Безблагодатность

Владимир Смирнов

Безблагодатность

1

Окна гостиничного номера выходили во внутренний двор, и звуки вечернего города не тревожили Николая. Он сидел перед ноутбуком, пальцы привычно бегали по клавишам. В динамиках негромко играл блюз, любимая ретро-программа местной радиостанции. Так уж сложилось, что для него всё хорошее осталось в прошлом, под знаком «ретро». А в настоящем – лишь бесприютность, скитания по гостиничным номерам, конспирация, доведённая до автоматизма.

Словно угадав его мысли, музыка смолкла, сменившись жизнерадостной рекламой. Николай выключил звук и прислушался. Под окном кто-то насвистывал простенький мотив. Слова песни, казалось, вертелись на языке, но вспомнить их никак не удавалось. Внезапно свист прекратился, и знакомый голос пропел, безбожно фальшивя:

– Он был батальонный разведчик, а я писаришка штабной…

Николай резко обернулся. Чертовка сидела на подоконнике, покачивая мохнатыми ножками. Её копытца были покрыты красным лаком, короткие дреды выбелены. Николай сморгнул, но видение не исчезло.

– Бестия?! Ты?

Чертовка тряхнула мелироваными дредами.

– Я-то я, а вот ты-то – ты? Оперативник, гордость Элизиума! Твоё место на переднем крае, а ты тут штаны за компом протираешь!

– Я делаю то, что сейчас нужнее, – сухо ответил Николай.

– Ух-ух-ух! – зафыркала чертовка. – Какие мы сердитые! Ты что, не рад мне?

Николай неопределённо повёл плечом.

– Да как тебе сказать…

Чертовка была верным товарищем, она не раз выручала Николая и его друзей в самых безвыходных ситуациях. Для их команды она была настоящим демоном-хранителем. Но её внезапное появление не сулило ничего хорошего. Перед первой мировой Бестия сдружилась с мистером Марком, перед второй – с герром Мартином. А перед последним прорывом хтони она пришла к Николаю; с этого и началась его новая жизнь. Иерей оставил свой приход, вступил в воинство Элизиума и сражался с порождениями тьмы – пока не был проклят. После этого пути друзей разошлись – Кузя с Шаманом остались воинами добра, а для Николая с Макаром путь в Элизиум был закрыт навсегда. Они стали воинами равновесия.

Добро и зло старались извести друг друга, не жалея сил и не думая о последствиях. Кто-то должен был сводить баланс и зачищать возникающие перекосы. Кто же, если не мы…

Его размышления прервал голос чертовки:

– Что молчишь? Разве так встречают старых друзей?

Николай внимательно посмотрел в раскосые бесовские глаза с узкими щелевидными зрачками.

– Ты ведь не просто так пришла? Верно? Что-то случилось?

Чертовка перестала улыбаться, уголки её большого рта безвольно опустились.

– Случилось. Кузя пропала.

2

Николай непроизвольно напрягся.

– Как пропала?! Где?

– Кто бы знал. Где-то в тайге.

– В какой, нахер, тайге?!

Чертовка пожала плечами.

– На реке Акишма, если тебе это что-то говорит.

– А точнее?

– Знала бы – не пришла бы к тебе. Ты всё-таки непроходимо туп; мог бы догадаться, что «пропала» не предполагает никакого «точнее».

Николай недовольно поморщился.

– Ладно, это понятно. Я другого не понимаю – почему ангелы её до сих пор не нашли? Они же могут мгновенно перемещаться.

– Не мгновенно, – возразила чертовка. – Тела без массы могут разогнаться лишь до скорости света. Чему вас только в школах учат!

– Да без разницы! – разозлился Николай. – Они могут в любой момент оказаться в любой точке Земли. Так что же они сопли жуют?!

– Вот именно, – кивнула чертовка, – в любой точке. Если известно, где эта точка. Но как раз этого никто и не знает. На Акишме им пришлось бы кружить над тайгой хрен знает сколько.

