Воровской дневник

– Инга. Он изменил вам с Ингой, – понял Гуров.

– Главное, я в лоб его спросила: «Было что?» А он честными глазами смотрит и отнекивается. Но не просто говорит «нет», а нервничает.

– Всегда знал, что все мужики – сволочи, – наставительным тоном произнес Стас. – Правда, Лев Иванович?

– Вы что, специально? – округлила глаза Марина. – Издеваетесь?!

– Он не издевается, – ответил Гуров. – По статистике количество мужских измен примерно равно количеству женских. Однако почему-то бытует мнение, что мужчины изменяют чаще. А еще и те и другие хотят, чтобы им не изменяли вовсе. Парадокс, не находите?

– А при чем тут сволочи? – не поняла Марина.

– Потому что после измены мы мучаемся так же, как и вы, – объяснил Стас. – Я это сказал ради справедливости. Простите, Марина, я просто хотел разрядить обстановку.

Марина уставилась на свои кроссовки.

– Не поняла, к чему вы вдруг вспомнили статистику, – призналась она. – Но если бы увидели Ингу, то поняли бы, что мимо просто так не пройдешь. Такие вам всем, мужикам, нравятся.

Она потянулась за второй сигаретой. Гуров остановил ее руку.

– Так случилась измена или нет? – мягко спросил он.

– Да, я же сказала, – с нажимом произнесла девушка. – Но Андрей говорил, что я все придумала. А после приполз ко мне на коленях… козел.

В ее голосе было столько обиды, что Гуров не нашел нужных слов поддержки. Он переглянулся с Крячко – тот сдвинул брови и едва заметно покачал головой. Молчи, мол, Лев Иванович. Пусть сама рассказывает.

– Мы помирились, – тихо сказала Марина. – Я простила его. Видела, что он и в самом деле одумался. Он подробно не рассказал, что произошло, а если бы попытался, то я бы не разрешила. Поняла одно – увлекся, запутался, а после все равно выбрал меня. Придурок. Самое интересное, что даже если бы они с Ингой сошлись, то она бы все равно его бросила.

– С чего вы так решили?

– С того. Я видела ее потом. Обнималась с Иваном. По коридору шли и прижимались друг к другу.

– Это был единственный случай его неверности? – спросил Гуров.

– О других ничего не слышала.

– Но почему вы решили, что его исчезновение может быть как-то связано с Ингой?

Он все еще удерживал ее руку, не давая прикурить. Марина высвободила ее и щелкнула зажигалкой.

– Потому что они все еще работали рядом. Думаете, что это прошло для них даром? Ерунда это все. Если с кем-то переспал, то это навсегда остается в памяти. Эта история случилась полгода назад, но Андрей ее не забыл. Я это чувствовала. Нет, не так. Я знала наверняка.

Глава 4

– Инга эта, как только появилась, сразу привлекла внимание. К ним на этаж специально мужики толпами ходить стали. Типа всем колхозом решили сделать «тоннели» в ушах и покрыть свои тушки рисунками… Смотреть было противно. Тупое стадо какое-то. А Андрей вообще рядом, в своем магазине. «Живых» покупателей по пальцам пересчитать можно, все хотят онлайн свой заказ получить. Невольно станешь наблюдать за тем, чем занимаются соседи по этажу. В общем, как только я ее увидела, так сразу и почувствовала опасность. Женщины это умеют. Способность у нас такая – заглядывать в будущее.

– И что же вы увидели в будущем? – спросил Стас.

– Это было уже после признания Андрея. После измены. Мне показалось, что Инга снова может влезть в наши отношения, и решила с ней поговорить. Ну знаете, не на кулаках, а по душам. Но разговора не вышло. Сначала я стеснялась, потом не было подходящего момента, а потом я увидела ее с Иваном, когда они обнимались в коридоре. И тогда я отказалась от своей затеи. Если честно, я совсем тогда потерялась. Устала от самой себя, ведь я постоянно его контролировала. Сама себе была противна. Но «короткий поводок» никому не нужен, а в нашем случае он вообще неприемлем. Мы же вместе несколько лет и доверяем друг другу. Но, с другой стороны, я не могла оставить все как есть. Измену я простила, но из головы выбросить не могла. Впрочем, как и что-то изменить. Тогда я приняла решение вести себя как обычно, не обрывать Андрею телефон, не торчать под дверью магазина все свободное время, а, стиснув зубы, жить, как раньше. Ой. Куда это меня понесло? – спохватилась она. – Вы же не психотерапевты, вы полиция…

Гуров слушал девушку и понимал, что жизнь, конечно, научила ее многому. Она, как настоящая охотничья собака, за версту чуяла «зверя». Полезное качество, с этим не поспоришь. Только вот дело в том, что опасность такие, как Марина, видят во всем. Видят даже там, где ее нет. Придумают, представят – и вперед, бороться с несуществующим противником. Раиса Петровна, безусловно, чувствовала себя с Мариной как за каменной стеной. Девчонка, с самого детства привыкшая выживать, хотела материнской заботы, а вместо этого получила Раису Петровну, которой самой требовались внимание и уход.

