Хольмградские истории: Человек для особых поручений. Самозванец по особому поручению. Беглец от особых поручений (сборник)

– Ясно, – кивнул я. – Вот только мне кажется, что конкретно этот волхв моря для ушкуйников не усмирял и ветра в паруса не задувал. Так что прошу относиться к нему как к обычному человеку. Чужому человеку. Не более. Понятно? Тогда второй вопрос… Обо мне. А точнее, об особенностях моей службы с кем-нибудь, когда-нибудь…

– Да нешто мы не понимаем?! – взревел белугой Лейф, а в глазах Лады, по-моему, блеснули слезинки. Эк как.

– Лада? – Я уставился на девушку самым грозным из своей богатой коллекции взглядом. Через миг сероглазая экономка тихо всхлипнула и пулей вылетела из столовой. Та-а-ак.

– Зря вы так-то, – пробубнил Лейф, хмуро зыркая на меня из-под бровей. – Она ж никому ни слова, ни полслова. Уж на что у Заряны Святославны ключница настырная, и та у моей сестрицы ничего вызнать не смогла…

– Выходит, обидел вас? – Я устало опустился обратно в кресло. Лейф же только плечом дернул.

– Меня-то нет. Я ж все понимаю. С такой-то службой опаску всегда иметь надобно. Да разве ж бабе что объяснишь? – со вздохом ответил повар, поднимаясь со стула, и тут же принял официальный вид. – Прикажете десерт подать?

– Куда он мне, Лейф! И так объелся, – отмахнулся я. Но хоть повар и пожелал закрыть тему, а последнее слово я оставлю за собой. – Иди, отдыхай. А я перед Ладой повинюсь.

– Да к чему! Я сам все растолкую, – начал было Лейф, но, наткнувшись на мой взгляд, отступил. – А может, вы и правы. Так-то оно верней всего будет…

– Верно мыслишь, боец, – тихо проговорил я, направляясь к выходу из комнаты. Но по пути успел заметить, как сверкнули глаза у молодого повара. Да уж… Кажется, прав был Грац, когда о мечте его рассуждал.

Ладу я обнаружил в ее спальне, не доходя нескольких метров до дверей. Обнаружил по полыханию эмоций, затопивших комнату и теперь разноцветными языками вырывающихся сквозь щели в дверной коробке. Постучав, я не услышал никакого ответа, но решил, что в данной ситуации лучше оказаться извиняющимся хамом, чем чересчур вежливым. Оксюморон… почти. А потому, недолго думая, я нажал на ручку, и дверь послушно отворилась, впуская меня в комнату.

Лада нашлась в собственной кровати… очевидно, она как вбежала в комнату, так и рухнула на постель в слезах. И сейчас, судя по сдавленным всхлипам, доносящимся из вороха подушек, слезоразлив продолжался. Кажется, она даже не слышала, что я вошел.

Вздохнув, я подошел к ее кровати и, опустившись на самый краешек, осторожно погладил девушку по вздрагивающему плечу. Несколько секунд всхлипы еще продолжались, а потом из подушек послышалось глухое бурчание.

– Что? – переспросил я, и в следующий миг кошкой извернувшаяся Лада уткнулась мне в грудь, обхватив за шею руками. Офигев от такого дежавю, я опять не сразу расслышал ее слова. А когда расслышал, так и вовсе застыл в ступоре, обнимая Ладу за плечи.

– Ну как… как он мог… так… об… обо мне! Я же люб-люблю его-о-о! – Финиш. Приехали…

Глава 9

Единство в многообразии…

Сказать, что я был в шоке, значит ничего не сказать. В голове крутился только один вопрос, а именно: когда ж она успела-то?!

