Лазурный питон

– Рики! – приглушенно позвала Эмма. – Рики Сверк, ты здесь?

– Ну здесь, и дальше что? – не особенно любезно отозвался угрюмый мальчишеский голос.

– А почему мы тебя не видим? – спросил Чарли.

После недолгого молчания последовало сопение и ответ:

– Почему-почему, невидимка я, вот почему!

– Как это тебя угораздило? – поинтересовалась Эмма.

– Меня поймал лазурный питон.

– Питон? – хором спросили Эмма с Чарли.

– Ну да, питон, – со вздохом объяснил угрюмый голос. – Змеюка такая здоровенная. Понимаете, я ее видел, а вообще-то ее никому видеть не полагается. Это тайна. Тайное оружие. – Невидимка сипло хохотнул. – А эти, которые его хозяева, им вовсе не улыбалось, чтобы я повсюду про питона раззвонил, вот они меня и сцапали и отдали питону. Прямо как кролика. И он начал меня душить, ну, обвил и в кольцах сдавил, только я не умер, а превратился в невидимку.

– Ужас! – Чарли схватился за голову.

– Правда, кое-что от меня все-таки осталось. – Мальчик-невидимка издал простуженный смешок. – Во, глядите, большой палец.

Чарли, как завороженный, опустил глаза на пол. Над ухом у него приглушенно взвизгнула Эмма. В нескольких шагах от них на полу розовело что-то маленькое.

– Извините, то еще зрелище. – Палец переместился: похоже, мальчик-невидимка попытался шаркнуть ножкой. – Раньше был носок и чуточку ботинка, но я из них вырос, и они свалились. Конечно, отдельно от тела палец смотрится плоховато.

– Да ничего подобного, – постарался утешить его Чарли.

– Они все пытаются вернуть меня обратно. Заставляют пить какие-то тошнотные эликсиры, – пожаловался голос, – и поливают какой-то дрянью. А однажды я проснулся, а вся кровать вместе со мной паутиной обмотана, носа и то не высунешь.

– Какой кошмар! – всплеснула руками Эмма.

– Рики, но почему ты не сбежал? – искренне недоумевал Чарли. – Дверь не заперта. Невидимке улизнуть проще простого.

– Ага, как же. Попробовал бы ты на своей шкуре, каково это! – обиженно забухтел невидимка. – Я однажды пытался выбраться. На меня все натыкались, толкали, только что с ног не сбивали. Кое-кто еще и визжал. А через парадные двери я пройти не смог, через них никому ходу нет. Я испугался и вернулся на чердак.

– Но тут же, наверно, страшно одному, – вмешалась Оливия. – И что ты здесь ешь? – Собственно, ей хотелось выяснить, как невидимки едят, но она постеснялась спросить прямо.

– Кормят в основном всякой гадостью, но Манфред постоянно приносит мне отличный джем. Должно быть, чтобы я тихо себя вел. А если вам так интересно, то ем я как обычный человек, только еда, едва попадает мне в рот, тоже делается невидимой.

Эмма покраснела, но понадеялась, что Рики этого не заметил. Чарли осенило:

– Знаешь, а ведь ты можешь спуститься в столовую во время обеда, когда мы все сидим за столами, и никто на тебя не налетит. А мы с Фиделио – это мой друг – подвинемся, ты сядешь между нами, и мы тебя подкормим. В начале четверти кормят сносно.

Повисло молчание – невидимка задумался.

Эмма, которая успела немного успокоиться, вспомнила самое важное и спохватилась:

– Рики, твой брат тоже здесь, в академии. Он приехал тебя искать.

– Что, правда?! Ух ты! Сэмюель тут? – Розовый палец внезапно взвился в воздух, и две босые ноги радостно запрыгали по холодному полу.

– Вот спустишься на ужин – и увидишь его, – уговаривал Чарли.

– Да, это можно. Только… – невидимка замялся, – как я узнаю, когда у вас ужин? Часов-то у меня нет.

