Долина Новой жизни

– Не все ли равно, что влечет нас к этим бесконечным ледникам? Мы друг другу не мешаем, наоборот, каждый из нас облегчает задачу другого. Позвольте, мсье Герье, я налью вам еще стаканчик кофе, этот напиток хорошо утоляет жажду и снимает усталость.

Мистер Клэр набил трубку и закурил.

– Мы проделали уже длинный путь, достигли альпийских лугов, и скоро начнем спускаться вниз.

– Вам не надоело путешествие? – спросил Герье, окончив завтрак.

– Нисколько. Но меня интересует, что нас ждет за Шеривадом.

– Если бы вы не встретились со мною, вы отправились бы туда одни?

– Конечно.

Мсье Герье задумался и после долгой паузы спросил:

– Много ли вы наловили блох, мистер Клэр, для своей коллекции за эти дни?

– Немного. Но самые редкие экземпляры я еще надеюсь найти.

Путешественники замолчали, сон одолел их.

Англичанин проснулся первый. Посмотрел на часы, закричал:

– Ким, седлать мулов. Надо спешить, чтобы засветло достигнуть Тоги.

Герье уже привык к тому, что молодой англичанин принял на себя командование небольшим отрядом. Его распорядительность, заботливость и находчивость нравились французу, он сам охотно подчинялся своему новому знакомому. Мистер Клэр хорошо знал местные языки, в то время как Герье должен был пользоваться услугами переводчика. Мистер Клэр был молод и силен, а Герье чувствовал себя разбитым и усталым. «Судьба улыбнулась мне, послав этого опытного и энергичного человека, – думал Рене Герье, наблюдая, как быстро складывался маленький лагерь и как уверенно работали проводники, нагружая кладь на спины отдохнувших мулов. – Что делал бы я без этого англичанина? Мне кажется, ему все равно, куда направится наша экспедиция. Если мне не удастся найти следы тропы в Долину, я обойду ее и где-нибудь найду проход. Я убежден, что мой друг не откажется сопутствовать мне и туда».

Да, Рене Герье пробирался в Долину Новой Жизни. Образ Анжелики всегда был перед ним, звал вперед. Каждый день промедления был ужасен и грозил непоправимой бедой.

Имелся ли у Герье какой-либо определенный план, когда он пустился в свое рискованное путешествие? Желание снова попасть в Долину было велико, но как осуществить его, он не знал. Попытаться перелететь туда на аэроплане значило даже в случае успеха отдать себя в руки Куинслея. Значит, надо явиться незаметно. Лучше всего – по леднику, спускавшемуся к основанию Высокого Утеса. Вот и весь план. Как сложится дело потом, Герье не думал.

Его размышления были прерваны ревом мулов и криками погонщиков. Мулы били друг друга ногами. Отчего это они почувствовали друг к другу острую вражду? Тюк, плохо закрепленный на одном из них, начал сползать вниз. Мистер Клэр и проводник Ким бросились наводить порядок.

– О дьяволы! Держите мешки. Они поломают станки! – яростно кричал англичанин.

Когда волнение улеглось и караван тронулся в путь, мистер Клэр подошел к Герье.

– За этими лентяями нужно все время смотреть, – сказал он, перебрасывая через плечо ружье.

– О каких это станках вы так беспокоились?

Они замыкали шествие, идя один за другим по узкой тропе. Погонщики криками понукали животных.

– Эти станки, может быть, еще сослужат нам службу, – заметил мистер Клэр, когда убедился, что весь караван двигается в полном порядке.

Вскоре начался крутой спуск. Голова кружилась от развертывающейся внизу пропасти. Камни падали с тропы, осыпался песок.

– К семи часам мы должны быть в деревне, а оттуда утром начинаем восхождение на перевал. Через неделю доберемся до Шеривада и там уже наметим дальнейший путь, – говорил англичанин. Герье молчал. «Если даже все кончится благополучно, сколько еще пройдет времени, когда, наконец, я увижу свою любимую?» – думал он.

– Вы очень неосторожны! – язвительно воскликнул англичанин. Задумались и чуть не сорвались на повороте. Пожалуйста, идите вперед, я буду присматривать за вами.

Селение Шеривад лепилось вдоль горной речки. Оно состояло из десяти или пятнадцати слепленных из глины хижин. Ниже селения в реку впадала другая, более широкая и более бурная. Вдоль первой речки вверх по течению шла тропа к русской границе. По берегу второй вилась едва заметная тропинка, которой решили воспользоваться наши путешественники.

