекта. У остальных в команде Ли только две задачи: доставить AI туда и оттуда и успеть собрать биообразцы, пока он будет возиться с оперативной защитой. Все это было не похоже на более чем два десятка заданий, которыми командовала Ли, и она раздраженно думала, что инструктаж Сузы был бы более эффективен, если б тот загрузил информацию на сервер команды. Она подождала еще пять минут, прежде чем прервала его очевидным вопросом, до сих пор остававшимся без ответа:

– Итак, что мы будем искать?

– Мадам, – ответил Суза и замолчал. Ли увидела, как в глубине его глаз мелькнуло сомнение в себе. Ей вспомнилось то время, когда она только начинала командовать, как она до паники сомневалась в том, что сможет управлять закаленными в боях ветеранами. Хотя и она была совершенно другой. Она водила миротворцев в бой с сухопутными войсками Синдиката задолго до того, как ее официально назначили командиром. Черт, она уже три года была боевым строевым офицером до того, как ее командир написал представление для зачисления в офицерскую школу.

– По разведывательным данным… – Суза откашлялся. – По разведывательным данным, здесь производятся продукты из Списка контролируемых технологий.

Кто-то (Ли подумала, что Дэллоуэй) хихикнул.

– Это нам не слишком поможет. В последний раз, когда я видела этот список, в нем уже было несколько тысяч страниц. Если мы будем на это опираться, то нам придется конфисковывать наручные часы и щипчики для ногтей.

– У нас также имеются достоверные данные о том, что головная компания – союзник Синдиката.

– Даже так? – недоверчиво спросила Ли.

– Точно так, – ответил Суза.

Конечно же, он лгал. Она поняла это по его глазам, которые встретили ее взгляд не мигая, с неестественным спокойствием.

В ее памяти возникла первая встреча с Хелен Нгуен: «Господи, сколько лет уже прошло?» Тогда она была моложе, чем Суза сейчас, но уже прошла Гилеад. И, стоя в скромном кабинете женщины, которая, по слухам, была самым безжалостным и успешным агентом Объединенных Наций, она понимала, что поддержка Нгуен поможет ей выжить в мирное время.

«Неумелые лгуны всегда думают, что смогут заставить поверить в их ложь, разговаривая с глазу на глаз, – тихо сказала тогда Нгуен, улыбнувшись так, что стало страшно. – Но они, конечно, не правы. Никакого другого способа научиться лгать, кроме тренировки, нет. Поэтому иди и тренируйся. Если, конечно, ты хочешь на меня работать».

Ли встала и показала большим пальцем на дверь.

– Мы можем поговорить наедине, капитан?

Вся команда затаила дыхание; все зашептались и беспокойно задвигались.

«Хорошо, – подумала Ли, – для морального духа будет даже неплохо, если люди почувствуют, что она хочет из-за них поспорить».

Но это не означало, что она собиралась отчитывать офицера связи Техкома в их присутствии.

Она прошла вслед за Сузой до дверей. В конце комнаты Коэн, небрежно потянувшись, поднялся с места. Он выскользнул в дверь вслед за ними, не спросив даже, нужен ли он им.

– Ладно, – сказала Ли, как только они втроем оказались в пустом коридоре. – А теперь давайте послушаем правду.

– Это – правда, – сказал Суза, продолжая лгать, глядя в глаза. – Так нам сообщила разведка.

– Нет, не так. Даже в разведке сидят не такие уж дураки. Это ваша первая командировка на Периферию, Суза?

Ответа не последовало.

– Хорошо. Тогда позвольте мне рассказать, о чем вам не сообщили при постановке задачи. Половина населения этой планеты – официально зарегистрированные генетические конструкции. Другая половина не знает, кто, черт возьми, они такие, и им не получить чистого паспорта, даже если им хватит денег, чтобы заплатить за генетический анализ. Единственный настоящий человек в системе кроме вас – это губернатор. Для него специально завозятся воздух, вода и пища, а его служебная машина оснащена системой полного жизнеобеспечения. Судя по тому, какое отношение он имеет ко всему, что здесь происходит, он сам, возможно, находится на Земле. Можно посадить вас в такси и отвезти в места, где люди не видели подлинного человека, и они там будут смотреть на вас так, как вы смотрели бы на мастодонта. Синдикаты же, с другой стороны, это практически соседи. Мы – на расстоянии восьми субсветовых месяцев до Синдиката Ноулза и пятнадцати – до Синдиката Мотаи. Половина грузовых судов системы добросят вас до зоны Синдикатов, если вы обладаете достаточным количеством наличности, будете держать язык за зубами и забудете, что когда-либо встречали своих попутчиков.

Суза попытался что-то сказать, но Ли нетерпеливо подняла руку.

