Игры богов

– Один человек. Он очень просил меня купить сваулга, потому что его сын попал в аварию и ему срочно нужны были деньги на билет.

– На билет куда?

– По-моему, до Сирода, или Шерода.

– Верно и так, и так, – прокомментировал я. – Значит, его сын якобы попал в аварию на Шероде? И папаша решил навестить его во что бы то ни стало?

– Он сказал, что травма очень серьезная, что сын… – Тут Хорф кашлянул и несколько раз напряженно вдохнул, но продолжил: —…Что сын может умереть. Я предложил ему деньги так, но он все равно оставил сваулга.

– Как он выглядел? – спросил Крикс. – И он случайно не говорил вам своего имени?

– Имени не говорил. А выглядел… Я думаю, что смогу достаточно достоверно восстановить портрет по памяти.

– Вы хотите воспользоваться компьютером? Но ваше состояние…

– Справлюсь.

– К сожалению, нам нужно посоветоваться с врачом, – возразил я.

Хорф открыл было рот, но его снова пробрал кашель. Я увлек Крикса в коридор.

Кабинет врача от палаты Хорфа отделяли три двери. Табличка сообщала нам, что зовут его Ламэ Синлэй. Мы вошли.

Господин Синлэй оказался тем самым врачом, что выгонял меня в первый раз. Он возился с какими-то химическими препаратами, стоя спиной к двери. Обернувшись на звук, он увидел нас.

– Снова вы! – Он, конечно, узнал меня.

– Работа, – пожал я плечами.

– Нам нужна ваша помощь, – начал Крикс. – Хорф хочет попытаться создать портрет человека, явно замешанного в деле, с помощью виртуального воспоминания.

– Это невозможно, – заявил Синлэй. – Может, через сутки.

– Нам нужна эта информация срочно. Мы не можем себе позволить ждать целые сутки.

– А я не могу позволить больному умереть. Он может уйти и не вернуться. Сейчас идет активное восстановление нервных клеток, и любое перенапряжение ему ни к чему. Мы его и так едва удерживаем в нашем грешном мире.

– Но пока мы будем ждать, виновный спокойно успеет уйти и замести за собой следы. Синлэй задумался, что-то подсчитывая в уме.

– Самое меньшее – пять часов, – наконец объявил он. – Вот все, что я могу для вас сделать. Иначе это будет равноценно убийству.

Поблагодарив, мы вышли из кабинета.

– Что будем делать? – спросил меня Крикс.

Я взглянул на часы. Без четверти одиннадцать. Время еще есть.

– Может, нужного нам человека видела госпожа Хорф? – предположил я.

– Да, но какова вероятность, что она вспомнит именно того, кто нам нужен?

– Мы проверим.

– Точно! – оживился Крикс. – Покажем Хорфу! Пусть опознает. Вот только если она видела…

«Если» сработало не в нашу пользу. Госпожа Хорф в тот день была в другом полушарии планеты и, конечно, видеть нужного нам человека не могла.

Сам Хорф снова предложил нам свои услуги, не обращая внимания на запреты врача, но мы-то не могли не обращать на них внимания. Вовсе незачем устранять погрешности, допущенные убийцей.

Мы оставили Хорфа с женой и вышли во двор больницы. Солнце неуклонно ползло к зениту, и деревья, росшие вокруг здания, постепенно подбирали свои тени под себя. Облака почти исчезли, сбежав от полуденной жары. Зеленовато-голубое небо Сайгуса казалось выше земного, к которому я уже привык за четыре с половиной года. Если приглядеться, то можно было увидеть черную точку где-то в высоте – то ли жаворонок, то ли орел, то ли еще что-то в этом роде.

– Совпадение? – подумал я вслух.

– Ты о чем? – поинтересовался Крикс.

– Знал ли подбросивший Хорфу эту штуку, что госпожа Хорф в отъезде?

– Ну, я думаю, чем меньше глаз, тем лучше для таких дел, – он широко улыбнулся. – Или я не прав? По-моему, это просто не тот вопрос, над которым стоит ломать голову. Или у тебя есть какие-то предположения на этот счет?

– Если это не совпадение, значит, слежка началась еще раньше.

– Что это меняет?

– Не знаю пока. Детали картины… Общий план.

Крикс помолчал.

– Твоя машина? – он кивнул в сторону «буревестника», который я позаимствовал у Ланджа.

– Угадал.

