Предвестие Вихря

Картины прошлого вновь встали перед глазами женщины. Стены Бездны, лес Квалинести растаяли, исчезли сосны и огромные пестрые березы, ивы, дубы. Под ногами Аши и квалинестийки рассыпался песок, ледяное голубое море отступило на сотни миль.

– Дома, – прошептала Аша. На некотором расстоянии, за рядами ив и берез она заметила небольшую хижину. – Нет! – Она попыталась прогнать этот мираж. Остров эрдов, который исчез с лица Кринна, долго скрывал их существование от остального мира. – Тайное место, тебе нельзя о нем знать.

– Это о нашем лесе тебе не следует знать, а раз уж вы пришли к нам, то и мы имеем право, – ответила эльфийка. – Думай, Аша, думай. Покажи мне больше.

Аша была вынуждена, словно сторонний наблюдатель, смотреть на свою жизнь как на открытую книгу. Эрды занимались повседневными делами. В памяти Алю они не были одеты в одежды, скрывавшие их от постороннего глаза, а предстали во всей своей безупречной красоте.

– Так значит, ты дочь эрда. – Эльфийка заметила, что взгляд Аши остановился на одном из жителей, высоком мужчине, вырастившем ее, Протекторе. – Очень красивая по человеческим меркам, обычная по меркам острова. Несчастный, скромный ребенок.

– Нет, – сказала. Аша с грустью и сожалением в голосе. – Я не дочь эрда.

– Как же ты оказалась среди них?

Аша печально покачала головой:

– Я не знаю. Правда, не знаю. Рейстлин…

Эльфийка приподняла брови:

– Продолжай.

– Рейстлин сказал, что я там родилась. Мои родители там умерли. Он, правда, не сказал, как они там очутились, сошли ли они с корабля или… Это не имеет значения. Рейстлин сказал, что эрды приняли меня к себе.

– Откуда были твои родители?

Аша поджала губы:

– Мне об этом ничего не сказали, но они обо мне очень хорошо заботились.

– Так и есть, – говорила эльфийка, вглядываясь в картины далекого прошлого, – У них с тобой есть нечто общее, возможно потому, что вы прожили столько лет вместе на этом тайном острове.

– Во мне нет ничего особенного.

– Ты можешь этого и не осознавать. Что-то, о чем ни Рейстлин, ни эрды тебе не говорили. Я чувствую это, Аша Маджере. Твои глаза, твои волосы, твоя кажущаяся юность. В тебе действительно есть нечто особенное, неповторимое. Продолжай…

Аша отчаянно боролась с силой, заставлявшей ее показывать свое прошлое, но это сражение было проиграно. Через мгновение они уже наблюдали за юной Ашей, живущей среди народа эрдов. Они следили за тем, как она училась у них, становилась старше, но при этом всегда отличалась от людей, принявших ее.

– И они предложили тебе уехать, – категорично заметила эльфийка.

Эрды настояли на том, чтобы Протектор привел юную особу с золотыми глазами к лодке, стоящей у берега. И пожелал ей доброго пути. Лодка одиноко пересекла большую воду. Аше дали с собой лишь сумку, единственную вещь, которая могла напомнить о годах, проведенных на острове.

Через день на горизонте показался Палантас. Аша с сумкой через плечо поднялась на набережную, жадно впитывая краски и звуки города людей. Эти первые яркие впечатления ворвались в ее жизнь подобно сильному ветру, сбивая с ног. Сквозь туман увиденного Аша заметила, что и эльфийка поражена. Ее лицо выражало любопытство и волнение.

Незаметно пролетели недели, и дорожки Аши и Палина пересеклись. Аше довелось пережить этот момент снова. Сердце забилось чаще, лицо раскраснелось. Ее переполняли эмоции, надежды – тайные чувства, которыми она не хотела делиться с квалинестийкой. Аша вспомнила все полуправды, которые рассказывала Палину в первое время, и то, что было потом, вспомнила Тассельхофа Непоседу и его уверенность, что она дочь Рейстлина, – из-за ее золотых глаз. Она не пыталась его переубедить, решила: пусть кендер думает то, что ему хочется.

Аша позволяла новым друзьям думать то, что им хотелось, до тех пор, пока они не приняли ее за свою и не помогли избежать одиночества.

Прошло еще некоторое время, она увидела себя, Рейстлина и Палина на сожженной пустоши. Все они сожалели о том, что Аша не открыла правду, что дядя юного Маджере не ее отец. У Аши был шанс раскрыть свои чувства, узнать, отвечает ли Палин ей взаимностью. Она боялась, что больше никогда его не увидит, что он умрет и столько недосказанного останется между ними.

