Час ворот

– Сообщите нам немедленно, сэр, – обратился он к Клотагорбу, – если в планах броненосных обнаружатся перемены.

– Конечно.

– Теперь остается еще один вопрос: до выступления армии вас следует устроить в новом обиталище, более уютном и элегантном. Дипломатов мы размещаем в гостиницах. Я полагаю, вы подходите под это определение. Но вот что делать с вашим огромным огнедышащим другом, испепелившим собственную квартиру?

– Мы сами позаботимся о нем, – заверил мэра Джон-Том.

– Будьте любезны не забывать об этом. – К Вуклю Трехполосному понемногу возвращались начальственные манеры. – Тем более что пока именно он и представляет единственную реальную опасность для нашего города.

С этими словами барсук отвернулся, чтобы присоединиться к оживленной беседе, завязавшейся между несколькими членами Совета.

Оказавшись за дверями палаты, Джон-Том и Мадж поздравили Клотагорба.

– Во было представление, шеф, самое настоящее. – В голосе выдра слышалось восхищение. – Видели б вы их рожи, кагда они пялились на марширующих жучил.

– Вы добились своего, сэр, – согласился Джон-Том. – Армии Теплоземелья будут ждать Броненосный народ в Проходе Джо-Трума.

Но заложивший руки за спину волшебник не выглядел довольным. Джон-Том, хмурясь, спускался рядом с ним по лестнице во двор ратуши.

– Разве не этого вы хотели, сэр? Или мы добирались сюда ради чего-то другого?

– Хм-м-м? Ах да, мой мальчик, этого я и хотел. – Волшебник по-прежнему казался унылым. – Боюсь только, что армии даже всех графств, городов и селений Теплоземелья не сумеют отразить эту угрозу.

Джон-Том и Мадж переглянулись.

– Ну что мы еще можем сделать? – осведомился Мадж. – Нельзя ж драться тем, чего у тебя нет, ваша магикальность.

– Нельзя, добрый Мадж. Но, возможно, у нас еще не все готово.

– Прошу прощения, сэрра?

– Еще не время отдыхать.

– Тагда, значица, вы, шеф, помозгуйте, а потом дадите нам знать.

Расстроившийся Мадж заподозрил, что скорое возвращение в родные окрестности Линчбени и Колоколесья его не ждет.

– Так я и сделаю, Мадж, и ты будешь знать, когда я надумаю известить всех остальных.

Глава 2

Новые апартаменты были просто роскошными по сравнению с казармой, в которой они провели свою первую ночь в Поластринду. По просторной комнате были расставлены редкие зимой свежие цветы. Гостей поселили в лучшей гостинице города, о чем свидетельствовал интерьер. Даже потолок оказался достаточно высоким, так что Джон-Том мог выпрямиться, не опасаясь разбить голову о люстру.

Вокруг центрального зала, целиком предоставленного в их распоряжение, находились спальни. Джон-Тому все-таки пришлось пригнуться, когда он зашел в свою округлую комнатку.

Каз откинулся на спинку кресла, слегка выставив уши вперед. В одной лапе его был бокал, в другой же – изящный серебряный кувшин, из которого кролик как раз и наливал темное вино.

Флор сидела возле него, Талея располагалась с другой стороны. Все трое смеялись какой-то шутке. Заметив вошедших, они поздоровались и умолкли.

– Можно не спрашивать, как все прошло, – заговорила смышленая Талея, укладывая ноги в сапогах на безукоризненно чистую кушетку. – Вы ушли, потом явился целый отряд услужливых лакеев. Они забрали нас из казармы и разместили здесь – в этой золоченой дыре. – Она пригубила бокал, беззаботно пролив вино на прекрасный ковер. – Подобные приключения мне больше по вкусу, вот что я вам скажу.

– А что ты сказал им, Джон-Том? – поинтересовалась Флор.