– Работа, – пожал плечами он, в точности повторив мой жест в кабинете врача.

Я рассмеялся и хлопнул его по плечу, на что он отреагировал аналогично. Полицейские покосились на нас.

– Поехали, посмотрим, что там у них нового, – предложил он, все еще смеясь.

– Давай в этот раз я тебя прокачу, – внес я ответное предложение.

– Попробуй.

Я сел за пульт. Машина была помощнее, чем у Ланджа, да и само управление сделано удобнее. Едва закрылись дверцы, я рванул с места, по крутой дуге выводя «буревестник» в верхнее положение мертвой петли, одновременно с этим разворачивая машину по продольной оси. Когда-то такой фокус получался у меня неплохо, но в этот раз сказалось отсутствие практики: я немного не рассчитал мощность, и в конце дуги «буревестник», уже выровнявшись, клюнул носом. Впрочем, на это я отреагировал мгновенно, и не только не потерял при корректировке скорости, но еще и увеличил ее.

Увлекшись скоростью, я чуть было не проскочил особняк Хорфа. Благо, у «буревестников» безынерционная система, так что мне удалось зайти на посадку с первой попытки. Вираж получился еще тот. Краем глаза я заметил, что Крикс вжался в кресло. Да и у меня дух захватило. Но мои рефлексы сработали даже лучше, чем я ожидал. Машина замерла в полуметре над землей, после чего мне оставалось только выключить пульт. «Буревестник» осторожно опустился на грунт.

– Тебе никогда не говорили, что ты сумасшедший? – полюбопытствовал Крикс, переводя дух.

Я тоже выдохнул с облегчением и ответил:

– Бывало. Четыре раза.

– Уверен, что все четыре раза они были правы. И были бы правы, если бы повторили это еще раз сто.

Я выбрался из машины. Ноги почему-то едва не отказались держать меня в вертикальном положении, поэтому я довольно неловко взмахнул руками. Со стороны наверняка вся эта сценка выглядела то ли смешно, то ли глупо: тишина, потом промелькнувшая черная молния и невесть откуда материализовавшийся на площадке перед домом «буревестник» с двумя насмерть перепуганными офицерами галактической полиции. Ну, может, насчет «насмерть перепуганных» я и перегнул, но в целом примерно так наше прибытие и смотрелось.

Первым делом мы нашли полковника. Он явно страдал от отсутствия работы, и мы решили помочь. Нам передали словесный портрет странного посетителя Хорфа, причем достаточно подробный. Крикс передал его полковнику:

– Нам нужно, чтобы ни один человек с похожей внешностью не покинул Сайгус. Полковник прослушал запись и поморщился:

– Это будет трудновато. Не слишком яркая внешность.

– Не исключено, что он воспользуется гримом или даже более серьезными приемами. Поэтому часть ребят поставьте в открытую, а другая часть пусть ведет скрытое наблюдение. О любом подозрительном поведении в космопорте сразу же сообщайте нам. Все частные корабли должны получить разрешение на старт. Все самовольные старты пресекайте с помощью патрульных крейсеров. Вплоть до угрозы уничтожения.

Крикс перестал перечислять меры и, подумав, добавил:

– Мы будем вам очень признательны за сотрудничество.

Когда полковник пошел к своей машине отдавать распоряжения, я поинтересовался:

– Ты действительно думаешь, что это сработает?

– О господи, конечно нет. Но почему они должны отдыхать, когда мы работаем?!

Он помолчал, а потом, уже серьезно, продолжил:

– Честно говоря, мне кажется, что стрелял в Хорфа не тот человек, который принес этого самого сваулга. Такое чувство, будто за этим стоит какая-то организация.

– Почему? – вполне закономерно вырвалось у меня.

– Это насекомое… Его ведь нужно было еще сделать. Кто-то этим занимался. Первое, – он загнул палец. – Второе – для чего? Чтобы просто убить? Для этого вовсе не обязательно знать, что обычно делает Хорф у себя в кабинете.

Я вспомнил, что в отдел расследования убийств галактической полиции – или, как уже давным-давно принято его называть, отдел убийств, – обычно попадают люди с какими-нибудь особыми дарованиями или талантами. Крикс явно не был исключением из правила. И хотя такие вещи не отличаются надежностью, я бы все-таки поставил на то, что он только что сказал. Интуиция или подсознательное сопоставление фактов, не замеченных сознанием, – не все ли равно, если оно работает?