Мулы и большая часть поклажи были оставлены под охраной погонщиков и проводников в селе. Самое необходимое взвалили на плечи нанятые здесь носильщики. Двое проводников, принимавших еще ранее участие в экспедициях на ледники, согласились поступить на службу к мистеру Клэру, который теперь взял в свои руки всю административно-хозяйственную часть предприятия.

После нескольких дней отдыха и тщательной подготовки двинулись в путь. Проводники шли впереди, мистер Клэр и мсье Герье следовали за ними, потом шли носильщики с мешками за спиной. Замыкал шествие длинноногий Ким, доверенное лицо мистера Клэра.

Тропинка то уходила от реки, то жалась к ней, то взлетала наверх, то падала к самой воде. Местами она шла по узкому краю обрыва, так, что передвигаться приходилось боком, держась за камни. В таких случаях мистер Клэр велел протягивать тонкую крепкую веревку, чтобы тяжелый груз не увлек носильщиков в пропасть.

Продвигались крайне медленно, между тем как нетерпение Герье возрастало. Усталость его не брала. Утром он будил всех, первым поднимался с дневного привала и последним засыпал у ночного костра. Он похудел, осунулся, глаза блестели лихорадочным огнем, тик пробегал по лицу; он мало говорил, часто его с трудом можно было вывести из задумчивости.

– Дорогой друг, вы не больны ли? – говорил англичанин. – Советую вам принять хинин в комбинации с бромом. Я вижу, вы очень расстроены.

– Я чувствую себя лучше, чем когда-либо. Прошу вас только не задерживаться. Вперед! Вперед! – и француз неутомимо шел, увлекая за собой остальных.

Через несколько дней мистер Клэр заговорил более настойчиво:

– Предупреждаю вас, мсье Герье, что вы свалитесь. Чрезмерное напряжение не может длиться долго. Вы не отдаете себе отчета, что уже больны.

– Ваши опасения напрасны, – с досадой возражал француз. – Я отдохну, когда мы достигнем цели.

– Я настаиваю на отдыхе, не менее чем на один-два дня!

– Тогда я двинусь вперед с половиной носильщиков или даже с двумя из них, – сказал Рене.

Неизвестно, чем кончился бы этот спор, если бы не вмешался Ким.

– Люди устали, – сказал он, – они требуют отдыха. Завтра они хотят отдыхать целый день.

Рене ничего не оставалось, как покориться обстоятельствам.

После дневки дорога стала еще более трудной. Тропинка перебегала с одного берега реки на другой. Надо было скакать с камня на камень или перелезать по поваленным стволам деревьев.

Воздух стал холодным, резким, по временам дул пронизывающий ветер; ночью едва можно было согреться под одеялом у костра. Лес пошел низкорослый и чахлый; всякая растительность пропала. Последний переход проделали по голым камням. Тропа исчезла. На ночь люди тесно сбились в одной палатке, укрылись одеялами и шкурами. Ветер свистел всю ночь, приходилось заботиться, чтобы палатку не снесло.

Утро было холодное, угрюмое. Солнце светило тускло, его лучи не согревали и не веселили душу.

Караван тронулся в путь в полном молчании. После крутого подъема глазам путешественников представилась новая картина: вдали вздымалась вершина горы, покрытая снегом и льдом. Направо от нее возвышались несколько замерзших гигантов; налево тянулась мрачная голая гранитная стена. Еще левее взгляд терялся в бесконечном хаосе гор. Солнце играло в серебре ледников, набрасывая синие пятна на глубокие впадины.

Рене Герье застыл в немом удивлении.

– Там – Долина Новой Жизни, – сказал он, указывая на северо-восток.

– Вы бредите, дорогой друг? – спросил мистер Клэр.

– Да, да, я брежу, согласен с вами. Нервы мои сильно расшатаны…

– Мы продвинемся еще мили три-четыре вдоль ледника и взберемся на него. Там есть небольшая лачужка, оставленная прошлой экспедицией. Что будем делать дальше, мсье Герье, я не знаю. Дальнейшее зависит от вас.

Рене долго молчал.

– У меня есть надежда, что я найду тропу.

– В Долину Новой Жизни? – перебил мистер Клэр.

Герье посмотрел на него в упор.

– Вы что-нибудь знаете о ней?

– Ничего. Но слышал, вы произносили сейчас эти слова.

– А если бы там действительно лежала Долина Новой Жизни?

