Отель с темными окнами (сборник)

– Такую ее обратно в холодильную вести нельзя, – негромко, чтобы мог расслышать только Гуров, проговорил Сергей. – Доза маловата, что ли?

– Ты ее еще напои здесь, – проворчал Гуров, но, когда друг полез за второй порцией коньяка, останавливать его не стал.

После второй порции спиртного лицо Зинаиды Васильевны приняло расслабленное выражение. Юрков удовлетворенно кивнул и повернулся к Гурову:

– Теперь пора.

– Ты уверен? – с сомнением глядя на женщину, переспросил Лев.

– На все сто, – ответил Юрков и первым заговорил с женщиной: – Зинаида Васильевна, процедура опознания еще не окончена. Так уж положено, чтобы заявитель дважды осмотрел тело. Первое впечатление обманчиво, а нам ошибки допустить никак нельзя. Вы меня слышите? Понимаете, о чем идет речь?

– Я должна снова вернуться в ту ужасную комнату и еще раз посмотреть на Танюшку, – на автомате повторила Зинаида Васильевна.

– Верно, должны вернуться. Так как, пошли, что ли?

– Пошли, – согласно кивнула она.

Гуров и Юрков подхватили Зинаиду Васильевну под руки, подняли с дивана и повели ее, поддерживая с двух сторон. Оказавшись возле холодильной камеры, Зинаида Васильевна снова заплакала. Гуров нахмурился, а Юрков быстро выдвинул носилки и отбросил простыню, не обращая внимания на слезы женщины.

– Откройте глаза, Зинаида Васильевна, – мягко проговорил он. – Взгляните еще раз. Только смотрите не на волосы. На нос, на лоб, на уши и плечи. Танюшкин ли это нос? Он с горбинкой. У Танюшки нос с горбинкой? А разрез глаз? Ресницы не особо густые. У Танюшки ресницы жидковатые? На скулы внимание обратите. Видите, какие они острые и широкие. У вашей Танюшки тоже такие?

Юрков все приговаривал и приговаривал, а Зинаида Васильевна вглядывалась в лицо лежащей перед ней девушки и постепенно выражение боли стало исчезать с ее лица. Наконец она отстранилась от Гурова, подошла ближе, потом поменяла ракурс, зайдя с противоположной стороны. Склонилась совсем близко над телом, изучая мочки ушей. Потом перешла к рукам и ногам. Гуров и Юрков отошли в сторонку, не желая ей мешать. Осмотрев последний сантиметр тела, Зинаида Васильевна повернулась к мужчинам. Лицо ее озарила улыбка облегчения, которая сказала Гурову больше, чем последующая фраза:

– Это не моя Танюшка. Это не Татьяна Комова.

– Вы в этом уверены? – переспросил он, не зная, обрадовал ли его ответ женщины или разочаровал. – Вы уверены в том, что эта девушка не Татьяна Комова?

– Уверена. На этот раз уверена, – подтвердила Зинаида Васильевна. – Когда он про мочки ушей сказал, я вспомнила, что у Танюшки уши никогда проколоты не были, а тут дырочки, видите? Конечно, она могла и после своего исчезновения уши проколоть, я это понимаю. Но вот форма ушей. Она ведь не могла измениться? Знаете, почему Танюшка уши не прокалывала, предпочитая серьгам клипсы? Потому что у нее практически не было мочек. Так, перемычка от хряща к шее. Ей это не нравилось, из-за этого она и волосы длинные носила, чтобы уши в глаза не бросались. И без клипс из дома не выходила. Раньше ей трудно приходилось, с таких мочек клипсы постоянно слетают, а теперь новые зажимы придумали. Они не на мочке, а прямо на раковине держатся. Очень оригинально, между прочим.

– Я понял, – остановил нервный речевой поток Гуров. – Это не Татьяна, и вы в этом абсолютно уверены.