– Ну вот, так-то оно лучше будет, – прогудел появившийся в дверях Лейф. Девушка обернулась к нему лицом, ощутимо вздрогнула, после чего медленно повернула голову ко мне и вдруг, резко побледнев, отпрянула в сторону. Но стоило мне подумать о том, что извинения, кажется, придется отложить, как Лада вцепилась в меня мертвой хваткой, на мгновение прижалась горячими губами к моим губам… и замерла, опять уткнувшись носом мне в ключицу. А… а мне что делать?!

Продолжая поглаживать девушку по спине, я глянул на давящего лыбу Лейфа и выразительно щелкнул себя свободной рукой по горлу. Понятливо кивнув, парень исчез из дверного проема и появился в комнате спустя минуту, уже вооруженный стаканом с прозрачным содержимым и блюдцем с лимонами… Кое-как оторвав от своей шеи крепкие ручки Лады, я, несмотря на активное ее сопротивление, заставил девушку проглотить стакан водки.

– Споим девку, – вздохнул Лейф, когда мы уложили наконец угомонившуюся барышню в кровать, и выбрались из ее комнаты.

– Я быстрее с ума сойду, – хмыкнул я. – С такими выкрутасами палата с мягкими стенами и рубаха с длинными рукавами ждут меня не позднее конца года. И вообще… У тебя водка еще есть, Лейф?

– Ну-у есть, – протянул тот.

– Тогда идем, выпьем, а? Надо как-то стресс снять, – предложил я. – Извинился перед барышней, называется.

– Если только немного, – задумчиво проговорил Лейф, двигаясь в сторону кухни. – Назавтра я пару блюд сложных задумал, а к ним с больной головой подступаться нельзя…

– Ха. Я вообще рассчитывал сегодня всю ночь за разбором бумаг провести, – отмахнулся я. – Но ведь все одно не выйдет, поскольку ни о каких делах думать я нынче точно не смогу.

Вопреки собственным мрачным прогнозам, за бумаги из дома Хельги и документы из канцелярии я все-таки взялся. Правда, к тому моменту часы в гостиной давно отбили полночь, и дом погрузился в тишину. А я включил в кабинете настольную лампу и, усевшись за широкий и до недавнего времени пустой стол, углубился в разбор бумаг. И первым делом взялся за те материалы, что успели нарыть хольмоградские сыскари.

Из двух кратких допросных листов, составленных сыщиками на основе рассказов соседей Хельги, я почерпнул немало интересной информации к размышлению.

В Нещадном переулке Хельга поселилась около года назад и жила уединенно, прислугу в доме не держала, а за порядком в ее квартире следила за небольшую плату соседка – вдова отставного капитана. Гостей в своем доме Хельга не привечала… О каких-либо друзьях девушки соседям неизвестно. Разве что дворник не раз видел ее брата, да в последние месяцы Хельгу несколько раз подвозил на нанятом экипаже Бус. Интересно… Надо будет потолковать и со вдовой и дворником. И что у нас дальше? А дальше записка об осмотре места происшествия… Гостиная, спальня, кухня, отхожее место… Эк они уборную обозвали, а? Ну тут как раз ничего увлекательного нет… Видел собственными глазами и могу составить запись не хуже… если не лучше. Ладно, отложим. А вот это уже неплохо. Чуть ли не поминутная роспись дня Хельги перед исчезновением… Но вот допросов тех, с кем она виделась в этот день, – нет, впрочем, оно и понятно. Времени-то всего-ничего прошло. Ага. Копия распоряжения о проверке всех поездов, кораблей и дирижаблей… Однако. Нехило они тут развернулись. Список телеграммы на таможенные и пограничные посты… Вот это я понимаю, план «Перехват»! Нет, понятно, конечно, что не простая горожанка пропала, но какова реакция! Вот только искать они будут именно барышню двадцати пяти – двадцати семи лет… А у меня есть немалые подозрения, что это бесполезно. Разве что удастся убедить в своей правоте князя Телепнева, да и то не факт, что он мне поверит на основании одного лишь факта… даже не факта, а его призрака. Кстати, о призраках, а где информация по снятым следам оболочек?

