Ген высоты. Откровенная история десятикратного восходителя на Эверест

Александр Абрамов

Ген высоты. Откровенная история десятикратного восходителя на Эверест

© Абрамов А. В., текст и фотографии, 2022

© Рыбакова А. В., соавтор, 2022

© Пельш В. Э., текст, 2022

© Харазова И. Г., текст, 2022

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

* * *

Посвящаю эту книгу моей маме Майе Васильевне.

Моей жене и моему верному партнеру Люде Коробешко.

Моим детям, которые всегда и во всем меня поддерживают.

И всем моим друзьям, которых я встретил в жизни.

Без вас я бы не состоялся ни как Альпинист, ни как Человек.

Пролог

Из дневника Александра Абрамова (Тибет, экспедиция на Эверест, 2016 г.).

15 мая 2016 г.

Утро в базовом лагере Эвереста. 5100 метров.

Кашель и стоны. Сморкания и харкания. Сопли и слезы. Просыпаемся.

«Экскузимии». Это помощник повара Гюльме разносит чай с молоком по палаткам.

– Где мой чай? Я буду жаловаться. – Это доктор Ларин. Опять его палатку обошли стороной. Тибетцы думают, что он шаман. И боятся его.

Прыг-скок. Хук слева, отскок. Это Провалов вышел на зарядку. Никто не поддержал. Но он не в обиде и прекрасно разговаривает и сам с собой.

Хрум-хрум. Начался завтрак. Передай-ка мне сок. Где мои яйца? Не могу больше видеть кашу… Какие планы на сегодня? Опять туман. Черт!.. Что эти китайцы себе мнят?

Едем вниз. В Магадан. Ну ладно, в город Ташидзонг. В переводе с тибетского означает – «красивая тюрьма». Высота – 4200 метров. Воздух. Дышим.

Дети просят конфет, собаки непрерывно лают.

Обед. Наедаемся в три горла. Еще сверху семечек и арбуза. Сверху плюшку с кофе. Ну все, отвалился. Спать. Еще спать. Но тут – ужин. Встали. Опять голодные. Желудок пуст. Все проскакивает. Снова едим. Снова спим без задних ног. Часов шестнадцать подряд.

Опять утро. Пора наверх. А хочется вниз, к маме. Но… «уплочено». Надо лезть.

И снова базовый лагерь. Снова интервью. Рассказы о прошлых победах. О героях и горах. О шерпах и клиентах. О тоске и ужасе. О смехоте и непонятках. Мотор – поехали!

Сегодня, 15 мая, все это закончится. Сегодня мы выходим на штурм. Ни шагу назад! 20–21-го китайцы провесят веревки. Наверное. И мы залезем на вершину. Наверное. А если нет, то снова ожидание. Снова базовый лагерь. Снова кашель и стоны, и снова ожидание.

Нет. Лучше на Вершину. На простор, на воздух победы!

Вперед. И вверх! Ждите новых прояснений в сознании. Вероятно, 20-го или 21-го.

Предисловие автора

Осенью 2021 года исполнилось ровно 40 лет с того знаменательного события, когда я, Александр Абрамов, в возрасте 17 лет впервые отправился в поход с альпклубом МЭИ в подмосковный лес. И сжег там свои резиновые сапоги. Так началась моя альпинистская спортивная карьера.

С тех пор я стал мастером спорта СССР по альпинизму, чемпионом СССР по альпинизму. Совершил более 500 восхождений различной категории сложности в десятках стран: Чехословакии, Болгарии, Франции, Швейцарии, Узбекистане, Таджикистане, Киргизии, США, Аргентине, Индонезии, Танзании, Непале, Тибете, Крыме, Гвинее, Аляске, Австралии, Новой Зеландии. Освоил профессию горного гида, стал членом президиума Ассоциации горных гидов России, а также членом Русского географического общества. 10 раз поднимался на высочайшую точку планеты гору Эверест (8848 м). Я первый российский альпинист, трижды выполнивший программу «7 вершин», шестой в мире альпинист, закончивший проект «7 вулканов». Организовал более 500 экспедиций по всему миру. Создал «Клуб 7 вершин», президентом которого я являюсь, – самую крупную в России структуру по организации горных путешествий и экспедиций, узнаваемую во всем мире.

«Вот это да! – воскликнет, скорее всего, потенциальный читатель. – Какой серьезный дяденька! Да еще и в очках, с бородой. Суровый альпинист! К нему, наверное, и приблизиться-то страшновато!»