– И в чём проблема?

Чертовка сочувственно посмотрела на него.

– А ты до сих пор не понял? Вашу четвёрку пригласили в команду, потому что все вы были феноменально удачливыми. Но после Одессы ваше везение закончилось, и теперь Элизиум не считает вас ценным активом. Ничего личного, голый расчёт. Кузя всё ещё в команде, но об оперативной работе речи уже нет; её задания – принеси-подай-заполни таблицу. Это вы своих не бросаете. А у них великие дела! Ангелы не будут тратить своё драгоценное время на поиски рядовых сотрудников.

Николай потёр виски.

– Но они же не могут бросить её! После того, как мы столько сделали для Элизиума! Мы купировали прорывы хтони на Тайване, в Сербии, на Ближнем Востоке…

– Оказанная услуга ничего не стоит! – перебила его чертовка. – Ты разве не знал? Я подозреваю, что Элизиум уже списал пропавших и забыл о них.

– О них? – переспросил Николай. – То есть Кузя там не одна? Она с Шаманом?

– С Шаманом, – подтвердила чертовка. – Поэтому я о них и не волновалась. Но они должны были выйти к Усть-Ургалу ещё на прошлой неделе, а от них до сих пор никаких вестей. И на связь они не выходят.

– Какого чёрта их туда понесло?! – не сдержался Николай.

– Не поминай всуе, – попросила чертовка, – научись, наконец, уважать чужие религиозные чувства.

– Извини. Но я всё-таки не понимаю – если Элизиум послал их в этот медвежий угол, ангелы же должны были их оттуда вытащить! Иначе ведь и быть не могло!

– Не могло, – согласилась чертовка. – Но дело в том, что Элизиум никуда их не посылал. Я же говорила – их отстранили от оперативной работы, они в офисе бумажки перекладывали. Эта поездка – инициатива Шамана; поэтому ангелы спокойно умыли свои руки, крылья, и что там ещё им надо было умыть.

– Святоши, мля! – выругался Николай. – Но я не понял – почему Кузю с Шаманом всё-таки отстранили? Я в курсе, что все мы утратили своё прокаченное везение. Но меня ведь до сих пор посылают на задания. А с ними что не так?

– Ты – другое дело, – ответила чертовка. – Ты же проклят. В Одессе ты потерял не только везение, ты потерял и страх смерти. А этот скилл сегодня дорогого стоит. Потому что всё стоящее, что здесь можно купить, сразу оказывается в руках у самых богатых. Но есть ценности, которые купить нельзя – за них можно только умереть. Для этого ты и нужен.

3

Во время службы в Элизиуме Николай близко сошёлся с Кузей, но после Одессы им пришлось расстаться. Последний раз они виделись три месяца назад и разругались вдрызг. Макар тогда отлаживал очередную прогу – оболочку анонимайзера. Ничего принципиально нового; но работать с виртуальными сетями будет проще, анонимность станет ещё доступнее. Именно это и не понравилось Элизиуму. К друзьям послали Кузю, чтобы убедить их прекратить работу.

Макар отказался даже говорить на эту тему, а Николай завёлся.

– Ты вообще где работаешь?! В светлом воинстве или в очистке? Ты защищать души должна или кастрировать?!

– При чём тут «кастрировать»? – не поняла Кузя.

– При том! Мы защищаем приват, а вы хотите нам помешать. Но именно приват сохраняет границы личности. А личность и определяется своими границами. Как ты не понимаешь? Разрушая приват, вы разрушаете души, которые должны защищать. Кузнечик, что с тобой не так?

Кузя упрямо сжала губы.

– Мы просто хотим сохранить стабильность. Чтобы люди не устраивали погромов и не убивали друг друга. Чтобы не совершали преступлений, а жили себе спокойно, на службу ходили, о семьях заботились. Но они же все как с ума посходили! Поэтому за ними надо следить, как за малыми детьми.