Палина посылали в Бездну, где в то время бушевала война. Юный Маджере через мгновение оказался бы в другом измерении с помощью заклинания. Их глаза встретились, возможно, в последний раз. И вот она уже отправляется в путешествие вместе с Рейстлином.

Мир проносился перед глазами Аши и эльфийки, словно акварели. Появились горные вершины, пещеры, воздух сразу стал сухим, хотя Аша еще помнила, что находится к лесу Квалинести, окруженная деревьями, а воздух влажен и сладок. Но память воссоздавала ощущение жары и запах серы пещер Бездны. Эльфийка также переживала то, что происходило давным-давно. Она впивалась глазами в то, что видела, посредством магии извлекая из потаенных уголков сознания Аши новые и новые картины.

На их лица падали тени драконов, летающих над головой. Аша с квалинестийкой наблюдали за ними с земли. На многих из них были наездники – Рыцари Соламнии и Рыцари Такхизис. Аше показалось, что где-то в небе она заметила Стила Светлого Меча, кузена Палина.

В воздухе витал дух сражения, крики людей эхом отдавались от стен пещер. Кругом царили кровь и смерть, лежали раненые драконы и раздавленные Хаосом люди. И был сам Хаос, чьи внушительные размеры не описать словами.

Эльфийку увиденное заворожило, лишило дара речи. Сквозь слезы Аша заметила Таса, такого молодого, полного жизни, сражающегося позади Отца Всего и Ничего, увидела половинки Серой Драгоценности в своих руках, которые ей доверили еще до начала боя.

«Нужно взять каплю крови Хаоса и поместить ее на эти половинки», – вспоминала Аша то, что говорил ей Дуган Красный Молот. Первая попытка совершить обряд не удалась. Тас приготовился ее повторить.

Палин открыл древнюю книгу. Рейстлин говорил племяннику, что эта книга обладает большой силой, что заклинания в ней написаны одним из величайших магов-полководцев Кринна.

В то время Аша всего этого не понимала. Ее бросили в этот мир, забрав из дома, защищенного от всех бед, где война была лишь словом, а драконы – только в сказках.

Однако она верила словам Дугана о силе, заложенной в половинки Серой Драгоценности, и полностью доверяла Палину Маджере, к которому испытывала нечто большее, чем просто дружеские чувства. Через минуту Аша уже молилась.

Она увидела, как губы Палина шевелятся, камень, вправленный в навершие его посоха в виде драконьей лапы, засветился нестерпимо ярким светом, который Палин вызвал специально, чтобы ослепить Хаоса.

В какой-то момент заклинание мага перестало действовать, и Хаос убил одного из драконов. Дракон, падая с огромной высоты, задел хвостом Палина и свалил его на каменный пол. Тот потерял сознание.

Аша смотрела во все глаза и не пропустила тот радостный момент, когда Тасу удалось вонзить кинжал в ногу Хаоса. Лезвие легко прошло сквозь одежду, срезав небольшой кусочек кожи. По кинжалу потекла кровь, и Аша уже была наготове с половинками волшебного камня, чтобы совершить обряд. Им нужна была лишь одна небольшая капля. И она упала на половинку Серой Драгоценности. Аша накрыла ее другой.

Они с Палином выжили. Но как? Ощущение двух камней, крепко сжатых в ладонях, исчезло, ее снова обступил лес зеленой владыки, рядом стояла эльфийка.

– Прости, что заставила тебя пережить все это снова, – тихо сказала она. – Так мы решили вопросы, на которые ты не знала ответов.

Аша почувствовала, как сила, контролировавшая ее мозг, ослабевает. Головная боль прошла. Женщина часто заморгала – она долго смотрела в глаза квалинестийки не мигая, и у нее устали глаза. Поглядев по сторонам, Аша обнаружила, что больше десятка эльфов вышли из укрытия и внимательно смотрят на нее. Она испугалась, подумав, что они тоже видели всю ее жизнь у эрдов, ужасы, перенесенные в Бездне, и теперь посвящены в ее самые сокровенные мысли.

– Бездна, – прошептала Аша. – Столько смертей.

– Все еще много смертей, – сказала квалинестийка с грустью. – Бериллинтранокс поработила многих наших соплеменников. С каждым годом число эльфов сокращается. Нам понадобятся века, чтобы восстановить былую мощь, стать такими же сильными, как наши далекие предки. Может, мы уже никогда не станем народом, о котором написано в легендах.