Я перерыл всю папку в поисках необходимых сведений, пока не догадался, что небольшой, правильной формы кристалл кварца в конверте, закрепленном в самом низу сшивки, и есть то, что мне нужно… Соответствующую надпись на обороте конверта я обнаружил уже после того, как пришел к выводу, что этот кусочек полупрозрачного минерала и есть указанный в описи «документ № 3-кп».

После чего еще добрых полчаса у меня ушло на эксперименты, то есть я всеми возможными способами пытался понять, как снимать информацию с этого носителя. Я все-таки гений… местами. В конце концов я таки догадался, что нужно делать. Обволок кристалл сетью познания и почти тут же получил возможность ознакомиться с его содержимым. Хранящиеся в нем сведения словно толкнулись мне в голову, и через миг перед внутренним взором замелькали образы, сложившиеся в полноценное знание. Сейчас я совершенно точно знал, какие следы были собраны, кто их собрал, ну и сами образы этих следов улеглись в моей памяти… при этом я прекрасно осознавал, что это не мои, а привнесенные знания, и соответственно у меня сохранилось определенное скептическое к ним отношение. Не то чтобы я не верил в их правдивость, но, в отличие от моих собственных воспоминаний, в истинности которых, как и у большинства людей, у меня есть определенная убежденность, сведения из кристалла рассматривались мозгом, ну… как факты из выученной наизусть книги, что ли? То есть, несмотря на то что они заняли свое место в моей собственной памяти, МОИМИ они от этого не стали, хотя я и мог обратиться к ним в любой момент. Удобная штука, эти кристаллы.

Разобравшись с содержимым папки, я решил устроить себе небольшой перерыв и отправился в вотчину Лейфа, на поиски кофе. Счастье еще, что предусмотрительный повар оставил в коридоре зажженным свет бра над зеркалом, иначе я бы точно обо что-нибудь споткнулся… Кстати, надо не забыть наведаться на торг; помнится, Лада упоминала, что где-то там есть и купцы из-за Русского моря; может, удастся присмотреть какой-нибудь ковер поприличнее. Эх, Лада, Лада, и что же теперь делать с влюбленной экономкой, а? Поручик, молчать… И ведь не могу не признать, что она мне нравится, но… блин, да что со мной?! Все. Решено. Разберусь с пропажей нашей рыжей исследовательницы и начну наводить мосты с Ладой.

Утвердившись в этом решении, я наконец добрался до кухни и встал как вкопанный. И где я здесь найду кофе?! Почесав затылок, я включил свет и двинулся исследовать шкафы и шкафчики, количество которых зашкаливало все допустимые пределы.

Но как говорится, кто ищет, тот всегда найдет, так что уже через четверть часа я заваривал кофе в большой медной турке. Мои опасения, что не удастся управиться с тем возвышающимся в центре кухни монстром, что изображал плиту, не оправдались. Легкий поворот сияющего латунью регулятора, сорвавшаяся с пальцев миниатюрная молния, и самая маленькая из шести массивных конфорок украсилась небольшой короной зеленоватого пламени.

Справившись с приготовлением кофе, я потратил еще пару минут на поиски сахара, после чего, нагрузив поднос всем необходимым, отправился в обратный путь.

Меня давно уже не смущает то, что порой я вынужден совать свой нос в чужие и очень личные записи. Правда, иначе как при исполнении заказа я такого себе не позволяю. Но сейчас-то я как раз на работе… А значит, кофе в чашку, сигарету в зубы, и вперед… знакомиться с дневником Хельги…

Не сказать, что это было уж очень увлекательное чтиво, но зато оно помогло лучше узнать человека, с которым мне довелось работать в последние месяцы. А также удалось найти некоторые намеки на причины столь уединенного образа жизни молодой и симпатичной женщины. Просто прошло слишком мало времени, чтобы у вечно занятой, погруженной в свои исследования барышни в столице появились сотни знакомых. Судя по всему, в столичной Особой канцелярии Хельга работает недавно, по крайней мере, в дневнике имеются упоминания о том, как она рада переводу в Хольмград, поближе к брату. И датированы эти записи серединой прошлого года. Собственно, именно с них и начинается дневник. Так что информации о том, где жила и кем работала Хельга до переезда, у меня не появилось, и я, сделав в своем новеньком, пахнущем кожей ежедневнике отметку попытаться разузнать биографию девушки, закурил очередную сигарету и углубился в чтение.