– Я вовсе не потеряла лояльность. Просто реально оцениваю действительность. Для проведения операции мы применяем здесь части специального назначения. А это вряд ли радует кого-нибудь, на чьей стороне бы он ни был. И Секретариату это известно. Поэтому они сейчас вполглаза смотрят на то, что происходит на территориях, находящихся под опекой ООН. И уже миллион лет не случалось такого, чтобы они организовывали технический рейд только потому, что какая-то местная компания преступила допустимый порог дружеского отношения к Синдикатам. Нет. Для этого рейда должна быть причина. И самым правильным для вас было бы прямо рассказать мне о ней.

– Я не могу, – сказал Суза.

Он взглянул на Коэна, ища поддержку, но AI лишь пожал плечами. Ли ждала. Суза неловко засмеялся:

– Генерал Нгуен предупреждала меня о вашей, хм, способности убеждать, майор. Послушайте, я действительно восхищаюсь вами. Вам должны были присвоить полковника еще за вашу последнюю кампанию. Все, у кого голова на плечах, понимают это. С вас должны брать пример… ну, все колонисты. Но вам должно быть ясно, что такая важная политическая информация не доводится до линейных частей.

– Хотя она и доведена до вас.

– Ну, конечно.

– И вы высаживаетесь с нами завтра?

Она постаралась задать вопрос нейтральным голосом. Ей не хотелось унижать его, но она и не собиралась подслащивать пилюлю.

– Нет, – ответил Суза и покраснел.

– Значит, когда начнется стрельба, с нами не будет никого, кто был бы достаточно осведомлен, чтобы дать команду уйти с поля боя во избежание лишних потерь. У меня нет желания посылать своих людей в бой при таких условиях.

Сказанное задело Сузу за живое.

– Это – не ваши люди, майор. Они – миротворцы Объединенных Наций. И они находятся в подчинении Техкома до полного выполнения задания.

– Техком не будет навещать их родителей после того, как мы отправим их по домам в гробах, – сказала Ли.

Она стояла вплотную к Сузе и смотрела ему прямо в глаза, чтобы он мог рассмотреть зеленый сигнал, замигавший за зрачком ее левого глаза, когда она выключила свой «черный ящик».

– Смотрите. Запись выключена. Работает только оперативная память. В ней все будет стерто сразу же, как только мы выпрыгнем за пределы системы.

Конечно, это было не совсем правдой. Но она надеялась, что Суза был слишком молод, чтобы знать все проделки с файлами данных памяти миротворцев.

– Вы не допущены к этой информации, – сухо сказал Суза.

На этот раз он не назвал ее майором. «Нельзя сказать, – произнес Коэн в сети, – что вы достигли грандиозного успеха». Ли проигнорировала его.

– Тогда скажите, как нам выполнить задание, – спросила она Сузу, – если никто из нас не знает даже, что же мы ищем? Может быть, где-нибудь на Альбе это и прошло бы, но здесь – это слишком опасно.

Лишь на миг взгляд Сузы метнулся в сторону Коэна, и если бы Ли не ожидала этого, то она даже и не заметила бы.

– Ох, – сказала она, – так вот оно в чем дело. Она повернулась к Коэну и внимательно посмотрела на него. Коэн прокашлялся и посмотрел на Сузу:

– Мне кажется, что тебя только что освободили от ответственности.

Суза нерешительно взглянул на Ли.

– Ну, хорошо, пойдем, – сказала она. – Пора вернуться к инструктажу. Я потом догоню то, что пропустила, с записи Колодной.

– Я просто выполняю приказ, – извиняющимся тоном сказал Суза.

Ли пожала плечами и улыбнулась:

– Да, я понимаю.

Коэн затворил за Сузой дверь и прижал ее своей спиной.

– Ну? – спросила Ли, поскольку было очевидно, что он не собирается проявлять инициативу.

– Ну – что? – спросил он, улыбаясь, как нашаливший мальчик.

Она видела, как эта улыбка прошунтировалась через десяток различных интерфейсов.

Сегодняшнее «лицо» Коэна было еще одним образчиком из его серии «нежных мальчишек». Хотя было ли это лицо мальчика? В любом случае оно было красивым и достаточно взрослым, чтобы подходить к костюму, сшитому у дорогого мастера. Где только Коэн находил этих ребятишек? И если даже только половина из них выглядела соответственно своему возрасту, как он ухитрялся обходить законы, запрещающие имплантировать шунты малолетним?

«Ну, по крайней мере, это не Роланд», – подумала она. О той ошибке ей совсем не хотелось бы сейчас вспоминать.

– Ты даже и не планировал рассказать мне? – спросила она.

– Я не могу, – ответил Коэн. – Desolee.[2]

– Не можешь? Или не хочешь?

– Не могу. Правда. – Он выглядел смущенным. – Я – персона нон грата на Альбе еще со времени фиаско в Тель-Авиве.

– Верно, – сказала Ли.

Она действительно полагала, что Коэн больше никогда не будет работать на Техком после Тель-Авива. И его появление на Метце свидетельствовало о том, что Нгуен искала здесь что-то очень важное, для чего нужен был самый лучший AI из тех, кого можно было найти. Даже если этого лучшего звали Коэн.