– Я бы нисколько не удивился, – спокойно ответил англичанин.

– Итак, вперед.

Лед и снег нависли над речкой, превратившейся здесь по существу в ручей. От ледяной стены откалывались громадные глыбы, падали в воду.

Взобраться на поверхность глетчера было невозможно; шли по скользким обледеневшим скалам. Свет проникал в ущелье сквозь ледяной карниз. Громадные сталактиты свисали до воды, преломляя в себе, как в бесчисленных призмах, лучи солнца.

Носильщики с беспокойством смотрели наверх, на зеленеющую ледяную громаду, опасаясь быть раздавленными внезапным обвалом.

В одном месте пришлось задержаться. Выступ ледяной скалы висел над рекой, готовый ежеминутно сорваться.

Мистер Клэр с помощью Кима заложил динамитный патрон и произвел взрыв. Снежная пыль завихрилась вокруг места взрыва. Путешественники стали карабкаться через образовавшуюся плотину, пока не поднялась вода.

Вскоре, однако, путь снова преградила ледяная скала. Ручей нырял под нее, как под арку. А людям пришлось остановиться и располагаться на ночлег в самом неудобном и опасном месте, тем более, что уже темнело. К счастью, ветра в этом тупике не было. Лишь неумолчно шумела вода, да громко трещал то там, то тут лед.

– Надо подняться на поверхность ледника, – сказал Клэр. – Для этого мы должны вырубить лестницу.

– Мне кажется, что эту работу нельзя откладывать. Что будет завтра, мы не знаем. Работа сейчас вполне возможна – светло.

– Попробуем прельстить нашу команду, пообещаем им по лишней пачке табаку и по куску ситца.

Ким тотчас завел с туземцами переговоры. Туземцы, казалось, возражают.

– Они проспорят всю ночь, – сказал Рене.

– Сейчас примутся за работу. Я знаю этот народ, – проговорил англичанин. – Если не согласны с чем – молчат.

И действительно, через полчаса застучали молотки, мотыги, заступы. Клэр, сделав самые подробные указания, улегся в палатке. Рене Герье наблюдал за работой.

«Что делает в эту минуту Анжелика? Вспоминает ли обо мне? Или, может, забыла? А этот Клэр… Почему присоединился ко мне и идет, не думая о последствиях? Кто он? Куда хотел идти до встречи со мной? Знает ли он что-нибудь о Долине Новой Жизни? Во всяком случае, в этих местах он уже был. Принимал участие в прошлой экспедиции… Что за экспедиция, с какой целью была организована?»

Обо всем этом Герье думал и раньше, но, поскольку Клэр его не расспрашивал, он тоже не досаждал Клэру расспросами. Так, молчаливо доверяясь друг другу, они и шли в горы…

К восходу солнца лестница во льду была прорублена, и Герье, поднявшись первым наверх, увидел перед собой бесконечное белое поле и вдали, за ним, темное мрачное ущелье; мощный водопад низвергался куда-то вниз, а над водопадом, как страж, стояла громадная скала.

– Высокий Утес! – закричал путешественник.

Клэр уже стоял рядом и смотрел в подзорную трубу. Бинокль дрожал в руках Рене: он старался увидеть металлический мостик над водопадом, на котором когда-то стоял вместе с Чартнеем.

– Нет, ничего не видно, – в отчаянии бормотал он. – Слишком далеко. Туман окутывает все, как облаком. Где скалы, через которые мы перебирались перед бегством? Нет, Утес далеко, отсюда ничего не разберешь.

– Дорогой друг, вы слишком волнуетесь, – сказал англичанин, кладя ему руку на плечо. – Я знал, что отсюда ничего не видно. Сознаюсь вам, я был уже здесь. Если я пришел сюда с вами снова, то не потому, что надеялся узреть что-нибудь через эту трубу!.. Нет, не за тем… Но, дорогой, вы обещали найти следы тропы!

– Я найду ее. Не мог он стереть ее с земли, этот проклятый Куинслей…

– Куинслей? Чье имя вы назвали?

– Полно притворяться! – воскликнул француз. – Дорогой друг, вы знаете, может быть, не все, но знаете, во всяком случае, многое.

– Я знаю только, что там живут люди, что эти люди принадлежат к нашей цивилизации.

– В таком случае, вы ничего не знаете. Когда придет время, я вам все расскажу. Вперед, вперед, не теряя ни минуты. Оставаться здесь, где нас могут видеть сверху, мы не можем, и не должны. – Он показал на Высокий Утес. – Нам надо дойти туда незамеченными.