Вообще этот дневник больше всего напоминал помесь какого-то рабочего журнала и личных записок на память, разбавленных едкими, порой уничижительными комментариями в адрес оппонентов-философов. Но и то хлеб…

Чтение записей Хельги я закончил, когда часы в гостиной бомкнули четыре раза, ненавязчиво сообщая о том, что близится утро. Что ж, думаю, часов пяти-шести для сна мне хватит, а к полудню съезжу в присутствие, попробую переговорить с князем Телепневым о своих подозрениях… Да, еще же нужно не забыть узнать кое-что у Граца, а потом еще раз наведаться в Нещадный, пообщаться с дворником и вдовой… ой-ой. Спать. Только спать. Я затушил сигарету, с сомнением покосился на поднос с кофейными принадлежностями, но тащиться на первый этаж, на кухню мне совсем не хотелось. А потому я шустро упаковал расползшиеся по столу бумаги в конверт, бросил его в конторку и, закрыв крышку на ключ, двинулся в сторону спальни, оставив дверь в кабинет открытой, чтобы Лада с утра не забыла сюда заглянуть и убрать грязную посуду за моим свинтусным благородием. Лада-Ладушка… Стоп! Спать, я сказал!!!

Утро, как и повелось, началось для меня с аромата кофе и уже привычного, но оттого не ставшего менее притягательным запаха свежеиспеченных хлебцев. Я сладко потянулся, но когда мой взгляд упал на циферблат часов, стоящих на столике у изголовья кровати, сонное состояние слетело мгновенно. Одиннадцать! А у меня сегодня дел, как блох на барбоске… Дьявол!

Выбравшись из постели, я галопом отправился в ванную. Кажется, сегодня у меня есть все шансы на установление нового личного рекорда по скорости урезания щетины до визуально приемлемого вида.

Справившись с этим делом и немного остудив голову от излишнего пыла, будучи уже куда в более вменяемом состоянии, я вернулся в комнату, облачился в один из недавно купленных, не без помощи Лады, костюмов и только после этого добрался до подноса с завтраком. Подхватив с консоли чашку кофе и сделав первый, самый вкусный глоток, я глянул на первую страницу «Ведомостей», по какому-то неведомому мне правилу ежедневно подкладываемой то ли Лейфом, то ли Ладой на поднос с завтраком. Чашка звякнула о блюдце. Обычно я даже не разворачиваю сей образец коллективного творчества местных борзописцев, мне их и на «том свете» хватало. Но сейчас… Небольшая заметка почти у самого сгиба свернутой газеты привлекла мое внимание. Точнее, даже не сама заметка, а скверного качества фотография над ней.

Решив, что князю можно будет, в крайнем случае, и позвонить, не зря же все-таки телефон и здесь придумали, я развернул «Ведомости». Заметка оказалась на удивление короткой и емкой, без всяких домыслов и предположений. Просто факты и ничего более. А факты оказались занимательными. Подельников того самого атамана налетчиков, что «сбежал» от Телепнева, нашли мертвыми в предместьях Хольмграда, на старой вырубке, у сельца Старые Мхи. Отчего они копыта отбросили, в заметке не говорилось, но тот факт, что найдены были все четверо, ясно говорил сам за себя.