Он подошел к открытому окну, опустил ладони на подоконник и посмотрел на город.

– Поначалу дела складывались не слишком удачно. Большой барсук по имени Вукль Трехполосный буянил и грозился упечь нас в тюрьму. Нетрудно понять, как он сумел стать мэром в таком грубом и большом городе, как Поластринду. Но Клотагорб испепелил под ним кресло, и все пошло по-другому. Они отнеслись к нам серьезно. Еще у них есть один генерал по имени Аветикус. У него здравого смысла больше, чем у всех прочих членов Совета, вместе взятых. Когда он решил, что услыхал уже достаточно, то сразу взялся за дело. Остальные спорить с ним не рискнули. По-моему, мы ему понравились, впрочем, за столь холодной и невозмутимой физиономией ничего не разглядишь. Но когда он говорит, все прочие слушают.

Внизу, в тени у каменной стены, свернулся клубком огромный черно-пурпурный силуэт. Фаламеезар безмятежно почивал перед воротами, так сказать, конюшни. В стойлах было пусто. Без сомнения, ездовых ящеров, принадлежащих гостям и персоналу гостиницы, на время выставили в другое место.

– Объявлена мобилизация, представители местных военно-воздушных сил отправились извещать прочие города и селения.

– Значит, все в порядке, – удовлетворенно сказала Талея. – Работа закончена. Можно подремать возле очага. – И она осушила внушительных размеров бокал.

– Закончена, да не вся.

Клотагорб опустился в невысокое кресло в противоположном углу гостиной.

– Слышь ты, не вся, грит, – откликнулся встревоженный Мадж.

Разыскав удобную балку, Пог повис у них над головами.

– Мастер говорит, что нам надо еще искать и искать союзников.

– Но из всего сказанного, добрый сэр, следует, что в Теплых землях мы уже заручились полной поддержкой.

Сев в кресле, Каз взмахнул бокалом, вино всколыхнулось волной, но кролик не пролил ни капли.

– Пока отцы и матери города согласны предоставлять нам эту восхитительную обстановку, я не вижу причин отказываться от местного гостеприимства. Поластринду располагается не столь уж далеко от Зубов Зарита и самих Врат. Почему бы не стать лагерем здесь, ожидая грядущую битву? Мы можем помочь горожанам советом.

Но Клотагорб не согласился.

– Генерал Аветикус на первый взгляд весьма компетентный военный. Он легко справится с нужными приготовлениями. Мы должны договориться со всеми, кто в состоянии помочь нам. Вы, Каз, только что заявили, что всех наших возможных союзников в Теплых землях известят о беде. Это так. Я же думаю поискать сторонников в других местах.

– Как это в других? – Талея села с озадаченным выражением лица. – Больше искать негде.

– Попробуй-ка объяснить это его высочеству, – процедил Мадж.

Талея с удивлением поглядела на выдра, потом на волшебника.

– Не понимаю.

– Есть еще один народ, и помощь его будет бесценной, – с пылом принялся объяснять Клотагорб. – Это легендарные бойцы, а история свидетельствует, что они презирают броненосных так же, как мы.

Мадж покрутил пальцем возле виска и шепнул Джон-Тому:

– Говорил же: съедет старичок с панталыку. Молнии там да картинки – вот и свихнулся вконец.

Впрочем, самым неожиданным образом отреагировал Пог. Летучий мыш слетел с балки и, повиснув над головой мага, со страхом забил крылышками… Глаза его округлились, в голосе чувствовался ужас.

– Нед, Масдер. Не сдоид думадь об эдом, не сдоид!

Клотагорб пожал плечами.

– Здесь нам нечего делать. Мы просто потеряемся среди генеральных штабов собирающихся армий. Почему бы не попробовать отыскать резервы, способные изменить ход битвы?

Джон-Том отошел от окна. Он слушал чародея внимательно, и внезапный испуг Пога удивил молодого человека.

