Бумажный грааль

Мужчина промолчал. Слышалось корябанье карандаша по бумаге.

– Не провоцируй его, – прошептала Эдита. Рой пожал плечами.

– Слушай! – воскликнул он, внезапно повеселев. – Кстати о бизнесе, мне пришла в голову прекрасная мысль.

– Замечательно, – откликнулась она. – И какая же?

– Миниатюрное поле для гольфа и парк развлечений разом. Построим их между аэропортом и азалиевыми садами.

– Правда? – подбадривая, спросила Эдита.

– Дело верное. Почти никакого риска. Затраты ограничены. Ведь возле «Джорджия-Пасифик» сотни акров стоят без дела. Их лет тридцать никто не обрабатывал. Думаю, мы с Беннетом сумеем построить гипсовый замок – большой и броский, но это только фасад, чтобы с шоссе было видно, – мы его под завязку забьем видеоиграми. Вдоль утесов проложим стартовую полосу, кругом ковровые дорожки, беседки и все такое. И повсюду Беннетовы вертушки. Это, знаешь ли, привлечет к нам семейные пары. Семьи – превыше всего, хотя, с точки зрения финансов, они не много стоят. Деньги пойдут с видеоигр, но мы же не хотим устроить просто аттракцион для подростков.

– Ну конечно, нет, – отозвалась Эдита.

– Идем дальше. Представь себе вереницу лунок в океан. Лунки и расстояние броска разметим бейками. Тебе известно, что можно почти за бесценок скупать по клубам отжившие свое старые шары, а еще второсортные на заводе-изготовителе. Насколько я понимаю, люди готовы круглую сумму выложить, лишь бы получить корзинку шаров, которые можно просто загнать ко всем чертям в Тихий океан.

Эдита радостно улыбнулась.

– Да, – сказала он. – Это было бы неплохо, правда? Поле для гольфа в океане, как «Галечный пляж». Помнишь, как мы поехали по «Семнадцатимильной дороге» и заночевали в гостинице в испанском стиле? Ресторан у них был мексиканский, а еда самая худшая на свете.

– По вкусу – точь-в-точь собачьи консервы. Просто черное крошево. Но с уверенностью могу сказать, это была не говядина. Идем дальше. Мы их раскрасим, я хочу сказать шары для гольфа – будем макать их сразу корзинами, а те, что похуже, отберем для дальних бросков. И клюшки купим по дешевке. Их то и дело выставляют на гаражные распродажи. Вот тут на сцену выходите вы с Сильвией.

Рой уставился в пространство, будто мысленно рисовал себе королевство над океаном, сотворенное из гипса, электроники и деревянных вертушек.

– Как я и говорил, – продолжал он, – видеоигры привлекут детей больше, чем гольф. Игровые автоматы покупать не обязательно, можно просто платить процент с прибыли. Дважды в неделю их приходит обслуживать мастер и мешками выгребает из них четвертаки. На юге все так делают. Была большая статья в «Форбс»…

Тут в соседней комнате зазвонил телефон, и, засовывая в карман пистолет, Честертон Касалкин соскочил с кровати и открыл дверь, чтобы тоже послушать.

– Кто? – услышали они вопрос миссис Лейми. Последовало краткое молчание.

– Неужели тот самый Артемис Джиммерс? – сказала она с наигранным изумлением. – Ну да, разумеется, мы в мотеле. Избиваем бедного мистера Бартона, а вы как думали? Впрочем, еще можете получить его полуживого, если поторопитесь. И пожалуйста, не посылайте больше парламентеров, если не хотите лишиться и их тоже. Полагаю, я ясно дала понять, что мне срочно нужно проконсультироваться с Говардом Бар-тоном, но не с его дальними родственниками. А теперь слушайте внимательно. Как только я повешу трубку, то отошлю Бартонов отсюда на машине в сопровождении доверенного и на многое способного лица. Если хоть кто-то появится у меня на пороге – вообще кто-либо, кроме Говарда Бартона, – я позвоню в то ужасное место, куда отвезут бедных Бартонов. Подожду один гудок и повешу трубку. Этот звонок будет последним, что они услышат по ту сторону адских врат. Передайте это, пожалуйста, дочери. Никто из нас не может себе позволить хранить что-то в секрете.