Такие новости не могли не настораживать, и я даже на какой-то миг ощутил себя в «вилке». Так же как когда-то в далекой и жаркой стране по спине скользнул холодок, а от осознания, что следующий снаряд нащупавшая позицию артиллерия может уронить четко на наши головы, в горле тогда застрял противный комок… или это просто пыль и гарь драли носоглотку? Тем не менее сейчас накатило так же, разве что запаха дыма от горящих за спиной полей не ощущалось…

Я вытряхнул из портсигара сигарету, прикурил… и задумался. Моя чуйка не подвела меня тогда и вряд ли подводит сейчас, а значит, нужно что-то предпринять. И предпринять быстро… Раздавив о блюдце окурок, я резко поднялся, вытащил из конторки опечатанный конверт, заменил в сбруе «Тиссо» на более мощный «Сварскольд» и направился к выходу. Спустился на первый этаж, сообщил Ладе и Лейфу, чтобы не ждали меня к обеду и постарались до вечера никуда не выходить, после чего, подхватив пальто и шляпу, вышел на улицу. Первым делом я наведался в дом Заряны Святославны, поскольку телефон был установлен именно в холле основного здания домовладения Смольяниных. А что? С хозяевами дома надо дружить, а мне нетрудно пройти до аппарата лишнюю сотню метров, тем более что неторопливость местной жизни предполагает куда большую терпеливость в людях. Иначе говоря, звонящий не изойдет на нервы от трех-четырехминутного ожидания ответа абонента.

Князь оказался на месте. Правда, по его же заявлению, он собирался через полчаса отправиться перекусить у Гавра, так что я еще и напросился на завтрак, после чего отправился ловить извозчика.

– Добрый день, Виталий Родионович.

В двери ресторана я зашел практически следом за князем, так что верхнюю одежду служкам мы отдавали одновременно.

– И вам доброго дня, ваше сиятельство, – кивнул я. Подскочивший распорядитель отвесил князю (ну и мне за компанию) поклон, проводил нас к столику в углу небольшого, обшитого лакированным, щедро украшенным резьбой деревом зала и, вручив меню, исчез, повинуясь одному лишь взгляду моего собеседника. М-да. Похоже, князя здесь знают, и неплохо.

– Возьмусь дать вам совет как завсегдатай этого ресторана, – прервал мою медитацию над меню князь. – Закажите угря по-фламандски. Шеф-повар Гавра родом из Фландрии, и поверьте, он мастер своего дела. Не прогадаете. А о наших делах поговорим за кофием. Негоже портить аппетит серьезными разговорами, согласны?

– Согласен, Владимир Стоянович. Попробуем творение фламандца, – кивнул я. Ну что ж, угорь так угорь… а к нему, пожалуй, возьму еще и льежский салат. Чтобы уж не выбиваться из темы. И пиво… разумеется, тоже бельгийское… то есть фламандское, поскольку Бельгии в этом мире не наблюдается. Зато есть Объединенное королевство Валлон и Фландрия, чья монаршья фамилия одновременно носит титул герцогов Брабантских и именно в этом качестве представляет интересы своих протекторий на международной арене, как ни удивителен сей парадокс. Ну да это к делу не относится.

Принесенные нам блюда оказались выше всяких похвал. За свою недолгую гражданскую жизнь «на том свете» я много где побывал и всякого-разного попробовал, благо финансы позволяли побуржуинствовать, в меру, само собой. Но поверьте, сидеть в центре Новгорода, фактически напротив кремля, и наслаждаться великолепно приготовленным угрем в зеленом соусе и теплым льежским салатом – это совершенно особый кайф. А уж запивать это дело траппистским рошфором и вовсе полный сюр…

Как я и ожидал, история с дневником князя особо не впечатлила. И хотя он и не стал указывать на бесперспективность идеи похищения Хельги, но скептического хмыканья было хоть отбавляй. А вот моя просьба об официальном подкреплении визита к сыскарям по делу найденных в Старых Мхах татях князя заинтересовала.