Через неделю эти же люди, которые уже были на виду Высокого Утеса, двигались в обратном направлении, к селению Шеривад. Сзади всех плелся разбитый физически и душевно Рене Герье. Все попытки пробраться к Высокому Утесу оказались безуспешными. Ничего не оставалось, как попытаться обойти снежные вершины с юга, а для этого нужно было вернуться к Шериваду. Проводники обещали провести оттуда к монастырю Син-Чун-Вен, расположенному высоко в горах, на перевале. Надо было спешить – зима здесь наступала рано.

Все это представлялось Рене Герье полным поражением. Трудности, ожидавшие впереди, казались непреодолимыми.

Настроение мистера Клэра было иным. Энергия его не угасала, а желание проникнуть в таинственную Долину, которую, по-видимому, хорошо знал его новый друг, крепло с каждым днем.

– Мужайтесь, милый Рене, – говорил он не раз. – Не может быть, чтобы туда не было какой-нибудь щели. Мы обойдем эту Долину вокруг, пусть на это нам понадобится хоть год! Я – спортсмен, и должен взять то, что не дается мне в руки!

Герье отдал себя в полное распоряжение товарища. Он беспрекословно исполнял все, что тот требовал от него. Впрочем, англичанин не требовал лишнего, и не надоедал какими-либо расспросами. Когда француз беспокоился о средствах, необходимых для столь длительного путешествия, англичанин успокаивал его, убеждая, что у него хватит средств хоть на десять лет.

Погода изменилась к худшему; ежедневные дожди сильно затрудняли путь. Даже маленькие ручейки вздулись от воды, переправа через них стала опасна.

Когда показался вдали Шеривад, Рене опустил голову.

– Какие были мечты и что осталось… – проговорил он.

– Крепитесь, мой друг, крепитесь! – Мистер Клэр понимал настроение своего приятеля. – Даю сам слово, через три дня мы пустимся в новый путь, и мы победим. Поверьте мне, мы добьемся цели, я не знаю только когда.

И действительно, через четыре дня рано утром экспедиция вновь вышла из Шеривада. Число носильщиков значительно увеличилось, к старым проводникам присоединился новый, почтенный старец с длинными волосами, похожий на эскимоса.

Рене Герье отнесся с полным недоверием к этому предприятию. Путь был ужасен. Целый день приходилось карабкаться по скалам, идти местами, где никогда не ступала нога человека. Даже старый проводник путался. Разреженный воздух высот затруднял дыхание; путешественников обжигало солнце, мочил дождь. А они все шли и шли за старым проводником.

Ни одно человеческое существо не встретилось им в течение двух недель; только медведи и волки выходили им навстречу и падали от метких пуль англичанина. Когда кончились леса, стали встречаться зайцы, попадала дичь, и обеды и ужины выходили всегда очень сытными и разнообразными. Но последние три дня пришлось идти вдоль ледяного поля, которое сползало на гранитное ложе с дальних исполинских вершин. Наконец, они увидели на высоком плато три каменных зуба, торчавших кверху. Подойдя ближе, они смогли различить у подножья этих скал убогие постройки. Старик сказал:

– Это Син-Чун-Вен.

Носильщики ускорили шаг. Ким что-то запел гнусавым голосом. Клэр весело обратился к Рене:

– Первый этап пройден. Дальше путь будет, может быть, более трудным, но зато уж и не таким длинным. Посмотрите на карту, дорогой Рене. Я предполагаю, что за этими высотами, обозначенными на карте, должна быть Долина. На карте ее нет, но ведь карта далеко не точна.

– Джон, вы начинаете вселять в меня новую надежду, – проговорил Герье, хватая своего друга за руку. – Исключительно вам я буду обязан, если когда-нибудь достигнем Долины.

До монастыря оставалось еще несколько часов пути. Несколько жалких монахов, одетых в звериные шкуры, с голыми ногами и непокрытыми головами, вышли им навстречу. Эти отшельники не казались испуганными или удивленными все земные чувства давно уже оставили их. Пост, молитва, полный покой и постоянное самосозерцание приготовили их к переходу в иной мир. Они оставались чужды всяким треволнениям жизни. Один старик-проводник мог объясняться с этими выходцами из далеких стран. Он рассказал им о цели путешествия. Монахи покачали головами и разошлись, предоставив прибывшим самим заботиться о себе.