– А кстати, что случилось в Тель-Авиве?

– Обычное дело. Все, что хорошо начинается, плохо заканчивается.

– Иногда даже очень плохо. Ходят слухи, что тебя хотели лишить французского гражданства?

Он искоса посмотрел на нее с загадочной улыбкой на «лице».

– Неужели?

– Ну, хорошо. Не хочешь – не говори. Так или иначе, это – не мое дело. Маленький секрет Сузы – это другое.

– Дорогая моя, конечно, я рассказал бы тебе. Я рассказал бы тебе все и вся, если бы только был уверен, что мои откровения не дойдут до ушей очаровательной дамы, генерала Нгуен. Но я не могу. В Техкоме меня заставили сообщить им все входы и выходы в моих сетях до того, как допустили к этой работе. Затем они натравили на меня одного из выдрессированных ими AI. Он так поиграл со мной, что я даже не могу найти, чем он меня наградил. Как унизительно…

– И зачем ты взялся за эту работу? – спросила Ли. – Только не рассказывай мне про деньги. Мне, да это не знать.

Коэн отвернулся.

– Прости меня, Господи! И ты согласился за эти гроши? На операцию, в которой убивают? Как ты мог так поступить с Колодной? Со всеми нами?

Он порылся в карманах брюк и вытащил элегантный лакированный портсигар.

– Закуришь? – спросил он.

– Нет, – сердито ответила она. Но затем согласилась и взяла сигарету.

Сигареты, привезенные из зоны Кольца, были слишком хороши, чтобы от них отказываться, даже из принципа. А Коэн курил самые лучшие.

Он наклонился, давая ей прикурить. При этом он не дотронулся до нее, не приблизился, не заглянул в глаза, тщательно выполняя все запреты, существовавшие между друзьями, которые когда-то были любовниками.

Они молча курили. Она пыталась догадаться, о чем он думает, но, когда она взглянула на него, он просто смотрел в пол, выпуская дым кольцами.

– Послушай, – сказал он в тот момент, когда она собиралась сказать ему, что пора вернуться в комнату для инструктажа. – Нам это было нужно. Я не поступил бы так ни с тобой, ни с Колодной, если бы все шло по-другому.

– Нам нужно? Кому нам?

– Нам – мне.

Он говорил с типичным для независимого AI пренебрежением к индивидуальным границам. Местоимения для него ничего не значили, «я» и «не я» менялись каждый раз в зависимости от функции, которую он выполнял, или контракта, который он подписывал. Это «мы» могло относиться ни к кому или к сотне кого-нибудь. Но, по крайней мере, казалось, что он не набивал себе цену.

Она выбросила сигарету и растерла ее каблуком. Пол из вирусотворного сплава мобилизовал своих уборщиков, как только окурок коснулся его поверхности, и в течение секунд на его матово-серой поверхности от сигареты не осталось и следа.

– Не люблю я эти полы, – сказал Коэн, бросая сердитый взгляд на то место, где только что была сигарета. – Хотел бы я увидеть хотя бы один, который определил бы разницу между тем, что вы выбросили, и тем, что случайно выпало из кармана. Подобным образом я потерял несколько действительно красивых украшений. Не говоря уже об адресе самого красивого мальчика, с которым мне так и не удалось переспать.

– Ты – мученик, – протяжно сказала Ли.

– Да, конечно. У каждого свои трудности. – Он посмотрел на нее в ожидании. – А что ты собираешься делать с этим?

– Позвоню Нгуен и попрошу приказ в письменном виде, – ответила Ли с сарказмом.

– А что еще?

Коэн глядел на нее долго и серьезно.

– Ты можешь всегда на меня рассчитывать.

Он продолжал смотреть на нее с нечеловеческим спокойствием – марионетка, чьи электронные нити кто-то перерезал. За многие годы их дружбы Ли научилась замечать это спокойствие как альпинист, наблюдающий за грозовым облаком над отдаленной цепью гор. Она не понимала, что оно значит. Но это был знак. Единственный, который она видела.

«Кэтрин. – Он говорил в сети тем переливающимся тенором, который она все еще наивно принимала за его собственный голос. – Я не стал бы подвергать тебя риску. Ни за что. Ты знаешь об этом. Ты знаешь меня».

Она смотрела на него. На глаза, меняющиеся с каждым новым «лицом», через которое он шунтировался. На постоянно ускользающую тайну, скрывавшуюся за этими глазами. Из всех, кого она встречала за пятнадцать лет своей официальной службы, он ближе всего подходил к категории друга. Более того, Коэн был самым близким другом из всех, кого она вообще встречала. Ей известны были его привычка к роскоши, его хитрости и юмор, прекрасные тела, которые он менял так же легко, как мягкие сорочки от своего личного портного. Она знала, какие страны он называл своим домом, какому богу он молился. Но когда бы она ни пыталась нащупать в нем что-нибудь реальное, прочное, он словно проскальзывал сквозь ее пальцы, оставляя ее с пересохшим ртом и пустыми руками.