– Что ж, Виталий Родионович, будь по-вашему. Распоряжение о подготовке необходимых бумаг я отдам секретарю сразу по возвращении в присутствие… Но может скажете, что такого вы хотите у них найти? – отставив чашку и промокнув белоснежной салфеткой губы, поинтересовался князь.

– Да я и сам пока толком не знаю, Владимир Стоянович. – Я утопил бычок в пепельнице. – Но глянуть нужно непременно. Уж больно странно все это… Ну не бывает такого, чтобы столько случайностей и чуть ли не единомоментно!

– Не могу не согласиться с вашими словами, – задумчиво кивнул Телепнев. – Ну что ж. Если это все, о чем вы хотели поговорить…

– Не совсем, – протянул я, все еще сомневаясь в целесообразности сообщения князю информации, которая вполне могла оказаться простым совпадением… случайностью, ага. – Я бы хотел знать, кто имеет доступ к информации по нашему проекту.

– Ну-у, Виталий Родионович, что же вы прямо как маленький мальчик, право слово! – поморщился князь. – Нашли место для подобных вопросов…

– Я же не прошу назвать, кто и чем в нем конкретно занимается. Меня интересуют те, кому известно о его существовании, – хмыкнул я. – Тем более, как я заметил, с нашим приходом столик вы заглушили.

– Ох, Виталий Родионович… – покачал головой Телепнев. – Ладно уж. Будет вам список. Возьмете у секретаря вместе с бумагами для сыска.

– Благодарю вас, ваше сиятельство.

– Ну что ж. Тогда, думаю, мы можем идти. Куда вы сейчас? – Положив купюру на блюдце, князь поднялся из-за стола.

– В Нещадный. Хочу поговорить со свидетелями, – ответил я, поднимаясь следом.

– С кем? – не понял Телепнев.

– Прошу прощения, с видоками, разумеется, – поправился я.

– Неужто в допросных листах наших сыщиков вы какую-то неувязку обнаружили? – кивая на ходу распорядителю, поинтересовался глава канцелярии, на что я только пожал плечами. Впрочем, кажется, князь уже утратил какой бы то ни было интерес к моим делам или же сделал вид, что утратил, а потому не стал допытываться, что именно мне понадобилось от соседей Хельги. Ну и ладно.

Выйдя на свежий воздух, мы раскланялись с моим работодателем, и он укатил в дожидавшейся его закрытой коляске, а я принялся ловить извозчика.

Прокатившись по холодку в открытой коляске с явно нуждающимися в подпитке согревающими воздух воздействиями, по приезде на место я отказался от идеи вести разговор с дворником на улице. Отловленный мною у ворот во двор служитель метлы и лопаты с готовностью согласился побеседовать с представителем Особой канцелярии в квартире Хельги.

– Да нет. Не бывало ж у ней никого. Брат вот разве что приезжал, а боле… нет, не припомню, чтоб кто наведывался, – чесал репу бородатый мужик в фартуке, отвечая на мои вопросы и фактически точь-в-точь повторяя то, что уже было записано в допросных листах.

– Ну а как же тот господин, что подвозил ее на извозчике? Дядька Конон, вспомни, ты же сам говорил… – И что у местных за привычка такая, от отчества открещиваться?

– Да ну… Не, был такой щеголь, его-то как раз из квартиры Хельги Милорадовны синемордые… прошу прощения, охранители и выволакивали, – прогудел здоровяк-дворник. – Только и он пожалуй что впервые у нее побывал. Так обычно они как подкатят на извозчике, он госпоже Высоковской ручку-то поцелует и усвистает, а вот последний-то раз вишь как оно обернулось…

– Стоп. Ты хочешь сказать, что и вечером, накануне исчезновения, сей господин тоже привез Хельгу Милорадовну? И с ней вместе поднялся в квартиру?

– Так и было, – пожал плечами дворник. – Я как раз с Нишкой… ну с Нискиней-разносчиком со Столбовской на углу торговался, когда их коляска мимо меня пролетела, а от ворот дворовых она уж пустая ушла.

