Плата за одиночество

– Нет, инора Эберхардт, – ответила я.

– Вот это нажимаешь, когда здесь, внизу, нужна я. А это – для немедленного вызова городской стражи.

– Стражи? – переспросила я.

– А что тебя так удивляет? – улыбнулась инора Эберхардт. – Деньги здесь проходят немалые, в Банк их сдаем не каждый день, так что всякое бывает.

Я посмотрела на Сабину. Легкая, ни к чему не обязывающая работа? О попытках ограблений она даже не заикалась. Но Сабина была сама невозмутимость.

– Штефани, это бывает очень редко, – улыбнулась мне инора Эберхардт, правильно поняв мою озабоченность. – И никогда – с серьезными последствиями.

Она просмотрела наши записи, сделанные за этот день, и довольно покивала в такт своим мыслям. Еще бы – каждая из покупательниц оставила здесь больше, чем мне в приюте выдали на первый месяц. Я бы тоже порадовалась, если бы на меня сыпался постоянный золотой дождь, пусть даже при этом и приходилось работать по ночам «как проклятой», по выражению Сабины. Правда, я совсем ничего не знала о расходах своей нанимательницы, они тоже могли быть весьма значительными. Не зря же Сабина говорила, что какие-то ингредиенты они заказывают специально, и что там привозят, она не знала. Может, доходы иноры Эберхардт не столь велики, как кажется на первый взгляд? Вдруг ее помощь дамам, жаждущим вернуть молодость, почти бескорыстна? Я посмотрела на нанимательницу и сразу в этом засомневалась. Украшений было хоть и немного, но даже неискушенной мне понятно, что они очень дорогие. Крупные бриллианты в серьгах никак не могли быть подделкой. Один из пальцев украшал массивный перстень с очень большим и необычным темно-красным камнем, казалось, что цвет внутри непостоянен, а как бы перекатывается от ярко-красного до почти черного. Мне даже представить страшно, сколько могло стоить такое украшение. Но у Сабины я об этом спросила, когда инора Эберхардт наконец отправила нас на обед.

– Дорогущее, – подтвердила Сабина, – стоит, поди, как все содержимое магазинчика.

– А она не боится его носить? Вдруг потеряет, или украдут…

– Она его никогда не снимает. Даже когда лично крем делает. Все украшения снимает, а этот перстень – нет. Мне кажется, – она драматически понизила голос, – она его как-то использует в работе. Но сама инора Эберхардт утверждает, что носит его в память о покойной сестре и просто снять не может, даже повернуть. Говорит, вросло.

Сидели мы в маленьком кафе не совсем на центральной улице, но довольно близко к ней, и цены там были такие, что, лишь взглянув на них, я сразу поняла, что совсем не голодна. Но Сабина настаивала, пришлось взять маленькую булочку и стакан чаю. Вопрос с обедом нужно было как-то продумывать, на такие заведения у меня нет денег. Я вспомнила, сколько всего мне еще нужно купить в ближайшее время, и пришла к выводу – денег у меня нет ни на что. Но ведь остальные девушки, покидавшие приют, как-то устраивались? Я задавила зарождавшуюся панику и откусила маленький кусочек принесенной сдобы. Была она еще горячей и очень вкусной. Сабина торопливо разделывалась с заказанным супом и что-то пыталась мне рассказывать из жизни продавщиц косметики. Получалось не очень – говорить с полным ртом дано не всем, этой магией Сабина не владела так же, как и обычной. Одно было понятно – долго рассиживаться нам здесь нельзя.

Инору Эберхардт мы застали за изучением журнала заказов, она делала из него какие-то выписки на лежащий рядом листок бумаги и тут же что-то подсчитывала. Колонка цифр уже была значительной, но все росла и росла.

– Подсчитываете, сколько Марта могла у вас украсть? – подобострастно спросила Сабина.

– Разве что пару заказов, – задумчиво ответила хозяйка. – Если то, что сказала та инора, – правда. В этом случае я больше боюсь ущерба своей репутации, чем кошельку. Боюсь, что Марта не могла получить желаемый результат, она просто не знала, что для этого нужно.