Я вот думаю: когда ты чем-то занимаешься серьезно, ты должен это делать с юмором. Если человек делает что-то очень серьезное с умным, серьезным видом и с гордостью всем рассказывает о том, какие невероятно серьезные и чрезвычайно профессиональные достижения ему удалось осуществить, – он, вероятнее всего, вызовет обратную реакцию. Ему просто скажут: раз ты такой великий и делаешь такие великие дела, так и иди своим путем. Зачем нам рассказывать о вещах, которые мы никогда не сможем ни понять, ни сделать, ни повторить.

Поэтому я считаю, что о любом занятии, пусть и самом сложном, можно рассказать простым, доступным языком. И с известной долей самоиронии. Самоирония – вообще полезная штука, она как зеркало души – отражает тебя таким, каков ты и есть на самом деле.

А если серьезно – с горами меня связывает любовь навечно. Это настоящая, реальная любовь. Чем больше я занимаюсь альпинизмом, тем больше мне хочется это делать. Это стопроцентная зависимость. Я работаю в горах, а в отпуск я еду… в горы, только без участников, для себя.

В горы я не налазился. На Эверест еще хочу. Это как художник пишет картины, одну за другой, и ему хочется еще и еще. И так до конца жизни. Ну не может он остановиться! Так и я.

Я, наверное, тоже никогда не остановлюсь. Это же не работа, от которой можно на пенсию сбежать. Это ведь жизнь, а от жизни разве на пенсию сбежишь?

Чем больше я хожу в горы, тем больше убеждаюсь: горы – это легко! И каждый человек, который не поленится и выйдет на утреннюю пробежку (ну, можно и на вечернюю), может и в горы пойти. Потому что горы – они для всех. Это удивительный мир. Ни на что не похожий. Владимир Высоцкий в свое время очень хорошо это выразил:

«Внизу не встретишь, как ни тянись,За всю свою счастливую жизньДесятой доли таких красот и чудес».

Моя жизненная задача заключается в том, чтобы максимальное количество людей привлечь в альпинизм, дать им насладиться тем, что люблю я, показать им, как это классно и круто, привить им любовь к горам и в итоге сделать счастливыми как можно больше людей. И я не только показываю пример того, что можно сделать. Я говорю: ребята, я могу вам помочь, мы можем это сделать вместе!

Потому что горы – это легко!

– Ну хорошо, скажет щепетильный читатель, – а почему именно «Ген высоты»? Что это за «зверь» такой?

Поясню.

В 2015–2016 годах мне посчастливилось принять участие в съемках документального фильма Валдиса Пельша и Кристины Козловой, присоединившихся к очередной экспедиции на Эверест Клуба «7 Вершин». Фильм, снятый в жанре реалити-шоу, был призван показать без прикрас и красивых выдумок все, что происходит на самом деле с участниками экспедиции во время восхождения на высочайшую вершину нашей планеты. Фильм был назван «Ген высоты, или как пройти на Эверест».

Согласно научным исследованиям, в геноме человека содержится около 20–25 тысяч активных генов. Однако я уверен: в теле человека есть еще один, не учтенный пока наукой ген. Этот тот самый ген высоты. Тот, что заставляет человека неустанно смотреть вверх, снова и снова подниматься в горы, несмотря на трудности и лишения, который сопряжены с этой нетривиальной, порой нелогичной и поначалу не очень понятной многим деятельностью. Не знаю точно, с рождения ли он дается человеку, или развивается позже, но я твердо убежден, что каждый из нас может попробовать его в себе обнаружить. И тогда жизнь его изменится на 100 процентов. Потому что, с моей точки зрения, нет ничего более увлекательного и познавательного, чем восхождение в горы – как с физической, так и с психологической точек зрения.

В своей книге я рассказываю о таких людях. Которые открыли в себе ген высоты и с тех пор не могут жить по-другому. Да и сам я такой же, как и они, и я счастлив, что он нас всех объединяет.

Именно поэтому я решил назвать свою книгу так же, как и фильм – Ген высоты.

Отдельно хочу поблагодарить Анну Рыбакову, с которой мы дружим и ходим в горы уже 20 лет. Которая взяла на себя труд изложить мой запутанный рассказ в стройное изложение.