За этой речью последовало новое молчание. В открытую дверь Эдита увидела, как миссис Лейми прищурилась. Потом, все еще слушая, она повернулась к противоположной стене. Входная дверь открылась, вошел Горноласка с пластиковым стаканчиком и, захлопнув за собой дверь, наложил цепочку. И застыл в ожидании, когда миссис Лейми заговорит снова.

– Это что? – спросила она наконец. – Машина, вызывающая привидения? Построенная Джоном Раскином? Вызывает только его призрак? Ага! Потому что в ней его кости? Я бы сказала, она немногого стоит, как по-вашему? – Разразившись театральным хохотом, она повернулась заглянуть в соседнюю комнату. Лицо ее было совершенно серьезно. – Мистер Бартон утверждает, что в вашем жестяном гараже Ковчег Завета. Он почти меня убедил. В жизни не видела таких лжецов, как вы, простаки. Правду сказать, вы довольно забавны. Вся ситуация развлекает настолько, насколько вообще возможно, правда?

Послушав еще несколько секунд, она закрыла рукой трубку и сказала в сторону второй комнаты:

– Мистер Джиммерс настаивает, что чушь про Ковчег Завета вы выдумали сами, мистер Бартон. Он утверждает, что вы лжете, чтобы защитить его, сохранив в тайне истинную суть машины. Он утверждает, что с ее помощью мы можем вызвать из мира духов Джона Раскина.

– Совершенно верно, – широко улыбаясь, кивнул Рой. – Я с самого начал лгал.

В трубку миссис Лейми сообщила:

– Мистер Бартон сознался. Придется наказать его за ложь. – Она снова послушала, потом сказала: – Но это же доставляет такое удовольствие, правда? Нет, обмен кого-либо на вашу машину меня не интересует. Да, я читала ваш памфлет о телефонных разговорах с мертвецами. Кстати, когда вы его опубликовали? В шестьдесят первом, так? Я в равной степени знакома с работой, какую проводил перед смертью над спиритическим телефоном мистер Эдисон. Он тоже был помешанным. Безумцы встречаются всех сортов и мастей, Артемис, гении они или нет. Но я скажу вам, что сделаю. Я позволю Говарду Бартону привезти машину с собой – в подарок. Вот именно. Она будет включена в сделку, поскольку вы так любезно ее предложили.

Тут она повесила трубку, но осталась сидеть, глядя на телефон.

– Глупец и машину тоже с собой привезет, – сказала она Горноласке. – Один бог знает, что она такое на самом деле. – А Касалкину велела: – Сейчас же увози их отсюда. Гвендолин тебя ждет. А вы двое ведите себя хорошо. Не обращайте внимания на то, что я сказала по телефону этому идиоту. Если я не позвоню тебе до двух утра, сделай то, о чем я тебя просила.

– Неудачно с машиной вышло, – расстроенно сказал, вешая трубку, мистер Джиммерс. – Но попытаться стоило. Еще один короткий звонок. Какой номер у платного таксофона в гавани? Нужно, чтобы кто-нибудь последил за мотелем, поехал за любым, кто попытается их оттуда увезти.

Сильвия назвала по памяти номер.

– Я пока останусь тут, – сказала она, когда Джиммерс закончил разговор. – Кому-то следует посидеть у телефона. Мама… Не знаю… Может, она вернется. Я бы хотела остаться здесь. Почему бы вам не заехать за мной на обратном пути?

– Логично, – согласился Джиммерс. – Но будь начеку. Не открывай дверь, не зная, кто там стоит.

– Меня они донимать не станут, – сказала она. – На это нет никакой причины.

