Чудесный нож

Окно в этой комнате смотрело прямо на набережную, и в рассеянном свете фонарей, отраженном от потолка, Лира стала разглядывать спящего мальчика. Его брови были нахмурены, а лицо блестело от пота. Он был силен и крепок – конечно, его фигура еще не сформировалась, как у взрослого мужчины, потому что он едва ли намного обогнал ее по возрасту, но было ясно, что когда-нибудь он станет по-настоящему могучим. Насколько было бы легче, если бы его деймон был виден! Она попыталась угадать, как он мог бы выглядеть и принял ли он уже окончательный вид. Каким бы ни был этот деймон, он должен был воплощать собой натуру необузданную, но вежливую – и несчастную.

Девочка тихонько подошла к распахнутому окну. При свете уличного фонаря она тщательно установила стрелки алетиометра и расслабилась, прогнав из сознания все мысли, кроме одного вопроса. Главная стрелка тут же начала вращаться, то дергаясь, то останавливаясь так быстро, что за ней почти невозможно было уследить.

Лира спросила: Кто он? Друг или враг?

Алетиометр ответил: Он убийца.

Увидев этот ответ, она сразу же отбросила все свои тревоги. Пусть он умеет находить еду и знает дорогу в Оксфорд – это полезно, однако он все равно мог бы оказаться трусом или человеком, на которого нельзя положиться. Но убийца – надежный спутник. Теперь ей было с ним так же спокойно, как с Йореком Бирнисоном, бронированным медведем.

Она задернула штору, чтобы лучи утреннего солнца не ударили мальчику в лицо, и на цыпочках выбралась из комнаты.

Глава вторая

Среди ведьм

Ведьма Серафина Пеккала – та самая, что вызволила Лиру и других детей с экспериментальной станции в Больвангаре и отправилась с ней на остров Свальбард, – была сильно обеспокоена.

Из-за атмосферных возмущений, сопровождавших побег лорда Азриэла со Свальбарда, куда он был сослан, Серафина Пеккала вместе с прочими ведьмами очутилась за много километров от острова, над просторами замерзшего моря. Некоторым ее спутницам удалось удержаться рядом с поврежденным воздушным шаром Ли Скорсби, техасского аэронавта, но Серафину зашвырнуло в самую гущу тумана, который повалил из дыры в небе, проделанной лордом Азриэлом в ходе его эксперимента.

Когда к ней вернулась способность контролировать свой полет на ветке облачной сосны, она первым делом подумала о Лире: ведь она ничего не знала ни о поединке между незаконным медвежьим королем и истинным, Йореком Бирнисоном, ни о том, что случилось с Лирой после этого поединка.

Поэтому она начала искать ее, летая по хмурому, подернутому золотистой дымкой небу в сопровождении своего деймона, арктического гуся Кайсы. Они повернули обратно к Свальбарду и чуть южнее, пролетав несколько часов в заоблачных высотах среди странных сполохов и теней. По необычному оттенку света, который ложился на ее кожу, Серафина догадалась, что он проник сюда из иного мира.

Через некоторое время Кайса сказал:

– Гляди! Деймон ведьмы – похоже, он потерялся…

Серафина Пеккала повернула голову и увидела в прогалинах призрачного света меж клочьями тумана крачку, которая описывала круги и жалобно кричала. Они с Кайсой полетели туда. Заметив их приближение, деймон в облике крачки испуганно рванулся ввысь, но Серафина Пеккала сделала дружеский жест, и он снизился снова.

– Из какого ты клана? – спросила Серафина.

– Из клана Таймыр, – ответил тот. – Мою ведьму взяли в плен… а наших спутниц прогнали! Я заблудился…

– Кто взял в плен твою ведьму?

– Женщина с деймоном-обезьяной из Больвангара… Помогите мне! Помогите нам! Мне так страшно!

– Ваш клан был в союзе с деторезами?

– Да, пока мы не поняли, чем они занимаются… После битвы в Больвангаре нас разогнали, а моя ведьма осталась у них пленницей… Ее держат на корабле… Что мне делать? Она зовет меня, а я не могу ее найти! Прошу вас, помогите!

– Успокойся, – сказал деймон-гусь Кайса. – Послушаем, что делается внизу.

Они скользнули в толщу тумана над поверхностью моря, навострили уши, и вскоре Серафина Пеккала различила приглушенный рокот газолинового двигателя.

– Корабль не может не сбиться с курса в таком тумане, – сказал Кайса. – Что они делают?