– То есть калечить души ради власти над ними, – подытожил Николай. – И как ваши ангелы это объясняют?

Кузя на секунду задумалась.

– Ахайя говорил, что прежде благодать покрывала человечество густым облаком. Но людей с каждым днём становится всё больше – и это облако растягивается, слой благодати истончается, а местами даже рвётся. На Земле появляются области безблагодатности, где искажается внутренний моральный закон. Люди в этих зонах теряют все ориентиры. Поэтому за ними и надо следить.

– Но следить-то будут за всеми без исключения, – возразил Николай, – в этом и смысл. А вы на это подписались. Неужели и сомнений не возникало?

Кузя пожала плечами.

– Шаман тогда сказал, что количество переселяемых душ ограничено, а людей стало рождаться слишком много. И поэтому многие сегодня рождаются с душами свиней, ослов и баранов. Пошутил, наверное. Но с ним ведь не поймёшь, когда он шутит, а когда говорит серьёзно.

– Ну а ты сама как считаешь? – спросил Николай.

– Я думаю, что людей действительно стало слишком много и они стали жить слишком скученно. Без тотальной слежки уже не обойтись.

Николай сузил глаза и сжал кулаки.

– Слишком много?! Надо бы подсократить?! Найти подходящую черепомерку, выявить людей с душами свиней и отправить их прямиком в топку?! Ты на кого работаешь – на Элизиум или на ВЭФ?

– Вот не надо на нас ещё и расизм вешать! – Кузя тоже разозлилась не на шутку. – Тем, кто живёт честно, скрывать нечего! А вы со своими анонимайзерами плодите преступников и извращенцев! И покрываете их – а значит, вы и сами преступники!

– Расисты!

– Извращенцы!

Так и поговорили.

4

Николай аккуратно закрыл крышку ноутбука – текущие дела могут и подождать, сейчас надо сосредоточиться на главном.

– Кстати, а где Макар? – спросила чертовка. – Он тоже здесь?

Николай кивнул.

– Куда он денется.

– Позвони ему, – попросила Бестия, – это же ваше общее дело.

Она посмотрела на телефон, лежащий рядом с ноутбуком. Николай усмехнулся, взял со стола железную кружку и постучал ею в стену.

– Дикари! – восхищённо протянула чертовка. – Ты бы ещё сигнальный костёр разжёг.

– Зато никаких следов, – ответил Николай, – даже твоих любимых карбоновых.

Через минуту на пороге появился Макар с неизменным рюкзачком. Кажется, он и в сортир не мог сходить без своих любимых электронных приблуд. Заметив Бестию, он радостно осклабился и всплеснул руками.

– Чертовка! Какими судьба́ми?

– Не самыми радостными, – оборвал его Николай, – ты же знаешь, эта нечисть без повода не приходит.

Бестия обиженно надула пухлые губы.

– Не обзывайся!

– В самом деле! – поддержал её Макар. – Не обижай ребёнка! Так что у вас случилось?

– Кузя с Шаманом пропали, – ответил Николай, – на реке Акишма. Знаешь где это?

– Нет, конечно, – Макар расстегнул рюкзак и достал оттуда компактный проектор, – но сейчас узнаю!

Он вывел на стену карту Дальнего Востока, поместил район с устьем Акишмы в центр и увеличил масштаб.

– Сдвинь пониже, – попросила чертовка. – От Софийска они сплавлялись по Акишме, затем должны были пройти по Ниману, дальше по Бурее и выйти к Усть-Ургалу. Но пропали где-то на маршруте.

Макар послушно сдвинул изображение и спросил.

– А за каким лешим их туда понесло?

Чертовка выпятила нижнюю губу, изображая непонимание.

– Да кто ж их разберёт. Я говорила с Кузей в Хабаровске, перед их вылетом в Софийск. Она сказала, что Шаману зачем-то срочно потребовалась супервизия.