Ваш Александр Абрамов

Часть первая. Детство. Юность. Посвящение в альпинисты

Время играть

Я родился в 1964 году в Москве, на Старой площади, в 500 метрах от Кремля. Моя мама, Майя Васильевна, воспитывала меня одна. Она была инженером, работала на заводе «Динамо», а по совместительству являлась заядлой спортсменкой-любительницей. Мама укрощала свою спортивную страсть занятиями бегом. Даже входила в сборную по бегу в МЭИ и на заводе «Динамо», а в свое время числилась членом сборной по легкой атлетике города Москвы.

С ранних лет каждое утро мама таскала меня с собой на тренировки, невзирая на время года или прогноз погоды. Мне было в ту пору лет пять или шесть, и я, едва продрав глаза, с затуманенным сознанием от глубокого сна, чуть поспевал за ней. Мама подбадривала меня: «Видишь то дерево – это фашист, нужно до него добежать и уничтожить». И я тащился за ней без особого энтузиазма, добирался еле как до обозначенного дерева-«фашиста», а она мне: «А теперь – во-от до того дерева! Ведь мы – партизаны, а деревья – это фашисты!»

Так мама прививала мне любовь к спорту. Ну если не любовь, то, по крайней мере, привычку. С тех пор я неизменно пробуждаюсь с желанием бежать. Иногда мне удается побороть его, но чаще всего желание побеждает. «Фашисты»-то не дремлют, и мамина школа даром не прошла. Спорт – вещь жесткая. И на одной любви к нему не уехать.

Мама все время ставила передо мной серьезные задачи: я должен расти здоровым и сильным. Должен хорошо учиться. Должен пробиться в жизни, стать кем-то. Кем-то полезным для общества. Быть порядочным и честным. Идем мы с мамой как-то по улице, а мимо нас пьяный – еле на ногах держится, пошатывается. Она мне говорит: «Видишь, какой он – противный и отвратительный? Вот ты не должен быть таким». Я все запоминал, мотал на ус. Нет, не буду таким. И женщин ни в коем случае бить нельзя – это я тоже от мамы усвоил.

Учился я довольно легко. Не скажу, что был сверхактивным товарищем, но везде поспевал. Помню, меня даже комсоргом избрали. «Ботаником» я никогда не был, оценки меня особо не волновали, но я все быстро схватывал на уроке, внимательно слушал учителя, и этого было вполне достаточно, чтобы учиться на твердую «4». В общем, этакий ударник социалистического труда. А вот «домашку» не любил – скучное это дело. Да и на уроке мне все уже рассказали. Зачем на нее время тратить? Тем более когда дома столько всего интересного.

14 томов Джека Лондона, которыми зачитывался до дыр. «Одиссея капитана Блада» Рафаэля Сабатини. «Путешествия и приключения капитана Гаттераса» Жюля Верна про экспедицию на Северный полюс. Мне это безумно интересно было! Я тоже так хотел. Даже разработал собственный маршрут, как я пойду на Северный полюс, где-то там по северам буду бродить. Составил индивидуальный арктический паек, который планировал взять с собой – какао, сало, – по специальной таблице выбирал себе самые калорийные продукты. На уроках географии внимательно изучал карту БАМа. Представлял себе, как я туда отправлюсь. Тогда БАМ – целина была, туда за подвигами ехали. А я – хуже других, что ли?

Детство мое было самым обычным, советским – гуляли с пацанами на улице, баталии устраивали. Я в ту пору в Коломенском жил – в то время это была самая что ни на есть окраина Москвы. Прямо перед нашим домом возвышался свинарник и водонапорная башня, обозначавшая конец города. А слева начиналась деревня Коломенское. И к нам – москвичам – приходили оттуда драться деревенские. Мой дом – одна из трех 16-этажек – примыкал к самому парку. Тогда это даже не парк был, а настоящий пустырь – лужи, грязь несусветная. Самое раздолье для настоящих мальчишек. Там мы и давали бои деревенским врагам. Домой приходил покрытый толстым слоем коричневой глины, коленки разодраны, шапка набекрень, рукава на куртке нет – мама только головой качала. Потом деревню снесли, парк облагородили, проспект Андропова построили, провели станцию метро. И мы стали частью современного городского пейзажа.

В школе я постоянно числился в каких-то спортивных секциях: волейбол, карате, гимнастика, плавание. Это было обязательно. Я же должен был расти здоровым. А у меня с рождения порок сердца выявили, с шести лет постоянно мучил хронический бронхит. По полгода дома сидел. Мне бы, наверное, и не выжить бы с такими диагнозами. Но именно спорт и вытащил меня из всего этого дела.