– Есть и другие доказательства, – начала Зинаида Васильневна, но Лев снова ее прервал:

– Этого достаточно, – и кивнул Юркову, намекая на то, что пора закругляться.

Юрков вернул простыню на место, задвинул носилки и закрыл холодильную камеру. После этого мягко взял Зинаиду Васильевну под руку и вывел на улицу. Гурову не хотелось оставлять женщину в таком состоянии, но время поджимало, пора было возвращаться в отдел. Юрков догадался о терзаниях друга и заявил, что вызовет такси.

– Езжай, Лева, я проконтролирую, чтобы Зинаида Васильевна добралась до дома целой и невредимой, – пообещал он.

Гуров благодарно кивнул, попрощался с Зинаидой Васильевной, сел в машину и покатил в Управление. Времени на дорогу оставалось всего ничего. Первый сеанс связи был назначен на три часа, и ему не хотелось опаздывать. «Жаль, что с Комовой не срослось, – размышлял он по дороге. – Скорее всего, Комова тоже мертва, только ее тело пока не обнаружили, так что ты, Гуров, своими сожалениями не навлекаешь на нее беду. Просто ее опознание откладывается на неопределенное время».

Ему стало любопытно, думает ли Зинаида Васильевна теперь, после проведенного опознания, что Татьяне Комовой лучше бы быть мертвой? Гуров склонялся к тому, что на этот вопрос у женщины мнение изменилось. Сам же он предпочел бы, чтобы у его неизвестной появилось наконец имя и можно было бы начать раскручивать дело. А пока имени нет, ему предстояло провести семь бесед, в ходе которых он должен решить, стоит ли кого-то из заявителей вызывать в Москву на опознание или их приезд окажется такой же «пустышкой», как визит к Зинаиде Васильевне.

Размышления помогли скоротать время в дороге. Гуров не заметил, как подъехал к зданию на Петровке. Он завел машину на спецстоянку без двух минут три. Хлопнув дверцей, на ходу спрятал ключи в карман брюк, достал удостоверение и, промчавшись по вестибюлю, ворвался в аналитический отдел к капитану Жаворонкову. Тот сидел перед монитором компьютера, камера работала, а из динамика звучал голос одного из сотрудников полиции города Северодвинска, которому было назначено на пятнадцать часов. Лев жестом приказал Жаворонкову освободить кресло, сам плюхнулся в него и включил микрофон. Сеанс связи начался.

Глава 4

Стрелки часов показывали без четверти пять, когда Гуров открыл глаза. Это повторялось второй день подряд: его резко выбрасывало из сна, после чего заснуть он уже не мог. Вылеживать положенные часы он никогда не любил, поэтому поднимался и, несмотря на ранний час, ехал в Управление. На самом деле и в Управлении дел у него было немного, но ситуация в любой момент могла измениться, и необязательно в худшую сторону.

Застой в работе случился по той причине, что определение имени убитой в парке девушки зашло в тупик. Гуров и его помощники исчерпали все возможности, которых и без того было немного. Многочасовой сеанс связи с заявителями из списка людей, пропавших без вести, не дал даже надежды. Ни одного из заявителей и в Москву приглашать не пришлось, так как спустя десять-пятнадцать минут после начала разговора Гуров уже понимал, что говорят они о разных людях.

Поквартирный опрос все еще продолжался, но за двое суток все, чего добились оперативники, это собрали кучу жалоб жителей района. На что только не жаловались квартиросъемщики: на плохое освещение, на загазованность, на близость автомобильной магистрали и пыль в квартирах. Но больше всего жалоб оказалось на работу местного участкового. И со шпаной дворовой, мол, он не борется, и алкашей с детских площадок не гоняет, и на притоны наркоманов и проституток глаза закрывает. Одним словом, все жители микрорайона главным виновником в смерти девушки единогласно провозгласили своего участкового, мол, он недоглядел. А шустрого старичка с полевым биноклем, мечту любого сыскаря, в районе так и не обнаружили.