– А какого рода союзников вы собираетесь искать, сэр? Я охотно помог бы набирать рекрутов.

Пог окинул его уничтожающим взглядом.

– Я говорю, конечно же, о прядильщиках.

Общий хор возражений удивил Джон-Тома и Флор.

– А кто такие прядильщики? – спросила девушка у чародея.

– Это самые жестокие, безжалостные и искусные бойцы во всем мире, моя дорогая. Они обитают в горах.

– Видишь, он не сказал «в цивилизованном мире», – уточнил Каз. Заявление волшебника даже его лишило обычной невозмутимости. – Не буду оспаривать высокую оценку, которую вы даете их воинской доблести, добрый сэр, – продолжил Каз, нос его нервно дергался. – Согласен и с тем, что броненосных они ненавидят. К несчастью, вы забываете один пустячок – возможно, нас они презирают еще больше.

– Каз, это слухи и детские сказки. Учитывая все обстоятельства, они вполне могут прийти к нам на помощь. Я, например, не уверен, что они нас ненавидят.

– Чего тут сомневаться? – сардоническим тоном возразила Талея. – Из тех, кто ходил в их земли, ни один не вернулся, так что рассказывать было некому.

– Так это потому, что через Зубы не перелезть, – уверенно заявил Мадж. – Ненавидят или нет – какая разница. Возможно, те, кто пытался добраться до ихних земель, так туда и не попали. Через Зубы можно пройти лишь Вратами и Проходом, а потом, если я еще не забыл те сказки, которыми меня потчевали, прядильщики обитают куда севернее Зеленых Всхолмий.

– Есть еще один путь, – негромко проговорил Клотагорб. – Тоже далекий – к северу от Врат. Через Мечтравную степь.

– Через Мечтравную степь! – Талея недоверчиво усмехнулась. – Он не в своем уме!

– Всю Великую Мечтравную степь, – терпеливо продолжал волшебник, – пересекает удивительный поток, именуемый Слумаз-айор-ле-Уинтли, так он именуется на языке Бедных Земель, из которых вытекает. Он называется еще Рекой-Что-Пожирает-Себя, Двурекой и Двойной рекой. В наречии же магов и чародеев она известна как Шизоток.

– Шизоидная река? – Мысли Джон-Тома стянулись в узел, уже начинавший причинять боль. – Чушь какая-то.

– Если ты знаешь этот магический термин, Джон-Том, значит, понимаешь, что он обозначает. Слумаз-айор-ле-Уинтли – действительно безумная река.

– По ней невозможно спуститься, если я правильно понимаю смысл ваших слов, – сказал Каз. Клотагорб кивнул. – А разве Река-Что-Пожирает-Себя не течет сквозь Зубы путем, которым не проходил ни один человек, именуемым Горлом Земным?

Волшебник вновь согласился.

– Понимаю. – Каз принялся загибать для счета мохнатые пальцы. – Значит, нам всем предстоит пересечь Мечтравную степь, каким-то образом проплыть по невероятной реке, пройти Земным Горлом, что бы оно нам ни сулило, встретить грудью все таящиеся в горах опасности, Добраться до хитросплетений – обиталища прядильщиков и доказать им, что мы пришли как друзья и нас следует поддepжaть, а не съесть.

– Именно, – подтвердил Клотагорб. Каз развел руками.

– Несложное дело – для супермена. – Он поправил монокль. – А я таковым не являюсь. В картах я хорош, в кости играю похуже, язык не заржавел, но я не азартен. Ваше же предложение, сэр, на мой взгляд, являет собой верх безрассудства.

– Окажите мне честь, поверьте, что я не более вас склонен рисковать собственной жизнью, – возразил Клотагорб. – Мы обязаны попытаться. Я считаю свое предложение реальным. Под моим руководством все мы выдержим путешествие и добьемся успеха…

Волшебника перебил утробный звук, нечто среднее между иканием и смешком. Клотагорб бросил решительный взгляд в сторону повисшего на балке фамулуса, тут же принявшего невинный вид.

