Волчья сыть
Сергей ШХИЯН
ВОЛЧЬЯ СЫТЬ
Глава первая
В дверь долго и настырно звонили. Я никого не ждал, потому открывать не спешил, почти наверняка полагая, что это какие-нибудь молдаванки пришли попытаться впарить жадным до дешевизны москвичам фальшивый мед. Однако звонок не умолкал, я не выдержал, встал и пошел в прихожую.
– Кто там?
– Это я! Немедленно откройте! – потребовал настойчивый женский голос.
«Господи, только тещи мне не хватает!» – подумал я, отпирая дверь.
– Что вы копаетесь, у вас кто-нибудь есть? – влетая в квартиру, подозрительно спросила эффектная дама достойного возраста, еще интересная в некоторых отношениях.
– Здравствуйте, Валентина Ивановна, – холодно сказал я, не отвечая на прямо поставленный вопрос, – какими судьбами?
– Я знаю, что вы не один! – воскликнула теща и решительно пошла в глубь квартиры.
Мне осталось пожать плечами и отправиться на кухню.
– Алексей, сварите мне кофе! – закричала вслед Валентина Ивановна. – Вы же знаете, что у меня низкое давление!
– Шкафы не забыли проверить? – поинтересовался я, когда моя бывшая теща появилась на кухне.
– Без Ладочки вы совершенно запустили квартиру, – игнорируя ироничный вопрос, ответила гостья. – Где мой кофе?
Я включил плиту и поставил на нее турку.
– Алексей, я вам говорила, что вы…
– Негодяй?
– Крылов, прекратите паясничать! Я всегда была против этого брака, вы не стоите Ладочкиного мизинца!
– Кто бы спорил…
– Вы должны молиться на нее!
– У меня не хватит денег даже на свечи…
– Порядочный человек, прежде чем жениться, должен был подумать, сможет ли он обеспечить семью!
– Я думал, но не рассчитал ваших с Ладой потребностей.
– Ваш долг был обеспечить жене достойный уровень жизни. Вы прекрасно знали, из какой она семьи!
– Знал! Ваш муж был шестьдесят шестым подползающим при незабвенном Леониде Ильиче Брежневе, вы даже дочь назвали в его честь Леонидой!
– Ладочкин папа ни перед кем не ползал, он был крупным партийным и государственным деятелем. И если бы не разгул демократии, то вы бы… – теща видимо представила, как она растаптывает меня, и сладострастно улыбнулась. Но потом все-таки возвратилась в суровую реальность и сказала другим тоном: – «Лада» – это русский вариант имени Леонида!
– Кто бы мог подумать!.. Но все, слава богу, и так образовалось, ваша дочь меня бросила и теперь свободна как ветер…
– Это вы довели бедную девочку! И ваш долг, если у вас есть хоть капля порядочности, компенсировать…
– Денег у меня нет.
– У вас нет не денег, а чести и совести. Сделайте мне бутерброд с икрой, вы же знаете, когда я расстраиваюсь, мне нужно съесть что-нибудь калорийное! У меня повышенный сахар в крови.
– Икры нет, будете с колбасой?
– Вы неподражаемы, у вас как всегда ничего нет! Какая колбаса?
Ответить я не успел, зазвонил телефон. Я отвлекся от сэндвича и снял трубку. Звонил мой приятель Гриша Покровский.
– Слушаю? А, это ты. Привет. Я дома, у меня сейчас теща… – кратко обрисовал я драматическую ситуацию.
– Вы будете болтать по телефону или делать мне бутерброд? Это кто? – рассердилась гостья.
– Извини, я тебе перезвоню, – сказал я, подавая ей еду и кофе. – Вам привет от Григория.
– Какого Григория? Вашего одноклассника? Мерзкий тип, удивляюсь, что у вас с ним может быть общего.
– Подонки, как и пролетарии всех стран, объединяются.
Валентина Ивановна презрительно хмыкнула, но не возразила.
– Если бы вы меня слушались!.. Впрочем, еще не поздно, если вы попросите у Ладочки прощенья…
– Извините, Лада меня бросила, ушла к другому человеку, а вы мне же предлагаете просить у нее прощенья?
– Ну и что, если бы вы не тряслись над каждой копейкой и не оскорбляли жену своей скаредностью…
– Валентина Ивановна, вы это серьезно говорите? Лада вообще не знает, что такое деньги и как их зарабатывают, ей нужно всего много и сразу! – наконец растеряв остатки юмора, резко сказал я.