Мы продолжили осмотр дома. Следы наблюдения обнаружились еще в нескольких местах, но меня это уже не удивляло. Ничего похожего на сваулга мы больше не нашли.

Я все думал, не рассказать ли Криксу о Ландже. С одной стороны, он мог бы помочь. С другой – обязательно сообщил бы при этом своему начальству. И тогда вокруг Сайгуса поднялся бы такой тарарам, что и представить жутковато. О том, что мне это ни к чему, говорить излишне: моя скромная персона, к тому же непонятным образом раздвоенная, в таком случае мгновенно заинтересует галактическую полицию, и нехорошо будет не только мне, а и некоторым моим старым знакомым в отделе убийств округа Теукира. Крикс все-таки не только хороший парень, но еще и полицейский, а значит, у него, в отличие от меня, есть профессиональный долг.

И притом, что я понимал это, искушение было велико.

Когда стало ясно, что мы уже перетрясли весь дом, я заявил:

– Пожалуй, я немного проголодался. Кто-нибудь едет в город?

Во дворе особняка стояли три полицейские машины и один «буревестник», не считая того, на котором приехали Крикс и Гаури. Я решил, что для полиции это слишком много, и, поговорив с полковником, получил одну из обычных наземных машин в свое полное распоряжение.

Криксу я сказал, что могу не вернуться.

– Надоело? – усмехнулся он.

– Я должен еще поговорить с одним человеком. Возможно, мне уже сегодня придется покинуть Сайгус.

– Так это был твой последний день отпуска?!

– Не совсем. Да и тот человек не имеет отношения к моему начальству.

Прочитав в глазах Крикса вопрос, я пояснил:

– Один мой знакомый собирается в направлении планетой, которую мне не помешало бы посетить. Он может подбросить меня, и мне при этом не придется выкладывать уйму денег.

Крикс улыбнулся:

– Ну, если так, то счастливо! Спасибо за помощь. Может, как-нибудь увидимся еще.

– Успехов! – ответил я на пожелание и сел в машину.

Полицейские автомобили оборудованы самыми замысловатыми штуками, из-за чего приборная панель занимает в три раза больше места, чем в обычных.

С большей частью аппаратуры я уже был знаком, о назначении остальной догадался без труда. Внутренняя отделка была сделана скромно, но со вкусом. Я откинулся на мягкое сиденье и включил пульт.

Справа ожил зеленоватый экран основного бортового компьютера, сразу же попытавшийся загрузить меня горой никому не нужной информации. Я сказал ему, что это бесполезно, и он замолчал. Я взялся за руль и медленно развернулся перед домом, выезжая на дорогу, ведущую из усадьбы. Миновав ворота, я прибавил скорость. Ветер зашелестел по корпусу.

Когда особняк скрылся за деревьями, я включил телефон и позвонил Ланджу. Ответа не пришлось долго ждать: передо мной метрах в трех за лобовым стеклом материализовался человек. Правда, материализовался – не то слово, поскольку полицейский приемник не давал полного реального изображения, но это было к лучшему, иначе я бы просто не видел дороги. Я выругался, однако изображение отключать не стал. Человек чуть сместился, и я узнал Луи-Алека.

– Привет, – кивнул он.

– Привет. Что там у вас новенького?

– Это же я хотел спросить у тебя.

– У Хорфа следы похожи на те, что мы нашли у Ланджа. Но, по-видимому, Хорф видел их человека лично.

– Вот как?

– К сожалению, он сейчас очень плох, и пока нельзя ничего с этим поделать. А вы там чем занимаетесь?

– Собираемся делать ноги отсюда. Наверное, выражение моего лица изменилось, потому что Алек невольно усмехнулся:

– Позвонила та девчонка, с которой ты вчера так мило побеседовал, и сказала, что нам лучше убираться с Сайгуса подобру-поздорову.

– Эго ультиматум?

– Нет. Она просто предупредила нас, что узнала нечто такое… В общем, если мы останемся, нам не поздоровится.

– Она имеет отношение к группе, которая следила за Ланджем?

– Имела, как и Майк. По крайней мере, на этот счет она больше ничего не сказала. Она сочла своим долгом нас предупредить.

– Вот как? – автоматически повторил я фразу, сказанную моим «альтер эго» с минуту назад.