– Я готов идти, – сказал Джон-Том. Остальные с удивлением поглядели на молодого человека.

– А ты у нас не того?

– Сам ты того. – Юноша покосился на выдра. – Ничего другого мне не остается.

– И я тоже пойду, – объявила Флор, выдав великолепную улыбку. – Люблю перемены.

– Ну хорошо, идем. – Каз тщательно вставил монокль, розовый нос его все еще подергивался. – Но это дурацкое дело – словно играть мизер без единой семерки.

– Наверно, и я пойду, – вздохнула Талея, – просто потому, что у меня здравого смысла не больше, чем у них.

Все глаза обратились на Маджа.

– Эй вы, рожи, неча на меня пялиться. – Раздражение превратилось в обескураженный ропот. – Надеюсь, что када нас будут подавать чертовым прядильщикам на ужин, я окажусь последним и, по крайней мере, увижу, как вас высосут до дырки в заду.

– Мадж, смерть рано или поздно ожидает любого.

– Ты не разводи мне философию, кореш. Конечно, тебе выбирать не из чего, раз ты все еще надеешься повидать свой собственный мир. Старина Клотагорб ухватил тебя прямо за шары. Но я могу покориться только угрозам. Кончатся они када-нибудь?

– Никто тебе не угрожает, – отозвался волшебник.

– Черта с два! Я видел это самое выражение в ваших глазах… Мол, говори скорее «да» подобру-поздорову, и покончим с этим. Да, вы умеете вызвать гром и молнию, но меня не обманет даже такой старый жулик. Без нас вам не добраться туда. Мы нужны вам.

– Мадж, я никогда не пытался отрицать этого. Но силой тебя держать не стану. Я не угрожал тебе, так чего же ты добиваешься этим шумом? Ты ведь идешь с нами?

Выдр, пылая яростью и тяжело дыша, поглядел сперва на черепаху, потом на Джон-Тома, затем на остальных. Наконец он пнул роскошную плевательницу так, что она звякнула о стену, и, слегка поостыв, уселся.

– Черт меня побери, если я сам это знаю.

– А я скажу почему, – вмешалась Талея. – Ты скорее отправишься странствовать с кучей дураков вроде нас, чем останешься здесь, где тебя призовут в армию. Если Клотагорб и Джон-Том уйдут, местные власти отнесутся к тебе как к обыкновенному бродяге.

– Во-во, чертовка, – огрызнулся Мадж. – И оставьте меня в покое, слышите! Я ж сказал, что иду, хотя бьюсь об заклад – обратно мы не вернемся.

– Оптимизм, друг мой, всегда привлекательнее пессимизма, – мягко заметил Каз.

– Ты еще! Вот чего я не понимаю, так это тебя, приятель. – Сдвинув шляпу на затылок, Мадж встал на ковре перед Казом. – Минуту назад уверял нас, что не похож на безрассудного авантюриста. А теперь просто рвешься на эту милую маленькую прогулку за смертью.

Тирада не произвела впечатления на кролика.

– Быть может, Мадж, передо мной открывается более интересная перспектива.

– Че это значит?

– А то: если катастрофа, которую предрекает наш мудрый друг Клотагорб, вот-вот обрушится на мир, по этой дорожке, к смерти, последуют за нами и все остальные. – Он мягко улыбнулся. – На всеобщем пепелище не с кем будет играть в карты. Сомневаюсь, что броненосные в случае победы позволят нам какие-то развлечения. Кроме того, у меня есть и другие причины.

– Вона! И какие же?

– Личные.

– Мудрость прагматика, – одобрил Клотагорб. – Действительно в счастливый день судьба вынесла тебя на наш бережок, дружище Каз.