Потом она стала торопить их выезжать, словно хотела остаться одна, и Говард едва не предложил Джиммерсу одному поехать в дом на утесах. Ночь выдалась ветреная, холодная и ясная, и Говарду очень хотелось следующие сорок минут провести с Сильвией, просто побыть наедине с ней перед встречей с миссис Лейми в мотеле «Морские брызги».

– Поедем на вашей машине, – сказал, выходя на улицу, мистер Джиммерс. – Если они увидят мою, то ни на какие хитрости не поддадутся. Меня они знают.

Говарда захлестнула спешка Джиммерса, и вскоре они уже катили в грузовичке Говарда по Главной, а с нее свернули на юг. Впереди уйма времени на разговоры с Сильвией, оптимистично сказал себе Говард. Не успеет подняться утром солнце, как они все по полочкам разложат. На северном побережье он не останется, если только Сильвия не будет с ним.

– Грузовик мистера Беннета сейчас припаркован в центре, за баром «Тип-Топ», – говорил тем временем мистер Джиммерс. – Заберем его на обратном пути. Ключ под ковриком.

– Миссис Лейми на поддельный рисунок не клюнет, – сказал Говард, усилием воли возвращаясь к насущным делам. – Во второй раз? Ни за что.

– Конечно, нет. На это я и ставлю. Она заставит тебя им воспользоваться, вот что она сделает, а в четырех стенах этого нельзя. Она тебя куда-нибудь отведет. Недалеко, потому что ей не терпится его заполучить. Я бы предположил, что вы с ней спуститесь на пляж, и она станет настаивать, чтобы ты на месте продемонстрировал его подлинность. Голову даю на отсечение, что она знает, какой шторм ты сегодня вызвал. Если я прав, самым опасным будет как раз этот момент на берегу, а именно туда ты ее и отведешь. Будешь на этом настаивать. Ты должен делать вид, будто все готов отдать, лишь бы освободить Роя и Эдиту. Она, конечно, ожидает увидеть подделку, и если ты не сможешь чего-нибудь изобразить… шквальный ветер с дождем или еще что-нибудь…

Помолчав, мистер Джиммерс продолжил:

– Но я более или менее уверен, что тебя она не убьет. Во всяком случае – пока. Волноваться нам нужно за Роя с Эдитой. Она способна на любое зверство. Помни об этом. А еще ее мучит голод по тому, за чем она гонялась все эти годы. После кончины Грэхема до исполнения заветной мечты ей рукой подать, и думаю, она сейчас почти рассудок потеряла от этих своих страстишек. Это нам на руку. Воспользуйся этим. Но ее нужно убедить, что она получила подлинник, вот тут-то вступим мы с Сильвией.

– Вы думаете, она прикажет их оттуда увезти? – спросил Говард. – Выполнит свое обещание?

Прежде чем ответить, Джиммерс какое-то время размышлял.

– Нет. Она просто хочет нас запугать, чтобы мы не обращались к властям. Придется предоставить это нашему другу Беннету. Нам сейчас отвлекаться нельзя. Нам нужно забрать копию и привезти ее назад.То и дело поглядывая в зеркальце заднего вида, Говард прибавил скорость до шестидесяти.

– Проклятие! – воскликнул мистер Джиммерс. – И почему мне не пришло в голову сразу захватить ее с собой? Не нравится мне носиться туда и обратно. Только умножает неразбериху.

– Не было времени подумать, – отозвался Говард, глядя, как справа проносится «каспар». – Как вы изготавливаете эти подделки? Выглядят чертовски достоверно, правда?