– Это маленький двигатель, – заметила Серафина Пеккала, и не успела она договорить, как с другой стороны раздался новый звук – низкий, душераздирающий вой, похожий на зов гигантского морского животного. Через несколько секунд этот оглушительный вой внезапно оборвался.

– Корабельная сирена, – сказала Серафина Пеккала.

Они спустились к самой воде и снова прислушались, пытаясь уловить, откуда доносится шум двигателя. И вдруг они нашли его источник: плотность тумана в разных местах была неодинаковой, и когда в полупрозрачной дымке показался силуэт медленно ползущего баркаса, ведьма едва успела метнуться прочь, чтобы выскочить за пределы видимости. По морю катились низкие, пологие волны, словно воде было лень шевелиться по-настоящему.

Все трое взяли вбок и выше – деймон-крачка держался поближе к Серафине и Кайсе, точно ребенок, который потерял мать, – и увидели, как рулевой слегка изменил курс, ориентируясь на вновь прозвучавшую сирену. На носу баркаса горел прожектор, но он освещал лишь несколько метров тумана впереди.

– Так ты говоришь, что некоторые ведьмы до сих пор помогают этим людям? – спросила Серафина Пеккала у потерявшегося деймона.

– По-моему, да: горсточка перебежчиц из Вольгорского клана, если они еще не сбежали вслед за остальными, – ответил тот. – Что вы собираетесь делать? Будете искать мою ведьму?

– Да. Но ты пока подожди с Кайсой.

Серафина Пеккала подлетела к баркасу – деймоны скрылись позади, в тумане, – и опустилась на корму прямо за спиной у рулевого. Его деймон, чайка, хрипло каркнул, и матрос обернулся.

– Где ты пропадаешь? – спросил он. – Лети вперед и показывай, как нам подойти к левому борту.

Она тут же снялась с места. Ее замысел сработал: какие-то ведьмы действительно еще помогали им, и рулевой принял ее за одну из них. На левом борту корабля должен гореть красный сигнальный огонь, припомнила она. Пролетав в тумане минуту-другую, она заметила его тусклый свет не больше чем в сотне метров от баркаса. Она метнулась назад и, зависнув над кормой, стала подсказывать рулевому направление, а он, снизив скорость своего суденышка до самой малой, подвел его к бортовому трапу, спущенному почти до поверхности воды. Рулевой крикнул; сверху сбросили канат, и матрос с корабля полез по трапу вниз, чтобы закрепить его на баркасе.

Серафина Пеккала подлетела к палубе корабля и спряталась в тени спасательных шлюпок. Вокруг не было видно других ведьм, но они, возможно, несли вахту в воздухе; Серафина надеялась, что Кайсу не застанут врасплох.

Тем временем на корабль начал подниматься пассажир с баркаса. Это был неизвестный в меховой шубе с капюшоном, но когда он добрался до палубы, на поручни легко спрыгнул его деймон в виде золотой обезьяны. Деймон стал озираться по сторонам, и самый взгляд его черных глазок, казалось, излучал ненависть. У Серафины перехватило дыхание: она узнала миссис Колтер.

Спешащий ей навстречу человек в темной одежде чуть замедлил шаг, точно ожидал, что гостья появится не одна.

– Лорд Бореал… – начал он.

– Ему пришлось уехать в другое место, – оборвала его миссис Колтер. – Пытку уже начали?

– Да, миссис Колтер, – был ответ, – но…

– Я же велела подождать, – резко бросила она. – Они что, пропустили мой приказ мимо ушей? По-моему, у вас на корабле явно не хватает дисциплины.

Она откинула капюшон. Серафина Пеккала ясно видела в желтом свете ламп ее лицо – гордое, разгневанное и, на взгляд ведьмы, совсем еще юное.

– Где остальные ведьмы? – требовательно спросила она.

Человек с корабля ответил:

– Все улетели, мадам. Отправились к себе на родину.

– Но какая-то ведьма показывала дорогу нашему баркасу, – удивилась миссис Колтер. – Куда она пропала?

Серафина съежилась в своем укрытии: очевидно, рулевой с баркаса не знал, что положение дел изменилось. Озадаченный церковник огляделся, но миссис Колтер снедало нетерпение; быстро окинув взором палубу, она покачала головой и вместе со своим деймоном поспешила в открытую дверь, откуда лился желтый свет. Человек в темном пошел за ней.