– Возможно. Впрочем, полагаю, что был бы куда счастливее, если бы получше спрятал те кости, что послужили причиной моего внезапного отбытия с корабля. Блаженство, даруемое невежеством, ничуть не хуже любого другого. Ну что ж. – Он пожал плечами. – Все мы следуем потоку событий, которые нам не изменить.

Все с ним согласились, и никто не осознал, что кролик говорит как о загадочных личных мотивах, так и о грядущем катаклизме…

Городской Совет охотно выделил им трехосный фургон и упряжку ломовых ящеров, черных в желтую полоску, а также все необходимые припасы. Некоторые из членов Совета жалели, что два могущественных чародея решили покинуть город, но были среди них и те, кто с радостью увидел волшебника и чаропевца за стенами Поластринду.

Талея правила, а тем временем Флор, Джон-Том, Мадж, Клотагорб и Каз устроили в нагруженном фургоне какое-то подобие жилья. В случае дождя можно было натянуть брезент. В наклонных деревянных бортах были прорезаны узкие щели – для вентиляции и для стрельбы.

Аветикус, великолепный в своем неизменно свежем мундире и столь же неизменно корректный, предложил выделить охрану хотя бы на часть пути. Клотагорб вежливо отклонил предложение, настаивая на том, что чем меньше путешественники будут привлекать внимание, тем проще им будет пересечь незамеченными Мечтравную степь.

Во всяком случае, лучшую охрану, чем Фаламеезар, найти невозможно. Одним своим видом дракон, без сомнения, отпугнет любых агрессоров – разумных и неразумных.

Денек-другой ломовые привыкали к виду дракона, но скоро уже принялись спокойно рысить вперед на длинных изящных ногах. Покачиваясь на шести литых резиновых шинах, фургон чуть ли не летел по дороге, уходящей из города.

Несколько дней мимо мелькали селения и фермы, наконец кончились и они.

Поля золотой пшеницы сменились очень высокой зеленой травой, простиравшейся до самого горизонта – к востоку и северу. Над зеленью висели темные дождевые зимние облака, погромыхивал далекий гром.

Справа над равниной стеной поднимался колоссальный горный хребет, известный как Зубы Зарита. Самые низкорослые из его вершин достигали десяти тысяч футов, а самые высокие дотягивались и до двадцати пяти тысяч. Надо всеми ними окаменелым горбом древнего титана громоздился пик Костолом, заметный издалека – несколько недель путники не теряли его из виду.

Многие были убеждены, что в пещере у вершины обдуваемого всеми ветрами пика обитает Всеведущий Оракул. Даже великие чародеи не могли проникать сквозь ветры, завывавшие вокруг неприступного утеса. К тому времени, когда они набирались мудрости настолько, чтобы осмелиться на подобное путешествие, их поджидала старость… Быть может, поэтому редкие путники, случалось, слышали громовой хохот, обрушивающийся с вершины Костолома, хотя и утверждали, что это был ветер.

Мечтравная степь напоминала заросшее поле. Иногда над густой травой поднимались и другие растения. Тоненькие цветущие деревца образовывали редкие рощи, гигантские подсолнухи качали головами над колышущимся зеленым океаном.

Невзирая на протесты Клотагорба, вооруженный эскорт, выделенный Аветикусом, ехал до начала дикой степи. Солдаты проводили фургон приветственными воплями.

В Мечтравной степи не было ни троп, ни дорог. Здешняя трава росла быстрее любого бамбука. По словам Каза, ее можно было косить на одном и том же месте четыре раза в день и к вечеру не найти, где ты это делал. К счастью, рвущиеся к жизни травинки были гибкими, и фургон легко подминал их.

Каждая травинка знала свое место, ни одна не стремилась вырасти повыше, чтобы лишить света соседку. Невзирая на гибкость травы, имя свое Мечтравная степь получила вполне по заслугам. И хотя Фаламеезара надежно защищали толстые чешуи, а ящеров – их собственные шкуры, всем прочим приходилось двигаться осторожно: острыми краями трава легко прорезала одежду и кожу.