Три года в бассейне «Динамо» – и бронхит мой куда-то пропал. Растворился, видимо, в бассейновой хлорке. Но сказать, что чем-то всерьез увлекался, не могу. Подолгу нигде не задерживался. Мне было интересно пробовать и пробовать, а дальше как пойдет. Однажды, придя на очередную тренировку в бассейн, я увидел объявление о наборе в кружок по литографии. Ух ты, интересно! – сказал я себе. Нужно посмотреть, что там такое. Тренировку пропустил, но маме-то как объяснить? Зашел в туалет, плавки намочил, а дома повесил сушиться. Дело в шляпе, как говорится.

Так я весело и беззаботно продолжал свой марш по кружкам да секциям. На самом деле детство – это и есть пора проб и ошибок: ну нельзя же в пять лет от роду уже точно представлять себе, кем ты будешь. Это уже и не ребенок, а старичок по сути! Я своего сына порой ругаю: что это ты – то одно, то другое – ничего до конца не доводишь? А потом осекаюсь: я и сам такой же был.

Детство – это не время серьезных решений. Настоящее детство должно быть игрой. Если человек не напробовался, не наигрался в детстве, счастливым он уже вряд ли станет.

Но любое детство рано или поздно заканчивается. В 1980 году я поступил в Московский энергетический институт (МЭИ), на факультет электрофизики. Мама сказала мне: «Сынок, это твое будущее». И я с рвением кинулся покорять новые горизонты.

Учился первый год очень хорошо, на одни пятерки. Мне все было интересно, все в новинку. На первом курсе ты еще чувствуешь себя этаким недотепой. Вокруг – деловые студенты, в джинсах, с модными дипломатами. А у тебя и джинсов-то нет, и потрепанный допотопный портфель от дедушки достался. Но стараешься соответствовать, стать «своим». Это уже абсолютно другой мир был. Мир взрослых людей.

Посвящение в альпинисты

На втором курсе ко мне подошел мой приятель, тоже второкурсник, и сказал: «Тут секция есть альпинизма. Не хочешь попробовать сходить с ними?» И действительно, я прочитал объявление: «Секция альпинизма МЭИ набирает новичков».

Альпинизм, горы… Вспомнился красочный календарь со швейцарскими снежными вершинами, которым мама когда-то украсила стену в нашем домашнем туалете… Я немедленно загорелся, собрал рюкзак. И мы отправились… в поход в ближайшее Подмосковье, в лес. Поставили палатки, развели костер. Почему-то мои резиновые сапоги, в которых я шел, насквозь промокли. Я подвесил их сушиться у костра, и они моментально сгорели. Так состоялось мое первое альпинистское «крещение».

Мне открылась абсолютно новая, ни на что не похожая жизнь. Удивительная общность людей, заряженных одной целью, объединенных общими интересами, настоящих друзей. Глаза их горели, когда они рассказывали невероятные истории о своих путешествиях. Это как в книжках Джека Лондона, но реальнее, ближе. Мы заночевали в палатке, где уместились три мальчика и две девочки. А места для пятерых едва хватало, и мы переворачивались с боку на бок все вместе по команде. Это было настоящее приключение, сошедшее со страниц моих любимых книг! Мне было 17 лет, и я, наконец, почувствовал, что нашел что-то невероятно стоящее! Я всеми силами души возжелал закрепиться в этой фантастической секции, стать ее неотъемлемой частью. Но оказалось, что это не так просто.

Один из руководителей секции, Максим Онипченко, потомственный альпинист и на тот момент «матерый» третьеразрядник, неспешно подошел ко мне и, окинув меня критическим взглядом, бесцеремонно заключил: «Ты в очках – тебе нечего здесь делать». Он деловито смахнул копну густых волос со своего лица, обнажив классический профиль истинного альпиниста, и мечтательно уставил свои чарующие сине-серые глаза куда-то вдаль, на только ему видимые далекие, сверкающие вершины. Я оторопело взирал на него и безуспешно силился придумать достойный ответ. В конце концов стянул с носа очки и спросил: «А так можно?»

