Бумага и огонь

– Ник…

– Нет, – резко оборвал его Санти. – Я не хочу ничего слушать. Неужели ты не понимаешь, какие последствия все это за собой влечет? Один из новобранцев погиб. Другой, быть может, останется навсегда калекой без руки. И все это из-за тебя. Из-за твоего решения рискнуть собственной жизнью, хотя ты прекрасно знал, к чему это может привести, и хотя я просил тебя держаться от всего этого подальше! – Под конец своей речи Санти наконец-то не сдержал эмоций и сделал паузу, словно и сам не ожидал от себя подобного. Когда он снова заговорил, его тон опять звучал спокойно и безэмоционально. – Скажи, с чего это мне вдруг снова отпускать тебя разгуливать без присмотра?

Вульф не сводил взгляда с Санти, пока тот говорил. Даже, кажется, не моргал. Никак не выдал своих эмоций, будь то чувство вины или злость. Однако в глазах профессора мелькала странная искра, которую Джесс не мог до конца интерпретировать.

– Потому что твой план, заключающийся в том, чтобы прятать меня ото всех, не работает.

– Мой план заключается в том, чтобы сохранить твою жизнь, и это работает. Только она меня и волнует.

– Значит, ты слишком сильно волнуешься, – ответил Вульф. Теперь его голос прозвучал как-то неуверенно, а руки едва заметно дрогнули. Будто что-то в самой душе у него оборвалось. – Ты меня арестовал. Меня такой расклад событий не особо устраивает. И ты отлично это знаешь.

Санти наконец-таки сел, но медленно, словно только что осознал, что до сих пор стоял.

– Это была необходимая мера, – произнес он. – Ты сам не свой.

– Вы пытались передать мне сообщение, – сказал вдруг профессор Вульф, переведя взгляд на Глен с Джессом. – Что хотели мне сообщить?

Капитан Санти резко подался вперед, схватил цепь, соединяющую кандалы Вульфа, и дернул его к себе.

– Нет, – произнес Санти сердито. – Прекрати. Ради всех богов, неужели ты не понимаешь, что кто-то сегодня пытался тебя убить? Архивариус жаждет видеть тебя в могиле. И я полагаю, на этот раз ты должен был вбить эту мысль себе в голову, учитывая, что сегодня другие пролили свою кровь вместо тебя!

– Капитан, – подал голос Джесс, и Санти в буквальном смысле вздрогнул, как будто увлекся разговором и забыл об их присутствии. – Почему вы привели нас сюда, если не даете даже ответить?

– Потому что я хочу, чтобы вы тоже уяснили, – ответил Санти и обернулся, уставившись на них. – Оставьте Вульфа в покое. Не пытайтесь с ним связаться. Даже не думайте об этом. Вы видели, что происходит: это же из-за вас он вышел в свет, чтобы поговорить с вами. Его могли убить. Архивариус ждет не дождется, когда сможет найти оправдание тому, чтобы прикончить его.

Улыбка профессора Вульфа на этот раз выглядела на удивление добродушной. Почти что естественной.

– Архивариусу не нужны оправдания для этого. Нет, Ник, говори честно: ты привел их сюда, потому что думал, что, лишь увидев меня, они оставят меня в покое просто из чувства жалости.

– Крис…

Вульф, кажется, теперь не обращал на своего возлюбленного никакого внимания. Он продолжил смотреть на Джесса и Глен.

– Я не сошел с ума, – произнес он. – И вовсе не близок к безумию. Быть может, я перегибаю палку и действую на пределе своих возможностей – а возможностей у меня осталось не так уж много, – однако вы хотели мне что-то сообщить. И эта информация достаточно важна, так что вопреки всем попыткам Ника обезопасить и ограничить меня я продолжу рисковать своей жизнью, пока вы мне все не расскажете. Ник не может меня остановить, и он это прекрасно знает.

Капитан Санти безмолвно выкрикнул от гнева и растерянности, отбросил стул и начал расхаживать по кабинету. Выражение его лица стало напряженным и бледным, и что-то еще промелькнуло в его глазах. «Страх», – понял Джесс.

– Что ж, – произнес профессор Вульф, – спрашивайте.