– Что?! – не понял Макар.

– Что-то вроде консультации, – пояснила чертовка. – Ему надо было поговорить с Тогоном Аглаху.

– А это ещё что за хрен?

– Ороченский саман. И если ты решил ввязаться в это дело, постарайся относиться ко всему серьёзнее.

5

Макар пошевелил пальцами, увеличивая проекцию карты на стене. Софийск оказался под потолком, а Усть-Ургал над столом.

– Понятно, – сказал Николай. – Бестия, ты в курсе, где наши друзья отметились последний раз?

– Должны были выйти на связь на стрелке Акишмы с Ниманом, – ответила чертовка. – Не вышли.

– С Неманом?! – переспросил Макар.

– С Ниманом, дикий ты наш, с Ниманом, – ответила чертовка и затянула речитативом. – Ему де, ему девушка сказала: Ниман – ди, Ниман – дивная река-а…

– Стоп! – оборвал её Николай. – Работаем! Где Шаман планировал встретиться с Тогоном?

– Он ничего не планировал. Тогон должен был сам подать ему знак. Вернее, мог подать. А мог и послать. У них же нет чётких протоколов, всё на интуиции.

– Зашибись! – сказал Николай. – Исчерпывающая информация. Бестия, ты ещё что-то можешь добавить?

– Нет, – ответила чертовка, – я уже всё сказала. Дальше вам решать.

Николай глубоко вдохнул и шумно выдохнул.

– А что тут решать! Надо ехать.

Он повернулся к Макару:

– Ты сможешь отследить карты Кузи и Шамана?

– Попробую.

– Надо выяснить, что они покупали в Хабаровске и в Софийске. На чём поплыли, какие у них рации, что взяли с собой. И заказать то же – в двойном размере. А что-то, может быть, даже в тройном.

Макар достал из рюкзака ноутбук, раскрыл его и застучал по клавишам.

– Так, рации они взяли в Хабаровске. Вертекс – не самая навороченная модель, но вполне годная; работает и в цифровом, и в аналоговом режиме. Плюс внешняя антенна и два сменных аккумулятора. Не понимаю, зачем им столько? Они ведь не собирались там задерживаться? Бестия, ты же говорила, что у них был график?

– Был, – кивнула чертовка, – и по этому графику они должны были приплыть в Усть-Ургал ещё шесть дней назад. Видимо, что-то им помешало.

– Это мы уже поняли, – сказал Николай, – давай дальше. На чём они плыли?

Макар поднял голову от экрана.

– Не знаю. Я получил полный список их покупок, ничего похожего там нет. Палатка, продукты, спасжилеты, топор, посуда и прочая мелочёвка. Похоже, они прилетели в Хабаровск налегке.

– На каяке они уплыли, – сказала чертовка, – мог бы и сам догадаться. Купили на месте – за нал.

– Откуда узнала? – быстро спросил Макар.

Чертовка презрительно скривила губы.

– Методом исключения. Других вариантов всё равно нет.

Макар зашёл в поисковик, бегло пролистал выданные страницы и растеряно посмотрел на Николая.

– Как на таком можно плавать?! Он же на первом пороге перевернётся! И что туда поместится? Жрать-то они должны в походе или как? Не верю! Кузя – девушка продуманная, она бы на такую авантюру ни за что не подписалась.

Чертовка хмыкнула; Николай чуть заметно усмехнулся.

– Это тебе нужен буксир с крупами и консервами – ты ведь у нас человек городской, к тому же без навыков выживания. А Шаман природный человек, его тайга прокормит.

6

От каяка отказались сразу – не та подготовка. Байдарку после недолгого размышления тоже решили не брать. Короткий поиск выдал неутешительную информацию – желающих сплавиться по Акишме ждёт сплошная цепь шиверов и порогов. Сливы, воронки, бочки, которые невозможно обойти – новичков на байдарке порог пятой категории разнесёт в клочья. И тем более не стоит испытывать судьбу тем, кто уже истратил свой лимит везения.