– Конечно, мы не любим суетиться по пустякам, и нас ее заявление как-то не особо тронуло, однако она пригласила к сквилтуру Майка и произнесла одну фразу, от которой у нашего приятеля глаза едва не выпрыгнули на лоб. В итоге мы готовимся к отъезду. Ты позвонил весьма кстати.

– И куда вы направитесь?

– Для начала на «Туман». А потом – подальше отсюда.

– Ну а как насчет меня?

– Ты мог бы воспользоваться услугами «Интеркосмоса». Сейчас только их кораблям разрешается покидать Сайгус. Это не ты там, кстати, постарался?

– Великолепно! – выпалил я, не обращая внимания на вопрос, и как раз в это мгновение заметил, что дорога делает поворот, который я едва не пропустил, засмотревшись на Луи. Я резко крутанул руль и, лишь когда выехал на ровный участок, заговорил снова:

– И как бы я вас нашел?

– Майк сказал, что это сейчас не важно. Мы бы тебя нашли сами. А теперь у тебя есть выбор: лететь с нами или остаться на Сайгусе.

Я поразмыслил над этой альтернативой. Возможно, мне следовало бы присоединиться ко всем остальным. Но это пока не сулило никаких выгод. Вряд ли я смогу сделать больше для защиты Ланджа, чем Майк. А оставшись, я попытаюсь узнать еще немного об обстоятельствах покушения на Хорфа. И встретиться с Наташей.

– Ладно, счастливого пути, – сказал я.

– Ты остаешься?

– Да.

– Ну… – он пожал плечами. – Встретимся.

– Надеюсь, – хмыкнул я и дал отбой.

Изображение исчезло, очистив дорогу. Вести машину стало легче.

По мере того как я приближался к городу, лес отступал все дальше от дороги и постепенно редел. Я ехал, никуда не спеша, и размышлял о положении дел.

Майку, конечно, удастся уйти от преследования полицейских крейсеров – он со своим «Туманом» вытворял и не такое. Может, зря я остался здесь? Я пытался понять, для чего я это сделал. Ради дополнительной информации или надеясь на встречу с Наташей?

Появились первые дома – я въезжал в город.

Заря практически ничем не отличалась от большинства городов Сайгуса.

В ней так же отсутствовали жилые дома – почти все жили в особняках, кто ближе, кто дальше. Так же город изобиловал разного рода ресторанами и кафе – у здешних была традиция ужинать в подобных местах. Так же здесь располагались самые разноликие магазины и некоторые офисы. Ну и всякие прочие заведения, вроде больницы, казино, клубов, отделений банков и тому подобного. Все это было окружено аккуратными улочками, ухоженными двориками и большим количеством деревьев, в кронах которых утопали невысокие дома. По крайней мере так это смотрелось со стороны.

Время было послеполуденное, поэтому стоянки у ресторанов и кафе большей частью пустовали. Я сбросил скорость, присматриваясь к вывескам. Первым мне попался ресторан «Синий Джерри». Право, не знаю, отчего он мог посинеть. Ну разве что недалеко протекала небольшая речка. Я мог бы заглянуть, но он был закрыт – очевидно, работал в ночную смену.

Следующим оказалось кафе «Шоколадный доктор». Мне не захотелось останавливаться: название звучало как-то глупо. Тем более больница действительно была рядом. Может, это кафе предназначалось специально для врачей.

А вот у второго кафе название звучало более интересно: «Свирель Утреннего Облака». «Песню Утреннего Облака» никак нельзя было отнести к числу наиболее известных вещей в Галактике, и это неожиданное название напомнило мне мои университетские годы на Наэне.

…Ласковое солнце ранней весны. Пляж на берегу моря. Волны медленно накатываются на берег, а потом лениво и неохотно уползают обратно. Яхта, размеренно покачивающаяся вдалеке.

Шаги. Приближаются. Мне неохота открывать глаза и поворачиваться, и я продолжаю млеть на солнышке, честно зарабатывая свежий загар.

– Лекси, ты снова прогуливаешь занятия! – раздается звонкий девичий голос прямо надо мной. Голос будто нисходит с небес.

– Это так приятно – полежать под весенним солнышком, – отвечаю я, испытывая своего рода удовольствие от общения с небесами.

Небеса, однако, остаются недовольны моим ответом, и грозная туча вмиг заслоняет солнце.

– Вставай, смертный, ибо пришел твой час!

– Часы приходят и уходят, а смертные остаются, – философски замечаю я, продолжая лежать.