Чарли отстегнул с запястья собственные часы и протянул их в пустоту:

– Возьми на время.

Часы исчезли, и Чарли вздрогнул.

– Не волнуйся, как только я их сниму, они опять станут видимыми, – успокоил его мальчик-невидимка. – Понимаете, все, что я ношу или ем, делается невидимым.

Эмма покосилась на свои часики и ахнула:

– Через пять минут звонок с урока! Чарли, мы пропали! Мы не успеем!

Не попрощавшись с невидимкой, она кинулась в коридор. Чарли поспешил за ней, бросив через плечо:

– Извини, Рики! Скоро увидимся! То есть, тьфу, услышимся! В общем, ты меня понял!

Эмма с Чарли неслись по пустым коридорам и грохотали по безлюдным лестницам, впопыхах то и дело сворачивая не туда и натыкаясь друг на друга. В конце концов им все-таки удалось выбраться на площадку над холлом. Однако не успели ребята вздохнуть с облегчением, как увидели в двух шагах от себя директора и разом втянули головы в плечи, чуя предстоящий нагоняй.

Доктор Блур двинулся на них, как танк.

– Почему вы не на уроке? – грозно вопросил он.

Дети замерли. Подходящего объяснения не придумывалось.

Светлые пристальные глаза директора, смотревшего на них с высоты своего немалого роста, держали преступников под прицелом. Толстые синеватые губы недоверчиво скривились.

– Я жду ответа.

– Мы… э-э-э… – Чарли чувствовал, что идет ко дну.

– Ах вот вы где! – раздался знакомый голос, и из-за широкой директорской спины возник мистер Краплак. – А я их обыскался! – доверительно сообщил он доктору Блуру. – Ну, как Босх? Нашли это противное животное?

Глаза у Чарли полезли на лоб. Он выдавил из себя какое-то неопределенное междометие, которое могло обозначать все, что угодно.

– С этим Босхом не соскучишься, – объяснил мистер Краплак директору, с чьего сероватого лица не сходило недоверчивое выражение. – Принес, понимаете, в класс ручную крысу, чтобы ребята могли порисовать животное с натуры, а она так и норовит улизнуть. Вот я и попросил Чарли с Эммой ее поискать. Что, Чарли, нашли?

– Нет, сэр.

– Искали-искали, все без толку, а теперь еще и на следующий урок опаздываем, – многозначительно произнесла Эмма.

– Ах как неудобно, – спохватился мистер Краплак. – Знаете что, виноват я, поэтому с вашими учителями объяснюсь сам. Пошли, ребятки. Прошу меня простить, доктор Блур. – Он ухватил их за руки и повлек за собой, мимо директора.

Доктор Блур развернулся и крикнул им вслед:

– Будьте так любезны – найдите вашу крысу, мистер Краплак! Нечего ей разгуливать по нашему учебному заведению!

– Да-да, господин директор, конечно! Как только учитель с учениками оказались на безопасном расстоянии от начальства, Чарли прошептал:

– Спасибо, сэр! Я уж думал, не миновать нам наказания.

– Идем, идем, не сбавляй скорости, – приглушенно сказал мистер Краплак.

Эмма не могла не поделиться открытием.

– Мы отыскали Рики! – шепотом сообщила она.

Мистер Краплак споткнулся и чуть не упал. Он тряхнул детей за плечи и быстро, отрывисто спросил:

– Как, где, когда? Рассказывайте!

И они на бегу выложили учителю живописи всю историю про мальчика-невидимку.

– Сегодня вечером Рики попытается пробраться в столовую, на ужин, – добавил Чарли. – Так что вы… он сможет с вами поговорить.

– Ушам своим не верю, – пробормотал ошеломленный Сэмюель Краплак. – Видимый, невидимый, главное, что Рики жив! И что он тут. Я-то думал, мальчугана утащили в один из этих их жутких замков. Я целый год колесил по стране и пытался выяснить, в каком именно его держат.