– У меня не вопрос, я хочу вам кое-что рассказать. Рассказать вам всем, хотя я и не предполагал, что все будет происходить в такой вот обстановке. – Джесс сглотнул, потому что теперь он привлек внимание и капитана Санти. Тяжесть взглядов каждого из них Джесс мог сравнить разве что со слоном, опустившимся внезапно на его грудь. Кстати говоря о груди Джесса, ремни с контрабандными книгами под его рубашкой, кажется, стягивали его легкие еще сильнее, давя на свежие синяки.

Джесс молча расстегнул плащ своей униформы, а затем и рубашку. Вся его одежда промокла от пота, и, когда прохладный воздух коснулся кожи, Джесс невольно задрожал. Никто ничего не сказал, когда Джесс отложил одежду, показав ремни, и отстегнул от них сумку, вытащив одну из двух книг, которые были в ней.

– Твоя жизнь сейчас висит на волоске, – мягко сказал Джессу Санти. – Я по-прежнему являюсь солдатом элитного библиотечного войска, который давал клятву верности. Надеюсь, эта контрабанда стоит того риска, Брайтвелл.

Собственная рука показалась Джессу холодной и тяжелой, когда он взялся за потрепанную кожаную обложку, а затем молча замер на долгую секунду. Просто не знал, как начать рассказывать о том, о чем хотел рассказать. Затем Джесс все же произнес:

– Это последнее признание одного из личных страдников архивариуса. Мужчина покончил с собой несколько месяцев назад. В этом признании он детально описывает, кого он арестовывал, как пытал, а также кого отпустил. Описывает, кого приговорили к смертной казни и каким образом. – Джесс снова нервно сглотнул. – Ваше имя тоже есть в этом списке, профессор Вульф.

Никто не сдвинулся с места. Тогда Джесс оторвал глаза от книги и посмотрел на каждого по очереди.

– Но там есть еще одно имя. Томас Шрайбер.

Глен сделала резкий вдох, затем медленно выдохнула и опустила голову.

– Там написано, как он умер? – спросила она. – Что с ним сделали?

– Там есть запись, в которой говорится об аресте Томаса, – сказал Джесс. – И его… его и правда пытали. – Ему не хотелось думать обо всем этом. Джесс прочел записи, заставил себя их прочитать и не мог успокоиться на протяжении нескольких дней после этого, чувствуя себя так, словно его душу и тело разорвали на клочки, а потом собрали обратно. – Однако Томаса не казнили.

В первую секунду, кажется, никто не понял смысла слов Джесса. Даже профессор Вульф, который обычно схватывал на лету, несмотря на свою напускную беспристрастность. Повисла тишина, а затем наконец-то заговорила Глен, спросив тихим, сдавленным голосом:

– Тогда как Томас умер?

– Он вовсе не умер, – ответил Джесс. – Он до сих пор жив. Наш друг по-прежнему жив. А это значит… Значит, у нас по-прежнему есть шанс его спасти.

Джесс должен был предугадать, что Глен разозлится, однако по какой-то причине он не подумал, что она отреагирует настолько быстро, и, когда ее кулак ударил его прямо по челюсти, он не успел увернуться. Удар оказался что надо, в него вложили немало силы, и, когда красные пятна перед глазами Джесса исчезли, он осознал, что лежит на спине, на полу, а Санти держит Глен сзади за локти. Учитывая разгневанное выражение лица Глен, Джесс понял, что она с радостью подхватит его с пола и снова ударит, если ей это удастся.

– Томас умер! – кричала Глен, а ее слова были полны ненависти и боли. Слезы блестели у нее на глазах. – Его забрали прямо из дома, его пытали, а потом убили! Тебе сказали об этом прямо в лицо! – Дальше она начала проклинать его на уэльском языке, и Джесс был уверен, она оскорбила все, начиная с его мужского достоинства и заканчивая родителями, и не умолкала, пока капитан Санти не развернул ее и не встряхнул.

– Успокойтесь, командир отряда! Это приказ! – Может, дело заключалось в суровой внешности Санти, а может, в том, что Глен осознала, что нельзя драться со старшим по званию, однако она прекратила ругаться и замерла. Затем сделала несколько тяжелых, частых вдохов, но после нескольких секунд тишины сдержанно кивнула. Санти ее отпустил. Глен опустилась обратно на скамейку и сжала руки в кулаки с такой силой, что Джесс снова с опаской на нее покосился, когда поднимался обратно на ноги.

Капитан Санти повернулся к Джессу, и во взгляде его тоже проскальзывал теперь некий гнев. Отличие заключалось лишь в том, что гнев этот оставался под контролем.