– Я не желаю слушать гадости про собственного ребенка! Кофе осталось?
– Нет.
– Обдумайте все, что я вам сказала. Я еще зайду.
– Мне кажется, вам не стоит так утруждаться… – сказал я вслед этой феерической женщине, но она никак не отреагировала на такую дружескую заботу.
Не успело исчезнуть одно явление, как возникло другое, в дверь позвонил мой одноклассник Гриша Покровский, тот, что недавно звонил по телефону. Пришел не один, а с двумя девушками. Приходить в гости без приглашения не всегда бывает удобно для хозяев, но такие мелочи его никогда не смущали.
– Какими судьбами? – стараясь быть любезным, спросил я, разглядывая его спутниц.
Одну из них я знал, это была его очередная подруга Вера, вторю, по имени Лида, видел впервые.
– Мы на минуту, случайно оказались поблизости, я пытался тебя предупредить, но ты повесил трубку, – ответил Гриша, вытаскивая из сумки бутылки и закуску. – Что есть в печи, на стол мечи, – добавил он, вытесняя меня на кухню.
Я изобразил на лице умеренную радость и принялся накрывать на стол. Гриша, как человек моторный, тут же погнал лошадей, наполняя одну за другой рюмки. Разговаривал он один. Девушки пока никак себя не проявляли, Вера еще изредка вставляла реплики в безостановочный речевой поток Покровского, вторая, Лида, была безучастна и вполне могла заморозить присутствующих нарочитой гордой холодностью, но на нее, увы, не обращали внимания.
Григорий после третей рюмки сел на своего любимого конька – русскую культуру. Рассуждения его, как всегда, носили общий, не очень вразумительный характер, к тому же он все время перескакивал с одной темы на другую, и я был не в силах уследить за его мудрыми мыслями.
– Нет, ты послушай, это, в конце концов, долг каждого русского интеллигента! В стране под угрозой национальная культура, лучшие сыны Отечества… – заливался Григорий.
– Гриша, Отечеству всегда от меня что-нибудь нужно, и я его в принципе понимаю, но что ты лично хочешь от меня?
– Крылов, нельзя быть таким тупым. Я тебе уже все объяснил. Девочки, я понятно говорю?
– Понятно, – кивнула Вера, – только очень хочется выпить, музыки и большой, чистой любви!
– Погоди ты с любовью, – остановил я ее порыв, – у Григория гибнет Отечество.
– Юродствовать будешь в другом месте! – рассердился Гриша. – Повторяю, мы сами, на свои средства организуем этнографическую экспедицию. В нее входят самые видные представители современной науки: историки, архитекторы, художники. Тебе это понятно?
– Понятно, – согласилась вместо меня Вера, – мальчики, давайте выпьем.
– Наливай, – рассеяно поддержал Гриша и продолжил развивать замысел: – Первая группа поедет на двух машинах, на моем джипе и твоей «Ниве»… Ну, за все хорошее! Верочка, передай мне севрюжку. У меня есть знакомый фермер, классный мужик, большой русский патриот. У него огромный дом, два этажа, бассейн, сауна, солярий, там у нас будет штаб-квартира. Жратва, молоко, фирменный самогон – все бесплатно. Места сказочные!
– Не понял, мы едем пить самогон, или возрождать культур-мультур?
– Леша, тебе Лида нравится? – вклинилась в разговор Вера и нежно посмотрела на свою замороженную подругу. – Мы с ней дружим со второго класса.
– Да, конечно.
– Все продумано, до мелочей, – продолжил Гриша, никак не реагируя на попытки сбить себя с курса, – мы составили самый подробный план. Каждому определены конкретные задачи. И тебе, между прочим, тоже. Сначала исследуем брошенные села. Архитекторы и реставраторы снимают планы церквей, строители сделают сметы…
– Я хочу шампанского, – неожиданно вмешалась в разговор молчаливая Лида.
– Наливай, – разрешил Григорий. – Мы создадим концерн «Возрождение интернэшнел», с начальным капиталом…
– Я хочу выпить за хозяина дома, – перебила оратора Лида. – Почему здесь нет шампанского?!
Шаманского действительно не было, тогда она налила себе полный фужер водки и, не дожидаясь остальных, выпила его до дна. Возникла неловкая пауза, которую я пытался замять.