– Извините, – не унималась Марина, переводя взгляд со Стаса на Гурова и обратно. – Просто хотелось объяснить, откуда ноги растут. А вдруг Андрей снова замутил с этой сволочью? Она же любого с толку собьет. Способна на все что угодно.

– Вы так хорошо успели ее узнать? – недоверчиво поинтересовался Гуров.

Марина стряхнула пепел и принялась рассматривать тлеющий кончик своей сигареты.

– Иногда просто знаешь, и все. Она появилась, и начались неприятности.

– А вы видели ее после того, как Андрей пропал? – спросил Стас.

Марина мотнула головой.

– Я ее не видела. Спросила у Ивана, а он сказал, что она в отпуске. Но сказал, знаете, так… нехотя. Словно ему было неприятно о ней говорить. И какие выводы, как вы думаете?

Стас встал с бревна, размял ноги.

– Вы решили, что если ваш молодой человек и ваша соперница исчезли в неизвестном направлении, то они непременно туда отправились вдвоем, – предположил он. – Что скажешь, Лев Иванович?

– Все может быть, – ответил Гуров. – Но любая пропажа вызвана какими-то причинами. Мог ли Андрей бросить не только вас, но и работу? А маму?

– А я о чем толкую?! – не выдержала Марина. – Мог! Вполне мог! Ослеп от «любви» и все на свете забыл. Смотались на пару!

– А почему вы не на работе? – неожиданно сменил тему Гуров. – Отпросились?

Марина бросила потухшую сигарету на землю и наступила на нее.

– Да маму Раю боюсь одну оставлять, – пробормотала она. – Навалилось на нее. Завтра уже выхожу на работу.

По пути к выходу из парка шли молча. Марина специально шаркала по асфальту ногами, пиная листья, но они не разлетались в разные стороны, а прилипали к обуви, намокнув под дождем, который периодически шел.

Возле машины Гуров попросил у Марины номер телефона. Она продиктовала его, но домой уходить не собиралась.

– Мне еще надо что-то к чаю купить, – вспомнила она. – Мама Рая любит. А дома пусто.

– Марина, а где вы работаете?

Девушка усмехнулась.

– Уже забыли? Администратор…

– …в стоматологической клинике. На втором этаже, я помню, – закончил Гуров. – Адресок бы.

– Зачем? – напряглась Марина.

– Осмотримся, – коротко объяснил Гуров.

– Недалеко от «Москва-Сити», – указала рукой куда-то в сторону Марина. – Новый бизнес-центр «Терра Нова». Но мы с Андреем своим ходом туда добирались, поэтому, как ехать на машине, не подскажу.

– Не страшно. Найдем. Спасибо.

– До свидания.

Марина скрылась за углом, а Гуров и Крячко все еще стояли возле машины.

– Что-то я не понял. Тихомиров сказал, что он владеет бизнес-центром «Терра Нова». Там же держит магазин его родной сын.

– Тихомиров утверждает, что они не виделись целый год, – напомнил Гуров.

– Вполне возможно, – возразил Стас. – Случайное совпадение. Возможно, Тихомиров и не в курсе, что сын арендует в здании помещение. Или наоборот: сначала сын арендует в здании офис, а потом отец уходит из семьи.

– И сын, который ненавидит отца, все равно остается под крышей его бизнес-центра, да? – с сарказмом уточнил Гуров. – Ну бред же. Судя по тому, что мы о нем знаем, он бы скорее предпочел остаться на улице, чем набивать папкин карман деньгами. Есть третий вариант. Отец и сын прекрасно все друг про друга знают, но не хотят ничего менять.

– Вот у людей проблемы, а? – вздохнул Стас.

Гуров сел в машину, и в этот момент затрезвонил его мобильный. На экране высветилось знакомое имя.