– Как ты смеешь!..– возмущаются небеса, но что они могут поделать?..

Туча рассеивается, и солнце вновь ласкает мое тело.

Но снова приходит тьма. Она заволакивает небо, озаряя свинцовые волны вспышками молний. Ужасный ливень обрушивается на меня.

Я мгновенно вскакиваю на ноги:

– Ты с ума сошла! Вода ледяная!

– Я знаю, – мило улыбается Эвелин, поправляя подол платья, в котором она принесла воду из моря. – Ну вот, из-за тебя я тоже не пойду!

– Из-за меня?! – изумляюсь я.

– Не в таком же виде! – она показывает на промокшее платье, липнущее к ее стройным ножкам. – Мне нужно переодеться.

– А мне не помешало бы согреться. Оказывается, ветерок холодный, – я уже начинаю выбивать мелкую дробь зубами.

После недолгих колебаний мы решаем, что я захожу вместе с Эвелин к ней домой, она переодевается, а я пью чай, и после этого мы идем слушать лекции.

– Это должно занять у нас не больше семи минут, – уверенно заявляет Эвелин.

Она ошибается, потому что это занимает у нас весь остаток дня. И потом – прекрасный вечер, когда мы пьем чай на веранде, слушая пение цикад и наблюдая появление первых звезд. Эвелин вдруг говорит:

– Ты слышал когда-нибудь об Утреннем Облаке?

– Нет, – признаюсь я, понимая, что речь идет о каком-то названии, имени.

– Не может быть! – восклицает она. – Для меня это целая жизнь!

Она уходит в дом, и через несколько мгновений воздух наполняет тихая и необычайно прекрасная мелодия свирели. Эвелин возвращается ко мне, и долго мы слушаем льющееся пение инструмента, кажется, ожившего и обретшего душу. И я понимаю, что ничего лучше не слышал до сих пор.

В пение вплетается голос Эвелин, ставший необычайно мягким. Она рассказывает:

– Утреннее Облако родилась в самом начале смутного времени. Ее отец и старшие братья были убиты в разгоревшейся войне, когда она была еще совсем маленькой, поэтому она не могла сожалеть об их гибели больше, чем о гибели любого другого, павшего жертвой кровавых раздоров. Ее мать умерла от одной из болезней, которые стали распространяться вместе с голодом. Четырехлетняя девочка осталась одна. Ее могли бы подобрать уходящие от наступающих врагов крестьяне, но они были слишком озабочены собственными детьми: в то время каждый рот считался лишним.

Деревня опустела. А потом пришел один человек – его все считали нищим – с сумой через плечо. Он ходил из дома в дом, но не прикасался ни к чему.

Увидев исхудалого, обессилевшего ребенка, он взял его на руки и отнес в свою хижину далеко в горах. Там и выросла Утреннее Облако, превратившись в девушку необычайной красоты. Старик, – а он уже был стариком до того, как она появилась на свет, – очень любил играть на свирели, и, конечно, он обучил этому свою приемную дочь.

С самого детства она полюбила этот музыкальный инструмент, так как во всем мире хаоса и разрушения только он нес покой и мир. И скоро старик стал замечать, что он сам заслушивается ее игрой не как учитель, но как человек. Тихая песня свирели проникала в самые укромные уголки долины, где они жили, докатываясь до вершин склонов, ведущих дальше, к облакам, и отражалась в мелодичном шепоте кристально чистых горных ручьев. Само небо было ей вдохновением.

Наблюдая, как она взрослеет и набирается завораживающей красоты, старик, скрепя сердце, принял решение. И однажды он сказал Утреннему Облаку:

– Ты выросла здесь, в прекрасной горной долине. Ты видела величие гор, сверкающих в свете утреннего солнца. И теперь это навсегда останется с тобой – красота и величие. Но тебя ждет другой мир – мир людей. И отныне мы должны расстаться.

– Но я не хочу в тот мир, – возразила Утреннее Облако. – Там плохо.

– Ты не смогла увидеть его весь, – мягко ответил старик. – Он не так уж плох. И он станет лучше, если ты принесешь с собой свою красоту и величие.

– Почему же ты сам живешь здесь в одиночестве?

– Я прожил долгую жизнь среди людей и пришел сюда, чтобы подготовить себя к другой жизни. Мое время уже давно истекло, и годы остановились для меня.