Меня сильно «зацепили» его слова: Я не могу стать альпинистом, потому что… ношу очки! Забегая вперед, хочу отметить, что, уже будучи ведущим гидом страны и общаясь со множеством гидов по всему миру, я и правда нигде не встречал гидов, носящих очки. Видимо, у гидов как-то все хорошо со зрением. Но тогда я подумал: «ничего ж себе – такая интересная компания – ребята, девчонки – и мне нельзя с ними дружить только по причине того, что я в очках? Бред какой-то!» Я раззадорился и пообещал себе: я обязательно всего добьюсь, я буду ходить в горы, я стану альпинистом! Более того – я добьюсь звания мастера спорта по альпинизму! Слова товарища Онипченко обернулись для меня своеобразным катализатором и во многом предопределили мою дальнейшую судьбу. В то время я еще об этом не догадывался. Моим лозунгом на многие годы стало выражение: «Плох тот солдат, который не хочет стать генералом».

Секция альпинизма в МЭИ была в те годы очень мощная, там числилось около 200 человек – от новичков до обладателей первого разряда по альпинизму. Всего разрядов по альпинизму существовало три: третий – самый низший, затем второй и самый высокий – первый. В зависимости от количества восхождений и их уровней сложности альпинистам присваивался тот или иной разряд. Выполнив нормативы первых трех разрядов, можно было дослужиться до кандидата в мастера спорта (КМС), затем стать мастером спорта (МС), а впоследствии и мастером спорта международного класса (МСМК). Вот такая блестящая карьера ожидала человека, вставшего на стезю альпинизма[1].

Первый альпинистский лагерь МЭИ заработал еще летом 1934 года на Домбайской поляне. Руководителем альпинистской секции МЭИ долгое время был Лев Николаевич Пучков, мастер спорта по альпинизму, заслуженный тренер России. Он погиб в 1984 году при восхождении на пик Орджоникидзе на Памире. Из альпсекции МЭИ вышло огромное количество известнейших альпинистов и скалолазов: Лев Алексашин, Александр Глубоков, Лев Дорфман, Николай Черный, Вадим Иванов, Александр Ланге, Алексей Малеинов и др.[2].

Попав в альпинизм, я все время гадал: ну когда же мне это надоест и я оттуда уйду. А мне не надоедало. Прошел месяц. Полгода. Год. Я начал всерьез тренироваться, участвовать в забегах. Секция альпинизма была вечерней. В шесть часов вечера после учебы все собирались, бегали на стадионе, занимались ОФП, играли в футбол, лазили по турникам, по всему чему можно было, через заборы, бегали вдоль Яузы. Скалодромов в те времена еще не существовало. Участие в секции давало прерогативу получить зачет по физкультуре в институте, так что можно было еще совместить и полезное с приятным.

Первые сборы

После тренировок мы дружной компанией бежали в общежитие, к девчонкам, пили чай, справляли дни рождения, строили планы на будущее, в общем, весело и интересно проводили время. И я все надеялся, что однажды я обязательно попаду в настоящие горы. До 17 лет я никогда даже на море не был. И тут узнаю, что можно поехать в Крым на сборы. Настоящие альпинистские сборы!

Ко мне подошел руководитель скалолазной секции клуба и сказал: «Ну ты такой длинный, в общем, если хочешь, можешь поехать». А в скалолазании раньше ценились высокие люди. Потому что в скалолазании на первом месте скорость числилась. По простым скалам бежали – кто был быстрее, тот и победил. А я как раз неплохо кросс пробежал. Ну и ростом вышел. Люди пониже часто не доставали до зацепок, а здесь бежишь – руки-ноги гребут, и все как надо получается. Это сейчас скалолазание стало более техничным: нужно проходить и нависания, и карнизы – тут другая физическая составляющая нужна. Для таких задач больше низкие люди подходят как более координированные.

Я сильно обрадовался и… стал думать, где взять деньги. За поездку в Крым нужно было заплатить тридцать рублей. У нас с мамой лишних денег не водилось, я учился, и заработать такую сумму было негде.