– Джесс, почему ты уверен, что эта книга настоящая? – спросил Санти.

– Потому что все изо всех сил старались от меня ее утаить, – ответил Джесс. – Я узнал о ее существовании случайно, лишь потому, что работал над… – Он вовремя осекся: несмотря на то что Джесс доверял этим троим, собравшимся сейчас здесь, тайными делами своей семьи он делиться не мог. – Над поручением отца. Я случайно услышал упоминание об этой книге, а когда попытался ее разыскать, мне отказали. Мне понадобилось несколько месяцев лишь для того, чтобы убедиться в достоверности информации о том, что стражник покончил с собой, и еще несколько месяцев, чтобы наконец-таки отыскать его родных и заплатить за эту книгу. Они не питают никаких теплых чувств к архивариусу, поверьте мне.

– Или же все это было признаками отлично организованной ловушки, – сказал капитан Санти. Он скрестил руки на груди и уперся теперь о стену. На его помощь можно и не рассчитывать, Джесс это прекрасно видел. Поэтому перевел свое внимание на профессора Вульфа.

– Сэр, книга подлинная. Я провел расследование. – Он сглотнул, но каким-то чудом выдержал взгляд Вульфа. – У меня есть источники, которые вы можете сами перепроверить.

– И я обязательно проверю, – голос Вульфа прозвучал тихо и сухо, как песок в пустыне. – Я рассчитываю увидеть все твои доказательства, и только потом я поверю. – Однако затем он покосился на Санти, и было нечто в его глазах, что заставило Джесса засомневаться.

– Вы уже об этом знали, не так ли? – спросил он. Этот вопрос привлек внимание как Вульфа, так и Санти, и несмотря на то, что выражение лица Вульфа было сложно прочесть, в этот момент все же несложно было догадаться о том, что на уме у Санти. – Боже. Вы и правда знали, что Томас жив.

– Нет, – отозвался капитан Санти. – Мы не знали. Не знали наверняка.

Вульф избавил Джесса от последних сомнений, когда произнес:

– Я верил, что Томас жив. И нет, прежде чем ты начнешь кричать на меня, я скажу тебе, что у меня не было ни единого настоящего доказательства тому, никаких книг, как у тебя. Однако действия повторяются, все происходит так же, как было со мной: арест, пытки, тюрьма, уничтожение всех упоминаний о том, что я когда-либо существовал. И тем не менее архивариус не любит растрачивать таланты. Томас Шрайбер талантлив, и он это прекрасно знает. Он захочет… использовать Томаса, если найдет как. Ради высшего блага Библиотеки и все такое.

Слова профессора прозвучали подавленно, и у Джесса по спине пробежал холодок, когда он вспомнил один из разделов журнала, вспомнил свое потрясение при виде имени «профессор Кристофер Вульф», написанного там, выше имени Томаса. Стражник видел, как Вульфа арестовали и увели на допрос, однако не видел, чтобы профессора казнили.

Вульф после этого просто исчез из всех баз данных.

Точно как исчез и сам Томас, когда его увели из безопасного студенческого общежития. Исчез в мгновение ока.

Умер, как сообщили всем им.

– Томаса держат под стражей здесь, в Александрии? – Голос Глен на этот раз прозвучал отстраненно и холодно. Она наклонилась вперед, опершись локтями о колени. – Где они вас держали, профессор? Что с вами произошло, когда вас…

– Прекрати, – оборвал ее капитан Санти. Он произнес всего одно слово, прозвучавшее негромко, однако с нескрываемой угрозой, что заставило Глен уставиться на него от удивления. – Ему незачем вспоминать те дни.

– Есть зачем, если это то же самое место, где могут держать Томаса. – Джесс поднялся на ноги, и Вульф проследил за ним взглядом. Глаза профессора казались потемневшими и отстраненными, однако было в них что-то еще, чего Джесс не мог до конца понять. – Где его держат? Здесь?

– Нет. Его бы не оставили в Александрии, зная, что у него здесь есть друзья вроде нас. – Вульф подался вперед, и его наручники звякнули, царапая деревянную столешницу. – Дай-ка взглянуть.

– Нет, – отрезал Санти.

Голос Вульфа звучал так же тепло, почти что по-доброму, когда он ответил:

– Я понимаю, что ты пытаешься меня защитить, однако, Ник, я вижу все это каждую ночь в своих снах. Ты не можешь защитить меня от моих же воспоминаний.