Серафина Пеккала осмотрелась, чтобы оценить ситуацию. Она пряталась за вентилятором в узком коридоре между поручнями и центральной надстройкой корабля, и на этом же уровне, ниже рубки и дымовой трубы, находилась кают-компания. Ее окна – настоящие, а не иллюминаторы – располагались не только по бортам, но и впереди. Именно в это помещение вошли те, чей разговор она слышала. Из окон струился густой свет; в его лучах блестели капли влаги на поручнях и смутно вырисовывались фок-мачта и закрытый брезентом люк. Все вокруг было мокрым, хоть выжимай, и потихоньку начинало покрываться ледяной коркой. Никто не мог заметить Серафину в ее убежище, но если она хотела услышать больше, ей нужно было его покинуть.

Серафина понимала, что радоваться здесь нечему. С веткой облачной сосны в руках она могла улететь, а с ножом и луком – обороняться. Спрятав свою ветку за вентилятором, она подкралась к ближайшему из окон кают-компании. Оно запотело от холода, и ведьма ничего не увидела; голосов тоже не было слышно. Она снова отступила в тень.

В ее арсенале имелось одно средство, к которому она могла прибегнуть. Она медлила, потому что это было связано с большим риском и к тому же требовало от нее гигантской затраты сил; но деваться, похоже, было некуда. С помощью своего рода магии Серафина могла стать невидимой. Конечно, обернуться настоящим невидимкой нельзя: суть этого якобы волшебного метода заключалась в том, чтобы путем огромного напряжения сделать себя незаметным для посторонних глаз. Превратившись в такую «сверхскромницу» и не теряя необходимой концентрации, Серафина могла пересечь комнату, полную людей, или пройти мимо одинокого путника и при этом остаться незамеченной.

Приняв решение, ведьма целиком сосредоточилась на одной мысли, стараясь изменить свою манеру держаться таким образом, чтобы не привлекать ни малейшего внимания окружающих. Лишь через несколько минут она почувствовала, что ей это удалось. Для проверки Серафина выбралась из своего укромного уголка и зашагала прямо навстречу матросу, который шел по палубе с сумкой, набитой инструментами. Он посторонился, освобождая ей дорогу, но даже не взглянул на нее.

Итак, все было готово. Ведьма приблизилась к двери, ведущей в залитую ярким светом кают-компанию, открыла ее и обнаружила, что комната пуста. Оставив дверь на палубу приоткрытой, чтобы в случае чего легче было сбежать, она прошла в дверь, расположенную в дальнем конце комнаты, и увидела за ней лесенку, которая вела в глубь корабля. Ведьма спустилась по ее ступеням и попала в узкий коридор; по его потолку тянулись выкрашенные в белый цвет трубы, а на стенах горели антарные лампы. Коридор пронизывал весь корабль насквозь, и по обеим его сторонам были двери внутренних помещений.

Серафина Пеккала медленно двинулась вперед, насторожив уши, и вскоре услыхала голоса. Кажется, в одной из кают происходило нечто вроде совещания.

Она открыла нужную дверь и вошла внутрь.

В каюте, за большим столом, сидело около дюжины человек. Двое-трое из них на мгновение подняли глаза, рассеянно скользнули по ней взглядом и тут же забыли о ее существовании. Она тихонько встала у двери и принялась наблюдать. Руководил совещанием пожилой мужчина в кардинальской мантии. Все прочие, за исключением миссис Колтер, единственной женщины среди присутствующих, по-видимому, тоже были духовными лицами. Миссис Колтер сбросила свою меховую шубу на спинку стула; в недрах корабля было тепло, и на ее щеках выступил румянец.

Серафина осторожно огляделась и заметила, что в комнате есть еще один человек: узколицый, с деймоном-лягушкой, он сидел сбоку за столиком, на котором лежали книги в кожаном переплете и стопки пожелтевшей бумаги. Сначала она подумала, что это писарь или секретарь, но потом увидела, чем он занят: он напряженно вглядывался в какой-то золотой прибор, напоминающий большие карманные часы или компас, и время от времени отвлекался, чтобы записать результаты своих наблюдений. Потом он открывал одну из книг, старательно просматривал указатель, находил нужную справку, переписывал ее тоже и лишь после этого возвращался к своему прибору.

Услышав слово «ведьма», Серафина снова переключила внимание на беседу за столом.

– Ей что-то известно об этой девочке, – сказал один из церковников. – Она сама в этом призналась. Все ведьмы что-то о ней знают.

