Книги Великой Альты

– Я ходил за лошадьми, – застенчиво пояснил он, – когда хозяева приезжали к нам молоть зерно. Один человек сказал мне, что лошадь делает коротышку великаном, – тогда-то я и понял, что должен ездить верхом.

Дженна, втиснувшись между двумя лошадьми, тихо спросила Катрону:

– Зачем ты заставила его пересесть? Долг еще не устал.

– Скоро взойдет луна, – шепнула в ответ Катрона, глядя на вечернее небо, – а с ней придут наши темные сестры. Ни к чему нам пугать этих парней и перегружать Долга.

– Совсем из головы вон. – Дженна прикусила губу. – Как я могла забыть?

– Ты всего несколько дней как обрела свою темную сестру, – улыбнулась Катрона. – Даже я, прожившая бок о бок с Катри тридцать лет, порой забываю. Не о Катри, но о том, что она должна появиться, и эта моя лучшая половина всегда застает меня врасплох.

– Нужно предупредить мальчишек. Только что мы им скажем?

– Скажем то, что всегда говорим, будь то в войске или в постели – ведь мужчины видят и слышат только то, что хотят. Не беспокойся. В Нижних Долинах говорят: «Мужской глаз больше брюха и меньше мозга». – Катрона со смехом направила лошадь к Петре и к мерину, на котором, болтая длинными ногами, ехали сыновья Греты и Хармона.

– Скоро мы встретимся еще с двумя сестрами, – непринужденно сказала она. – Они наши подруги и путешествуют вместе с нами, но они приходят и уходят, когда хотят, и не любят дневного света. Пока они с нами, они надежные наши союзницы и милые наши спутницы – понятно?

Мальчики закивали – Джарет сразу, а двое других с заминкой, словно до них это дошло чуть погодя.

– Мы уже видели таких ночных сестер, – сказал Джарет. – Они как-то помогали моему батюшке на мельнице, а отцу Сандора и Марека – на пароме. Они приходят, когда в них нужда, хотя никогда не откликаются на зов.

– Вот и ладно. Значит, вы не испугаетесь и не смутитесь, когда явятся эти две. Их зовут Катри и Скада. Катри старшая – она даже старше меня, – улыбнулась Катрона.

– Катрона! – с укором сказала Петра.

– Самую чуточку, – не уступила та.

– Не будем мы ни пугаться, ни смущаться, – торжественно пообещал Джарет, – ибо с нами Анна. Сандор и Марек поддержали его кивками, с обожанием глядя на Дженну.

– Давай спешимся и пустим лошадей попастись, – сказала, слезая, Катрона. – Да и сами перекусим.

– Так ведь нечего, – сказал Сандор.

– Лес – наша кладовая, – с коротким смешком сказала Дженна, – и голод нам не грозит.

ПЕСНЯ

Долгая скачкаВсадники мчатся – вперед и вперед.Трое несутся – под снегом и градом.Мчатся в долины, где ветер поет,Мчатся во тьме, где не видно ни зги.Мчатся в леса, где таятся враги.Трое несутся по весям и градам —В самое сердце Ада.Всадники мчатся – вперед и вперед,Мимо домов, где ни сладу, ни ладу.Мимо красотки, что косы плетет.Мимо лощины, где воин погиб.Мимо пещер, где таятся враги.Трое несутся, средь трудного смрада,В самое сердце Ада.

ПОВЕСТЬ

Мальчикам показали, как отыскивать пропитание в лесу, и Джарет нашел птичье гнездо с тремя яйцами. Двое других пришли с пустыми руками, зато Дженна нашла много вкусных грибов, а Катрона – ручей, вдоль которого в изобилии рос зеленый салат. Петра, сторожившая лошадей, представила самое большое сокровище – охапку крапивы, изжалившую ей все руки.

Дженна с Джаретом как раз вышли из леса, и Петра не замедлила пожаловаться им.