– А что ж ты того сыщикам не рассказал?

– Да они ж и не спрашивали. Ну а так-то… – Дворник замялся.

– Что? Не будет с тебя никакого спроса, обещаю, дядька Конон. Говори как есть. – Я подался вперед, заметив знакомые сполохи опаски над дворником.

– Да я ж, как допрашивали меня, о вечере-то почитай ничего и вспомнить не мог, – со вздохом признался бородатый. – Вот и сказал, что в дворницкой сидел безвылазно.

– С перепою, что ли? – Я усмехнулся.

– Так если б. Всего один полуштоф у Нишки и взял, а как сыскари-то меня растолкали, перед глазами только черное пятно заместо вечера, будто на свадьбе погулял. Как с разносчиком торговался помню, а как в дворницкую зашел, того уж и не ведал. Дали б мне водицы испить да отчий наговор на нее шепнуть, я бы тут же все и сказал, да где там! Как был в исподнем, так для допроса сюда и привели.

Ха, да если я полуштоф вылакаю, в одно лицо и без приличной закуски, тоже наутро не вспомню, что с вечера творил… Хотя Конон-то на полголовы выше меня будет, да и массой посолиднее. Хм-м. Ладно.

– Вот точно говорю вам, ваше благородие. Как есть Нишка, стервец, низовскую водку приволок. Иначе б с чего мне так с утра головой-то маяться? Я ему, поганцу, устрою веселую жизнь Он у меня заречется в Нещадный заглядывать. Всем окрест расскажу, какой подлостью он добрых людей потчует. – Пока я размышлял над сказанным, бородач разошелся не на шутку.

– Ну полно, полно тебе причитать-то, Конон, – попытался я утихомирить дворника.

– Да, а ежели Нишка над тем полуштофом наговор какой прочел? Он же, ирод, по сию пору мне должок отдавать не хочет и водки взамен не наливает. А ну как он и вовсе памяти меня лишить вздумал?

– Памяти, говоришь… А что, велик должок, что за него доброго человека памяти лишить можно?

– Полтора рубля… да не бумажками, а серебром. О как. – Дворник даже палец указательный для убедительности вверх воздел.

– И что, неужто и тебе такой наговор ведом?

– Батька мой вроде знал, да мне не сказывал, – развел руками дворник. – Как память возвертать, коли спьяну али ведовством лишен был, тому научен. Да у нас все села окрестные памятный наговор знают.

– Научишь?

– А что ж. И научить можно. Только, ваше благородие, наговоры такая вещь, даром не даются. Силу теряют, так наши старики говорят… Хоть рубль, а заплатить надобно, – степенно огладив бороду, хитро сверкнул глазами дворник. Ну-ну. Сделаю вид, что поверил. Заодно и идейку новую проверю.

Выпроводив в конце концов дворника, я наведался ко вдовой соседке, но выяснить у нее что-либо новое мне не удалось. Разве что в мужских костюмах в шкафу Хельги она признала вещи Берга, изредка остававшегося в квартире на ночь, а вовсе не Буса, как я предположил при первичном осмотре.

Часть 3

Глава 1

Самый точный диагноз всегда ставит патологоанатом

После разговора с жителями Нещадного переулка я, проклиная холодную погоду и совсем не ко времени пошедший дождь, отправился в Хольмоградский или, как его еще называют, Хольмский университет. Но как выяснилось на месте, адъюнкт-профессор Грац уже отбыл домой. Естественно, такой поворот дел не прибавил мне хорошего настроения. А потому, наплевав на все правила приличия, я отправился в гости к своему первому знакомцу в этом мире без всякого предупреждения. Впрочем, Меклен Францевич, кажется, был совсем не против нарушения некоторых обычаев и принял меня вполне радушно. Правда, стоило ему узнать о причинах моего визита, как улыбка сбежала с его лица, и профессор, предложив мне согревающего и усадив в кресло напротив, нахмурился.