Помещение монастыря когда-то было очень большое; часть построек полуразвалилась, часть была вырублена в скалах и носила на себе отпечаток более давних времен. Ветер гулял под сводчатыми потолками, тем не менее было приятно чувствовать себя под крышей.

Наши друзья поместились в небольшом закоулке, окруженном с трех сторон каменными выветрившимися стенами. Носильщики заняли большой проход, ведущий к главному выходу. Старец-проводник приказал заложить оконные ниши камнями. Стало теплее.

Ночью завыл сильный ветер, и когда рассвело, вокруг монастыря уже бушевала снежная буря. О выступлении в путь нечего было и думать, приходилось выжидать улучшения погоды. Однако через несколько дней стало ясно, что придется зимовать в монастыре. Съестных припасов было достаточно, но вопрос о топливе внушал большие опасения. Приходилось обречь себя на три-четыре месяца полнейшего безделья, тоски и холода.

На Рене напала полная апатия. Он часто ходил к монахам и просиживал с ними целые дни, не обменявшись, впрочем, ни одним словом, ни одним жестом. Монахи сидели вдоль стен на корточках и смотрели ничего не видящими глазами и слушали ничего не слышавшими ушами.

Рене казалось, что он мог бы остаться здесь навсегда, что лишь среди отшельников он найдет утешение в своей безысходной тоске.

Монахи начали постепенно привыкать к своим гостям. Старший пробовал даже разговаривать с Рене.

– Вы идете в Страну больших птиц, – говорил монах через проводника-переводчика. – Они летают над нашими головами… Бойтесь, чтобы они не заклевали вас!

Герье думал, что тот выражается иносказательно. Но Клэр, узнав об этом разговоре, смекнул, что дело идет об аэропланах.

Вскоре Рене Герье заболел. Его трясла лихорадка, на щеках выступил яркий румянец, волосы на лбу слиплись от пота.

– Что, старина, нездоровится? – спросил Клэр.

Вечером у Рене начался бред. Он обращался к какой-то Анжелике. Уверял, что спасет ее. Он упоминал о Куинслее, который хочет, чтобы Анжелика родила ему сто тысяч детей. Ее мозг, как и мозг ее мужа, Куинслей поставит на свой письменный стол и заставит работать как счетную машину; сердце Анжелики он отдаст какому-нибудь старцу… Герье грозился убить Куинслея. Он сбрасывал с себя меха, вскакивал, озирался безумным взглядом. Мистер Клэр укладывал его на ложе:

– Рене, что с вами? Здесь нет никакого Куинслея, а Анжелику мы спасем, я обещаю вам, не будь я Джон Клэр. Ну, вот так, успокойтесь.

Но через несколько минут Герье поднимал отяжелевшую голову и упрекал Анжелику: «Зачем вы подарили Уру брошку? Лучше бы вы дали ее мне! Вы думали, что он защитит нас, этот человек-зверь? Чарльз Чартней покорил вас своей решительностью. Ха-ха-ха! А Филиппе Мартини любил макароны…»

Мистер Клэр выказал себя не только хорошим организатором, но и хорошим медиком. Он выходил своего друга.

Вскоре он знал все. Рене рассказал ему всю историю – с того момента, как он познакомился в Париже с Куинслеем и дал уговорить себя отправиться в Долину, до знакомства с мадам Гаро и до неудачного побега.

– Подумайте только, дорогой Джон, мадам Гаро спасла мне жизнь, а сама осталась в лапах человека, преследующего ее своими домогательствами! Что я должен был чувствовать, когда впервые начал здраво мыслить после болезни? Конечно, я решил пробраться в Долину, чтобы помочь ей. Но время идет. Кто знает, что там делается? Дорогой Джон, если я умру, то умру с мыслью, что сделал, что мог.

– Не говорите, старина, о смерти, – перебил его Клэр. – Придет весна, мы возобновим поход. Теперь я хочу во что бы то ни стало побывать в Долине, и мы там будем! И вы увидите еще мадам Гаро. Вот вам моя рука. Поправляйтесь, друг, и набирайтесь сил! 

ГЛАВА Х

Зима была суровой. Снегу намело много. Днем, несмотря на яркое солнце, не таяло, ночью температура падала намного ниже нуля. По временам бушевал северный ветер, налетали снежные бури.

Сегодня стемнело раньше обычного. Но хозяин кабинета не спешил зажечь свет, довольствуясь неверным светом камина. Стоя у решетки, он грел ноги. Тут же, в кресле, сидел Гри-Гри.