– А что, у Блуров так много замков? – удивился Чарли.

– По меньшей мере пять, – ответил мистер Краплак. – Да, ничего себе. Я заберу Рики домой, как только представится случай. А дома мы уж найдем способ его вылечить. Так, а вон и коллеги.

В самом деле, мадам Бонжур и мистер Поуп уже поджидали беглецов в коридоре, и неизвестно, кто из педагогов пребывал в большей ярости: оба только что не дымились. Мистер Краплак вновь пустился в объяснения про свободолюбивого Босха, который сбежал из клетки и рыщет по просторам академии. Француженка и историк неохотно приняли его бурные извинения и велели детям поспешить на ленч.

– Увидимся за ужином. – Мистер Краплак подмигнул Чарли с Эммой на прощание и удалился, бодро насвистывая.

Чарли посмотрел ему вслед и насупился. Может, мистеру Краплаку весь план с Рики и кажется парой пустяков, а вот ему, Чарли Бону, – совсем нет.

Глава 3

ТАЙНОЕ СТАНОВИТСЯ ЯВНЫМ

Дорога в общую столовую вела через длинный, тускло освещенный коридор, сплошь увешанный портретами. Тут было чем полюбоваться: со стен смотрели чванные дамы в шелках и кружевах, надменные кавалеры в строгих академических мантиях или в бархатных камзолах. Однако Чарли не собирался их разглядывать, хотя и мог бы услышать от них немало интересного. К тому же мальчик каждый раз боялся, что кто-нибудь из обитателей раззолоченных рам вдруг возьмет да и бросится на него. Поэтому Чарли, как обычно, миновал коридор быстрым шагом, глядя прямо перед собой.

Но сегодняшний день стал исключением. При виде одного из портретов в голове у Чарли закопошилась какая-то мысль, заставившая его замедлить шаг и повнимательнее приглядеться к картине.

– Ага, вот оно!

Чарли остановился перед портретом весьма серьезной дамы с темными локонами, облаченной в алый бархат, на котором выделялось ожерелье из розоватых каменьев. К нижнему краю рамы была прикреплена бронзовая табличка, а на ней значилось: «Селена Сверк».

– Селена Сверк, – задумчиво прочитал Чарли вслух.

– Что – Селена Сверк? – переспросил Фиделио, шедший следом за Чарли.

– Тс-с! – зашипел тот. Он ждал, что дама вот-вот заговорит, но Селена безмолвствовала. Может, стеснялась, может, важничала – кто их разберет, эти портреты.

– Я так и знал, что это имя мне где-то уже попадалось, – пробормотал Чарли себе под нос – Все они – потомки Алого короля. Значит, Рики вполне может относиться к их числу…

– Какой такой Рики? – не без раздражения поинтересовался Фиделио. – Чарли, что ты такое несешь?

– Понимаешь, мы с Эммой… – начал было Чарли, но его прервал окрик старосты Манфреда:

– Эй, вы двое, хватит проход загромождать! Тут и так коридор узкий!

Друзья послушно потрусили вперед, но Чарли глянул через плечо и увидел, что Манфред тоже притормозил перед портретом Селены Сверк. Хорошо бы, староста не догадался, почему Чарли заинтересовался изображением этой дамы.

Усевшись на одной из длинных скамеек, окружавших длинные столы в длинной подземной столовой, Чарли быстро шепнул:

– Фиделио, можешь чуток подвинуться? Возможно, скоро к нам кое-кто подсядет, он невидимка и страшно голодный, надо будет с ним поделиться.

– Ого! – поднял брови Фиделио. – Еще и четверть толком не началась, а ты уже по уши в каких-то тайнах. Ловко! – Он пересел поближе к соседу, так что между ним и Чарли осталось свободное место.

По счастью, сегодняшний ужин оказался одним из самых вкусных за все время учебы Чарли в академии: ученикам подали аппетитное жаркое из курицы и свинины, плававшей в густом соусе, и Чарли стоило немалых трудов удержаться и не умять все. Героическим усилием он заставил себя отложить несколько кусочков на краешек тарелки – на случай, если Рики все-таки решится прийти.