– Петр Николаевич, ты как? Вылечили тебя? – спросил он, наблюдая за тем, как Стас поправляет боковое зеркало. – Серьезно?

Крячко тяжело опустился на водительское сиденье и с тревогой уставился на Гурова.

– Ну ладно тогда, – произнес тот в телефон. – Внезапно, но что же теперь поделаешь? Да, с Гойдой уже встретились. Он тебе звонил?.. Ну вот, тогда ты в курсе. Опрашиваем ближайших родственников. Только что поболтали с сожительницей пропавшего, а до этого поговорили с его родителями. Да, на сегодня уже все. Завтра документы оформим. Что?.. Да не забуду я, не переживай. Ты давай там приводи себя в порядок. От Крячко тебе привет. Дать ему трубку, чтобы он лично тебе пару слов сказал? Что? Не слышу, повтори, пожалуйста?.. Да, конечно. Бывай, Петр Николаевич. Звони, если что.

Гуров отнял телефон от уха и невольно улыбнулся.

– В Следственный комитет поедем завтра, после бизнес-центра. А Орлов, представь, на больничном.

– Вот радость-то, – ответил на это Стас и повернул ключ в замке зажигания. – А что за срочность?

– В него терапевт вцепилась на диспансеризации. Сказала, что, по заключению кардиолога, он слишком долго живет.

– Это не та случайно, которая нам с тобой медицинское заключение давать не хотела?

– Ну, он мне ничего об этом не сказал, – объяснил Гуров. – Однако, если он лег на обследование, дела у него действительно не очень.

– А чего тогда улыбаешься? – спросил Стас.

– Рад тому, что сбережем себе нервы, работая только с Гойдой, – признался Гуров. – Орлов бы сейчас уже требовал отчета, а Игорь пока не станет. Никто не дергает, над душой не стоит, и вся эта бумажная пытка вполне может подождать. Да и самому Орлову нужно отдохнуть от работы.

– Тем более что мы сегодня отрабатывали не жилой сектор, а беседовали с родными, – добавил Стас. – А это значит, что никаких протоколов от нас никто не потребует.

– Зришь в корень.

Гуров расслабленно откинулся в кресле. Стас вывел машину на дорогу, ведущую к оживленной трассе.

– Подбросить тебя домой? – спросил он.

– До метро, если нетрудно, – попросил Гуров. – Куплю по пути Маше что-нибудь к чаю.

– А завтра осмотримся в магазинчике Тихомирова-младшего.

– Так и сделаем.

Маши дома не было, о чем Лев узнал, взглянув на свои окна.

Вернувшись несколько дней назад с дачи, она промучилась с головной болью целые сутки, а потом неожиданно затемпературила.

– Мне надо прийти в себя, Лёва, – сказала она. – И выйти на работу, Горлов вышвырнет из состава, если не приду.

– А можно я его тоже вышвырну? – в ответ на это спросил Гуров. – Это ведь он заставлял вас работать три дня подряд? Ну, те самые съемки на Волге, в марте? Не путаю?

– Так было надо, – отмахнулась Маша. – Мы хотели успеть, пока было холодно, а то после обещали потепление, и снег превратился бы в кашу. А по сценарию на улице декабрь.

– Гнать в шею таких надо, – не выдержал Гуров. – Он-то успел, а вот ты месяц с ангиной ходила.

Во время этого разговора Маша лежала в постели и, чтобы успокоить бушующего мужа, притянула его к себе. Гуров прилег рядом и незаметно для себя самого крепко уснул. А наутро Маша чувствовала себя гораздо лучше.

Но Лев Иванович уговорил ее побыть дома хотя бы пару дней. Никто не запрещает человеку болеть – так он думал. Если режиссеру нужна красивая и здоровая актриса, то подождет два дня, а зритель поймет. И жена согласилась. В театр она планировала отправиться завтра, но Гуров, увидев темные окна своей квартиры, понял, что его обманули.

Зайдя в дом, он включил свет в коридоре, разулся. Потом пошел на кухню, неся в руках малиновый торт, который Маше очень нравился. Нагрел воду, заварил себе чай и отправился на балкон, чтобы покурить и понаблюдать за дорогой: а вдруг мелькнет на ней знакомая фигурка?

Маша вернулась через полчаса после него. Гуров взглянул на часы. Слишком рано для возвращения из театра. Или все-таки забежала туда? Но Маша, заметив выражение его лица, с порога заявила хорошо поставленным голосом, что на работу не ходила.

– Встретилась с Наташей, побродили по набережной.