Утреннее Облако при этих словах заплакала и прижалась к его груди. Он погладил ее пышные черные волосы и прошептал:

– Обещай мне, что ты вернешься в тот мир. Там тебя ждут.

– Да, я обещаю, – сквозь слезы пробормотала она.

– И будешь оставаться там, даже когда тебе будет казаться, что больше нет сил.

– Обещаю, – повторила Утреннее Облако.

– Тогда иди, – и он отстранил ее от себя. Она остановилась в нерешительности.

– Там твое место, – сказал он.

И она начала свой путь к людям, взяв лишь любимую свирель.

Война давно завершилась, снова воцарился мир. Люди, как и прежде, занимались своими делами. Почти ничего не напоминало о событиях, происшедших здесь пятнадцать лет назад. Крестьяне работали на полях, по дорогам двигались повозки, везущие на рынок зерно; в богатых домах пили дорогое вино, а правители издавали указы. Нигде не горели усадьбы, канавы не были забиты разлагающимися трупами, оставленными спешно отступающей армией и еле волочащими ноги жителями деревень.

Утреннее Облако долго пряталась в кустах близ дороги, не решаясь показаться на людях. Проезжали телеги, проходили одинокие путешественники или перебрасывавшиеся шуточками ватаги ремесленников, а она лишь наблюдала. И так минул день.

Ночь она провела в лесу, которого Утреннее Облако совсем не боялась. Он ей был куда ближе и понятнее, чем пугающий город. А с первой зарей она вышла на полянку, взяла в руки свирель и заиграла.

Вся природа притихла, жадно ловя удивительную и печальную мелодию. Животные выползали из своих нор, ветер перестал шелестеть листвой, облака замерли в небе. И даже время, казалось, остановилось послушать голос свирели.

И услышал этот голос сын купца, возвращавшийся после удачной торговли домой. Остановив быков, он сошел с дороги и направился к источнику звука.

Раздвинув ветви деревьев, прячущие полянку, он увидел девушку чарующей красоты. Его сердце было захвачено этой красотой, поэтому он подбежал и упал перед нею на колени.

Утреннее Облако прекратила играть и в испуге отпрянула назад. Но сын купца начал говорить, и добрые слова согрели ее душу. Он предложил пойти с ним, и она согласилась.

Быки тащили повозку не спеша, путь домой занял несколько недель. И это были самые счастливые дни в жизни Утреннего Облака. Она узнала то, о чем не имела ни малейшего представления до сих пор. «Он не так уж плох», – сказал перед расставанием старик о мире людей. И однажды ей почудился его голос и привиделся он сам. Старик сидел на старом бревне, лежавшем возле его хижины, и говорил:

– Долина подарила тебе свою красоту. Горы подарили величие. Но лишь мир людей способен подарить тебе счастье.

Истекли недели пути, и однажды сын купца с Утренним Облаком предстал перед отцом.

Купец был старым и очень расчетливым человеком. Иначе он не заработал бы всего того, что у него было. И он имел свои планы насчет женитьбы сына. Поэтому известие о невесте без рода и наследства его сильно огорчило. Впрочем, он понимал, что это легкомыслие молодости, и подошел к проблеме так же спокойно, как к любой другой деловой неприятности.

Он начал убеждать сына. Вначале тот был категоричен. Однако отец проявил настойчивость, а он недаром продавал свои товары там, откуда другие уходили ни с чем. Постепенно доводы отца начали действовать.

Утреннее Облако почувствовала, как самый дорогой человек во всем мире отдаляется от нее. Она ощутила беспокойство, которое с течением времени переросло в отчаяние. И мир обрушился, когда однажды ей предложили уйти из дома.

Долго она брела, не разбирая дороги, и очутилась на берегу озера. Посмотрев в зеркальную гладь, такую спокойную и вечную, она подумала: «Вот где мне есть место».

Но вновь увидела она старика на бревне у своей хижины. Он что-то рисовал на земле перед собой, словно ему было тяжело поднять глаза. Вздохнув, старик все-таки пересилил себя, и она снова увидела его серые глаза, которые одновременно утешали и подбадривали. Но в этот раз она заметила, что в самой их глубине прячется боль. Все тот же голос, спокойный и уверенный, произнес:

– Жизнь преподнесет тебе еще много уроков. Счастье и страдание связаны. Испытав одно, ты неизбежно придешь к другому. Почувствуй, пойми это… и превзойди. Тогда ты обретешь нечто совершенно новое.