– Мне было бы любопытно услышать, что известно миссис Колтер, – промолвил Кардинал. – Возможно, ей еще раньше следовало кое о чем нам сообщить?

– Будьте добры выражаться яснее, – ледяным голосом отпарировала миссис Колтер. – Вы забываете, что я женщина, ваше преосвященство, и по тонкости ума мне не сравниться с князем церкви. Что же, по-вашему, я должна знать об этом ребенке?

Взгляд Кардинала, направленный на нее, был полон значения, но сам он ничего не ответил. После паузы другой священник произнес почти что извиняющимся тоном:

– Видимо, существует некое пророчество, миссис Колтер. Оно касается этой девочки. Все условия, при которых оно должно сбыться, выполнены. В первую очередь, это обстоятельства ее рождения. Цыгане тоже видят в ней что-то сверхъестественное: толкуют о ведьмином масле, блуждающих огоньках и прочей небывальщине, – вот почему ей удалось привести их в Больвангар. А разве такой невероятный подвиг, как свержение медвежьего короля Йофура Ракнисона, под силу обыкновенному ребенку? Возможно, брат Павел расскажет нам еще что-нибудь…

Он посмотрел на узколицего клирика с алетиометром; тот поморгал, потер глаза и взглянул на миссис Колтер.

– Да будет вам известно, что это последний уцелевший алетиометр, если не считать того, который находится во владении ребенка, – сказал он. – Все остальные были выкуплены и уничтожены по распоряжению Магистериума. С помощью этого прибора я выяснил, что девочка получила свой от главы Иордан-колледжа, сама разобралась в его устройстве и теперь умеет пользоваться им, не прибегая к специальным книгам. Если бы можно было усомниться в показаниях алетиометра, я бы это сделал, поскольку общение с алетиометром без книг для меня немыслимо. Даже минимальное освоение его возможностей требует от человека десятков лет упорного труда. Она же научилась понимать свой прибор через считанные недели после того, как впервые взяла его в руки, а теперь достигла в этом чуть ли не вершин мастерства. Насколько я знаю, на такое не способен ни один нормальный ученый, если, конечно, он не волшебник.

– Где она сейчас, брат Павел? – спросил Кардинал.

– В другом мире, – сказал брат Павел. – Мы уже опоздали.

– Ведьма что-то знает! – воскликнул другой священник, чей деймон, мускусная крыса, не отрываясь глодал карандаш. – Все сходится; нам не хватает только ее признания! Я считаю, что надо продолжить пытку!

– Так что же это за пророчество? – вмешалась миссис Колтер, едва сдерживая раздражение. – Как вы смеете утаивать его от меня?

Ее власть над присутствующими была очевидна. Золотая обезьяна обвела стол грозным взором, и никто не отважился посмотреть ей в глаза.

Один Кардинал не дрогнул. Его деймон, макао, поднял лапу и почесался.

– Ведьма намекнула на нечто из ряда вон выходящее, – произнес Кардинал. – У меня не хватает духу поверить ей. Если то, что я думаю, – правда, это налагает на нас самую страшную ответственность, какая только выпадала на долю сынов и дочерей человеческих. Но я спрашиваю вас снова, миссис Колтер: что вам известно об этой девочке и ее отце?

Лицо миссис Колтер побелело от ярости.

– Да как вы смеете меня допрашивать? – выплюнула она. – И как вы смеете утаивать от меня то, что узнали от ведьмы? И наконец, как вы смеете предполагать, что я скрываю что-то от вас? По-вашему, я на ее стороне? А может, вы считаете, что я на стороне ее отца? Наверное, вам хотелось бы подвергнуть меня пытке, как эту ведьму. Что ж, вы здесь командуете, ваше преосвященство. Вам достаточно лишь щелкнуть пальцами, и меня тут же разорвут на кусочки. Но даже если потом вы изучите каждый кусочек, который от меня останется, вы не найдете нужного вам ответа, потому что я ровным счетом ничего не знаю об этом пророчестве. И я требую, чтобы вы сообщили мне, что известно вам. Это мой ребенок, мое собственное дитя, зачатое в грехе и рожденное в позоре, но все же моя плоть и кровь – и вы скрываете от меня то, что я имею полное право знать!

– Пожалуйста, – встревоженно произнес другой священник, – пожалуйста, успокойтесь, миссис Колтер. Ведьма еще не сказала ничего определенного: мы должны узнать от нее больше. Сам Кардинал Старрок говорит, что она только намекнула на какую-то тайну.