Парни, которые работали по стоматологическим клиникам, за двое суток не успели посетить и трети стоматологических клиник столицы. А ведь, помимо крупных фирм, были еще и кабинеты частной практики, и специалисты в комплексных учреждениях, где, помимо услуг стоматолога, люди могли получить целый спектр медицинских услуг. Эту работу Гуров останавливать не планировал. Даже если на обход уйдет месяц, результат обязательно будет, так он полагал.

Салоны красоты и кабинеты маникюра выдавали противоречивую информацию, из-за чего Гурову то и дело приходилось выезжать на очередной адрес – в надежде, что оперативникам удалось найти место, где покойной делали маникюр. Но каждый раз вызов оказывался ложным. То маникюрша в чужой работе признавала свою, а потом оказывалось, что подобной техникой она совсем не владеет. То по снимкам сотрудница салона погибшую узнавала, а как только Гуров начинал задавать более конкретные вопросы, становилось понятно, что и это «пустышка».

Ситуация выматывала его, выводила из себя. Он не привык топтаться на месте, к отсутствию результата, оттого и сон не шел, и настроение выше отметки «удовлетворительно» не поднималось. К тому же Стас Крячко все еще возился со сбором улик по делу, из-за которого генерал отстранил его от поиска убийцы «Девушки в чемодане». Последние дни они почти не пересекались. В какое бы время Гуров ни пришел в Управление – ранним утром, в обеденный перерыв или поздно вечером, – он неизменно слышал от дежурного, что Стас либо только что ушел, либо еще не появлялся. Вот почему он был так удивлен, когда, придя в кабинет в начале восьмого, застал там Станислава. С минуту Гуров молча стоял на пороге, умиляясь открывшейся картиной. Крячко лежал на узеньком диванчике возле окна, положив под щеку обе ладони. Старый китель прикрывал ноги, под головой лежал вещмешок. Солнечные лучи пробивались сквозь пыльное окно и скользили по лицу, отчего улыбка на лице Стаса выглядела удивительно безмятежной. Лев еще пару минут наслаждался зрелищем, затем прикрыл за собой дверь и громко выкрикнул:

– Подъем!

– Что? Где? – Крячко подскочил на диване. – Я не сплю!

– Вижу, как ты не спишь, – заулыбался Гуров. – Просыпайся, бездельник, утро на дворе.

– Который час? – Стас потер ладонями лицо, пытаясь прогнать сон.

– Восьми еще нет. Так что разгуливайся побыстрее, пока рабочий день не начался, имею полное право тебя поэксплуатировать.

– Гуров, совесть имей, я двое суток практически без сна, какая может быть эксплуатация? – простонал Крячко. – Лучше бы кофейку другу сварганил. А еще лучше, если бы с булочками. Жрать охота, аж живот сводит.

– Жрать будешь, когда столовая откроется. Сейчас поблизости ни одного открытого магазина нет. А кофейком побалую. Только вчера свежую банку принес. Может, и печенюшки какие-никакие отыщутся. Сходи умойся, пока народ подтягиваться не начал.

Крячко вернул старый китель в шкаф и вышел из кабинета. Пока он ходил, Лев вскипятил чайник, наполнил чашки кипятком и выставил на стол банку кофе, сахарницу и блюдце, в котором сиротливо лежали три овсяных печенья.

– Запах одуряющий, – вернувшись в кабинет и вдыхая носом воздух, похвалил Крячко. – Молока нет? Жаль, с молоком вкуснее.

– Не привередничай, Стас. Пей, что дают. – Гуров забрал со стола одну из чашек, уселся за свой стол и, сделав первый глоток, похвалил: – Прекрасный кофе, и никакого молока не нужно.

– О чем поговорить хотел? – набивая рот печеньем, напомнил Крячко. – Про свою неизвестную в чемодане?