– Но та инора уверенно говорила про красную обложку и про то, что заказ так и не получила, – заметила Сабина. – Возможно, инора Эберхардт, это была первая попытка? Клиентка не из постоянных, я бы ее запомнила. Не каждый день к нам приходят иноры в эльфийских шелках.

Надо же, эльфийский шелк! Никогда бы не подумала, что та неяркая тряпочка носит столь гордое имя. Правда, при всей кажущейся неяркости выглядело платье так, что невольно привлекало к себе внимание – прекрасный силуэт и еле уловимые переливы цвета подчеркивали благородство ткани. Еще меня удивило, что Сабина в разговоре с хозяйкой упорно называет ту даму инорой, хотя столь богатая одежда предполагала и знатное происхождение.

– Нужно будет с ней поговорить. Жаль, что вы меня тогда не позвали.

– Как только она подойдет, мы тут же вас вызовем, инора Эберхардт.

Хозяйка в этот раз уходить не торопилась. Она пробыла в зале до закрытия, но загадочная клиентка с невыполненным заказом так и не появилась, хотя мы ждали ее с огромным нетерпением. Не подошел и Рудольф, которого я совсем не ждала и даже не вспоминала о нем. Значит, ему просто захотелось отыграться за вчерашнее неудавшееся знакомство, ведь пока он был в магазинчике, сполна насладился моей беспомощностью, и я потеряла для него всякий интерес. Наверное, купи он крем для своей матери, мне не было бы столь обидно – слишком много на него ушло времени. Нет, если бы он все же пришел, я бы с ним никуда не пошла, но высказать все, что накопилось, – очень хотелось. При выходе я немного замешкалась и украдкой огляделась – вдруг опять караулит около черного хода?

– Пойдем, – подтолкнула меня Сабина в спину, – мне тебе еще постельное белье нужно дать.

– Да не нужно, – запротестовала я, внезапно вспомнив, что там Петер.

Петер, который вчера приходил в теперь уже мою квартиру в поисках жены, но нашел там лишь меня, а вот я что-то потеряла. И боюсь, это что-то не найдется при новой встрече с ним.

– Нужно-нужно, – довольно жестко сказала Сабина, подхватила меня под локоть и быстро пошла вперед.

Наверное, я никогда не научусь так ходить на каблуках, как она. Казалось, Сабина на них не просто шла – летела, почти не касаясь земли. Впрочем, если бы меня дома ждал любящий муж, я бы тоже поторопилась. А Сабину ждали. Петер поздоровался радушно, но так, что Сабина даже не заподозрила, что мы раньше с ним встречались. Но все равно отправила его под явно надуманным предлогом подальше, что меня не очень-то и расстроило. Вручила она мне не только постельное белье, но и немного посуды, отказа не приняла, на благодарность благосклонно улыбнулась и не мешкая выставила из своего семейного гнезда. Я там и рассмотреть толком ничего не успела, настолько быстро все произошло. Я шла домой, прижимая к себе Сабинины дары, и недоумевала, почему вчера Петер произвел на меня такое убийственное впечатление. Сегодня он совсем не казался вышедшим из моих грез. Да, его замечательная улыбка осталась при нем, но в остальном – он совсем не был похож на того, кого я себе намечтала. У него даже нос немного кривой. Нет, мне такого не нужно. Я тихонько вздохнула. На самом деле, не так уж он и плох, и самое ужасное в его внешности – это то, что он чужой муж.

Глава 8

За ручку двери черного хода я бралась с внутренним трепетом. А ну как не признает местная магия во мне права на проникновение внутрь и останусь я перед закрытой дверью? Что я тогда буду говорить иноре Эберхардт? Та сиреневая дымка, что выглядела легкой и невесомой на руке Сабины, оказалась вязко-неприятной и давящей. И цвет ее уже не казался нежно-сиреневым, теперь он был неприятно грязно-лиловым. Выглядело это устрашающе. Я успела пожалеть, что не спросила вчера, что бывает с теми, кто пытается проникнуть внутрь, не имея никакого права, как вдруг дымка растаяла без следа и дверь приглашающе распахнулась. Я зачем-то потерла руку, хотя на ней никаких следов не осталось и все неприятные ощущения пропали, а затем неуверенно шагнула внутрь.