В итоге решили взять плот Рафт как самый надёжный и устойчивый. «Тише едешь – дальше будешь», – сказал Николай, и вопрос был закрыт. С остальными закупками было проще, Макар управился за час с небольшим. Перепроверил всё ещё раз – кажется, ничего не забыл. Заказал билеты до Хабаровска и такси до аэропорта. До вылета оставалось несколько часов – как раз чтоб собраться, принять душ и выписаться из гостиницы. «Завершить дела и переодеться в чистое», – подумал Николай, но вслух ничего не сказал.

До Хабаровска друзья летели ночным рейсом и даже сумели выспаться; день предстоял напряжённый. С утра пришлось побегать, получая заказы и проверяя их на месте – цена ошибки была слишком высока. Затем оформление багажа, ночёвка в местной гостинице, утренний рейс до Софийска и тягач до Акишмы.

Там, на берегу и начались проблемы. Перетаскивая снаряжение к воде, Макар подвернул ногу. Сжав зубы, кое-как доковылял до ближайшего валуна и оттуда наблюдал за разгрузкой. Вещей было немного, Николай с шофёром уложились в три ходки. Затем надули плот, подключив электронасос к бортовой сети тягача. Перенесли Рафт на берег, закрепили мешки с едой и снарягой.

Макар с трудом поднялся, сделал шаг и скривился от боли. Николай подошёл к нему и помог сесть на камень.

– Покажи ногу.

Макар задрал штанину. Николай осторожно стащил с него ботинок, снял носок и помотал головой – даже не думай! Нога уже начала опухать.

Макар умоляюще посмотрел на Николая.

– Пройдёт ведь! Мы и до порогов дойти не успеем, как я буду на ногах!

– Отставить! – рявкнул Николай. – Сейчас вернёшься в Софийск на тягаче, покажешься врачу. Как подлечишься – переезжай в Усть-Ургал, будешь ждать нас там.

– Как же ты без штурмана? – спросил Макар.

Николай пожал плечами.

– Как-нибудь справлюсь. Есть же геолокация.

– Ладно, – Макар наконец смирился с тем, что остался не у дел. – Возьми тогда.

Он достал из кармана небольшой гермопакет.

– Это повербанк для смартфона.

– Разве там будет связь? – удивился Николай

– Нет, к сожалению. Поэтому симку лучше сразу вынуть – пытаясь поймать отсутствующий сигнал, телефон за сутки разрядится в ноль. А он тебе нужен как навигатор, чтобы отслеживать пороги. Я переслал тебе карту и советы по прохождению. Перед каждым порогом причаливай и изучай инструкцию; тогда, может быть, всё получится.

– Спасибо!

Николай пожал другу руку и спрятал повербанк в один из карманов разгрузки. Поправил ножны на поясе, закрепил телефон в чехле на предплечье, резервную рацию с запасным аккумулятором упаковал в гермопакет и сунул его во внутренний карман куртки. По старой армейской привычке попрыгал на месте – всё было пригнано идеально. Бросил вёсла на дно плота.

– Пора! – Николай помахал другу рукой, столкнул плот в воду и запрыгнул в него.

– Ни пуха, ни пера! – крикнул Макар ему вслед.

– Всего четыре слова, – подумал Николай, – а как чётко всё схвачено. Не надейся ни на мохнатую чертовку, ни на пернатых ангелов. Только на себя, всегда только на себя.

7

Первая неделя сплава прошла без приключений, невостребованный спасжилет так и лежал в рюкзаке. Изредка моросил мелкий дождь, но в тёплый августовский день это не доставляло особых неудобств. Каждый вечер, останавливаясь на ночёвку, Николай первым делом пытался связаться с друзьями. Но эфир был пуст, как будто на Земле не осталось ни одного человека. Николай убирал рацию и занимался насущным – ставил палатку, ловил рыбу, разводил костёр и варил уху из хариуса. Что-то ему подсказывало, что торопиться не стоит; он должен всей шкурой прочувствовать тайгу, сжиться с ней.