Джон-Том получил урок достаточно быстро. Перегнувшись через борт фургона, он потянулся за высоким синим цветком. Мгновенная острая боль немедленно заставила его отдернуть руку. По ладони бежала тоненькая алая струйка – словно кто-то быстро чиркнул по ней бритвой. Узкая ранка кровоточила недолго, но чувствовалась не один день.

Несколько раз они замечали долговязых хищников, похожих на псов с головой крокодила. Они часами преследовали фургон, прежде чем исчезнуть в траве.

– Нулпы, – пояснил Каз, выглянув в амбразуру. – Эти бы охотно съели нас, да боятся Фаламеезара. Ничего у них не получится.

– А ты откуда знаешь?

– Видишь – они исчезают. Обычно стаи нулпов преследуют жертву неделями, пока та не выбьется из сил.

Дни без всяких хлопот превращались в недели. С каждым днем сгрудившиеся на западе грозовые облака приближались, гром становился все отчетливее. Облака сулили непогоду – более суровую, чем тихие ночные дожди.

– Зима все же, – однажды признал Клотагорб. – Как бы нам не попасть в скверную бурю. В таком случае брезента над головой нам не хватит.

Но когда буря наконец навалилась на них, оказалось, что даже волшебник не ожидал от непогоды подобной свирепости. Ветер усилился; он сотрясал тяжелый фургон. Обитатели его чувствовали себя жучками в коробке. Смешанный с дождем снег колотил по деревянным бортам и брезентовой крыше, пытаясь проникнуть внутрь. Ящеры кружком улеглись на траву, не желая двигаться навстречу ветру.

Фургон был широк и устойчив, он не перевернулся. Джон-Том уже начал привыкать к непогоде, когда на четвертый день снаружи раздался отчаянный вопль. Уносимый ветром, он быстро стих.

Молодой человек потянулся за свечой, не отыскал ее и ограничился огнетворкой. Огонек отразился в изумрудных глазах.

– В чем дело? – сонно проговорила Талея. Остальные зашевелились под одеялами.

– Кто-то кричал.

– Я не слышала.

– Это снаружи. Крик сразу стих.

Пересчитали всех по головам. Флор, моргая, стряхивала сон с глаз. Неподалеку прислонился к борту фургона Каз. Последним проснулся Мадж, обнаруживший незаурядные способности дрыхнуть под грохот грома, вопли и завывания ветра.

Лишь Клотагорб внимательно принюхивался к ночи.

– Все здесь, – устало сообщила Флор. – Кто же тогда кричал?

Клотагорб, все еще прислушивавшийся, сказал, не поворачивая ни тела, ни головы:

– Самого никчемного и хватятся-то в последнюю очередь. Где Пог?

Джон-Том поглядел на заднюю стенку. Насест в левом верхнем углу пустовал. На стенке виднелись потеки воды, показывая, где разошелся брезент. Джон-Том приблизился: ураган выдрал несколько застежек.

– Сдуло сонного, – констатировал Клотагорб. – Придется его искать. В такую погоду не полетаешь.

Джон-Том высунул голову наружу и тут же втянул ее обратно. Яростный ветер и дождь не только залили ему лицо, но и погасили в душе всякий пыл. Он заставил себя повторить попытку и несколько раз позвал мыша.

Возле отверстия вдруг выросла огромная мокрая голова. Джон-Том даже испугался, но только на минутку.

– В чем дело, товарищ? – вопросил Фаламеезар. – Что-то случилось?

– Мы потеряли… – начал Джон-Том, пытаясь защититься от проливного дождя, – Пога, летучую мышь. Наверное, его выдуло порывом ветра… Он не отозвался, и все мы обеспокоены. Он и в самую лучшую погоду плохой ходок, а в такую бурю только черти летают. Кроме того, вокруг не видно деревьев, за которые он мог бы зацепиться.