Санти наконец-таки сдался. Злость и растерянность исходили от него, как волны тепла. Ему хотелось что-то делать – действовать, – и Джесс прекрасно понимал этот порыв; он чувствовал себя точно так же на протяжении последних нескольких месяцев, с тех пор как узнал об этом журнале, который словно насмехался над ним, и с тех пор как узнал о списке заключенных и приговоренных к смерти. Он хотел наказать себя, выяснив, каким именно образом умер его друг Томас, однако вместо этого… Вместо этого у него появилась надежда. И от этой надежды становилось лишь больнее.

Джесс протянул книгу Вульфу, и тот ее принял. Все хранили молчание, пока Вульф перелистывал страницы. Джесс осознал, что наблюдает за выражением лица профессора, желая увидеть, как тот отреагирует, однако Вульф выглядел так, словно просматривал некую старую научную литературу, а вовсе не заметки о том, как прошли самые жуткие дни его жизни. Когда он закончил читать, то закрыл книгу и со вздохом откинулся на спинку стула.

– Полагаю, мне стоит начать с того, о чем не знает Глен, – сказал Вульф. – Три года назад я изобрел и сконструировал устройство – кое-что, что ставило под угрозу основы Великой библиотеки, хотя в тот момент мне так не казалось. Устройство уничтожили, а меня обвинили в ереси. Все мои труды тоже были уничтожены. А также меня заставили исчезнуть. – Он взглянул на Санти, который по-прежнему сердито смотрел на пол под ногами. – Ник поступил, как глупец, и рискнул собственной жизнью, чтобы меня отыскать. Он сам чуть не умер. В любом случае меня в конце концов отпустили, вынудив поклясться в том, что я никогда больше не стану публиковать работы или изучать темы, которые Библиотека считает опасными. Я до сих пор жив только лишь по милости кое-кого.

Джесс все это уже знал; ему рассказали Санти с Вульфом, когда Томас только исчез. Он никогда никому и словом не обмолвился об этом, и ему стало не по себе, когда Вульф снова об этом заговорил.

– Но вас ведь выпустили! – сказала Глен. – Значит, у Томаса тоже есть надежда.

Вульф тут же покачал головой.

– Я сын верховной скрывательницы, власть и влияние, которыми она обладает, не позволяют архивариусу казнить меня просто по своей прихоти, как бы сильно он ни желал моей смерти. Даже учитывая все это, меня не выпустили вот так просто, хотя я занимал высокую должность, а также имел немало достижений, наград и друзей. Томас же просто студент. Кандидат на работу в Библиотеке. – Вульф сделал паузу, и Джесс решил, тот раздумывает над тем, что им сказать теперь. – Если Томас и правда до сих пор жив, значит, архивариус считает его ценным для Библиотеки кадром. Значит, Томас будет под стражей до тех пор, пока его воля и дух не будут сломлены, а затем они заставят его работать в каком-нибудь тайном закутке. В конце концов такое существование нельзя будет назвать жизнью, но, по крайней мере, он по-прежнему будет дышать.

Подобная мысль сама по себе являлась чудовищной, однако, сказать по правде, Джесс и сам думал об этом. Томаса не просто посадят в тюрьму. Его ждет что-то похуже. Джессу не хотелось даже думать о том, насколько хуже, однако по взгляду Вульфа он видел, что профессор отлично помнит. В глазах Вульфа мелькало какое-то странное чувство, и у Джесса при виде этого по телу побежали мурашки. Возможно, капитан Санти был прав: вовлекать Вульфа в это дело не стоило.

«Но он нам нужен», – подумал Джесс. С того самого момента, как он заполучил этот журнал и прочел раздел об аресте и допросе Томаса, Джесс стал чувствовать себя менее одиноким. Менее беспомощным. Он знал, что Глен просто так не оставит все как есть; и, несмотря на нежелание капитана Санти ввязываться в проблемы, он тоже не останется в стороне.

А если Вульф окажет им помощь, то у них куда больше шансом изменить судьбу Томаса. Вместе. С тех пор как Джесс выяснил, что Томас жив, он ни разу даже не допускал мысли о том, чтобы оставить товарища в беде и предоставить на милость Библиотеке, если такая милость вообще существует.

Томас был Джессу другом. И он отыщет его. Тут нет ничего сложного, хотя и много опасностей.