– Они выглядят настолько достоверно, чтобы одурачить почти кого угодно. Но не Элоизу Лейми – во всяком случае, когда у нее появится шанс ее изучить. Придется положиться на всеобщую неразбериху. Сама по себе фальсификация – дело нехитрое. Накладываешь фотографический негатив на цинковую пластину, потом протравливаешь ее азотной кислотой. На самом деле работает как печатная пластина. Бумага подлинно старая. Я купил ее давным-давно в Сан-Франциско у торговца восточными древностями. Чернила можно состарить, добавив в обычные железисто-галловые определенные химикаты, в основном пероксид водорода. Для того, кому время девать некуда, процесс на удивление дешев и прост. К нему многие успешные фальсификаторы прибегали. Конечно, в данном случае проблема в том, что просто аккуратной фальсификации недостаточно. Она захочет увидеть результаты, а ты ей предложишь просто бумажку.

Мысли Говарда снова затуманил образ Сильвии. Лекцию Джиммерса об искусстве фальсификации он слушал вполуха. Но вдруг сообразил, что Джиммерс смотрит на него с самым серьезным видом, будто ожидает какого-то ответа.

– Сильвия ведь ваша дочь, правда? – спросил Говард. Вопрос сорвался у него с языка прежде, чем он успел как-то его смягчить.

Онемев, мистер Джиммерс пораженно уставился на Говарда.

– Я сегодня нашел экземпляр вашей книги, – поспешил объяснить Говард. – Мне очень стыдно, что мы залезли в ваш подвал. Но мы нечаянно заперли себя в потайном ходе и пытались найти выход. А пока искали, я нашел книгу – первоиздание, наверное, – и посвящение в нем не такое, каким его помнит Сильвия. Вы изменили посвящение, когда Эдита вышла замуж за дядюшку Роя.

Мимо неслись заборы, заграждения и залитые луной холмы, а они сидели в неловком молчании, и Говард понял, что Джиммерс силится заговорить, но не может. Говард вдруг возненавидел самого себя. Только бесчувственный чурбан способен ляпнуть такое. И почему он не мог быть чуть осторожнее? Он не единственный на свете, кого интересует судьба Сильвии.

– Извините, – наконец сказал он. – Не стоило так все вываливать, я…

– Вы должны знать правду, – дрогнувшим голосом сказал Джиммерс, – и Сильвия тоже.

Сбросив скорость, Говард свернул с шоссе под тень кипарисов, и грузовичок затрясся на ухабинах дороги, ведущей к каменному дому.

– Я… Я тогда был нездоров, – сказал, уставясь в лобовое стекло, мистер Джиммерс. – Кое-что про это я вам рассказывал. Сильвия – моя дочь, но совершенно очевидно, что я не мог ее воспитать. А Рой Бартон мог. Был счастлив это сделать. Сердце у Роя Бартона, как у кита. И я тут не отпускаю каламбуров. Мы, конечно, ссорились, но теперь я и слова против него не скажу. Он преуспел там, где я потерпел неудачу. Тогда не было причин навязывать Сильвии позорное клеймо, мол, у нее отец…

Говард выключил мотор, радуясь за себя, но не за мистера Джиммерса, который, по всей видимости, уже все сказал.

– Вам, наверное, пришлось нелегко, – проговорил Говард. Они сидели в совершенно тихом грузовичке.

– Да, – ответил Джиммерс, открыл дверцу и, тяжело выбравшись из кабины, направился к дому. В свете фонаря над входной дверью он наклонился и неуклюже принялся возиться со шнурками.

28

Джиммерс и Сильвия привезли Говарда к бару «Тип-Топ» на «тойоте» Сильвии, оттуда он поехал к мотелю «Морские брызги» на грузовике Беннета. Развернувшись носом к шоссе, Говард припарковал грузовик и вышел, оставив ключи в замке. Постоял немного, глядя на юг, на огни ночного города. «Тойота» была припаркована возле «Бензина и кормежки», ее он едва-едва видел в свете фонаря над стоянкой. Он оглядел дюны вдоль Пудингового ручья. И без труда нашел тех, кого искал, – Джиммерс и Сильвия притаились в тени железнодорожного моста. Джиммерс медленно помахал ему, а затем они снова скрылись в черной тени.