– Про нее, Стас, про кого же еще? Проблема у меня, и довольно серьезная.

– Никак не определите, кто она по паспорту?

– Угадал. Столько сил на это убили, столько времени, а результат нулевой.

– Слыхал. Ребята в отделе говорили. Твои новые адепты из шестерки эксплуатируемых на чем свет тебя кляли. Твое имя теперь стало нарицательным, в одном строю с Иродом, Гитлером и Муссолини.

– Неужели все так плохо?

– И даже хуже. Просто это я такой добрый, не хочу друга лишний раз расстраивать, – пошутил Крячко.

– А чего они хотели? Искать зацепки по неопознанным никогда не было простым делом, – заметил Гуров.

– Им от этого не легче, – возразил Стас. – Ты хоть представляешь, сколько в Москве стоматологичек? А мастеров маникюра? Это ж убиться можно! Ноги по колено сотрешь, пока твое задание выполнишь. Мачеха к Золушке и то добрее была.

– Ладно, кончай хохмить! Раз уж ты так хорошо осведомлен о моем деле, может, вместо подначек что-то умное подскажешь?

– Да что тут подскажешь? – посерьезнел Крячко. – Сработал ты грамотно, все нюансы учел. Даже вот про маникюр сообразил, что он не из копеечных, и клиентов такого рода в салонах запоминают. Только дело тут не в сообразительности или упорстве. Тут все решает случай, и об этом ты знаешь не хуже моего. Повезет, улыбнется удача – нападешь на человека, который убитую при жизни встречал. Не повезет – так и останется она в потеряшках.

– Вот спасибо, утешил, – вздохнул Лев и, достав из верхнего ящика стола дело неизвестной, принялся задумчиво перебирать собранные материалы.

Крячко взял в руки фото девушки. Лицо ее выглядело безмятежным. Если бы Стас не знал, при каких обстоятельствах сделан снимок, ни за что не подумал бы, что девушка мертва. Просто глаза прикрыла.

– Красивая, – прокомментировал он. – Ничего, подожди немного, вот развяжусь с текучкой, помогу. Одна голова хорошо, а две все-таки лучше.

– Не могу я больше ждать! – в сердцах воскликнул Лев. – Неизвестность меня с ума сводит. Все думаю: может, стоит в Лосиный съездить, пусть время прошло, но все же – место происшествия осмотреть не помешает. Еще думаю: зря я зациклился на девушке. Преступника искать нужно, а не опознанием убитой заниматься.

– Да как ты его искать будешь? Отпечатков у тебя нет, примет нет, улик никаких, свидетели его не видели. Ни описания внешности, ни номера и марки машины. Нет, Лева, в этом направлении тебе шагать некуда.

– Пока некуда, – поправил Гуров. – Потому и хочу сегодня в парк сгонять. А еще хочу к собачнику заскочить. В прошлый раз, когда я его в отдел вызывал, встреча так и не состоялась. Первый раз я на встречу с родственниками заявителей уехал, в другой раз у самого Худышкина форс-мажор нарисовался. Какой-то из его псов на прогулке сожрал то, что жрать не нужно, и расстройством желудка маялся. Хозяин его сутки специальными растворами отпаивал, пришлось отложить.

– Думаешь, от него будет прок? – спросил Крячко.

– Понятия не имею, – честно признался Гуров. – Скорее цепляюсь за любую соломинку. Выбор места мог быть не случайным, и наш собачник мог видеть убийцу раньше. Может, не в этот день, и даже не на этой неделе, а в принципе. Почему-то ведь преступник выбрал именно Лосиный парк. Мало, что ли, в Москве парков? Так почему именно этот?

– И почему же? – Крячко знал, что сейчас напарнику важно слышать простые, очевидные вопросы, отвечая на которые он может напасть на совершенно неожиданный ответ, который впоследствии поможет ему раскрыть преступление. Подобный парадокс Стас наблюдал не раз и не два, поэтому четко знал свою роль. – Почему преступник выбрал Лосиный Остров?