– Это по какой же?

– Тараса Шевченко. Давно там не была.

– О как, – удивился Гуров. – Мне завтра в ту же сторону ехать. И каким ветром вас туда занесло?

– Спонтанно вышло. Наташа пригласила, она там недалеко по делам была. Побродили там, потом вышли на Кутузовский и неспешно дошли до Киевского вокзала. Ну а потом уже на метро и по домам.

– Просто гуляли? – не поверил Гуров.

– Просто так. И это было прекрасно, Лёва. Мы с тобой давно по городу не бродили.

Маша зашла на кухню, открыла холодильник.

– Малиновый тортик, – умилилась она. – Ты ж мой хороший.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил из коридора Гуров, убирая Машину куртку.

– Вполне. Поэтому завтра собираюсь в театр. Кофе или чай?

– Давай кофе. Чай я уже пил.

Вечер незаметно перетек в ночь. Гуров и Маша устроились на диване перед телевизором, который толком и не смотрели. Он всегда играл роль фона, под него было удобно молчать или разговаривать.

Прошедший день не отпускал Льва. Вроде бы и не произошло ничего противоестественного. Ну, увиделись с тем же Тихомировым, которому Гуров на даче у Стаса чуть голову не отвинтил. Навестили мать, ребенок которой бесследно исчез, и во время разговора с ней Гурову внезапно померещилось, что она, скорее всего, изображает страдания, а не мучается от неведения. Случился разговор с одной интересной девушкой, очень проницательной и недоверчивой. А пока Гуров торчал на балконе в ожидании возвращения супруги, ему позвонил Игорь Федорович Гойда и мягко потребовал отчет о проделанной работе. Вот этого Лев Иванович совсем не ожидал. Гойда был хорош тем, что не давил и не заставлял отчитываться, а вел себя как соратник или сокурсник, а не как начальник. Гуров к этому был не готов. Как и к тому, что непосредственный шеф Орлов Петр Николаевич вдруг загремит в стационар. С одной стороны, без него было работать легче. Не в плане продуктивности, разумеется, а в том смысле, что не нужно было ежедневно отчитываться. Но если зайти с другой стороны, то известие о том, что у Орлова проблемы с сердцем, напрягала. Случись что – и Гуров как заместитель займет его кресло, и прощай тогда привычная рутина и свобода мысли. Руководить Гуров умел, но совершенно не хотел этого. Поэтому желал Орлову скорейшего выздоровления, но прежде всего – тщательно и неторопливо обследоваться.

– Я сегодня что-то не то подумал о человеке, – заговорил Гуров. – Странно чувствовать себя скотиной. Знаешь, довольно неприятное открытие.

Маша, которая сидела, откинувшись на плечо Гурова, похлопала его по колену.

– Наша служба и опасна и трудна? – спросила она. – Ты про первое помнишь, а про второе забыл.

– Да я не о том.

– А я именно о том.

Лев примерно понял, о чем она говорит, но развивать тему не стал. Слава богу, актриса Мария Строева, которая делила с ним доходы, постель и разныя печали, в душу не полезет. Только с разрешения. Потому Гуров решил не озвучивать ей историю своих впечатлений.

– Со мной случай был однажды, – вспомнила она. – Пришла к нам в театр помощник костюмера. Человеком она была новым, и нас с ней судьба долго не сводила вместе. Я только ее имя от других слышала. Но как-то случайно оказались с ней за одним столиком в столовке. Разговорились. Она стеснялась очень, и я решила, что это из-за меня. И я, знаешь, легко так спрашиваю у нее: «Приводите семью, я вас бесплатно на репетицию проведу». А она взгляд на меня поднимает и спокойно говорит: «Большое спасибо, буду иметь в виду». И дальше ест. Сырники у нас с ней были, что ли… Я дальше пристаю: «Вы не стесняйтесь». И тут она уже серьезным тоном отвечает: «Муж и ребенок утонули. А я театр не люблю, просто здесь работаю». – Маша развернулась к Гурову всем телом. – Никогда я себя так не ругала за свои слова. До сих пор не могу понять, как я могла вообще уговаривать ее? Она ведь с первого раза дала понять, что не заинтересована в моем предложении. Но я не угадала. Мне даже и в голову не пришло, что я ее без ножа режу.

– Ты не нарочно, – возразил Гуров.

– Нет, Лёва, – вздохнула Маша. – Взгляни на ситуацию по-другому. Мне же даже в голову не пришло.