На восьмой день пути Акишма обмелела и плот затрясло на перекате. Николай решил сделать долгий привал и остаток дня посвятить изучению Макаровских инструкций. Открыв карту, он с удивлением обнаружил, что уже прошёл первый порог – «Аполлон». И даже не почувствовал опасности. Впрочем, назвать «Аполлон» порогом можно было лишь с большой натяжкой – вторая категория при самом неблагоприятном уровне воды.

Всё по-настоящему трудное было впереди. По плану, составленному Макаром, на девятый день Николаю предстояло пройти пять сложных порогов – «Разбойник», «Апперкот», «Слон», «Строителей» и «Ожидания». Любой из них мог стать для него последним. Николай ещё раз перечитал инструкцию, выключил телефон и уселся на берегу со спиннингом. Горячая уха и сон – то, что ему нужно перед опасным переходом.

Утром Николай ещё раз перепроверил снаряжение, надел шлем и спасжилет, принайтовал мешки к бортикам и столкнул Рафт в воду. Река приняла плот, понесла, застучала камнями в днище. Пройдя два шивера, Николай сделал короткий привал. Снова повторил про себя инструкцию – сначала держаться ближе к правому краю, затем к левому, потом выходить на середину. Но когда поток увлёк плот в кипящий хаос, все инструкции мгновенно вылетели из головы. Николай едва успевал работать веслом, стараясь сохранять равновесие. Джинсы мгновенно промокли, ледяные брызги хлестали по лицу. Мышцы готовы были порваться, когда внезапно бурлящее месиво сменилось мощной струёй, выкинувшей плот на середину реки.

Вылетев из «Разбойника», Николай причалил к берегу и долго не мог отдышаться. Он всё-таки сделал это! Прошёл первый сложный порог. Оставалось всего ничего – четыре до входа в каньон и три после. При мысли об этом холодела спина и что-то сжималось в груди. Но глаза боятся, а руки делают. Николай упорно грёб, оставляя пороги позади один за другим. На выходе из «Апперкота» у него сломалось весло; хорошо, что не последнее. «Слон» чуть не перевернул плот, забросив его на каменный язык. Но в итоге всё прошло на удивление гладко; к вечеру девятого дня Николай разбил палатку у входа в каньон.

Дальше было легче. «Реторту» Николай проскочил, даже не замочив ног; «Тортилла» тоже не потребовала особых усилий. Всё складывалось слишком хорошо, подозрительно хорошо. Особенно для того, кто давно потерял свою удачу.

8

Перед «Атлантами» Николай остановился и вышел на берег. Место, выбранное для привала, была утоптано, посреди поляны кто-то соорудил очаг из камней. Понятно, почему тут останавливались – впереди последний опасный рубеж, пятая категория сложности. По туристскому поверью здесь надо было бросить что-нибудь в реку – в дар Харги, злому духу нижнего мира. Но иерею, даже бывшему, не по сану верить в языческие предрассудки.

Николай съел протеиновый батончик, запил его горячим чаем из термоса и продолжил путь. Река подхватила плот и властно повлекла его в каменные объятия «Атлантов». С каждой секундой полёт становился всё стремительней; плот, казалось, совсем не слушает весла. Рафт неудержимо несло на огромный валун, вырастающий из середины реки. Николаю чудом удалось оттолкнуться от каменной глыбы; он отбросил обломок весла и вцепился в верёвки, ожидая неизбежного. Впереди показался узкий проход между двумя валунами. Если бы весло не сломалось, Николаю, возможно, и удалось бы проскочить каменные ворота; но без вёсел это было нереально. Неуправляемый плот вынесло на правый валун, подбросило в воздух и перевернуло. Николай ударился головой о камень и потерял сознание.