– Крапива! – воскликнула Дженна. – Теперь мы сможем заварить чай.

– Так ведь костер разводить нельзя, Анна, – напомнил Джарет.

– Можно развести его в ямке – только чтобы воду вскипятить. Пусть только твои друзья наберут сухих листьев.

Они поели салата с крутыми яйцами и грибами, попили чаю – получился настоящий пир.

– Остатки чая я солью в свою флягу, – сказала Катрона, когда они засыпали костер. – Крапивный чай и холодный хорош, не только горячий. А сейчас я вам что-то покажу. – Достав из сумки холстину, она развернула ее – внутри оказалась большая лепешка.

– Откуда? – изумилась Петра.

– С кухни хейма. Они все равно дали бы нам что-нибудь на дорогу. Всякий старый солдат знает: бери что попало, а раскаяние прибереги до утра.

Все согласились с ней и протянули руки за своей долей.

Темные сестры так и не пришли, потому что полнолуние кончилось, а света одних звезд, без костра, им было мало. Дженна, лежа на своем одеяле, перечисляла имена созвездий в надежде, что это ее усыпит: Альтин Ковш, Рог Хейма, Кошка, Большая Гончая. Но сон не шел, и она, наконец, встала и босиком прошла туда, где дремали стоя белый мерин и его гнедые подружки. Когда она положила руку на мягкий храп Долга, тот вздохнул – это был непривычный, но все же успокоительный звук.

– Анна? – тихо сказал кто-то. Дженна обернулась – к ней шел Джарет.

– Анна, это ты?

– Да.

Он зашел с другой стороны, чтобы лошадиная голова оказалась между ними, и тоже стал гладить Долга.

– Я караулил и услышал тебя. Что-то не так?

– Нет. Просто мне не спится.

– Ты думаешь о Калласфордском хейме?

Она, помедлив, кивнула.

– Я думаю обо всех хеймах, Джарет. Но сон не потому бежит от меня.

– Почему же тогда, Анна?

– Ради Альты, не называй меня так, – сердито сказала она.

– Как – так?

– Анной. Это не мое имя. Я Джо-ан-энна, а друзья зовут меня Дженной.

Джарет помолчал немного.

– Но я думал, что… Она сказала, что…

– Да, наверное, так и есть. Но это только титул, который мне навязали. На самом деле я не такая.

Джарет помолчал еще и прошептал:

– Какая же ты по правде?

– Обыкновенная девочка. И дочь многих матерей.

– То же говорят и об Анне. У нее было три матери.

– У меня тоже.

– И волосы у нее белые.

– Как у меня.

– И Гончая с Быком…

– Да, все так. Но я ем, как и ты. И пускаю ветры, если в жарком попадаются бобы. А когда много пью, ищу местечко в лесу, чтобы…

– Анна. – Джарет через морду Долга коснулся ее руки. – Нигде не сказано, что ты – не человек. Нигде не сказано, что ты богиня, которая не отливает и не пускает ветры. Анна… она как ось, как чека, которая соединяет старую повозку с новым колесом.

– Но оси и чеки делают люди. Не Альта.

– Так и есть. Только пророчество принадлежит Богине.

Дженна помолчала, думая над словами Джарета, и, наконец, вздохнула.

– Спасибо, Джарет. Пожалуй… пожалуй, я теперь посплю немного.

– Разве что после. Теперь твой черед караулить, – Джарет обошел коня и со смехом протянул ей руку, – Дженна.

Дженна пожала эту руку – такую же твердую, как у Катроны или Скады.

Они пустились в путь еще до света, миновали лес и проехали один за другим три городка, где еще не зажигали огня, и только стук конских копыт нарушал тишину. За окраиной последнего городка Дженна, Петра и Катрона подождали парней, которые отправились за провизией – у Джарета была здесь родня.