Стипендия студента в то время составляла сорок рублей, а на нее еще надо было умудриться прожить целый месяц. И тут мне в голову пришел гениальный план – стану донором крови! За один забор в ту пору немалые деньги платили – 15 рублей за 400 мл где-то, да еще и пара отгулов после полагалась. Отгулы мне были еще как нужны, а деньги тем более, а один забор крови составлял ровно половину требуемой суммы. Я сначала сдал из одной руки пол-литра крови, а через два дня, когда поменялась смена врачей, явился повторно и говорю: «Возьмите у меня из левой руки, а то правая побаливает что-то» – «Не проблема, – отвечают врачи». Слили 200 мл, и тут у меня голова закружилась… «Ой, нет, не могу больше». Еле домой доплелся, но зато в кармане – новенькие хрустящие 30 рублей! Но еще нужен был предлог, чтоб пропустить неделю учебы в институте. Я взял пару отгулов, присоединил их к ноябрьским праздникам (на сборы обязательно ездили два раза в году – на ноябрьские и на майские праздники), и у меня образовалось целых девять свободных дней! Это была настоящая победа!

Мы поехали на Ласпи[3], стояли там в палатках. Местные виды совершенно ошеломили меня – ослепительно-синее море, изумрудная южная растительность и скалы – невероятные, разные – на любой вкус и уровень подготовки. В первый свой выезд я так толком и не полазал. Оказалось, что все скалолазы лазят в парах, а мы были вдвоем с еще одним новичком, мало что еще умели, кое-как потренировались…

Вот такой у меня первый «боевой» горный опыт случился. И с тех пор у меня зародилась громадная, всепоглощающая любовь к Крыму. Я остался заниматься в секции, и два раза в год мы обязательно выезжали в Крым – неделю осенью, неделю весной. Совершали скальные восхождения по 500 м. В общем, это была очень хорошая школа. Настоящая школа альпинизма.

С того момента, как я 40 лет назад оказался в первый раз в Крыму, я побывал там уже больше 50 раз. И до сих пор я не налазился. Крым не надоедает мне никогда. Каждый раз я приезжаю туда между большими экспедициями, на неделю или две. Несмотря на то что к сегодняшнему дню я объездил множество стран, я до сих пор считаю, что Крым – самое красивое место на земле. У крымчан даже такая поговорка есть: жизнь коротка, и прожить ее следует в Крыму.

Сами крымчане почти слез сдержать не могут, когда рассказывают о своем полуострове. Слез восторга, конечно. Поговоришь иной раз с ялтинцами о Ялте – так для них нет лучшего места на земле! И это абсолютный, искренний восторг.

Больше всего меня восхищал сам процесс альпинизма, скалолазания. Провесить веревки, обработать маршрут, взойти на вершину. Вместе со своей командой, с настоящими друзьями. В то время я не задумывался ни об истории альпинизма, ни о его отдельных знаменитых персоналиях вроде братьев Абалаковых[4]. Я даже не представлял себе, сколько восьмитысячников на свете существует, да мне все это и не важно было. Меня увлекала эта потрясающая жизнь, здесь и сейчас, невероятная атмосфера, страстные ребята с горящими от восторга глазами, и я среди них – такой же, как они. Мы жили полной, настоящей жизнью. Я был «своим», у нас были общие интересы, у меня появилось множество новых друзей и знакомых.

У нас в институте был так называемый сачок[5]. На «сачке» всегда альпинисты собирались. Можно было пойти на лекцию, а можно и на «сачок». И все планы дальнейших поездок рождались именно на «сачке». А на Красноказарменной, в Лефортово, на набережной Яузы, стадионе «Энергия» круглогодично проходили ОФП-тренировки. Я постепенно набирался опыта, и мне уже начали поручать тренировать новичков.

Чтобы получить самый низший альпинистский разряд – даже не разряд, а значок альпиниста, нужно было сходить на несложную гору типа 1Б. Сейчас кажется, что это легче легкого. На самом деле, для обретения вожделенного значка нужно было проделать огромный труд. Прежде всего – получить путевку в альплагерь. А чтобы ее получить, ты должен был участвовать во всех без исключения соревнованиях в течение года – в весенних и осенних кроссах, в зимних лыжных соревнованиях. Каждой секции путевки распределяли профсоюзы пропорционально количеству человек, участвовавших в соревнованиях. Не участвуешь в соревнованиях, не получаешь путевку. Ну или получаешь, но по полной стоимости. Полная стоимость составляла шестьдесят рублей, в то время как стипендия равнялась, как я уже говорил, сорока рублям. Можно было, конечно, получить ее и за двадцать рублей, а если ты какой-нибудь выдающийся спортсмен – то даже бесплатно.

Альпинистов в советское время вообще очень любили. Это был спорт настоящих интеллектуалов. Им занимались все научные работники, доктора наук, ректоры. Это был спорт не смелых, отважных и безумных, а спорт цвета советской интеллигенции.