– Грейтесь, грейтесь, вам пришлось проделать трудный путь. Сейчас вам подадут стакан горячего грога. Это не лишне в вашем положении, – говорил мистер Чартней.

Гость протянул ноги поближе к огню.

– Были минуты, когда я думал, что упаду и не встану. Я совсем не выношу мороза.

– Еще бы, вам пришлось идти всю ночь и почти весь день.

– Как я рад, что, наконец, достиг этого дома! Ваш слуга оказался предупредительным, он устроил мне ванну и переодел во все теплое.

– Жители Высокой Долины отличаются гостеприимством, услужливостью и мягкостью, – произнес Чартней, подкидывая в камин куски угля.

– Вы довольны своей жизнью здесь? – спросил Гри-Гри.

– Конечно, мы живем здесь скромнее, я не имею такой квартиры, как в Городе, у меня нет серебра и фарфора. Роберт Куинслей не может снабжать нас так, как снабжал его отец; кроме того, население здесь быстро увеличивается… Не один вы сбежали из-под власти Макса.

– Я не мог оставаться там. Вы увезли с собой чертежи военной гусеницы, а я не мог восстановить их по памяти. Я боялся, что со мной могло случиться то, что случилось с бедным Кю.

– Да, Макс умеет расправляться с людьми, которые становятся ему поперек дороги.

– Он мог подумать, что я участвую в заговоре и потому не выдаю ему этих чертежей.

Чартней уселся в кресло рядом с Гри-Гри и закинул ногу на ногу.

– Вы правильно поступили. Конечно, вы рисковали.

– Поэтому я и выбрал путь через горы. Теперь, когда эпидемия кончилась, карантины сняты. Зато граница охраняется самым тщательным образом. Мне пришлось лезть ползком, чтобы проскользнуть мимо часовых.

– Вот так каждый день у нас появляются новые люди.

Вошел слуга с подносом, уставленным стаканами и бутылками.

– Прикажете, мистер Чартней, зажечь огонь? – спросил он.

– Нет, нет, не надо, мы посидим и в темноте.

Слуга удалился.

– Вам с ромом или с коньяком? Сахар кладите сами, по вкусу.

– Я вижу, вы ни в чем не терпите недостатка? Если разрешите, я налью себе немного рому.

– Продукты мы получаем от Макса. Мы даем ему радиоактивные вещества, в которых он нуждается, он платит нам продуктами и изделиями. Он не может жить без нас, мы – без него. Впрочем, в Высокой Долине уже построены заводы питательных веществ и сред, всевозможные мастерские; недавно открыты новые человеческие инкубатории, окончательно оборудована собственная сеть внушителей, глаз и ушей.

– Вот как! Не обошлись без внушителей?

– Здесь они нужны более чем там, внизу. Ваше население отличается спокойствием и послушанием, наше, раскрепощенное мистером Робертом, часто проявляет себя весьма бурно.

– У нас рассказывают об этом легенды, – проговорил Гри-Гри.

Мистер Чартней посмотрел через стакан на огонь в камине.

– Интересный эксперимент… Половой инстинкт пробудился, а вместе с ним и другие страсти. Здесь было одно убийство, два покушения, один поджог, четыре нападения, были и кражи. Внушители работают усиленно, но только в другом направлении, чем у вас. У вас подбадривают, у нас сдерживают и регулируют.

– Рискованный опыт.

– Менее рискованный, чем тот, который проделывает в настоящее время мистер Макс Куинслей, – сказал Чартней. – Пожалуйста, Гри-Гри, наливайте себе еще.

Слуга приоткрыл дверь и доложил:

– Мистер Мартини.

Хозяин приветствовал входящего:

– Синьор Мартини, сколько дней я вас не видел! Взгляните сюда, я зажгу свет. Видите, кого нам послала судьба?

– Гри-Гри?! – воскликнул итальянец. – Мне сегодня везет, я только что встретил Чери. Он не прельстился назначением на место Кю и предпочел перебраться в Высокую Долину.

– Садитесь, синьор Мартини, и составьте нам компанию.

– Я зашел к вам, чтобы пойти вместе в клуб обедать, но не откажусь от стаканчика.

– Синьор Мартини, как я рад вас видеть! – проговорил Гри-Гри. – Мы не виделись с вами целую вечность!

Итальянец, размешивая ложечкой грог, посмотрел на своего соседа.

– Объясните мне, почему вы один за другим оставляете Макса Куинслея?