Однажды они остановились, чтобы умыться в придорожном ручье, и раз пять или шесть – чтобы облегчиться и дать лошадям попастись. Ночью они спали беспокойно – шел дождь, который промочил их, несмотря на шалаш, сооруженный из молодой поросли. Не считая этих кратких передышек, они все время ехали – и этот день, и следующий.

– Я вся пропахла лошадью, – пожаловалась Петра, когда они встали.

– Можно подумать, что ты сама лошадь, – подтвердила Дженна.

Все от души посмеялись на этим – впервые с тех пор, как увидели разоренный хейм. И стало как-то веселее, хотя мускулы у всех ныли, а Марек и Сандор натерли себе ляжки.

К вечеру второго дня они въехали на пригорок, под которым начинался большой лес. Он тянулся на многие мили по обе стороны извилистой дороги.

– Королевская дорога, – сказала, указывая на нее, Катрона. – Другого пути через эту чащобу нет. Перекресток Вилмы находился там, за лесом.

– А не опасно ли ехать… – начал Сандор, запустив пальцы в спутанные волосы.

– …по этой дороге? – довершил его брат.

– Опасно не столько на ней, сколько за ее пределами. Эти места известны лишь немногим, и эти немногие – Зеленый Народец. А они, – Катрона сплюнула между безымянным пальцем и мизинцем, – они нам не помощники. Скорее они могут снять с нас головы или отрезать пальцы. Они любят мелкие косточки – вставляют их себе в уши.

Марек и Сандор тревожно переглянулись, Джарет же засмеялся.

– Мой батюшка часто рассказывал про Зеленый Народец – он называет их греннами. Но он не говорил, что они собирают человеческие кости. Они живут обособленно – вот и все.

– Верно, – улыбнулась ему Катрона, – они живут обособленно. Этот лес они считают своим и не терпят, когда к ним вторгаются чужие.

– Но это еще не значит, что они заберут наши кости, – сказала Дженна.

– Я пошутила.

– И не слишком удачно.

– Расскажи нам еще что-нибудь о Зеленом Народце и этой дороге, – поспешно вмешалась Петра. – Только не шути больше – ведь кто-то и испугаться может.

– Добрая королева Вилма построила эту дорогу задолго до того, как Гаруны вторглись на нашу землю, и заключила договор с советом Зеленых – ведь у них ни королев, ни королей нет.

– Тем лучше для них, – пробормотала Дженна.

Кобылу Катрены пробрала тревожная дрожь, всадница же продолжала:

– Договор был такой: лес остается Зеленому Народцу, а дорога – нам.

Джарет подался вперед, весь обратившись в слух.

– Об этом мне батюшка не рассказывал. Чем же скрепили договор?

– Вилма предложила им железо, сталь и золото, но они не взяли ничего.

– Ничего? – хором повторили братья, а Сандор спросил: – И что же дальше?

– Они сели в круг на самом высоком холме и…

– Нет здесь никакого холма, – перебила Дженна. – Вот и верь после этого сказкам. – Она повела рукой с востока на запад. – Смотрите сами: никаких холмов, только лес.

– Смотри на все вприщурку, Дженна, – посоветовала Петра. – Так учила моя Мать Альта. Вприщурку.

– Я рассказываю эту историю так, как слышала сама, Дженна, – сказала Катрона. – Они сели на высоком холме – которого Дженна не видит, – и отведали вместе хлеба, и поклялись, что договор, запечатленный в их сердцах и подтвержденный устами, останется нерушим. Они не знают письма и все передают из уст в уста. – Катрона, привстав на стременах, оглядела дорогу.

Все повторили это за ней, словно темные сестры за светлой.

– Но теперь, когда три последних Гарунийских короля сулят настроить вдоль дороги крепости и постоялые дворы, на договор полагаться не приходится.

– Я никаких построек не вижу, – сказала Дженна.