Жестяной гараж стоял на платформе позади Говарда – забитый садовыми инструментами, пустыми цветочным горшками, мешками удобрений и алюминиевыми складными стульями, а еще там пряталась эксцентричная машина Джиммерса. Спрятав под курткой поддельный рисунок, Говард направился прямиком к двери номера 18 и решительно постучал. Свет внутри погас. Быстро колыхнулась занавеска, дверь приоткрылась.

Говард проскользнул внутрь и, когда из-за двери вышел мужчина, нырнул в ту сторону, где, на его взгляд, полагалось быть кровати. Внезапно зажегся свет. У двери с усталым и измученным видом стоял Горноласка. У стола сидела миссис Лейми, волосы у нее были стянуты на затылке в тугой узел, а потому голова казалась неестественно маленькой и похожей на череп.

– Предъявите его, – велела она.

Говард вынул футляр и, положив на стол, один за другим вытащил мечи-гвоздики, а потом поднял верхнюю крышку, открывая листок бумаги. Ему не хотелось брать с собой футляр, но мистер Джиммерс настоял: это придаст подделке достоверности.

– Вот он, – сказал Говард. – Он ваш, берите на здоровье. Взяв со стола медный футляр, миссис Лейми внимательно его осмотрела, провела пальцем по гравировке, по надписи под ней. Руки у нее дрожали, она, казалось, совершенно забыла, что Говард стоит рядом.

– Где они? – спросил он, наконец потеряв терпение. – Я хочу видеть их немедленно, сейчас же. На берегу ждут мои друзья. Сами можете убедиться, выглянув в окно. Они и за временем следят. Как только я увижу Роя и Эдиту, я их отзову.

Она сморгнула почти растерянно, будто с трудом возвращалась мыслями из далекого далека.

– Сами видите, их тут нет, – сказала она. – Я ведь сказала по телефону нашему другу Джиммерсу. А если упомянутые вами друзья – это парочка с накладными бородами, которые делают вид, будто удят в прибое за мостом, то мы вместе пойдем с ними поговорить. На мой взгляд, один из них очень уж похож на мистера Беннета. Весьма артистично, весьма. Чудесная идея – замаскировать своих сообщников под бородатых рыбаков. Ничто не делает смерть столь идиотской, как толика мелодрамы. Идемте же. – Встав, она достала рисунок из футляра и подозрительно прищурилась. – Если это подделка…

– Подлинник, – ответил Говард. – Я… уже однажды им пользовался. Как бы то ни было, если мы выйдем, я вам продемонстрирую.

– Ждите здесь, – велела миссис Лейми Горноласке. – И не пяльтесь в телевизор. Смотрите внимательно за нами в окно,не будет ли тут какого мошенничества. Людям с накладными бородами доверять нельзя. – Потом повернулась с Говарду: – Помните, если вы меня обманете, ваши тетя и дядя умрут. Их жизни зависят от того, наберу ли я телефонный номер и произнесу ли некую фразу, которую вам ни за что не угадать. Поэтому вынудить меня вы не можете. Насилие ничего не даст.

Я хочу воззвать к вашему здравому смыслу и сказать, что если все пройдет гладко, то, когда утром взойдет солнце, Элоиза Лейми исчезнет из вашей жалкой жизни.

– Понимаю, – ответил Говард. – Тогда за дело. Кивнув, он подняла с пола у кресла кожаный ранец. От него повеяло какой-то гадкой вонью, будто там лежал трупик животного. Надев ранец и поправив на плечах лямки, она открыла дверь и первой вышла на стояку. Говард вышел следом, услышав, как позади заело закрывающуюся дверь и зажужжала неоновая лампа над входом. Мимо пронесся с ревом грузовик, отравив воздух бензиновыми выхлопами.

– Сходите за палкой, – велела миссис Лейми. – Мистер Джиммерс заверил меня, что у вас хватит ума без нее не являться.

Открыв дверцу кабины, Говард достал трость Грэхема.