– Вариантов тут несколько, – не спеша проговорил Гуров. – Убийца живет в этом районе, поэтому и выбрал парк. Чисто из удобства. Везти далеко труп не надо, риск меньше. В этом случае он должен знать парк. Где народ толпами ходит, а где безлюдно. Время тоже важно. Бывает ли народ в той части парка утром или собирается к вечеру? Как часто посещают лес собачники вроде Худышкина? Привлечет ли внимание автомобиль, припаркованный на обочине, или проезжающие мимо автолюбители решат, что грибники в лес приехали?

– И в этом случае его должны вычислить парни, что работают в микрорайоне на поквартирке, – сделал вывод Крячко.

– В идеале так, – согласился Лев. – Но только в идеале. Они могут и пропустить его. Не так уж это просто: взглянуть на человека и понять, что вот он, убийца, перед тобой.

– Ты говорил про несколько вариантов, – напомнил Стас.

– Вариант второй: противоположный. Жилье убийцы расположено так далеко от парка, что искать его в том районе, где он живет, никто и не подумает.

– Например, в Солнцево.

– Или еще дальше. Представь: наши люди уже с пару километров отпахали в районе Лосиного парка, а он сидит себе в Солнцево и в ус не дует. Все отдаленные районы не прочешешь.

– Двигай дальше, – поторопил Крячко. – У меня в девять встреча назначена. Свидетель по моему делу придет. Если смогу под протокол подвести, сегодня же дело закрою.

– Счастливчик! – позавидовал Лев. – Мне, похоже, это вообще не светит. Итак, вариант, аналогичный первому, только на этот раз речь идет о самой жертве. Вполне вероятно, что это она живет в районе Лосиного Острова.

– И снова результата ждать от поквартирников, – подытожил Крячко. – А другие варианты у тебя есть?

– Ну, если не брать мистические и невероятные, то нет, – печально объявил Гуров. – Сам видишь, с чем работать приходится.

– Выходит, самым важным этапом в твоем расследовании является поквартирка, верно?

– Выходит, что так.

– Так почему же ты ее другим перепоручил, а сам сидишь в кабинете и мозоль на одном месте натираешь? При твоем характере логичнее было бы по району, от дома к дому, от магазина к магазину с фоткой в руках бегать, пока на свидетеля не наткнешься.

– Не верится мне, что место как-то с девушкой связано, – честно признался Гуров. – И парней-то гоняю только для того, чтобы полностью совесть очистить, да еще генералу отчитаться: разыскные мероприятия проведены в полном объеме, поиск не дал результатов.

Развить мысль он не успел. Дверь кабинета тихонько приоткрылась, и в образовавшемся проеме возникла голова дежурного.

– Товарищ полковник, тут к вам посетитель. Сказал – ему назначено.

– Кто такой? Я никого не вызывал, – отмахнулся Гуров.

– Он к товарищу Крячко, – пояснил дежурный. – Гражданин Подшивалов. Вызывали?

Крячко наморщил лоб, силясь вспомнить фамилию свидетеля, которому было назначено на утро.

– Подшивалов? Подшивалов… Точно, это мой. Заводи, капитан, я его жду.

Дежурный распахнул дверь кабинета, пропустил внутрь широкоплечего, но низкорослого мужчину и неслышно удалился. Мужчина взглянул сначала на Гурова, затем на Крячко, перевел взгляд на пустые стулья и, не дожидаясь разрешения, занял тот, что стоял перед Гуровым.

– Вы полковник? – с любопытством озираясь по сторонам и не глядя на собеседника, спросил он.

– А вы гражданин Подшивалов? – вопросом на вопрос ответил Гуров. – Если так, вам не ко мне.