– Их пока нет, но они появятся. Когда я была в войске, об этом часто говорили. Мужчинам эта затея пришлась по душе. «Стань на пути колесницы, – говорили они, – и на тебе останутся следы от колес».

– Негоже это, – сказала Дженна, – нарушать договор с теми, кто честно его соблюдает.

– Если б я был королем… – начал Джарет.

– А если б лошади умели летать, – со смехом перебила Петра, – мы перелетели бы через лес и были бы у Перекрестка Вилмы еще дотемна.

– Но мы летать не умеем, – сурово одернула Катрона, – и не поедем по этой дороге при свете одних только звезд. Найдем тихое местечко, переночуем, а на рассвете отправимся в путь. Это будет долгая скачка, встретим мы кого-то на дороге или нет.

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА

Зеленый Народец, Добрый Народец или гренны – все эти наименования, принятые в Долинах, эквивалентны Гарунийским эльфам или гномикам. Несмотря на отчаянные попытки историков типа Мэгона доказать, что в Старом Лесу над рекой Вилем действительно обитала некая пигмееобразная раса, проведенные там обширные раскопки ничего не обнаружили. (См. мою монографию «По следам мифического народа: раскопки на реке Вилем», Пассапат-Пресс, № 19.)

Углеродное датирование вне всякого сомнения установило, что остатки поселений, найденные в том регионе, не менее чем на тысячу лет старше эпохи Межполовых войн. Немногочисленные человеческие кости разбросаны, а не захоронены – это доказывает, что там обитали племена охотников и собирателей, не дозревшие еще до идеи о загробной жизни. К периоду правления Добродруга эти племена должны были давно исчезнуть.

Однако многочисленность преданий о «зеленых человечках» заставила даже такие авторитеты, как Темпла и Кован, подойти к вопросу с двух сторон. Легендами о великодушии Зеленого Народца по отношению к сторонникам Белой Богини изобилуют все города в долине реки Вилем. В работе Доил («Зеленые как трава: необычайная частота цветовых фамилий вдоль реки Вилем», Изд. Хангерского колледжа) весьма убедительно доказывается, что во всякой лесной общине естественны родовые прозвища, связанные с лесом или зеленью. Во всяком случае, это куда убедительнее измышлений Мэгона, уверяющего нас в действительном существовании волшебного гуманоидного народа, не знавшего письменности, поддерживавшего свою кандидатку в королевы с помощью магии и уносившего людей для жертвоприношений в несуществующие Вилемские холмы.

ПОВЕСТЬ

Королевская дорога была хорошо уезжена, словно по ней прошло много путников и мало дождей, однако лес подступал к ней вплотную. Ежевика, крапива и шиповник боролись за место между могучими стволами, и растительность была необычайно разнообразной.

Первые часы всадники нещадно погоняли лошадей, но когда мерин братьев оступился в выбоину, чуть не сбросив седоков, Катрона скомандовала остановку.

Спешившись, они отвели лошадей на край дороги, и Катрона осмотрела левую переднюю ногу мерина.

– Вывиха, похоже, нет.

– Может, дать ему отдых? – предложила Петра. – На всякий случай.

– Да и поесть бы не мешало, – сказал Джарет, и братья поддержали его.

Но Дженна воспротивилась:

– Нет. Надо ехать. Надо добраться до хейма Вилмы, прежде чем… – Она не договорила, но всем и так было ясно. – Кроме того, у меня какое-то странное чувство…

– Как будто за нами следят? – тихо спросила Катрона.

– Да, что-то вроде.

– Уже много миль?

Дженна угрюмо кивнула.

Все быстро расселись по седлам, невзирая на пустые желудки, и погнали коней дальше. Лошади повиновались охотно, словно тоже чувствовали неладное. Мерин рванулся вперед, доказав свою полную годность. Катрона обогнала его, но Дженна осталась позади, чтобы защищать тылы.