– Дайте мне свыкнуться с ней, – сказала миссис Лейми, забирая у него палку и взвешивая ее на руке.

Говарду захотелось отобрать палку. Но стоит ли на нее давить, стоит ли рисковать… пока? Сжимая палку, она направилась по оштукатуренному переходу между двумя зданиями, ранец у нее на спине подпрыгивал при каждом шаге. Говард следовал позади, как покорный слуга, – переход был слишком узким, чтобы идти рядом. Время от времени ударяя палкой в землю, она свернула через заросшую сорняками заднюю стоянку, а оттуда на песчаную дорожку к пляжу. Шла она поспешно. Темная эстакада громоздилась теперь слева от них.

Сейчас Говарду уже был слышен шум разбивающихся о берег волн и видны Лу Джибб и мистер Беннет, заткнувшие удочки в песок в пятидесяти ярдах к северу. Оба стояли неподвижно, глядя на океан. Изображая, будто возится со снастью, мистер Беннет обернулся посмотреть на Говарда и миссис Лейми.

– Помашите этому глупцу, чтобы ушел, – велела она. Говард помахал. Беннет остался стоять на месте, выжидая и делая вид, что не понял, потом помахал в ответ, будто ему просто весело. Говард помахал снова, жестом указывая ему на берег. Мужчины обменялись какими-то фразами, потом Беннет тяжелым шагом подбежал к ним. Оказывается, он замаскировал себя окладистой амманитской бородой, которой, правда, не хватало усов. Без них его лицо походило на оклеенное волосами яйцо, что совершенно меняло его внешность.

– Стойте! – приказала миссис Лейми, когда до них оставалось всего десять футов. – Говард хочет вам сказать, чтобы вы шли домой. Выбирайте лески и уходите. Пошевеливайтесь, потому что нам с Говардом нужно проделать небольшой эксперимент, а вы нам мешаете. Я верно говорю, Говард?

Говард кивнул Беннету. Было очевидно, что миссис Лейми совершенно серьезна. Она говорила нервным, натужно веселым голосом, который, казалось, вот-вот сорвется. Говард был почти уверен, что она дошла до грани: в мыслях кристальная ясность, но вот ресурсы уже исчерпаны. Она не может больше попусту терять время. Вся ее искореженная жизнь подошла к своей кульминации на этом залитом лунным светом пляже, и все в ней как будто говорило, что сейчас не время для фальшивых уверений и фальшивых бород.

– Придется довериться ей, – подал голос Говард, зная, что на деле ему хочется произнести совсем другие слова.

– Вот еще, нашел, кому доверять! – крикнул в ответ Беннет.

Он нахмурился, расставил пошире ноги, его сапоги глубже ушли в мокрый песок. Миссис Лейми промолчала, только уставилась на него, как пустынная ящерица, и отмахнулась, будто от посыльного. Беннет повернулся и направился к кромке прибоя, очевидно, приняв какое-то решение. Миссис Лейми молча выждала, пока мужчины втянут лески, соберут свои ведра и коробки со снастью и начнут подниматься по ведущему к шоссе склону. Она смотрела, как они уходят, пока на берег не хлынула высокая волна и у их ног не запенился прибой. Вот это заставило миссис Лейми отойти повыше на сухой песок.

Ночь была ясная, звездная и холодная, ветер с океана бил мокрым песком по штанинам Говарда, пока он шел следом за миссис Лейми туда, где устало стекал в океан Пудинговый ручей – воды в нем почти не оставалось, всего несколько тонких струек в пару дюймов глубиной. Теперь она всей своей тяжестью опиралась на палку, словно по-настоящему устала, и направлялась прямо к выброшенному на берег бревну, где могла бы сесть и смотреть, что делает Говард.