– То есть как так, не к вам? Меня же дежурный привел. И в кабинет войти приказал, а теперь вы мне твердите, что я не по адресу попал? Нет, так не пойдет, – возмутился Подшивалов. – И вообще я к вам ради вашей же пользы пришел. С работы, между прочим, отпросился, чтобы следствию помочь, а вы меня по кабинетам гонять собираетесь?

– Никто вас гонять не собирается. Просто я занимаюсь другим делом, – объяснил Гуров. – Вами займется мой коллега, полковник Крячко. Все, что вам для этого нужно, – просто пересесть на другой стул.

– А вы, значит, проститутками занимаетесь? – внезапно спросил Подшивалов. К этому моменту он успел осмотреть весь кабинет и теперь активно изучал все, что находилось на столе Гурова.

– Проститутками? – Лев аж поперхнулся от неожиданности. – Откуда такая светлая мысль?

– Неужели не угадал? Черт, а я удивить вас хотел. Вот, мол, и я кое-что в сыскном деле смыслю. Беглого взгляда на стол хватило, чтобы суть вашего расследования понять. – Казалось, Подшивалов искренне расстроился. – Жаль, круто было бы об этом мужикам на смене рассказать.

– О том, что убойный отдел проститутками интересуется? – подначил Крячко. – Действительно, любопытная тема для застолья. Два полковника вместо преступников проституток ловят. А если фантазия хорошая, то и пару сальных подробностей добавить можно.

– Да вы что, товарищ Крячко! – вспыхнул Подшивалов. – Да я в мыслях подобного не держал! Да у меня у самого двоюродный дядя в полиции пять месяцев отслужил, разве ж я не понимаю, какая у вас работа? Я к вам со всем уважением, честное слово. С уважением и, не побоюсь этого слова, с восхищением всеобъемлющим!

Гуров бросил укоризненный взгляд на Крячко и обратился к перевозбудившемуся свидетелю:

– Не стоит принимать слова полковника так близко к сердцу. Ну, пошутили неудачно. С кем не бывает?

– Я и не думал шутить, – продолжал настаивать Подшивалов. – Говорю же, хотел вас удивить. Скажу, думаю, про эту проститутку, они и удивятся.

– Стоп, стоп! – поднял руку Лев, мозг его пронзила внезапная догадка. – Сейчас про проститутку поподробнее.

– А то вы сами не знаете? – Подшивалов переводил недоверчивый взгляд с Гурова на Крячко. – А, я догадался, вы снова шутите. Хотите меня в лужу посадить.

– Отставить пререкания! – потеряв от нетерпения самообладание, более грубо, чем рассчитывал, рявкнул Гуров. – Говорить конкретно и по существу. Что за проститутка, о которой вы нам тут твердите?

– Да эта самая. – От такого окрика Подшивалов мгновенно растерял весь свой апломб. – На столе у вас лежит.

Гуров опустил взгляд, перед ним на столе лежало фото «Девушки в чемодане». Других снимков рядом не было, тем не менее, боясь поверить в удачу, он взял снимок в руки и повторил вопрос:

– Эту девушку вы назвали проституткой?

– Так она и есть проститутка, – подтвердил Подшивалов. – Или я что-то напутал? Да нет, не мог я ошибиться. Типаж уж больно характерный, она это, точно она.

– Значит, вы знакомы? – Тут и Крячко заинтересовался. – С этой девушкой вы, Подшивалов, знакомы лично?

– Ну, не так чтобы знаком, – замялся тот. – Приходилось встречаться.

– Кто она? Имя знаете? Где живет, где работает? – градом посыпались на него вопросы.

– Да я, это, всего пару раз с ней был, – вконец растерялся Подшивалов. – Это ведь не преступление?

– Продолжайте, – приказал Гуров. – Расскажите все, что знаете об этой девушке.

– Я ее через сайт заказывал, – поняв, что от неудобных вопросов ему все равно не отвертеться, начал выкладывать Подшивалов. – Фирма такая есть, название совсем простое, но емкое и внимания ненужного не привлекает, я имею в виду всякие надзорные органы.