– Но если Палин найдет скипетр…

– Если, – резко прервала ее эльфийка. – Палин ищет этот артефакт, скипетр… Кулак Э’ли. – Она замолчала и внимательно посмотрела на Ашу. – Твоя память рассказала мне, что вы не уверены в его местонахождении и в том, обладает ли он реальной силой.

Аша прищурилась, пытаясь понять, не продолжает ли квалинестийка читать ее мысли.

– Не важно, что я думаю. Главное, Палин уверен.

– Да, скипетр существует. Он называется Кулаком Э'ли. В древности он принадлежал самому Сильваносу. Говорят, он богато украсил скипетр драгоценными камнями и вложил в него волшебную силу. Возможно, будь у нас Кулак, мы смогли бы как-то противостоять драконам. Однако до сегодняшнего дня приспешникам драконов удавалось не подпускать нас близко к этому сокровищу.

– Если Палин добудет скипетр, вы не сможете его отнять! – Аша впервые повысила голос на свою хозяйку. – Нам нужен…

– Я не отниму его, если он его добудет. Я буду счастлива, если Кулак в ваших руках защитит мой народ от жителей Башни. Кто знает, какие ужасы нас ожидают, если артефакт окажется здесь. Но ты должна обещать… – глаза эльфийки запылали, и Аша почувствовала непреодолимую слабость. Уставший мозг не был способен себя защитить, и квалинестийка беспрепятственно продолжала ставить магические опыты. – Если скипетр не будет использован в соответствии с планами твоего мужа, ты сделаешь все, что в твоих силах, Аша Маджере, чтобы сохранить его в целости и сохранности и вернуть его нам. Ты рискнешь своей жизнью ради этого скипетра – Кулака Э’ли, если понадобится. Ты рискнешь своей душой, потому что скипетр для Кринна ценнее тебя. Ты понимаешь?

– Я рискну жизнью, – шептала Аша. – Сохраню его. Обещаю. – Она помолчала, а затем спросила: – Сильванос… Для чего он держал этот скипетр?

– Я расскажу, Аша Маджере. Я расскажу тебе все.

Эльфийка улыбнулась и заговорила. Аша старалась вспомнить ее слова, но они были заперты в укромном уголке ее памяти. Они…

– Ты рассказывала о том, как вы путешествовали, прежде чем оказаться в этом лесу, – сказала квалинестийка.

Аша схватилась за голову, которую вдруг пронзила острая боль.

– Да, – отвечала она, будто ее загнали в угол. – Мы приплыли сюда на корабле.

– Как назывался корабль?

– «Наковальня Флинта». Так его называл Джаспер, потому что отдал за корабль драгоценный камень своего дяди Флинта.

– Дядя Флинт?

– Флинт Огненный Горн. Один из Героев Войны Копья.

– Гном, воспетый в легендах, – кивнула эльфийка. – Что-то случилось, Аша?

– Кажется, я что-то забыла. Может, о скипетре. Возможно, я что-то хотела сказать. Может…

– Должно быть, это не важно.

– Думаю, да.

– Аша! – Блистер подергала ее за рукав, чтобы вывести из задумчивости. – Тебе лучше войти. Темный Чародей нашел Дамона. Конечно же, с моей помощью.

Аша улыбнулась кендерше.

– Все в порядке, – сказала она мягко. – Не терпится посмотреть.

В центре круглого стола из красного дерева стоял большой хрустальный сосуд с розовой водой. Дюжины толстых свечей освещали строгие лица магов, которые вглядывались в блеск у поверхности воды.

Палин сидел рядом с Темным Чародеем, загадочной фигурой, облаченной в серый плащ. Хотя оба Маджере были знакомы с ним несколько лет, узнали о нем или о ней не много. Плащ был настолько просторным, а голос таким мягким и ровным, что нельзя было с точностью сказать, принадлежит он мужчине или женщине. Они знали лишь одно: Темный Чародей вышел к ним из Пустоши. Никто не обладал большими магическими способностями, чем он, да и никто из магов не осмелился бы участвовать в Последнем Тайном Совещании, где вырабатывался план выступления против Берилл.

Напротив мага сидел Хозяин Башни, который, как сказал Палин Аше по секрету, не был ни мужчиной, ни женщиной. Он явился воплощением Высшей Магии, высвободившейся на руинах Палантаса, павшего много лет назад. Хозяин и Башня Вайрет были одним целым.