– А если она так и не откроет ее до конца? – воскликнула миссис Колтер. – Что тогда? Будем строить догадки? Будем сидеть, дрожать и гадать на кофейной гуще?

– Нет, потому что я собираюсь поставить этот вопрос перед алетиометром, – сказал брат Павел. – Мы обязательно получим ответ – или от ведьмы, или от книг с толкованиями.

– И сколько времени это займет?

Он устало поднял брови и сказал:

– Порядочно. Это чрезвычайно сложный вопрос.

– Но ведьма может ответить нам на него сейчас же, – заявила миссис Колтер.

И она поднялась на ноги. Словно в страхе перед ней, большинство мужчин поднялись тоже. Только Кардинал и брат Павел не тронулись с места. Серафина Пеккала отступила назад, отчаянно стараясь оставаться невидимой. Золотая обезьяна оскалила зубы, и вся ее шерсть поднялась дыбом.

Миссис Колтер подхватила своего рассерженного деймона и усадила его к себе на плечо.

– Так пойдем и спросим ее, – сказала она.

С этими словами она повернулась и быстро вышла в коридор. Мужчины поспешили следом, суетясь и проталкиваясь мимо Серафины Пеккала, которая едва успела посторониться; в ее мыслях царил настоящий хаос. Последним каюту покинул Кардинал.

Серафина помедлила несколько секунд, чтобы сосредоточиться: возбуждение могло сделать ее заметной. Затем она пошла за всеми по коридору, а оттуда свернула в другую каюту, поменьше. Здесь было пусто, светло и жарко, и все священники столпились вокруг ужасной фигуры посередине – ведьмы, крепко привязанной к железному стулу, с искаженным от боли лицом и вывернутыми, сломанными ногами.

Миссис Колтер стояла над ней. Серафина заняла место у двери, чувствуя, что не сможет долго оставаться невидимой: это отнимало слишком много сил.

– Расскажи нам о девочке, ведьма, – потребовала миссис Колтер.

– Нет!

– Ты будешь страдать.

– Я уже довольно страдала.

– Но тебе придется страдать гораздо больше. У нашей Церкви тысячелетний опыт. Мы можем длить твои страдания до бесконечности. Расскажи нам о девочке, – повторила миссис Колтер и, взяв ведьму за руку, отогнула ей палец. Раздался треск.

Ведьма вскрикнула от боли, и на целую секунду Серафина Пеккала стала видна всем; один-двое священников посмотрели на нее с испугом и удивлением, но она сумела восстановить концентрацию, и они отвернулись опять. Тем временем миссис Колтер продолжала:

– Если ты не будешь отвечать, я сломаю тебе еще один палец, а потом еще. Что ты знаешь об этом ребенке? Говори.

– Хорошо! Пожалуйста, прошу вас, не надо больше!

– Так отвечай же.

Снова послышался леденящий душу треск, и на этот раз ведьму сотрясли рыдания. Серафина Пеккала еле удержалась от того, чтобы броситься вперед. Потом из груди ведьмы, на крике, вырвалось:

– Нет, нет! Я скажу вам! Прошу, не надо больше! Ребенок, который должен был прийти… Ведьмы слышали о ней давно, раньше вас… Мы узнали ее имя…

– Мы знаем ее имя. О каком имени ты говоришь?

– О ее подлинном имени! Оно раскрывает ее предназначение!

– Что это за имя? Говори! – сказала миссис Колтер.

– Нет… нет…

– И как? Как вы его узнали?

– По испытанию… Было предсказано: тот, кто сможет выбрать нужную ветку облачной сосны из множества других, и будет ребенком, который должен прийти, и это случилось в доме нашего Консула в Троллезунде, когда эта девочка явилась туда с цыганами… Дитя с медведем…

Она обессиленно замолкла.

Миссис Колтер издала нетерпеливое восклицание; Серафина услышала очередной громкий треск, а за ним стон.

– Но что гласит пророчество об этом ребенке? – продолжала миссис Колтер металлическим голосом, в котором звенела страсть, но не было и следа сострадания. – И что это за имя, говорящее о ее предназначении?

Серафина Пеккала придвинулась ближе к священникам, плотно обступившим плененную ведьму, и ни один из них не заметил, что она стоит буквально в шаге от них. Она понимала, что должна немедленно прекратить страдания мученицы, но надо было по-прежнему оставаться невидимой, а это стоило ей огромного напряжения. Взявшись за нож у своего пояса, она почувствовала, как дрожит рука. Ведьма рыдала:

– Она – та, что уже приходила когда-то, и вы ненавидели и боялись ее с тех самых пор! А теперь она пришла снова, и вам не удалось найти ее… Она была там, на Свальбарде, – была с лордом Азриэлом, но вы ее потеряли. Она сбежала, и она будет…

Но она не успела закончить, потому что ее прервали.