– Где ты собираешься взять деньги?
– Деньги не проблема…
– Деньги всегда проблема, – задумчиво сказала Вера.
– Эта курица твоя жена? – показывая на многочисленные фотографии, спросила меня Лида.
– Да, это моя жена, – сдерживая раздражение, ответил я. Какой бы стервой ни была Лада, замороженная девица рядом с ней могла отдыхать.
– Бывшая, – хихикнула Вера.
– Найдем начальный капитал, придется пощипать нуворишей, – продолжил Григорий, – потом…
– Какие все мужики идиоты! – неожиданно обобщила Лида. После выпитой водки ее заиндевевшее, бледное лицо покрылось красным пятнами. – Я уезжаю домой.
– Лидуша, ну что ты, так хорошо сидим, – пыталась успокоить ее Вера.
– Проводи меня, – неожиданно потребовала она, настойчиво глядя мне в глаза. – Я хочу домой!
Я не стал возражать и пошел вслед за ней в прихожую.
– Какая муха ее укусила? – удивленно спросил Веру Григорий, насильно вырванный из громадья фантастических планов.
– Ей твой Крылов понравился, а он на нее не обращает внимания. Вот девушка и заявила о себе.
– Вряд ли с ним такое прокатит.
– Лидуша всегда добивается того, чего хочет, – засмеялась Вера, – никуда Крылов от нее не денется.
Дальнейшего разговора я не услышал. В прихожей Лиде сделалось плохо, она сначала оперлась на стену, потом на меня, и потеряла сознание. Пришлось отнести ее в комнату и уложить на диван.
– Ей стало плохо, что с ней делать? – спросил я Веру.
– Уложи спать, – посоветовала она и глупо хихикнула.
Против этого возразить было нечего, тем более что Лида и так уже спала.
– Послушай, – сказал я Григорию, когда его подруга на минуту вышла, – какого черта вы притащили эту ненормальную?
– Чем она тебе не нравится, – легкомысленно ответил он, – телка, как телка. Верка пытается пристроить ее замуж.
– За меня? Вы сбрендили?
– Не нравится, так не нравится. Кто тебя неволит? Ты лучше подумай об экспедиции.
– К черту тебя вместе с экспедицией, – сердито сказал я.
– Как хочешь. Мы побежали. Лидку можешь, когда проснется, выставить.
Однако выставить мне ее не удалось, девушка спала до утра, а когда проснулась, без стука вошла ко мне в комнату.
– Я хочу принять душ, где взять полотенце?
– Сейчас принесу, – сказал я и попросил: – Пожалуйста, если можно быстрее, мне нужно уходить…
В это время позвонила моя бывшая теща:
– Здравствуйте, Валентина Ивановна, – сказал я, узнав ее голос.
– Надеюсь, вы надумали? – в лоб спросила она.
– Что я должен был надумать?
– Возместить Ладочке моральный ущерб.
– Я же вам вчера сказал, что денег у меня нет…
– Мне нужен шампунь и гель, – громко сказала Лида, появляясь на пороге.
– В ванной на полке, – ответил я, прикрывая ладонью микрофон.
– Что у вас там за женщина? – завизжал в трубке тещин голос.
– Знакомая… Почему я должен перед вами отчитываться? Ваша дочь от меня ушла к другому мужчине…
– Вы подлец!
– Это мое личное…
– Вы негодяй, после всего еще смеете говорить, что Ладочка!..
– Я не собираюсь разговаривать в таком тоне! – сказал я и бросил трубку.
Через минуту опять позвонил телефон. Теперь это была моя неверная жена.
В отличие от мамочки она была сама кротость. Однако я не дал втянуть себя в разговор с выяснениями отношений.
– Алло? А, это ты! Мамочка уже сообщила?..
– У тебя кто-то ночует?
– Какое тебе дело до того, кто у меня ночует. Ушла, и с богом…
– Мне просто интересно, – сообщила Лада, – с какой помойки ты затащил телку! Надеюсь, вы это делали не в моей постели?
– Это мое личное дело. Я в курсе, что я ничтожество и мерзавец, твоя мать напоминает мне об этом каждый день… И к тебе у меня просьба: оставь меня в покое. Желаю счастья.
Не успел я положить трубку, как вновь зазвонил телефон.