Оглядываясь через плечо, она не видела ничего, кроме лесной зелени. Однако ей показалось, что она слышит тихую барабанную дробь, сопровождаемую тонким свистом. И лишь проехав около мили, она смекнула, что это копыта стучат по дороге и ветер свистит у нее в ушах.

Они ехали еще несколько часов, то шагом, то галопом, пока Катрона опять не скомандовала привал. На этот раз они увели лошадей в сторону от дороги, в рощу трепещущих осин.

– Не нравится мне это, – прошептала Катрона Дженне. – Сколько мы уже едем, а до сих пор никого не встретили.

– Я думала, это к лучшему, – сказала Дженна.

– Обычно на этой дороге кого только нет. Тут тебе и конные, и телеги, и пешие. А нынче – никогошеньки.

– Надо сказать остальным.

– Нет. Погоди. Зачем тревожить их до времени?

– Как мне сказали в Ниллском хейме, «не знать плохо, но не желать знать еще хуже». Они наши друзья, Катрона. Наши спутники. Мы доверяем им свою спину.

– Какие из них бойцы. Я доверяю свою спину только Катри и тебе.

– Но других у нас нет, – заметила Дженна.

– Верно, – вздохнула Катрона. – Тем большими дурами это нас делает. – Она вложила пальцы в рот и свистнула, подзывая остальных.

Собравшись в кружок, они выслушали соображения Катроны. Джарет при этом морщил лоб, а Сандор с Мареком раскачивались, как будто помогая себе думать. Петра, замерев, дышала медленно, способом латани. Дженна, начав дышать с ней в лад, вдруг ощутила знакомую легкость и поднялась над собственным телом.

Голос Катроны жужжал, словно назойливая муха. Прозрачные пальцы Дженны коснулись черепа каждого там, где под хрупким покровом кожи и костей билась жилка.

При этом касании Дженну, как и прежде, втянуло внутрь каждого из попутчиков. Катрона горела ровным пламенем костра, Петра струилась, как вода по камню. Братья были теплыми, как парное молоко, но Джарет напомнил ей Карума – в нем тоже чередовались пазухи жара и льда. Однако этот чуждый огонь не взволновал Дженну так, как памятный ей жар юного принца.

Она снова взлетела в воздух и вдруг увидела вокруг них большой круг огней – пляшущих огоньков, подступавших все ближе и ближе. Она скользнула в свое тело, точно в знакомую одежду, и крикнула:

– Ко мне!

Катрона мигом выхватила меч и стала с ней спина к спине. Джарет тоже не мешкал.

– Нож! – крикнул он Сандору и Мареку.

Они достали ножи и сомкнулись вокруг Петры. Все замерло – ни звука, ни шороха, как будто сам лес затаил дыхание. Дженна внезапно вскинула голову.

– Вон там!

Поначалу путники не увидели ничего, но потом разглядели, что их окружили около тридцати человечков в зеленых камзолах и штанишках, точно по волшебству возникшие из деревьев и кустов. Они были в половину человеческого роста, и полупрозрачная зеленоватая кожа обтягивала их тонкие косточки, но они не казались слабыми. Сила самой земли словно воплотилась в них, приняв человеческий облик.

Долг тревожно заржал, за ним гнедые. Только старый мерин молчал, долбя копытом землю.

Один из человечков вышел вперед, нарушив круг, и стал футах в трех от Дженны. Она могла бы дотронуться до его макушки, но не двинулась с места. Человечек приветственно поднял руку и сказал на странном певучем языке:

– Ав Анна регенс, ав Анна квонда э футура.

– Говори так, чтобы мы могли тебя понять, – крикнул Джарет, по-мальчишески дав петуха.

– Я поняла, – тихо сказала Петра. – Моя Мать Альта учила меня древним языкам. Он сказал: «Славься, Белая королева, славься во веки веков».