– Не мучайся, я же все равно мяса не ем, – посоветовал ему Фиделио, убежденный вегетарианец, довольствовавшийся одним гарниром.

– Тогда давай мне! – оживился сидевший рядом с ним Моррис, крупный мальчик-фаготист с завидным аппетитом.

– А вот и не дам, – наотрез отказался Фиделио. – Мы собираем еду для кухаркиного пса, он прихворнул.

Моррис сердито вздохнул, потом скорбно поглядел на свою тарелку и в нарушение всех правил – и школьных, и хорошего тона – принялся ее вылизывать.

Может, Рики заблудился? Или струсил? Чарли беспокойно оглядел зал – не происходит ли чего необычного. Эмму, сидевшую за столом художников, ему отыскать не удалось. За театральным столом царил порядочный гвалт, несмотря на присутствие Манфреда, восседавшего во главе. Не считая Азы и Зелды, разместившихся по бокам от старосты, все прочие ученики театрального сидели к нему боком, причем осанка у них была одинаковая, несколько скособоченная: каждый как будто стремился закрыться от давящего взгляда Манфреда приподнятым плечом. Еще бы, кому охота оказаться под гипнозом посреди ужина!

He считая кособокой осанки, Чарли не заметил в рядах обладателей фиолетовых плащей ничего необычного. На всякий случай он глянул в сторону преподавательского стола, стоявшего на возвышении по принципу «высоко сижу, далеко гляжу, всех вижу».

– Кого это ты высматриваешь? – спросил у Чарли сосед напротив, Билли Гриф, таращась сквозь толстые линзы очков из-под белесой челки. Как всегда, он походил на красноглазого совенка.

– Никого, – увернулся от ответа Чарли. – Просто мне показалось, что в подвал залетела летучая мышь.

Объяснение звучало правдоподобно, поскольку в старом здании летучих мышей водились целые стаи.

Билли отвел взгляд, и как раз в этот момент Чарли слегка толкнули в бок. Фиделио посмотрел на него с удивлением – точнее, на его тарелку, с которой вдруг испарился кусочек курицы.

– Спасибо! – прошептал голос из пустоты. – Вкуснотища!

Мальчик-невидимка успел смести еще некоторое количество жаркого, и вдруг Гвинет Хоуэллс, сидевшая подле Билли, всплеснула руками, и вилка выпала у нее из пальцев, так и не подцепив картофелину.

– Ой! Что это у тебя с тарел… Девочка полезла за вилкой под стол, и через секунду оттуда донесся пронзительный визг. Встрепанная голова Гвинет с вытаращенными глазами возникла над краем стола.

– Там… Там… я видела…

– Что там? – наклонилась к ней Рози Стаббс.

– Па-а-алец! – проверещала Гвинет и рухнула в обморок.

За ней крик подняли еще несколько учеников, причем не только девочки, но и мальчики.

– Плохо дело, – продышал невидимка в самое ухо Чарли.

В тот же миг его тарелка подлетела в воздух, а стакан с компотом опрокинулся, так что жижа потекла по столу.

– Пожалуй, мне пора! – решительно прошептал Рики под аккомпанемент воплей Рози:

– Гвинет дурно! Гвинет в обморок упала!

Директор привстал со своего места и пытался понять, что творится. К столу уже спешили надзирательница, мадам Юбим (она же тетка Лукреция), и мисс Кристалл. Надзирательница резко тряхнула бедняжку Гвинет за плечо, но это не подействовало, так что пришлось ей вместе с мисс Кристалл вынести девочку из столовой.

Мистер Краплак тоже поднялся и даже подошел к краю возвышения, всматриваясь в неразбериху. Он поймал взгляд Чарли, вопросительно пожал плечами, Чарли в ответ помотал головой.