Высоко над ними темнел железнодорожный мост, отбрасывая на берег гигантскую решетчатую тень. Где-то у быков прятались, выжидая, когда настанет их черед, Джиммерс и Сильвия. Говарду хотелось всмотреться в черные тени, найти дружелюбное знакомое лицо, пусть даже оно будет скрыто во тьме, но он не решался.

Они сейчас не спускают с него глаз, пытаются предугадать его движения. От Говарда требуется только сделать вид, что он сворачивает листок. Скрытая под мостом, Сильвия тайком сложит подлинник.

Миссис Лейми на цыпочках перешла Пудинговый ручей – там они будут хотя бы отчасти укрыты от ветра. Остановившись у дальней опоры, она опустилась на большое бревно. Прислушалась к ночному ветру, поглядела на океан. У нее за спиной почти вертикально вздымалась на сорок футов скала, которую железнодорожный мост соединял с песчаными утесами пониже на противоположном берегу ручья за мотелем. Говард всмотрелся в каменистый обрыв, где за выветренные в черном песчанике уступы упорно цеплялись немногочисленные кусты. Сверху свисала бахрома ледяника. Если потребуется, может, удастся вскарабкаться наверх…

– Убедите меня, – вывел его из задумчивости голос сидящей на бревне миссис Лейми.

Говард кивнул:

– Вам нужен шторм.

– Мне нужно дождевых осадков на три дюйма в течение ближайших трех часов.

– Я не могу… – начал Говард. Но миссис Лейми оборвала его:

– Знаю, что не можете. Вы вообще ничего не можете. Вы ни о чем не ведающий, пассивный инструмент – вот вы что. Просто сделайте хоть что-нибудь. Сегодня днем вы вызвали шторм – по ошибке, скорее всего. Повторите.

– Предупреждаю вас, я не слишком хорошо умею это контролировать.

До Говарда вдруг дошло, насколько истинно его заявление, и он впервые усомнился в плане мистера Джиммерса. Сегодняшний шторм за несколько минут едва не смыл шоссе. Не останови его Говард, что бы еще случилось?

– Конечно, вы не способны это контролировать, – сказала миссис Лейми, внезапно потеряв терпение. – Это требует руки посильнее вашей. Воспользуетесь рисунком – что бы вы там сегодня с ним ни делали. Вы ведь не затем сюда со мной пошли, чтобы спорить? Подумайте о своем дяде, своей тете.

Говард пожал плечами:

– Ладно.

Он повернулся лицом к мосту, спиной к океану, стараясь делать вид, будто вызывает какую-то мистическую силу. «Поехали», – мысленно сказал он, опускаясь на колени в песок и разглаживая листок бумаги. Тщательно, словно следуя некоему методу, он подогнул уголки, сделав треугольник. Потом свернул снова, соединив противоположные углы, уменьшив фигуру до половинного размера. Подождал, щурясь на результат с видом истинного маэстро.

Небо над океаном осталось ясным. Не было даже намека на туман. В такую ночь дождь попросту невозможен. Он снова сложил рисунок так, что два первых уголка оказались в середине, добавил к ним третий, чтобы получить небольшую пластинку, потом подвернул противоположный угол, сложив подобие вытянутой короны, которая пришлась бы впору только цыпленку. По-прежнему ничего. Миссис Лейми наблюдала за ним с сомнением. Выражение ее лица говорило, что она не намерена сидеть тут всю ночь, и терпение у нее на исходе.

– Все часть процесса, – сказал Говард.

Тут он поднял взгляд, боковым зрением уловив какое-то движение. Там были Джиммерс и Сильвия. Но были они вовсе не под железнодорожным мостом. Они осторожно крались вдоль скалы, пробираясь от валуна к валуну, от куста к кусту, и миссис Лейми не видела их только потому, что сидела к ним спиной. Говард нарочито опустил взгляд, спрашивая себя, что, черт побери, они задумали. Он уставился на нелепую шляпу. Потом вдумчиво, точно размышляя над каждой складкой, ее развернул, превратив рисунок в плоский лист, который снова сложил – на сей раз в длину.