– Это хорошо, – подал голос Марек. – Наш батюшка говаривал: «Если человек зовет тебя хозяином, верь ему один день; если он зовет тебя другом, верь ему год; если он зовет тебя братом, верь ему всегда». – Это была самая длинная речь, которую когда-либо слышали от Марека.

– Но он не называл меня такими словами, – сказала Дженна. – Он назвал меня Анной. Сколько же, по расчету твоего батюшки, можно доверять ему?

– Сколько лес растет, Анна, – внезапно сказал человечек на их языке.

– Почему… – начал Джарет, но Дженна остановила его.

– Сколько стоят небеса. Мы ждем тебя от начала времен, запеленутые в кокон времени. О твоем рождении говорили у множества костров, о твоем царствовании – под многими звездами. Сперва Альта, потом Анна. Круг замыкается.

«От начала времен… – повторила про себя Дженна. – Круг замыкается… Что все это значит?» Вслух она сказала:

– Ты назвал меня моим титулом, но друзья зовут меня Дженной. А ты мне друг?

Человек широко усмехнулся, показав ровные белые зубы на зеленом лице.

– Мы твои братья, – с поклоном сказал он.

– Навсегда! – торжествующе сказал Марек.

– Может, оно так, а может, и нет, – проворчал Джарет.

Человечек, не отвечая им, по-прежнему обращался к одной Дженне.

– Его, – указал он на себя, – ты можешь звать Соррелом. Это не настоящее его имя, но настоящего твои уста не выговорят и сердце не запомнит.

– Понимаю. У меня тоже есть тайное имя. Так что же, Соррел, ты король этого Зеленого Народца?

– Нет у нас ни короля, ни начальника. Есть только круг.

– Почему же ты говоришь за весь… круг? – вмешалась Катрона.

– На этот раз Соррел первый в кругу.

– На этот раз я прячу оружие, – сказала Дженна, убирая меч в ножны. – И моя сестра Катрона тоже.

Катрона подняла бровь и очень медленно вложила в ножны свой меч.

– А мои мужчины спрячут свои ножи, – добавила Дженна. Она прикусила губу, но больше ничем не выказала своей тревоги.

Джарет, слегка нахмурясь, сунул свой нож за голенище, а когда Марек с Сандором замешкались, прикрикнул на них:

– Ну же.

– Мы делаем это, – медленно произнесла Дженна, – потому что вы пришли к нам без оружия.

По кругу человечков пробежал смешок, и Соррел снова поклонился.

– По правде сказать, Анна, мы никогда не носим оружия, кроме вот этого. – Он вскинул вверх руки. Пальцы на них были очень длинные, с бледно-зелеными ногтями.

– А велика ли его сила? – учтиво осведомилась Петра. – Потентас мание кви?

Соррел рассмеялся тоненько, словно птица пропела.

– Трес. Очень велика, маленькая Мать. – Он сломал зеленую ветку, завязал ее петлей и с улыбкой отшвырнул прочь.

Катрона цокнула языком, и Дженна поспешно сказала ей:

– Они наши братья, Катрона. Хотя бы на время. Катрона медленно кивнула, не сводя глаз с рук Соррела.

– Для наших сестер наши руки – как сладкая трава алтея, мягкие и нежные. Смотри. – Соррел быстро переместился к Долгу и погладил его по носу. Конь глубоко вздохнул и склонил голову к человечку.

– Зачем вы так долго выслеживали нас? – спросила Катрона, не отнимая руки от меча.

Соррел вскинул на нее глаза и тут же прикрыл их веками.

– Да-да, – сказала Катрона, радуясь, что огорошила его своим вопросом. – Не вы одни умеете читать книгу леса. Мы, сестры из хеймов, тоже славимся этим.

– Мы слышали – и это делает нас, братьев и сестер, еще ближе.

– Я спрашиваю снова – как сестра брата. Зачем вы нас выслеживали, будто враги, если называете себя нашими друзьями?