В воцарившейся тишине Глен повернулась к Санти.

– Капитан, – обратилась она, – вы и правда верите в то, что Томас мертв? Или же вы боитесь, что Джесс может быть прав и тогда все мы окажемся в опасной ситуации?

Это был четкий и правильный вопрос, и Джесс не мог не отдать Глен должное: она рассуждала куда более здраво, чем мог бы в этот момент он сам. Для Джесса это была свежая, личная рана; он любил Томаса как родного брата, и ему до сих пор казалось, что пусть и отчасти, но он несет ответственность за все произошедшее.

Санти тщательно обдумывал каждое свое слово, может быть, даже слишком тщательно, когда заговорил:

– Я не хочу, чтобы Кристофер опять оказался втянут в эту молотилку. Журнал может оказаться подделкой. Возможно, они только и ждут, когда мы на это клюнем. Есть множество причин верить в то, что Томас мертв, и мало причин верить в то, что он жив.

– Мало причин, – повторила Глен все тем же спокойным, тихим голосом. – То есть причины на самом деле есть. Неужели вы думаете, что мы не захотим все выяснить? Что не захотим знать правду?

– Мы все можем погибнуть, выясняя правду, – сказал Санти. – Подумайте, во что ввязываетесь.

Джесс обменялся с Глен взглядом. Долгим взглядом. И понял, что в этом вопросе они абсолютно солидарны.

– Мы уже думали об этом. Мы должны спасти Томаса, – ответил он.

– Чего бы нам это ни стоило, – согласилась Глен. – Мы не бросаем своих друзей в беде.

Теперь Санти с Вульфом обменялись взглядом. Профессор Вульф едва заметно наклонил голову набок, а на губах у него появилась странная, кривая улыбка.

– Вот видишь? – сказал он. – Они такие же плохие, как и мы.

– Хуже, – вздохнул Санти. Он подошел и наконец снял с Вульфа наручники, а затем повесил их себе на пояс. – Они еще даже не испробовали истинный страх на вкус, однако все впереди.

Не испробовали истинный страх? Они выжили в кровавой бойне за место на службе в Великой библиотеке, когда были еще только студентами Вульфа; они выжили в Оксфорде. И только лишь этим утром они выжили при нападении и обстреле, а также видели, как умирает их товарищ, пусть этот товарищ и оказался предателем. Страх они уж точно испробовали. Однако Джесс не собирался позволить своим страхам его остановить.

– Итак, где вас содержали, когда увели для допроса? – спросил он у Вульфа.

Вульф вздохнул.

– Видишь ли, – сказал он, – в этом-то и проблема. Я не помню. Не могу вспомнить. Поверь, я пытался. Какие-то отрывки воспоминаний, но ничего… ничего стоящего. И должен признаться, это не те воспоминания, которые мне хочется восстановить в мельчайших подробностях.

– Даже ради Томаса?

Вульф отвернулся.

– Я сделаю все, что в моих силах, – ответил он. – Однако вам лучше попытаться разузнать все, что вам нужно, каким-то иным способом.

– Будьте осторожны, – добавил капитан Санти. – Если, конечно, не хотите, чтобы информацию, которую вы разузнаете, не похоронили вместе с вами.

Джесс провел остаток дня, заперев дверь в своей комнате, в компании маленькой записной книжки, которую заполучил от Аниты, изучая зашифрованную информацию об автоматизированных механических стражах Великой библиотеки. Информации, как осознал Джесс, было не так уж много: в основном наспех сделанные пометки, которые являлись, очевидно, вспомогательными записями какого-то сотрудника библиотечного отдела Артифекс, работавшего над починкой механизмов. А некоторые записи показались Джессу совершенно непонятными, даже когда он перевел их с помощью шифра. Многое мог понять разве что инженер с образованием вроде Томаса.

Также была запись о каком-то сценарии, который необходимо изменить, чтобы перепрограммировать поведение стражей, однако указывалось, что изменения эти можно внести только с помощью скрывателя. Интересная информация. Однако совершенно бесполезная.

Единственный важный факт, который Джесс выяснил, заключался в том, что механизмы можно выключить. В ретроспективе это казалось очевидным; любому, кто занимается починкой механизмов, необходимо их отключить ради собственной же безопасности. Тем не менее Джессу всегда чудилось, что все механизированные стражи ведут некую жуткую, независимую и бессмертную жизнь. В конце концов, они ведь являлись настоящим чудом… но все равно оставались техникой.