Мальчик-невидимка сбежал, и похоже, залучить обратно его будет нелегко. Не исключено, что его вообще посадят под замок.

Чарли с дрожью поймал на себе подозрительный взгляд Манфреда. Вот это уж точно никуда не годилось: совсем недавно Блур-младший видел, как он рассматривает портрет Селены Сверк, и к тому же был посвящен в тайну Рики и знал, что один палец у чердачного затворника остался видимым. Вероятно, Манфред уже сложил два и два и все понял.

После ужина Чарли подробнее объяснил Фиделио, что собой представляет мальчик-невидимка. Говорить, правда, все равно приходилось вполголоса, так как для рассказа Чарли улучил минутку, когда они с Фиделио шли обратно из столовой. На сей раз Чарли даже не обернулся на портрет Селены Сверк – а ну как Манфред за ним следит?

– Ну вот, приехали, – подытожил Фиделио. – Если у тебя и есть особый дар, так это приключения на свою голову собирать.

В синей, то есть музыкальной раздевалке друзья расстались: Чарли, вместе со всеми особо одаренными, полагалось готовить уроки в Королевской комнате.

Хотя мальчик всегда бежал туда со всех ног, он почему-то неизменно опаздывал и являлся последним. Вот и на этот раз прочие были уже в сборе. Когда Чарли распахнул тяжелую черную дверь, Манфред как раз делал объявление:

– Двое особо одаренных в школе больше учиться не будут. – Он свирепо оглянулся на ворвавшегося в комнату Чарли, потому что тот слишком шумно плюхнул учебники на стол. – Тихо, Бон! Итак, как я уже сказал, Бинди и Бет покинули наши ряды. Однако у нас появилась новенькая.

День выдался такой насыщенный, что про Беллу Чарли напрочь позабыл. Но девочка-куколка была тут как тут и сидела между Азой и Доркас. По остренькой мордочке Азы по-прежнему блуждала кривая улыбочка, а рыжие волосы торчали неопрятными сосульками, будто он неделю голову не мыл. Собственно, если бы не цепкие желтые глаза, он бы никоим образом не походил на хищного и коварного оборотня.

– И зовут нашу новенькую Белла, – непривычно радушно продолжал Манфред.

– Белла, а как дальше? – поинтересовался Танкред Торссон, в чьей светлой шевелюре потрескивали электрические искры, как всегда, когда он нервничал.

– Не важно, – небрежно отмахнулся Манфред.

– Лично мне очень даже важно, – настаивал Танкред. – Когда я с кем-то знакомлюсь, то предпочитаю узнать и имя, и фамилию.

Чарли испугался. Только бы Танкред успел отвести глаза, пока Манфред не учинил с ним какую-нибудь из своих гипнотических гадостей! В черных глазах старосты уже замерцал нехороший огонек.

– Будет тебе, Тан, – подергал друга за рукав африканец Лизандр. – Белла и Белла, ну и хватит с нее.

– Моя фамилия – Торссон, – отчеканил Танкред, которому явно вожжа под хвост попала. – А твоя?

– Доннер, – вдруг сказала девочка.

– Белла Доннер? – переспросил Габриэль Муар. – Так это же значит «черный паслен», или нет, «сонная одурь». Это ядовитое растение!

– Вообще-то растение называется «белладонна», – с милой улыбкой поправила новенькая. – И в малых дозах она расширяет зрачки, глаза от нее делаются я-я-яркие, блестя-я-я-ящие и краси-и-ивые! – Белла произнесла эти слова нараспев, и вдруг ее голубые глазки полыхнули красными искрами.

Воцарилась мертвая тишина – даже Танкред не мог вымолвить ни слова. Все потупили взор, раскрыли учебники и зашуршали тетрадками.