В открытую дверь впорхнула крачка, обезумевшая от ужаса; она упала на пол, судорожно захлопав крыльями, но потом снова взлетела и бросилась на грудь измученной ведьме. Она прижималась к ней, ласкаясь, тычась в нее клювом, отчаянно щебеча, и ведьма взмолилась в исступлении:

– Ямбе-Акка! Приди ко мне, приди!

Никто, кроме Серафины, не понял этой мольбы. Ямбе-Аккой звали богиню, которая приходила ко всякой ведьме перед ее смертью.

И Серафина не заставила себя ждать. Она тут же стала видимой и шагнула вперед со счастливой улыбкой, потому что Ямбе-Акка была весела и беззаботна, а ее визиты приносили радость. Ведьма увидела ее и подняла залитое слезами лицо, и Серафина наклонилась поцеловать умирающую и бережно вонзила свой нож ей в сердце. Деймон-крачка глянул на нее помутившимися глазами и исчез.

Теперь Серафине Пеккала предстояло с боем пробиваться наружу.

Ошеломленные священники застыли на месте, но миссис Колтер совладала с растерянностью почти мгновенно.

– Хватайте ее! Не дайте ей уйти! – выкрикнула она, но Серафина уже стояла на пороге, натягивая тетиву. Она вскинула лук и пустила стрелу меньше чем за секунду, и Кардинал рухнул на пол, хрипя и дергая ногами.

Прочь из каюты, по коридору на лестницу, разворот, стрела, пуск; и еще один человек упал, и весь корабль уже наполнился дребезжащим звоном колокола.

Вверх по лестнице и на палубу. Двое матросов преградили ей путь, и она крикнула: «Там, внизу! Пленница вырвалась на свободу! Бегите за помощью!»

Этого хватило, чтобы озадачить их, и пока они нерешительно переглядывались, она проскользнула мимо и схватила ветку облачной сосны, спрятанную за вентилятором.

– Стреляйте в нее! – послышался сзади крик миссис Колтер.

Раздался залп сразу из трех винтовок, пули отрикошетили от металла и с визгом унеслись в туман, а Серафина вскочила на ветку и послала ее вверх, как одну из своих стрел. Через несколько секунд она была уже в воздухе, в гуще тумана, невредимая, и скоро из серых клочьев вокруг вынырнул огромный гусь и полетел рядом с ней.

– Куда? – спросил он.

– Куда-нибудь, Кайса, лишь бы подальше отсюда, – ответила она. – Я хочу очистить свой нос от смрада этих людей.

Честно говоря, она и сама не знала, куда ей теперь лететь и что делать в первую очередь. Но одно Серафина Пеккала знала наверняка: в ее колчане есть стрела, которая рано или поздно затрепещет в горле миссис Колтер.

Они повернули на юг, чтобы оставить позади тревожные отблески иномирного света в тумане, и вопрос, смутно беспокоивший Серафину, постепенно приобрел в ее уме более четкую форму. Что замыслил лорд Азриэл?

Ведь как ни крути, а события, которые потрясли весь мир, начались с его таинственных экспериментов.

Трудность заключалась в том, что обычные источники ее знаний имели естественное происхождение. Она была способна выследить любого зверя, поймать любую рыбу, отыскать самые редкие ягоды; она умела понимать, о чем говорят внутренности куницы, могла извлечь мудрость, скрытую в чешуе окуня, и истолковать предостережения пыльцы крокуса, но все это были дети природы, и они говорили на ее естественном языке.

Чтобы узнать замыслы лорда Азриэла, ей нужно было прибегнуть к другим средствам. В порту Троллезунде жил их Консул доктор Ланселиус, поддерживающий связь с миром людей, и Серафина Пеккала понеслась туда сквозь туман в надежде услышать от него что-нибудь полезное. Прежде чем отправиться к нему, она сделала круг над гаванью и заметила внизу, среди призрачных струек тумана, ползущих по ледяной воде, большое судно с африканскими опознавательными знаками: лоцман как раз подводил его к берегу. Поодаль, на рейде, стояли еще несколько судов – она никогда не видела их здесь в таком количестве.