– Пресс-центр! Слушаю… Это опять вы, Валентина Ивановна? Я вам сказал, что не позволю лезть в свою жизнь… Я не дам вам денег на Анталию… Какую квартиру? Мою? Чего ради я должен ее продавать… Какой моральный ущерб! До свидания, приятно было поговорить!
– Мне нужен фен, – сообщила, появляясь в дверях, Лида. Она только слегка прикрылась полотенцем и смотрелась очень соблазнительно, однако я был не в состоянии этого оценить.
– В ванной. На полке. Под зеркалом. Можно побыстрее, я опаздываю! – чеканя слова, сказал я.
– Зачем сердиться, – примирительно произнесла Лида, – после такой ночи!..
– Что вы этим хотите сказать, какой «такой ночи»?
– Милый, неужели ты все забыл? – пленительно улыбнулась Лида и заперлась в ванной комнате.
– Что я забыл? С ума сойти! Вы скоро?
– Я уже почти готова, буквально пять минут.
– Я опаздываю!
Опять зазвонил телефон. Я выдернул из гнезда вилку, но звонок не умолкал. Я полез в карман за мобильником, неловко повернулся – и проснулся…
Вместо нормального белого потолка моей квартиры, над головой нависал низкий дощатый. Я в растерянности огляделся. Я лежал на деревянных полатях, в практически пустой комнате с бревенчатыми стенами. Небольшое окно с густыми переплетами и слюдой вместо стекла, было приоткрыто. Из-за него слышалось беспокойное мычание коров.
Я привстал с полатей и выглянул наружу. По пыльной с грунтовым покрытием улице шло стадо буренок, и переливался звон их колокольчиков. Тогда я проснулся окончательно и вспомнил, где нахожусь.
На дворе был конец XVIII века, предпоследний год правления императора Павла. Я спал в доме крепостного крестьянина Фрола Исаевича Котомкина, держащего портняжную мастерскую в уездном городе Троицке и отпущенного на оброк в город моими далекими предками.
Стояло жаркое лето 1799 года, и никаких странных девушек поблизости не было. Рядом со мной лежала Аля, нечаянно обретенное сокровище, чудо, которое я отыскал совсем недавно, но которое теперь значило для меня больше, чем все остальные женщины мира.
Коровье стадо, между тем проходило мимо, и с ним удалился звон. Можно расслабиться, – никакого телефонного звонка не было. До изобретения сотовых телефонов было еще лет сто восемьдесят, и никто не мог разыскать меня из такого далекого будущего. А о том, как я попал сюда в это время и в это место, тем, кто не знаком с началом моей необычной истории, я расскажу чуть позже, в следующей главе.
Глава вторая
Считается что время – это форма последовательной смены явлений и длительность состояний материи; пространство и время имеют объективный характер, неразрывно связаны друг с другом и бесконечны. Универсальные свойства времени – длительность, неповторяемость и необратимость. Мне же случилось попасть в ситуацию, объективно нарушающую необратимость времени, феномен, объяснить который я не могу.
По воле обстоятельств, я оказался в давно миновавшей эпохе. Причем мое биологическое состояние осталось прежним. Как и любой другой человек, я безвозвратно тратил мгновения, отпущенные мне для жизни, но не в том времени, в котором родился, и не там где должен был находиться – в Москве начала XXI века, а в прошлом, в глубокой российской провинции, куда меня забросили судьба и обстоятельства…
Все началось с банальной поездки за город. Мой школьный товарищ Гриша, которого я только что видел во сне, придумал экспедицию в русскую провинцию. Идея была дурацкая, а исполнение бездарное. Собралось несколько случайных людей, тут же началась пьянка, так что наша компания распалась, и я остался один.
Возвращаться в Москву на растерзание бывшей теще не хотелось, и я отправился в путешествие в одиночестве. В конце дороги у сгнившего моста через безымянную реку, в покинутой деревне я случайно встретил последнюю ее обитательницу. У женщины сместились позвонки, и ее разбил жестокий радикулит. Так что не подоспей вовремя моя случайная помощь, ничем хорошим это для нее бы не кончилось.
Спасенная селянка оказалась не просто пожилой колхозницей, доживающая свой век, а существом загадочным, если не сказать уникальным. Во время знакомства выяснилось, что она – представительница побочной ветви человечества с отличным от нас сроком жизни. Ко временя нашей встречи, ей без было малого триста лет!