Прежде чем погрузиться в приготовление уроков, Чарли быстро посмотрел на портрет Алого короля, висевший как раз напротив него. Это потемневшее и потрескавшееся от времени полотно всегда поднимало ему настроение. Правда, услышать королевский голос Чарли еще ни разу не удавалось. Иногда он различал бормотание, иногда какой-то скрип и шорох одежд, но потом на картину как будто набегала тень и король словно отступал куда-то в сумрак, а за его плечами вставала некая смутная темная фигура, скрытая плащом с капюшоном, и от нее исходил леденящий страх. Чарли был уверен, что она-то и не дает ему поговорить с королем. Вот и сейчас тень возникла вновь, и мальчику пришлось поспешно опустить глаза. Он обвел взглядом комнату. Итак, теперь нас, особо одаренных, одиннадцать, а в прошлой четверти было двенадцать. Интересно, что бы случилось, если бы нас было десять, как когда-то детей Алого короля? Неужели расстановка сил повторила бы ту древнюю легенду – пятеро на стороне добра и столько же на стороне зла? И что нас ждет теперь? Кто победит?

– Бон, займись наконец делом! – внезапно прорезал молчание голос Манфреда.

Чарли аж подскочил, потом послушно пробормотал «да-да» и уткнулся в учебник, не поднимая глаз, – от греха подальше.

Перед отбоем Эмма перехватила Чарли на пути в спальню.

– Так это был Рики? – шепотом спросила она. – Я про палец под столом.

Чарли кивнул.

– Вряд ли нам удастся выманить его еще раз, – сокрушенно сказал он. – Невидимка напугался. И к тому же, чует мое сердце, Манфред все просек.

– Я передам это мистеру Краплаку, – вызвалась Эмма.

Чтобы не стоять на месте и не привлекать внимания, Чарли проводил Эмму до самых дверей девчоночьей спальни. Издалека было слышно, как у этих самых дверей кто-то бурно хихикает. Приблизившись, Чарли с Эммой узнали Доркас и новенькую: те шушукались, сблизив головы, и явно делились каким-то гнусным секретом.

– Со стороны посмотреть, так можно подумать, будто Белла заворожила Доркас. Та за ней прямо хвостиком ходит, – заметила Эмма.

– Удачи, – шепнул ей на прощание Чарли.

– Что, Чарлз, делаешь вид, будто мы незнакомы? – язвительно поинтересовалась Белла, когда Чарли миновал ее.

– Что ты, что ты, – не оборачиваясь, отозвался он и ускорил шаг. – Не хочу мешать шептаться.

– Смотри не задирай нос, а не то тебе же хуже будет! – ударила ему в спину угроза.

Голос, произнесший ее, был какой-то странный – вроде Белла говорила, а вроде и не она, а кто-то постарше. Кто-то, кому лучше не перечить.

Чарли перешел на торопливую рысцу.

С этого самого дня новенькая и Доркас стали не разлей вода. Исподтишка наблюдая за ними, Чарли все больше убеждался, что Белла Доннер вовсе не та, за кого себя выдает. Но кто? Он не знал. А еще ведь надо как-то разобраться с беднягой Рики… Да уж, эта четверть тоже томительной скуки не обещает. Загадки растут, как снежный ком.

– Слушай, Чарли, ты все-таки веди себя поосторожнее, – посоветовал ему как-то Фиделио. – А то сунешься еще разок на чердак, и не миновать тебе наказания. Оставят после уроков.

– Или еще что похуже, – добавила Оливия, – особенно если тебя застукает Манфред.

– Да, возьмет и загипнотизирует на всю жизнь, как он меня пытался, – добавила Эмма.

Разговор этот происходил в саду – вся компания сидела на бревне и любовалась закатом. Близилось лето, и лето обещало быть великолепным, так что, по словам Оливии, спектакль, который неизменно ставили к концу каждого семестра, наверняка будут показывать на улице.

– Скажи-ка, а рисует Белла хорошо? – спросил Чарли у Эммы. – Она вообще умеет рисовать?

Эмма дернула плечиком:

– Понятия не имею. Но руки у нее ловкие. Мы сейчас костюмы и бутафорию к спектаклю делаем и еще декорации рисуем.