– Не друзьями. Братьями! Мы наблюдали за всеми, мы должны знать, кто едет через наш лес. Мы должны были увериться, что это Анна. Звезды сказали нам, что близится срок, когда круг замкнется. Но по этой дороге ездят многие. Мы должны были знать твердо, что это Анна, прежде чем приветствовать ее. – Другие человечки одобрительным гулом подтвердили слова Соррела.

Петра и мальчики завертели головами: этот гул шел отовсюду, охватывая их как петлей.

– Зачем вы окружили нас? – спросила Петра, обводя взглядом каждого из человечков.

– Разве круг – не самая совершенная из форм, маленькая Мать? – ответил ей Соррел. – Перфас, на старом языке. В нем нет высших и нет низших, нет первых и нет последних.

– Но разве ты не первый в кругу? – спросила Дженна, понизив голос, чтобы никого не обидеть. – Ты сам сказал: «На этот раз Соррел первый». И говоришь только ты – остальные молчат.

– Квис воксен? – тихо сказала Петра на старом языке.

– Такие вопросы недостойны тебя, Анна, – и тебя, маленькая Мать. Они скорее пристали старой Кошке или ее Котятам. – Соррел кивнул на Катрону и мальчиков.

Катрона, словно по сигналу, повторила вопрос Петры:

– Квис воксен? – Произношение ее было ужасающим.

– Сегодня говорит Соррел, завтра другой. Круг постоянно движется.

Дженна подошла к Соррелу поближе. Будучи гораздо выше его, она, однако, почему-то не опустилась на колени – это значило бы умалить их обоих. Она лишь слегка склонила голову, отдав этим единственную дань его малому росту.

– Мы тоже входим в ваш круг, Соррел?

– Как и все живое, – кивнул он.

– Однако меня ты выделил, назвав меня Анной и королевой.

– Регенс, – шепотом подтвердила Петра. – Хороший вопрос, Дженна!

– Мы ждем тебя с начала начал, – сказал Соррел. – Твое пришествие тоже входит в круг. Ты возвещаешь конец, завершение. – Он соединил большие и указательные пальцы в кольцо, и Дженна заметила, что пальцы у него на один сустав больше.

– Какой конец? Конец чего я возвещаю?

– Конец всего, что нам знакомо. Этого времени.

– То есть того, что знакомо ему и другим Зеленым? – недоуменно спросил Марек.

– Или того, что знаем мы? – подхватил Сандор.

– Мы уходим. И вы с нами, – сказал Соррел.

– Ну нет. – Джарет снова достал нож из-за голенища. – Анна едет, чтобы спасти своих сестер, и мы с ней. Мы с вами не пойдем. Мой батюшка говорил мне: кто уходит с греннами, остается у них на долгие годы – пока все, кого мы знали, не умрут и трава не вырастет на их могилах. Ты сам так сказал – мы все слышали. Ты сказал, что вы запеленуты во время, как в кокон.

– Да ведь это просто сказки, Джарет, – сказала Дженна, протянув ему руку.

– Но мы не должны забывать о сестрах. – Рука Джарета, держащая нож, дрожала, и он придержал ее левой рукой.

– А ведь он прав, – сказала Дженна Соррелу. Тот покачал головой.

– Спасать сестер поздно, Анна. Единственный путь – это круг. Вы выйдете из него сильнее, чем вошли.

– Поздно?! – Голос Дженны сорвался. Чтоб успокоиться и подумать как следует, она сделала три глубоких вдоха латани и начала дышать в такт с Соррелом. Но он дышал так медленно, что у нее сразу закружилась голова. Закрыв глаза, Дженна повторила про себя его слова: «Спасать сестер поздно». Она знала, что это чистая правда – но ведь хеймов осталось еще пятнадцать, считая ее родной, – и четырнадцать, которые нужно предостеречь. Не может она бросить их на произвол судьбы. Дженна открыла глаза и вновь встретила непоколебимый зеленый взгляд Соррела.