Такой феномен не мог меня не заинтересовать; чтобы разобраться в ситуации, я остался у нее на несколько дней, и все кончилось тем, что я поддался на уговоры хозяйки и отправился в прошлое, разыскивать ее пропавшего жениха.
К предложению Марфы Оковны, так звали мою новую знакомую, переместиться в другое время я отнесся иронично, тем более что этот «трансцендентальный» процесс выглядел совершенно обыденно – мне нужно было на рассвете просто перейти по сгнившему мосту на другой берег реки. Что я и сделал, как говорится, ничтоже сумняшеся. Проблуждав несколько дней по необъятным лесам, я набрел на группу странного вида людей в длиннополых рубахах, которых принял за сектантов, косящих под дореволюционных крестьян. Мой вполне цивильный вид вывал у аборигенов настоящий ступор. Можно было подумать, что перед ними явился, по меньшей мере, леший. Честно говоря, и меня странный вид кланяющихся до земли мужиков и баб несколько смутил.
Попытки выяснить, где здесь райцентр и дорога в город ни к чему не привели; казалось, что мы с крестьянами говорим на разных языках. С трудом удалось только узнать, что у них теперь новый «барин». К нему меня, в конце концов, проводил словоохотливый паренек Архипка.
К встрече с «барином» я был уже морально подготовлен и обличием крестьян и видом деревни, через которую мы шли к помещичьему дому. Оставив сомнение в том, что у меня поехала крыша, я начал верить, что действительно попал в глубокую старину.
И помещичий дом, и сам барин, в халате, с дымящимся чубуком в руке, вышедший встретить меня на крыльцо, вполне соответствовали историческим фильмам. Мы познакомились. Оказалось, что владелец здешней деревеньки, – поручик лейб-гвардии егерского полка, мой однофамилец Крылов. Меня это озадачило: не к своему ли далекому предку я попал, тем более что мы были чем-то внешне похожи?
Мой странный для этой эпохи вид поручика почему-то не удивил. Позже выяснилось, что он принял меня за какого-то своего кузена, оригинала и любителя дальних путешествий, о чудачествах которого в родне ходили легенды.
Меня такой расклад вполне устроил. Пугать невинного человека байками о путешествиях по времени было бы чревато большими неприятностями. Тем более что я оказался в весьма щекотливом положении, и мне нужно было время и помощь, чтобы как-то устроиться.
Осознав, что впутался в совершенно непрогнозируемую авантюру, я не знал, как мне удастся вжиться в новое время без знакомств, документов и денег.
Впрочем, все обошлось самым лучшим образом. Поручик, недавно унаследовавший после смерти дядюшки имение, на радостях был все время полупьян, в частности чужой жизни не вдавался и разгульно наслаждался помещичьей жизнью и внеочередным отпуском.
Я вовремя подвернулся под руку и принял посильное участие в его плотских забавах. С этой стороны помещичья жизнь мне понравилась. И, грешен, не удержался от дворянских забав, вроде коллективного похода в баню с дворовыми девушками.
Вот тут-то, у птички коготок и увяз! Среди «придворных» чаровниц я отметил необыкновенно милую девушку по имени Алевтина. Заметив мой странный интерес к дурнушке, которой считалась не отягощенная пышными формами девушка, хозяин дома тут же прислал мне ее в «опочивальню». Слава богу, у меня хватило здравого смысла и выдержки не воспользоваться ситуацией.
Новая знакомая оказалась солдаткой, по приказу помещика выданная замуж за камердинера, слюбившегося с его наложницей. Этим браком старик пытался защитить свои «половые интересы». Однако неверный раб обезумел от любви к «аморетке» и пустился с ней в бега. Вскоре любовников поймали, и камердинер загремел в солдаты. Так Алевтина оказалась ни девкой, ни бабой.
Подневольная жизнь в людской, в самом низу дворовой иерархии сделали из девушки изгойку. К тому же ее внешность, необыкновенно привлекательная для меня, по крестьянским меркам никуда не годилась, что до минимума снизило ее самооценку. Девушка искренне считала себя уродиной, которой побрезговал даже венчанный муж, и потому мои ухаживания вначале восприняла как насмешку.