– Мне бы… – начал Гуров, но Маша стиснула его колено пальцами.

– Молчи, Гуров. Не оправдывай мою бестактность.

– И не собирался. Просто интересна природа возникновения своих мыслей.

– Если о чем-то подумал, значит, тебя к этому что-то подвело.

– Да знаю я.

Гуров устало провел рукой по лицу. Маша иногда не понимала его. Или он ее.

Позже, когда жена уже уснула, Лев резко расхотел спать. Выбрался из-под одеяла, надел спортивный костюм, взял сигареты и снова вышел на балкон. Теперь уже не ожидать, а думать. У него появилась потребность разобраться в себе, провести некий анализ собственного психоэмоционального состояния, так как он не привык к себе такому. Но тщательное обдумывание событий, произошедших за последние несколько дней, ни к чему толковому не привели. Гуров был вынужден признаться самому себе, что на трезвую голову он бы не воспринял Тихомирова всерьез, и если бы тот поцеловал руку Маше, то Гуров бы даже не поморщился. Потому что привык к подобным моментам. А вот про Раису Петровну ничего путного в голову не пришло. Вероятно, это возраст сказывается. Или стресс. Или профессиональная деформация во всей ее красе. А что? Вполне возможно.

«Вот ты и стал, мент, старым циничным придурком, – решил Гуров. – А казалось, что до этого еще далеко».

Успокоив себя тем, что завтра снова будет день, работа и служебная беготня, Гуров вернулся к Маше, просунул руку ей под шею, поцеловал в затылок и закрыл глаза.

Игорь Федорович Гойда на место работы Андрея Тихомирова не поехал.

– Давайте сами, – заявил он Гурову по телефону. – А потом ко мне.

– А у тебя что за срочные дела? – удивился Лев.

– А вы у меня не одни такие, – отрезал Гойда. – Висел тут один «глухарь», хочу проверить. Потом расскажу. Что у нас сегодня?

– У нас сегодня осмотр помещения, в котором работал пропавший, – напомнил Лев Иванович. – Ключи попросим в службе охраны. Ну и поговорим там с кем-нибудь. Может, парень кому-то проболтался о своих планах.

Гойда ожидал продолжения разговора, и Гуров решил закончить:

– В чем я очень сомневаюсь.

– В чем ты сомневаешься? – переспросил Игорь Федорович.

– В том, что он проболтался.

– Подтверди свои сомнения, тогда поверю. На связи.

Гуров непонимающе смотрел на свой мобильный. Игорь Гойда совершенно не был похож на себя. В компанию не напрашивался, отсиживался у себя на работе и вообще словно отстранился от дела. Он никогда так себя не вел. Напротив, старался быть рядом, не выпадал из процесса расследования, а тут как подменили человека.

Все еще удивляясь, Лев созвонился с Крячко. Тот был на полпути к его дому, и Гуров заторопился. Опаздывать не хотелось.

Московский международный деловой центр «Москва-Сити» поражал своей мощью.

Проезжая мимо башен «Москва-Сити», Стас Крячко каждый раз смотрел на дорогу, а не в сторону знаменитых исполинов. Насмотрелся в свое время, даже поспорил с соседом по лестничной площадке о необходимости возведения комплекса в центре столицы, а также о его нужности в целом. Сошлись в едином мнении: без него было бы лучше. Впоследствии Стас свое мнение поменял. Вернее, ему просто стало все равно. Кроме башен в Москве появилось много нового, интересного и полезного. Например, дорожные развязки. Теперь Стас добирался на работу быстрее, чем раньше, но привычка выстраивать маршрут до нужной точки с небольшим запасом времени все равно осталась. Потому он прибыл на место встречи первым. Со стоянкой проблем не было. Крячко припарковал свой «Мерседес» через дорогу напротив и запрещающих знаков нигде не увидел.

Бизнес-центр «Терра Нова» располагался в пяти минутах ходьбы от ближайшей высотки «Москва-Сити». Видимо, архитектор в детстве очень любил геометрию и, вероятно, поэтому спроектировал здание в виде четырех небрежно поставленных друг на друга кубиков исполинского размера. В остальном же «Терра Нова» мало чем отличался от остальных новомодных новостроек Москвы. За стеклами окон, которые установили от потолка до пола, можно было наблюдать жизнь офисных работников, и любой прохожий мог их видеть прямо с улицы, не заходя внутрь здания. Стас быстро устал от этого зрелища. Он взглянул на часы, вышел из машины и облокотился на капот.