Внутри со вчерашнего дня ничего не изменилось. В торговом зале, куда я прошла сразу после того, как переоделась, царили тишина и загадочный полумрак, сквозь щели в жалюзи просачивались лишь тонюсенькие лучики света, в них даже пылинки не танцевали – старинный артефакт отрабатывал свои обязанности безукоризненно. Камешки на баночках и флаконах поблескивали. Или не камешки, а обычное стекло? Для меня особой разницы нет. Не думаю, что когда-нибудь буду в этом разбираться. Да и к чему мне? Дорогих украшений не было и не будет, а смотреть на чужие уши и подсчитывать, на какую сумму там висят серьги, интересно только Сабине. Я еще немного постояла, наслаждаясь тишиной, пустотой и нежными ароматами, которыми отличались все изделия иноры Эберхардт. Даже ее духи, казалось, лишь подчеркивают индивидуальность, не привнося ничего своего. Не было в них резкого, бьющего в нос запаха, иной раз шедшего от работниц ткацкой фабрики, которые собирались на свидание после смены и щедро поливали себя пахучими жидкостями. Пожалуй, обилие тяжелых, неприятных запахов больше всего мне там не нравилось. И еще – вечная пыль в воздухе, которая забивалась везде, где только можно. Там хозяева и не подумали раскошелиться на артефакт против пыли, это было не столь и дорого, зато болели бы работницы реже. Инора Эберхардт тоже заботилась совсем не о здоровье своих продавщиц, а исключительно о внешнем виде собственного товара. Нельзя сказать, что она совсем о нас не думала. Жалованье было положено очень и очень приличное, вознаграждения за продажи шли, а про доплату за зарядку артефактов она сказала, не дожидаясь вопросов со стороны моей или Сабины. Сама инора Эберхардт гнушалась таким делом, ей казалось это недостойно магички ее квалификации, и тратить свой Дар на подобное считала ниже собственного достоинства. Хотя другие маги так подрабатывали. Вон Сабина очень высокого мнения о способностях своего мужа, а Петер не видит ничего страшного в том, чтобы получать за это деньги. Жаль, что моего Дара, как утверждали монахини, не хватит ни на что приличное, а значит, мне надо радоваться, что хоть такое применение ему нашли.

Размышлять на эту тему можно до бесконечности, но пора было открывать магазин. Мне предстояло отработать полдня безо всякой помощи со стороны. Разве что придет та дама, что хотела заказать крем лично у хозяйки заведения, тогда я вызову инору Эберхардт, а во всех остальных случаях буду справляться самостоятельно. Больше всего я боялась, что опять появится Рудольф со своей насмешливой улыбочкой и попросит прочитать ему очередную лекцию, в то время как мое внимание будет необходимо настоящим покупателям. Но шло время, редкие в утреннее время дамы уходили со столь необходимыми им для собственной внешности покупками, я тщательно записывала каждую баночку и каждый флакончик, боясь проштрафиться в первый же день, даже пересчитывала по нескольку раз итоговые суммы, хотя в приюте с математикой у меня проблем не было никогда и уж своим расчетам я всегда доверяла. Но сегодня ответственность была особой. Так что я говорила, считала и улыбалась, улыбалась…

Когда инора Эберхардт спустилась вниз, мне уже казалось, что улыбка намертво приклеилась к лицу и никогда не отдерется. Нанимательница просмотрела мои записи, осталась довольна, отметила хороший почерк и отправила на обед.

– Штефани, только поешь нормально, – предупредила она, ласково улыбаясь. – До выплаты первого жалованья я буду давать тебе деньги по итогам каждого дня, так что не старайся себя ограничивать. Мне не нужно, чтобы продавщицы выглядели как мечта некроманта или, не дай Богиня, бурчали животами во время работы. Я плачу достаточно.

Посмотрела она при последних словах очень строго. Неужели Сабина рассказала, что я не захотела ничего заказывать в том кафе из-за дороговизны? Животом я не бурчала, да и позавтракала довольно плотно, но позволить себе питаться в таких местах со своим длинным списком жизненно необходимых вещей не могла.

– Инора Эберхардт… – начала было я.