Очнулся он от холода. Волна прибила его к берегу далеко от «Атлантов», шум порога был еле слышен. Озябшие пальцы онемели и с трудом слушались. Николай выкарабкался на берег и постарался отползти подальше от реки.

– Сколько же я пробыл в воде? – подумал он. – Вряд ли долго, долго при такой температуре не выжить. Но на воспаление лёгких вполне хватит.

Он приподнялся, чтобы осмотреться, и едва сдержал стон – голова раскалывалась, виски как будто сжали раскалёнными клещами. К горлу подступила тошнота.

– Вот же непруха! – подумал Николай. – Только сотрясения мозга мне сейчас не хватало.

Он заставил себя встать, пошарил по карманам и выложил на камень всё, что у него осталось. Осталось немного – нож, зажигалка, телефон без признаков жизни, бессмысленный повербанк и резервная рация в гермопакете. Всё же лучше, чем ничего.

Дрожа от холода, он торопливо стащил с себя мокрую одежду, выжал её и развесил на прибрежных кустах. Сразу стало легче; августовское солнце быстро прогрело обнажённую кожу. Николай раскрыл гермопакет и облегчённо выдохнул – рация не пострадала. Он долго пытался связаться хоть с кем-то, менял частоты, даже перешёл на аналоговый режим. Но эфир по-прежнему был пуст. А чего он ждал – с его-то везением?

Надо было идти, пока не стемнело. Николай осмотрел разорванный спасжилет и отбросил его в сторону. Надел тельняшку, джинсы и разгрузку – одежда была ещё влажной, но солнце успело её нагреть. В ботинках уже не хлюпало. Куртку он решил нести в руках.

– Соберись, солдат! – приказал себе Николай.

Он спрятал рацию в гермопакет и осторожно опустил его в подсумок на разгрузке. Поправил нож на поясе, рассовал по карманам своё нехитрое имущество и зашагал по берегу вниз по течению.

9

Ночевать пришлось в тайге. В мокрых ботинках много не нашагаешь, ноги надо беречь. Николай выбрал тихое место, наломал сучьев и развёл костёр. Снял ботинки и поставил их поближе к огню. Очистил от коры ивовый побег, порезал и насадил на него несколько подобранных в пути подосиновиков и стал неторопливо вращать свой самодельный шампур.

В летней тайге смерть от голода не грозила; но что дальше? Николай решил идти вдоль берега, надеясь, что рано или поздно мимо будут проплывать туристы. Они заметят его и возьмут на борт, а если не смогут, то пришлют помощь.

Проснулся Николай от холода, утро выдалось туманным и неприветливым. Он умылся, напился воды из Акишмы и тронулся в путь. Из тельняшки получился прекрасный мешок для грибов; с каждым пройденным километром он становился всё тяжелее.

Когда дневная жара стала спадать, Николай заметил впереди небольшой домик с красной крышей. Рядом стояло несколько ульев, видимо, пустующих – пчёл вокруг не было видно. Подойдя ближе, Николай понял, что ошибся – то, что он принял за ульи, оказалось будками метеостанции. Железные коробки были пусты, дверцы сорваны; похоже, станцию давно забросили.

Внутри дома царило такое же запустение. У единственного узкого окошка стоял стол, рядом покосившийся табурет. В углу за низкой лежанкой виднелся округлый бок печки-буржуйки. Николай распахнул дверь настежь; свет ворвался в комнату и осветил её жалкое убранство. На лежанке бесформенным комом валялось грязное тряпьё, на столе стоял железный корпус от какого-то древнего прибора, давно выпотрошенный и забитый мелким мусором. За буржуйкой Николай нашёл старую жестянку, осмотрел её и улыбнулся – ценная находка; то, что нужно. Неизвестно, что принесёт завтрашний день, но сегодня у него будет горячая пища и ночёвка под крышей.