Охотничий рожок возвестил конец перемены, и четверка друзей, вздохнув, направилась по классам.

– С Рики надо что-то делать, – заговорила Эмма. – Может, попробовать нарваться на арест и остаться в школе до субботы? Чарли, ты как?

Чарли тоже беспокоился за мальчика-невидимку, но над ним тяготели и другие обязанности.

– У меня же пес, – напомнил он друзьям. – По выходным я его выгуливаю, а всю неделю – мама с Мейзи.

В конце концов было решено встретиться в воскресенье и хорошенько обмозговать, как быть с Рики. В последний момент Фиделио спохватился:

– Ох, а я не смогу. У меня концерт.

Чарли расстроился: Фиделио ведь самый подходящий человек для всяких рискованных авантюр. Он и храбрый, и упорный, и идей у него всегда полным-полно. Но и музыкант он отменный, настоящий профессионал, а музыка требует значительно больше внимания, чем тот же Спринтер-Боб. Похоже, в ближайшее время на Фиделио рассчитывать не приходится…

Однако в пятницу вечером на Чарли посыпался такой дождь неприятностей, что про мальчика-невидимку он забыл. Чарли изнывал от нетерпения поскорее увидеть дядю Патона, а тот так и не приехал домой, и от него не было ни слуху ни духу.

– Что-то я начинаю беспокоиться, – качала головой Мейзи. – На Патона это не похоже. Чарли, ты только не расстраивайся, но мне тоже нужно уехать – завтра.

– Как так?! – Чарли, конечно, огорчился. Мама по субботам работает, дядя не вернулся, Мейзи уезжает, и что же получается – ему придется весь день провести в обществе бабушки Бон? Такая перспектива Чарли вовсе не улыбалась, и это еще мягко сказано.

– А куда ты едешь? Надолго? Можно, я с тобой? – затараторил он.

– Увы, не получится, деточка, – вздохнула Мейзи. – Дорис захворала, мне нужно навестить ее и присмотреть за ней, больше некому. – (Дорис была ее сестра.)

Чарли приуныл. Ну да, раз так, то со Спринтером-Бобом, кроме него, возиться некому – ни кормить, ни гулять.

– Ты бы вывел его прямо сейчас, а то я за весь день так и не выкроила время, – попросила Мейзи. – Чарли, пса нельзя так долго держать на подпольном положении, это живое существо, и рано или поздно он себя обнаружит.

Живое существо так и рвалось себя обнаружить: Чарли еще с лестницы услышал, как запертый у него в комнате пес поскуливает и скребется в дверь.

– Тихо ты! – Чарли вбежал в комнату, бахнув дверью.

Спринтер-Боб на радостях взгромоздил лапы ему на плечи и от всей души облизал лицо Чарли липким мокрым языком.

– Тьфу ты, что за нежности! – отплюнулся Чарли.

На лестничной площадке заскрипели тяжелые шаги.

– Это ты, Чарлз, расхлопался дверями? – сурово вопросил знакомый старушечий голос.

– Да, бабушка, извините, – отозвался Чарли и поспешно добавил: – Я переодеваюсь.

Выждав минутку, он высунулся из комнаты, убедился, что старуха Бон возвратилась к себе, и тихонько произнес магическое слово «гулять» – лучшее на свете слово для любой собаки.

Спринтер-Боб ликующе скатился по лестнице вслед за Чарли. Они весьма удачно выскочили незамеченными через черный ход и помчались по узкому проулку, который вел к парку. Через час пес и мальчик вернулись, оба запыхавшиеся и голодные.

Мама уже была дома и волновалась, поэтому Чарли сказал, что не знал, который час, потому что вроде как потерял свои часы.

– Ну что ты за растяпа, сынок, – пожурила его мама. – Знаешь что, возьми-ка ты лучше мои, пока свои не нашел.

Чарли с сомнением принял мамины часики, но, по счастью, ничего сугубо дамского в них не было – никаких финтифлюшек.