Среди них был Алин. Аша посмотрела на сына. В последнее время он часто общался с золотым драконом Восходом Солнца, стараясь научиться у него магии. Дракон тоже был где-то в Башне, беспрепятственно бродя в облике мальчика. Он отличался бесконечным любопытством. Алин не виделся с женой и детьми месяцами, даже не разговаривал с ними, и, казалось, в ближайшем будущем ничего не изменится. Магия завладела всеми его мыслями. Она интересовала его еще больше, чем Палина. Это напомнило Аше Рейстлина.

Гилтанас стоял у стены, обнимая по-эльфийски изящными руками плечи эльфийки из рода Каганести. Это была Сильвара, серебряная драконица, подруга Гилтанаса. Они встретились несколько десятилетий назад и полюбили друг друга. В облике эльфийки Сильвара смотрелась потрясающе, но Аша знала, что это лишь маска.

Большинство присутствующих окутывали тайны и полуправды, как и саму Ашу. Эльфийка в лесу Квалинести подметила это очень точно. Откуда она? Куда, в конечном счете, они с Палином направлялись?

– Аша! Хватит мечтать! – Блистер потянула ее ближе к хрустальному сосуду.

Женщина вгляделась в мерцающие расплывчатые тени. По воде пошла рябь, и Аша внезапно поняла, что это завитки волос Дамона. Потом появилось его бледное, измученное и напряженное лицо.

– Им понадобилась моя помощь, потому что я знакома с ним дольше всех, – не умолкала кендерша. – Ну, хорошо, дольше, чем наши общие знакомые. Я знала его еще до Золотой Луны. Темный Чародей задавал мне самые разные вопросы о Дамоне. Даже о шрамах на руках, я их видела. О цвете глаз, манере говорить, походке, обо всем. Им действительно нужна была моя помощь в его поисках.

Вода замерцала зеленым, на изображении появилась листва, обрамляя вспотевшее от напряжения лицо Дамона. С него на землю капала дождевая вода, смешиваясь с дорожной грязью. Он ловко перепрыгивал через лужи и полусгнившие пни.

– Он на болоте, – пояснял Палин. – Быстро движется в том же направлении, что и Риг с остальными, опережая их. Они практически следуют за ним по той же тропе, хотя и не знают этого.

– Куда он идет? – спросила Аша, отодвигаясь от стола.

Темный Чародей провел бледной рукой над водой, и видение исчезло.

– По направлению к руинам деревни людоедов. Все дальше и дальше от нас.

– К Малистрикс, – предположила Блистер.

– Она завладела его душой, – сказал Темный Чародей.

«Откуда ему это известно?» – недоуменно подумала Аша.

Глава 5

Муки совести

– Нет! – раздался крик над болотом. – Дальше я не пойду, будь ты проклята!

Дамон Грозный Волк уронил алебарду и упал на колени, прижав обожженные ладони к груди. Он раскачивался взад-вперед, глядя прямо перед собой и скрипя зубами. На его руках не было ожогов, тем не менее, они горели от соприкосновения с магическим оружием. От них боль, словно пожар, распространялась во все части тела. В груди жгло.

– Нет сил!

Он не чувствовал, как по щекам текут слезы, куда большую боль причиняло осознание, что он убил Золотую Луну, Джаспера, ранил Блистер, Рига и Ферил… любимую Ферил, теперь потерянную для него навсегда.

– Это стоило мне друзей и всей моей жизни!

Дамон уронил руки на колени. На ноге в лучах заходящего солнца блестела красная чешуйка. Золотая Луна пыталась освободить его от этой тяжкой ноши, позволявшей красной драконице контролировать любое его движение. Дамон дрожащими руками дотронулся до вросшей в кожу пластины и попробовал подцепить ногтем край, но чешуйка не поддавалась. По телу Дамона прокатилась еще одна волна боли, он стиснул зубы, чтобы не закричать, и продолжал свои попытки. Хлынула кровь, но намертво приросшая чешуйка оставалась на прежнем месте.

– Будь ты проклята, Малис! – выдохнул Дамон и устало лег на сырую землю. – Ты сделала меня убийцей! Ты вселила в меня демона! Вот почему так жжет меня моя собственная алебарда! Она выжигает из меня твоего демона! – Он рыдал, глядя на оружие, лежащее рядом.

Дамон бросил алебарду, когда почувствовал приближение красной драконицы в тусклом свете заходящего солнца. Южная ночь быстро спускалась на болото.