– Мы поняли, Подшивалов, продолжай, – поторопил Крячко.

– Сайт называется «Все услуги», и предлагают там девочек на любой вкус. Хочешь брюнеток, хочешь, блондинок. Одна вот рыженькая есть. Любых, но без излишеств, если вы понимаете, о чем я.

– Отдых для классиков, – проговорил Лев, чтобы снять недопонимание.

– Точно, для классиков, – обрадовался Подшивалов. – Сам сайт вроде как услуги по уборке предлагает, только составлено объявление так, что сразу понятно, о какой уборке речь идет.

– Ближе к сути, Подшивалов, о тонкостях интимного бизнеса посредством Интернета нам известно не меньше вашего, – снова поторопил Крячко.

– Так я и говорю, зашел как-то на этот сайт, гляжу, девица новая. А я на рыженьких падок, вот возможность-то и не упустил.

– Как давно это было?

– Может, год назад, может, больше, – подумав, ответил Подшивалов.

– Точно? И больше вы ее не вызывали?

– Ну, было-то раза три, но последний очень давно. Не понравилась она мне, – разоткровенничался Подшивалов. – Сперва девка как девка, и чистенькая, и сообразительная. А после третьего раза она наглеть начала. Цену свою устанавливать, подарочки выпрашивать. А я ей что, миллионер, что ли? Поставили фиксированную цену, так держите!

– С этим разобрались. – Гурову пришлось в очередной раз остановить Подшивалова. – Где вы встречались, на ее территории или на вашей?

– Первый раз фирма квартиру предоставляла. Я с первого раза никогда к себе домой не тащу, мало ли.

– И где находилась эта квартира?

– В районе Ясенево, – потратив минут пять на поиски в закоулках памяти нужной информации, ответил Подшивалов. – Там отель есть, название звучное: то ли «Парк Отель», то ли «Принц Отель».

– И в этом отеле вас принимала рыжеволосая проститутка?

– Регина? Нет, мне на отель денег бы точно не хватило. Там цены кусаются, – замахал руками Подшивалов. – Мы с ней в паре кварталов от отеля зависали. Дом этажа в четыре, и подъезд такой приметный, с витыми чугунными перилами и каменной лестницей. Меня тогда парни на лестнице ждали, потом на третий этаж к Регине проводили. Все цивильно, без эксцессов.

– Девушку зовут Регина?

– Да. Когда первый раз встретились, я спросил. Она сперва, как водится, с дурацкими ужимками: а как ты хочешь, чтобы меня звали, и все такое. Я ей сразу сказал: хрень бросай, называй имя, ну она и сказала.

– Как считаете, выдумала?

– Мне показалось, что ее на самом деле Регина зовут, – подумав, ответил Подшивалов. – Слишком натурально прозвучало. Да и после она на это имя без задержки отзывалась. Вы ведь знаете, как бывает: назовет человек не свое имя, его потом зовешь-зовешь, а он не слышит, потому что имя вовсе не его.

– Говорите, Регина? Может, и фамилию девушка называла или еще какие-то детали про свою жизнь рассказывала? Про то, где родилась, например? – не особо надеясь на положительный результат, спросил Лев.

– Нет, товарищ полковник, про это мы не говорили. Нас совсем другая тема интересовала, – слегка смутился Подшивалов. – А что она натворила? Ограбила кого-то или отравила?

– Убили ее, – честно ответил Гуров. – Убили, а труп в чемодан засунули и в лес вывезли.

– Да ладно! Вот ведь не повезло девке, – покачал головой Подшивалов. – Видно, снова за свои штучки принялась, решила какого-нибудь клиента на «бабки» развести, а он не таким покладистым, как я, оказался. Дура баба! Жила бы себе на трудовую копеечку, с ее-то внешностью! Так нет, ей круче «бабок» захотелось. Доигралась, значит.