Гуров подъехал минут через пять. Издалека узрев напарника, он поставил свой «Пежо» позади «Мерседеса», заглушил мотор и вышел из автомобиля.

– Как там называется магазин этого парня? – спросил Стас.

– «Лэст Босс», – напомнил Гуров. – В жизни бы не запомнил, если бы не столкнулся с таким названием лично.

– «Последний Босс», – перевел Крячко. – Кажется, так.

– В каком-то смысле это правда. Наверняка здесь присутствует свой сакральный смысл.

Охранник наотрез отказался дать ключи от магазина, но сопротивлялся недолго. После того как Стас показал служебное удостоверение, он резво сгонял куда-то, бросив пост, и вернулся уже с ключами.

– Запасные нам далеко не все оставляют, но этот парень ключ оставил.

Поднявшись на лифте на седьмой этаж, Гуров первым ступил на ковровое покрытие, которым был покрыт пол. Стас в этот момент уронил в лифте свое портмоне. Карты и визитки рассыпались в разные стороны, и ему пришлось постараться собрать их побыстрее, чтобы не уехать на лифте обратно.

От дверей лифта шел светлый прямой коридор, раздваивающийся через несколько метров, и сыщики пошли по нему в надежде самостоятельно обнаружить нужное помещение. Из-за угла тут же вышел молодой мужчина, одергивающий рукав толстовки.

– Наш клиент, – едва слышно пробормотал Стас и жестом попытался остановить мужчину. Тот сбавил шаг.

– Не подскажете, как найти тату-студию? – спросил Крячко. – Где-то тут была, кажется.

Мужчина обернулся и указал рукой в правую сторону.

– За углом как раз и будет.

– Благодарю.

– Да не за что.

Дождавшись, когда они снова останутся одни, Гуров хлопнул Стаса по плечу.

– Думаешь, сами бы не нашли?

– Так быстрее. Тут же лабиринт, – оправдался Стас. – Спросил на всякий случай. Если выйдем к татуировщикам, то быстрее найдем магазин. Кстати, какая разница между тату-салоном и тату-студией?

– Вероятно, она есть, но для меня это одно и то же, – ответил Гуров. – Как и для всех других, – он посмотрел в сторону лифта.

– Обрати внимание, здесь нет системы видеонаблюдения, – заметил Стас. – А на первом этаже есть. И при входе.

За углом оказался небольшой холл. С правой стороны с окном во всю стену тату-студия. Крячко сразу направился к кулеру с водой, стоявшему в углу холла. Гуров же повернул влево, к распахнутой стеклянной двери.

Название салона или студии сразу же бросалось в глаза. Кроваво-красные и ослепительно-белые неоновые буквы курсивом сообщали любому человеку, что это волшебное место называется «Красное на черном». Тот, кто занимался декором, постарался на славу – цвет кушеток и потолок был темно-вишневым, а пол и стены словно кто-то густо обмазал сажей. Освещение было розово-сиреневым, и Гуров так и не смог понять, откуда льется этот мягкий свет. Он тут же вспомнил гостиную Олега Анатольевича Тихомирова. Та же цветовая гамма, но, черт возьми, какая разница! Если в комнате Тихомирова царила тяжелая атмосфера, то здесь подобного не было. Замени кушетки на столики, расставь стулья и приделай барную стойку – будет вполне себе современное кафе.

– День добрый, – донесся откуда-то сбоку голос, и сыщик прищурился. Неоновые буквы, оповещающие о названии, помешали боковому зрению рассмотреть того, кто произнес эти слова.

– Чем могу помочь?

Это был весьма высокий парень в черных джинсах, белой футболке и голубой потрепанной жилетке, надетой поверх нее. Рыжие и, несомненно, специально взлохмаченные волосы, правильные черты лица и множество татуировок на открытых частях тела, включая шею… Гуров сразу догадался, кто это.

– Заблудились? – спросил парень.

– Да нет.

Гуров прищемил указательным и большим пальцами переносицу, не в силах больше выдерживать натиск освещения. Татуировщик шагнул к стене, нажал на выключатель, и опасный для вестибулярного аппарата свет тут же сменился на более привычный, исходящий от двух потолочных квадратных светильников.

– Как вы при таком освещении работаете? – спросил Гуров.

– У нас свои секреты, – усмехнулся парень. – Так чем могу?

Стас, все это время стоявший в дверях с пластиковым стаканчиком в руке, полез в карман и достал удостоверение.