Что действительно сводило с ума, так это то, что в записной книжке не было ничего конкретного; это было не руководство по использованию, а скорее чья-то личная aide-mémoire[6], которая предполагала, что читатель уже разбирается во всех механизмах и технологиях. Упоминалось лишь, что планируется какое-то обновление системы обеспечения механизмов, которое произойдет извне. Эта информация не особо помогает. Джесс внезапно понял, почему братья Аниты могли погибнуть страшной смертью, если решили поэкспериментировать с одной-единственной соблазнительной подсказкой, которую давала книжка: библиотечные сфинксы не станут просто неподвижно стоять, пока ты ощупываешь их руками в поисках тайного выключателя. Они разорвут тебя на части за такую наглость.

Не говоря уже и о том факте, что существует много видов механических стражей: сфинксы, львы, спартанцы, которые зловеще следили за Джессом во дворе военной части. Очевидно, что у разных моделей кнопки выключения будут расположены в разных местах. «Морган могла бы помочь в этом деле», – подумал Джесс, однако ему придется ждать, когда она сама в следующий раз напишет ему. У него не было возможности самому связаться с ней напрямую. Жаль.

«Как бы поступил Томас? – Джесс зажмурил глаза и представил механического стража, который являлся самым распространенным видом в Александрии: сфинкса. Представил каждую деталь от головы фараона до кончика львиного хвоста, это были внушающие сильный страх существа размером с настоящего льва, вооруженные когтями, а также с огромной силой. Джесс ни разу не видел сфинкса с раскрытым ртом; а клыки у них имелись? Или же у них человеческие зубы? Представлять их с раскрытыми ртами и человеческими зубами, кусающими кого-либо, было еще более жутко. – Куда бы разместил рычаг выключения Томас?»

Томас никогда не строил механических стражей по чертежам Библиотеки, он конструировал только игрушки, кукол да шахматные доски, однако кое-что, что он однажды произнес, показалось теперь Джессу важным. «Нельзя размещать кнопку включения наверху, – сказал он, когда мастерил миниатюрную лошадку. – Плохим решением будет располагать кнопку где-либо, где ее можно нажать случайно. Кнопка должна быть внизу».

Внизу. Однако какой инженер, будучи в здравом уме, захочет засовывать руки под сфинкса, чтобы его отключить? «Кнопка должна быть в таком месте, до которой среднего размера человек может дотянуться», – пришел к выводу Джесс. В этот момент он представил сфинкса так живо, что практически видел его пустые глазищи, таращащиеся на него. Видел неподвижную голову фараона. Видел человеческое лицо с носом и ртом. Видел подбородок. Видел шею, переходящую в широкое, мускулистое львиное тело.

«Открывается ли у него рот? Стал бы Томас прятать выключатель во рту? Не стал бы, если бы существовал риск того, что челюсти могут захлопнуться», – решил Джесс. Тут дело в эффективности и безопасности.

Джесс не знал наверняка, но от мысли о том, что братья Аниты, должно быть, проделали такое же мысленное упражнение и ошиблись, у него побежали по телу мурашки. И когда настал момент последнего решающего испытания, они лишились жизни. Тогда неудивительно, что Красный Ибрагим не воспользовался информацией, указанной в книжке. Он уже и без того многим пожертвовал. «А Анита решила отдать мне книгу, чтобы я тоже попробовал, получив взамен неплохое вознаграждение». Какая хитрая. Ее родные в этом случае ничем не рискуют, а если Джессу удастся то, что не удалось ее братьям, она, вероятно, выкупит информацию у Джесса обратно.

Джесс снова сложил записную книжку и все свои бумаги с переводами в контрабандистскую сумку, спрятал и лег спать. Ночь, к счастью, оказалась щедра на покой и тишину, однако сны Джесса не были такими уж спокойными, ему чудились кровь, пламя и смерти, а еще крики Томаса, когда Джесс во сне бежал по бесконечному коридору к другу на помощь, но никак не мог добраться.

Он проснулся с горьким привкусом пепла во рту и осознал, что до рассвета еще далеко. «Ну и хорошо», – подумал Джесс. Он рассказал Глен, Вульфу и Санти обо всем, что знал о Томасе. Однако были и другие люди, которые должны узнать правду.