Неужели ему удалось окончательно освободиться от власти Малистрикс? А может, она лишь переключила внимание на другие дела? В конце концов, отсутствие драконицы было не так важно. Важно, что теперь он свободен. Он свободен после бесконечных дней скитаний по болоту, когда приходилось питаться лишь фруктами и пить гнилую воду. Он свободен после убийства Золотой Луны, знаменитой целительницы Кринна, женщины, которая нашла его за Усыпальницей Ушедших Героев и убедила поднять восстание против драконов. Он убил ту, которая когда-то сказала, что сердце его чистое и благородное. Он был свободен после того, как потопил «Наковальню Флинта». Свободен, потеряв Ферил.

«Свободен? Я не могу вернуться на Шэлси, – думал Дамон. – Я не могу снова смотреть в глаза Ригу и Ферил. Я убийца, хуже убийцы. Я предатель, лицемер, я убил пожилую женщину и гнома, которых называл друзьями».

Грозный Волк закрыл глаза и какое-то время тихо слушал стрекотание кузнечиков и биение своего сердца, чувствуя, как боль в руках ослабевает. Он размышлял: «Может, стоит вернуться? Риг, конечно же, убьет меня, и это не так уж плохо, ведь так? Это намного лучше, чем быть игрушкой в лапах дракона».

– Смерть – это лучшее, что я заслуживаю, – прошептал Дамон. – Смерть за убийство Золотой Луны.

Рядом хрустнула ветка. Он открыл глаза и, не делая резких движений, посмотрел перед собой. Алебарда лежала там же, куда он ее бросил, поблескивая в сумерках.

Она была подарена Дамону бронзовой драконицей, спасшей ему жизнь. Магия оружия заключалась в том, что держать его в руках мог лишь человек безупречно честный. Алебарда начала жечь руки Грозного Волка, когда драконица завладела его разумом, когда он впустил в свое сердце демона. На лезвии засохла кровь Золотой Луны и Джаспера. Дамон решил, что не станет ее смывать. Пусть кровь служит напоминанием о его отвратительном поступке.

«Как я слаб, – думал он. – Я слаб духом, поэтому позволил Малис взять надо мной верх. Моими руками она уничтожала своих врагов». Дамону удавалось противиться воле драконицы, как он думал, пока они не пришли в Цитадель Света к Золотой Луне. «Возможно, я был слаб все это время, а она лишь терпеливо ждала подходящего момента, чтобы овладеть моей душой.

Может, драконице это удалось, потому что сердце мое запятнано службой Рыцаря Такхизис. Наверное, я обманывал сам себя, заглушив в душе голос темных сия и заведя в то же время дружбу с Ферил я Палина. Может, я притворялся, что нахожусь на их стороне. Этот голос во мне лишь ждал возможности сдаться на милость красной повелительницы и пролить праведную кровь. Кто справедливее Золотой Луны?»

– Будь я проклят!

Снова хрустнула ветка, и где-то поблизости с поверхности воды с диким криком вспорхнула болотная птица.

«И что же теперь делать? – продолжал размышлять Дамон. – Лежать здесь, пока какое-нибудь болотное животное не осмелится напасть и я не стану его обедом? Найти дорогу обратно к Рыцарям Такхизис? Они меня убьют: рыцарь, предавший Орден, приговаривается к смерти. Заслужил ли я нечто большее? Что мне осталось, кроме смерти? Смею ли я молить о спасении?»

– Ферил… – вздохнул он.

Стайки мелких мошек куда-то исчезли, и вокруг стало необыкновенно тихо. Дамон приподнялся с земли и стал внимательно вглядываться в тени между деревьями. Там что-то было, почти у земли, пропитанной болотной водой, где-то у нижних веток деревьев, стоящих так близко друг к другу, что образовывалась сплошная стена. Разглядеть можно было лишь верхушки елей, четко прорисовывавшихся в тусклом лунном свете. Однако этого было достаточно, чтобы различить три фигуры, подходившие к тому месту, где он находился.

– Потомки, – прошептал Дамон. Приближающиеся черные тени своими резкими очертаниями напоминали мужчин. За их спинами виднелись зубцы крыльев, как у летучей мыши, которые легкими бесшумными взмахами поднимали их над землей. Потомки подходили все ближе. Их морды с бесчисленным количеством зубов походили на морды ящериц, тела были черного цвета, и лишь зубы да глаза мерцали унылым желтым.

Скоро Дамон уже чувствовал их запах – резкий запах болота, зловоние разлагающейся растительности и застойной воды.

– Челове-е-ек, – прошипело существо побольше. – Мы нашли для нашей высочайшей повелительницы человека.