Наш роман в самом начале чуть не кончился трагедией – Алевтина проработала целый день в леднике, простудилась и едва не умерла от крупозного воспаления легких. Спасло ее чудо – случайно оказавшиеся у меня с собой антибиотики. Выздоравливать ей пришлось в моей «опочивальне», что привело к естественному сближению сторон.
Короче говоря, у нас начался такой бурный «лямур-тужур», что у меня из головы вылетели и бывшая жена со своей долбаной мамашей, и ностальгическая грусть по автомобильным пробкам, бензинному чаду и бесконечному сериалу «Улицы разбитых фонарей», который кончится скорее всего, только тогда, когда убеленные сединами менты поймают последнего убийцу последнего гражданина России.
После высокой температуры и коматозного состояния у моей возлюбленной прорезался уникальный талант – она начала понимать, о чем думают окружающие люди. Само по себе это полезное качество могло оказаться роковым для наших отношений, если бы я не был совершенно искренен с девушкой. Однако я был так влюблен, что думал о ней исключительно комплиментарно, глазами по сторонам не рыскал, так что наши отношения от ее новых способностей только упрочились. В конце концов, они зашли совсем далеко, и мы стали любовниками.
Вскоре выяснилось еще одно любопытное обстоятельство, связанное с моей любимой. Оказалось, что она не крестьянская дочь и крепостной стала только после замужества. Покойный барин привез пятилетнюю Алю в имение, которое получил в награду за какие-то таинственные заслуги перед отечеством.
Дальше больше, – нашлись ее детские вещи и украшения большой ценности. Было, похоже, что девочку намеренно спрятали в глуши.
Все это смахивало на какой-то средневековый роман, но и само мое нахождение в этой дремучей эпохе было не очень реально. Впрочем, предположения о родовитости «дворовой девки» никак не изменили наши отношения. Аля оставалась скромной деревенской простушкой, страдающей оттого, что вступила в греховную связь и нарушила божьи заповеди.
Во время моего пребывания в имении возникла проблема: окружающих смущал мой странный вид. Джинсы и кроссовки никак не вписывались в интерьеры рококо, и помещичья дворня, особенно после чудесного исцеления Алевтины, заподозрила меня в связях с «нечистым». Чтобы не слишком выделяться, пришлось искать соответствующую моде одежу. В старых сундуках удалось найти только парчовый плащ и турецкую феску, но и в этих странных одеяниях я оказался «невыездным».
Пришлось озаботиться пошивом более современной одежды. Причем гардероб мне требовался полный, от треуголки до сапог. К счастью «у нас» оказался свой крепостной портной. Тот самый, в чьей светелке мне приснился страшный сон о встрече с бывшей тещей Валентиной Ивановной.
Портной, Фрол Исаевич Котомкин, был степенным пятидесятилетним мужчиной, единственным квалифицированным специалистом в этой глухомани, выучившимся своему искусству у немецкого мастера. Несмотря на крепостное состояние, портной был далеко не беден, содержал большую мастерскую и платил помещику солидный оброк. Мой халявный заказ в восторг его не привел, но я оказался ему полезен, вылечил от любовной лихорадки его единственную дочь. Мы поладили и даже подружились.
Очередной, после выздоровления Алевтины, мой успех во врачевании, стал известен широкой публике, и я поневоле превратился в лекаря.
Кое-какие навыки в лечении больных у меня были. В юности я проучился два года в медицинском институте, потом еще два года служил санинструктором в армии. Этого скромного запаса знаний вполне хватило, чтобы затмить приехавшего на заработки из Германии к русским дикарям доктора Винера, который все болезни лечил кровопусканием.
Впрочем, кроме хилых познаний в медицине и здравого смысла у меня проявились экстрасенсорные способности, о которых я раньше даже не подозревал. Так, что моя медицинская практика развивалась вполне успешно и начала приносить ощутимый доход.
Особенно прославили меня успехи в лечении юной жены пожилого генерала. Причем в том случае все обошлось безо всякого медицинского вмешательства. У отставного генерала князя Присыпкина и его юной супруги Анны Сергеевны разница в возрасте была больше тридцати лет. Отсюда, по понятным причинам, возникли сложности с темпераментами. Образовалась, как говорится, прямая и обратная связь – чем реже генерал навещал Анну Сергеевну в ее спальне, тем больше истерик она ему закатывала, а истерики вели к тому, что генерал начал бояться супруги, как черт ладана, и окончательно сдался в альковных баталиях.