– Нет, – твердо ответила она, даже не дослушав. – Ни готовить, ни есть здесь я не разрешаю. Только чай, самый простой, безо всяких добавок. Мне не нужны в торговом зале посторонние запахи. Повторяю, я плачу достаточно, чтобы ты нормально питалась. И в приличном месте, – с явным намеком в голосе сказала она.

Значит, всякие мелкие закусочные, где цены не столь высоки, мне тоже не подходят. А то вдруг меня там заметит кто-нибудь из клиенток иноры Эберхардт и решит, что дела у моей хозяйки не столь хороши, раз ее продавщицам приходится экономить на самом необходимом. А значит, не столь хороша и сама продукция…

– Да, инора Эберхардт, – ответила я.

Как она вообще догадалась о том, что я хочу ее попросить? Скорее всего, я была далеко не первой, наверняка и Сабина в начале работы здесь изыскивала возможность получать как можно больше при минимальных затратах. А как питается сама инора Эберхардт? При мне она ни разу не выходила из дома, и ей не приносили никакой заказанной еды, но выглядит она упитанной и довольной жизнью, значит, ест хорошо и регулярно. Готовит себе сама? Тогда у нее должен стоять артефакт, поглощающий запахи, иначе об этом знала бы не только я, но и все покупательницы. А иноре Эберхардт нужно, чтобы в торговом зале пахло только ее продукцией. «Это запах роскоши», – сказала как-то мне Сабина, наверное, она права, тогда к нему точно не должны примешиваться всякие ароматы жареного мяса и тушеной капусты…

Кафе, где мы вчера с Сабиной ели, я нашла без особого труда и даже заказала себе обед, почти не пугаясь указанных там цен. Если инора Эберхардт сдержит свое слово и будет мне доплачивать, как сказала, то можно не особо переживать по поводу ее требования тратить деньги только в таких местах. Порции здесь были большие, а еда несравненно вкусней того, к чему я привыкла в приюте. Я наслаждалась каждым кусочком, поэтому после обеда жизнь показалась мне просто изумительной. С такими доплатами я смогу что-нибудь вкусное купить Регине даже на этой неделе, перед тем как соберусь ее навестить. Пусть подруга порадуется.

Когда я вернулась в магазинчик, инора Эберхардт как раз беседовала с дамой, что вчера нажаловалась на пропавшую Марту. Клиентка обвиняющим тоном что-то выговаривала и жестикулировала руками с такой силой, что я сразу поняла, почему вчера Сабина, говоря о ней, сказала «инора», а не «леди». Платье эльфийского шелка – это только платье. Для того чтобы выглядеть аристократкой, к нему должны прилагаться соответствующие манеры. Может, оно у этой покупательницы вообще одно, ведь пришла она в той же одежде, что и вчера. Впрочем, если все время покупать здесь косметику, ничего удивительного, если вскорости только одна смена одежды и останется.

– Не думаю, что вам следует переживать по этому поводу. – Голос иноры Эберхардт был просто медовым, значит, заказ оказался не просто дорогим, а очень дорогим. – Один крем я вам сделаю сегодня же, для другого у меня не все есть, но необходимое должны доставить завтра, самое позднее – послезавтра. Так что все будет готово в кратчайшие сроки.

– Так же как и прошлый заказ?

Голос покупательницы был неприятно-высокомерным, хотя она разговаривала не с обычной продавщицей, а с хозяйкой магазина. Но меня это уже не удивляло. Как я успела заметить, чем больше денег оставляла клиентка в этом магазине, тем с большим пренебрежением относилась к здесь работающим. Вот инора Эберхардт ничуть не беднее ее, а обращается с нами предупредительно и заботливо. Наверное, потому, что у этой неприятной дамы в эльфийском шелке все силы уходили на борьбу с возрастом и на вежливость ничего не оставалось.

– К моему глубочайшему сожалению, в прошлый раз произошло какое-то недоразумение, – не убирая улыбки с лица, сказала инора Эберхардт. – Раньше в моем магазине такого не случалось. Подобные заказы я никогда не выполняю без предоплаты. Вы же не будете утверждать, что Марта взяла у вас деньги? Предупреждаю сразу, без ее расписки я не поверю. Она была девушкой честной.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.