– Человек станет слугой повелительницы, как и мы, – ответило другое. – Онисаблет Темнота благословит человека.

Твари стали расходиться, окружая Грозного Волка.

Дамон рассмеялся, глядя на слуг черной драконицы. С таким трудом освободиться из плена красной владычицы, чтобы снова попасть в тиски смерти? Смешно. Он понял, что никогда не станет полностью свободным, никогда не искупит свою вину. Смерть – вот единственный выход. Он заслужил это, и лучше умереть, чем стать потомком. Дамон снова мрачно рассмеялся.

– Этот человек сумасшедший? – спросил большой потомок. – Есть ли разум в его телесной оболочке?

– Нет, – ответил Дамон, вздохнув, и поднял алебарду. – Я в своем уме, но проклят.

Алебарда была теплой, держать ее было неприятно, но не так болезненно, как прежде. Оружие уже не жгло руки так сильно, как в то время, когда его разумом управляла драконица.

– Может, еще есть у меня надежда, – прошептал Дамон. – Если я выжил после всего этого… – Он резко взмахнул алебардой, заставив трех потомков попятиться, и закричал: – Я не стану одним из вас!

– Тогда ты умрешь, – прошипел большой, подпрыгивая в воздухе выше смертоносного оружия.

Дамон бросился на ближайшего противника. Лезвие волшебной алебарды с легкостью распороло толстую кожу чудовища и врубилось в мощную грудную клетку. Потомок покачнулся и упал на спину, истекая ядовитой черной кровью.

«Кислота», – подумал Дамон и инстинктивно закрыл глаза. Испарения от кипящей крови жгли ему лицо и руки, под веками щипало. Грозный Волк чуть было не уронил оружие.

– Ты умрешь мучительной смертью! – услышал он над собой свистящий голос предводителя.

Дамон пытался открыть глаза, но кислота жгла, словно огнем. Вслепую он поднял алебарду, чтобы отразить новое нападение, направляя оружие туда, где, как он считал, находится враг, но стоило Грозному Волку повести оружием, как чудовище глубоко впилось когтями в его плечо. Дамон собрал все силы, чтобы устоять на ногах и вытерпеть жуткую боль.

Другой слуга черной драконицы подошел спереди и вырвал алебарду из рук бывшего рыцаря. Болотный воздух прорезал душераздирающий крик.

– Как жжет! – взвыл потомок.

Дамон услышал, как враг выронил алебарду, и она с приглушенным звоном упала на землю.

– Оружие сжигает зло! – закричал Дамон, стараясь вырваться из тисков предводителя, который кружил над ним. Все еще ослепленный кислотой, он пытался ухватиться за невидимого неприятеля. Чешуйчатая кожа черного потомка была слитком толстой, чтобы его ранить, и слишком гладкой, чтобы схватить и повалить на землю. Единственное, что Грозный Волк мог сделать, наносить врагу удары кулаками.

Тварь сильнее обхватила когтями плечи Дамона и, замахав крыльями, попыталась приподнять его над болотом. Она яростно трясла свою добычу, а из пасти на лицо бывшего рыцаря капала кислота.

– Ты разобьешься о камни, – ругалось чудовище. – Сломаешь свои хилые человеческие кости, а твоя кровь будет питать болото моей госпожи. Ты убил моего брата и ранил моего товарища. Темнота может делать потомков и без таких, как ты.

– Нет! Не убивай его! – услышал Дамон вскрик у себя за спиной. – Он бы понравился Онисаблет. Он силен и решителен. Повелительница нас щедро наградит за такую добычу!

– Тогда пусть сам идет к ней.

Потомок снизился и бросил Дамона в лужу гнилой воды. Он упал на мягкую, влажную землю, отдышался и принялся промывать глаза, чтобы очистить их от кислоты. Грозный Волк смутно видел очертания деревьев, веток и лиан, свисающих с них. Внезапно он заметил неяркую вспышку отраженного света. Это блеснуло серебристое лезвие его алебарды. Рядом стоял потомок. Он был похож на человека, только кожа была черного цвета, и двигался он неуклюже.

Дамон сжал зубы, пытаясь заглушить боль, и рванулся к своему оружию. Теперь алебарда и вовсе не жгла руки. Рыцарь затих на мгновение, слыша лишь стук собственного сердца и выжидая…

Тихий шелест крыльев над ним подсказывал, что большой потомок возвращается. Дамон быстро перевернулся на спину и выставил алебарду перед собой, ожидая нападения.