– Не бойся, товарищ. Я отыщу его. – Массивное тело в тяжелой броне развернулось к югу, зычный голос воззвал, перекрывая шум бури: – Пог! Товарищ Пог!

Ровный уверенный голос долго доносился до них, наконец и он исчез вдалеке за грохотом бури. Джон-Том смотрел, пока огромная черная фигура не растворилась в ночи, а потом втянул голову под крышу, вытирая воду с волос и лица.

– За ним отправился Фаламеезар, – сообщил юноша встревоженным спутникам. – Непогода для него не помеха, но я сомневаюсь, что ему удастся легко отыскать Пога, если только буря не бросит его прямо на пути дракона.

– Возможно, его унесло не на одну лигу, – скорбел Каз. – Черт бы побрал это проклятое ненастье! – И он в гневе ударил кулаком по стене.

– Пог вел себя неуважительно и нахально, но, при всех своих стонах, прекрасно справлялся с делами, – расстроился Клотагорб. – Хороший был фамулус. Мне будет не хватать его.

– Волшебник, рано говорить о Поге в прошедшем времени. – Флор попыталась подбодрить Клотагорба. – Фаламеезар может все-таки отыскать его. Quien sabe,[1] возможно, его унесло не так уж далеко.

– Спасибо тебе за добрые речи, моя дорогая. Правильно говоришь.

Фургон трясся, над ними промчался новый порыв ураганного ветра. Все старались удержаться на ногах.

– Однако, как говорит наш чаропевец, погодка все гаже и гаже. А Пог не силач. Так что не знаю…

На следующий день ни мыш, ни Фаламеезар так и не появились, а буря не думала утихать. Теперь Клотагорб беспокоился уже о том, что дракон заблудился и потерял фургон. Или что Фаламеезару попадется какая-нибудь речка, и, решив, что приключения ему наскучили, дракон попросту канет на дно.

– Едва ли, сэр, – усомнился Джон-Том. – Фаламеезар привязан к нам по политическим мотивам. Мы – его товарищи. И он вернется. Бросить нас дракон может лишь из-за какого-нибудь внутреннего кризиса, а его мало что может пронять.

– Тем не менее лучше бы они оба были здесь, время уже поджимает. – Маг-черепаха глубоко вздохнул. – Если завтра прояснится, а я рассчитываю на это, подождем еще один день. Но потом придется продолжать путь или же бросить дело.

– Хоть бы погода помогла, – с надеждой пробормотал Мадж, заворачиваясь в одеяло.

Глава 3

Проснувшись на следующее утро, Джон-Том первым делом поглядел на задний полог. Брезент был аккуратно подвернут вверх, и внутрь фургона лился солнечный свет. Стоя на коленях, Флор выглядывала наружу, ее черные волосы водопадом струились по плечам. Вся она словно искрилась.

Он сел, отбросив все одеяла. Странно было не слышать голос ветра после стольких бурных дней. Не хватало и сделавшегося уже привычным стука капель по брезенту над головой. Опершись о борт, Джон-Том выглянул. Лишь несколько дождевых облаков упрямо висели посреди ясного неба.

Он подобрался поближе к Флор. Мягкий ветерок ерошил гладь Мечтравной степи; бесконечный изумрудный простор с виду был нежнее пушка на девичьих ножках. На фоне далекого ровного горизонта торчали одинокие шапки древовидных одуванчиков.

– Доброе утро, Джон-Том.

– Buenos dias. Que pasa,[2] красавица?

– Ни в чем. Просто наслаждаюсь видом и солнцем. Неделю просидели в этом проклятом фургоне. – Она распушила волосы. – Как белки в клетке.

– Душной клетке. – Юноша глубоко вдыхал свежий воздух, пропитанный запахом влажной после дождя травы. А потом перебрался через борт на заднее сиденье фургона.