Полная версия
Исполняющий желания
«Что происходит?»
А самое главное – окружающий мир неожиданно обрел новые краски, словно включился режим улучшенной цветопередачи. А заодно яркости, контраста и насыщенности.
«Вот это анекдот!»
Макс захлопнул крышку, и окружающий мир потускнел и приуныл. А еще из него непонятным образом исчезли кое-какие детали, которые молодой человек успел разглядеть, пребывая в «режиме улучшенной цветопередачи».
«Яков, да что же это такое, а?»
Воронов снова щелкнул крышкой часов, осторожно положил их на стол и огляделся, подмечая то, чего не было в «реальности»…
С другой стороны, а что на самом деле реально?
Когда он там, где настоящее?
Ответа у Максима не было, и он занялся тем, что видел. Точнее – что увидел.
Рядом с настольной лампой появилась вырезанная из кости статуэтка всадника. Причем – совершенно неожиданно для прагматичного прадеда, – статуэтка фантастическая: конь был обыкновенным, а вот у наездника имелась дополнительная пара рук.
В угловом шкафу, рядом с которым располагался небольшой рабочий столик, вместо книг обнаружилось невероятное количество всевозможных склянок и мензурок, коробочек, футляров и мешочков: кожаных и тканых.
А висящий над креслом портрет Ленина чудесным образом обратился в дверцу старого, но внушительного сейфа.
– Я сплю? Или прадед подмешал в чай веселящую травку?
Критичный ум современного и вполне рационального, даже циничного молодого человека категорически отвергал абсурдную мысль о том, что все происходящее есть результат либо фантастических технологий, либо еще более фантастической магии, но она возвращалась с навязчивостью упрямого насекомого и жужжала: «А как ж-ж-же еще объяснить метаморфозы? Как? Как? Как?»
Максим допил чай – если в нем действительно есть галлюциноген, то лучше закончить прием как можно раньше, – поднялся, медленно прошелся по комнате и посмотрел на коробочки и мешочки. Почти все оказались подписаны, однако надписи на бирках молодого человека не порадовали:
«Толченая кость дебелого ящера». Не менее 98 %.
«Разрыв-трава». Не допускать попадания в воду.
«Глаза утопленника». Азиатск. расы.
«Глаза утопленника». Европеец.
«Пепел сколопендры». Обращаться только в перчатках.
По всему выходило, что пахнет в кабинете прадеда не инопланетными сверхтехнологиями, а древним колдовством. Или современным, но от того не делающимся менее волшебным.
– Ты действительно хранил тайну, Яков, да еще какую! – Открывать шкаф Макс благоразумно не стал – мало ли что? Вместо этого вернулся к столу и уставился на дверцу сейфа. – Пожалуй, ответы на мои вопросы ты хранил здесь…
Постоял, словно надеясь, что железная преграда исчезнет сама собой, зачем-то постучал по дверце костяшками пальцев, а затем – догадавшись, – взял со стола «Брегет» и, не закрывая, приложил его к металлу сейфа.
И присвистнул, увидев, как на глазах растаяло закрывавшее циферблат стекло.
«Надо крутить стрелки…»
Но в какую сторону? И как долго?
К счастью, издеваться над потомком Яков не стал: едва большая и маленькая стрелки сошлись на полуночи, внутри сейфа щелкнуло, Максим отодвинул «Брегет», осторожно повернул ручку, и тяжелая дверца открылась.
– Не сложнее, чем кроссворд решить, – довольно протянул молодой человек, заглядывая внутрь.
И вновь присвистнул.
Толстые стенки скрадывали значительную часть внутреннего пространства, поэтому объем сейфа оказался небольшим, сравнимым со стандартной микроволновкой, но вот его содержимое назвать стандартным язык не поворачивался.
Во-первых, здесь лежал пистолет – настоящий «Маузер К-96» в классической деревянной кобуре. Как тут же убедился Воронов – чистенький, ухоженный и готовый к бою.
– Ну, Яков, ты не перестаешь меня удивлять!
Рядом с «маузером» лежала коробка патронов, которую Макс немедленно вернул на место, толстенная, страниц на семьсот, рукописная тетрадь и свернутая в трубочку карта. Как выяснилось через минуту – весьма подробная карта Новосибирска, напечатанная в год рождения Максима. На карту Яков нанес множество непонятных отметок с цифрами вместо подписей, а с обратной стороны по углам и в центре листа были тушью изображены странные закорючки – иероглифы или руны.
– Неужели ты рассовал по городу древние сокровища?
Воронов отложил карту, наугад раскрыл тетрадь – ближе к концу, узнал твердый почерк прадеда и пробежал глазами по строчкам…
Закрыл тетрадь, вздохнул и понял, что не уйдет, пока не прочитает все.
* * *Разнотравье бескрайних полей, прохлада перелесков, рябь волнующихся озер, плеск полноводных равнинных рек, вязкая грязь кочковатых болот и угрюмая, суровая, но щедрая зелень подступающей с севера тайги… А еще – сотни, тысячи километров железных путей, асфальтовых дорог, пыльных дорожек и тропинок, ведущих от поселения к поселению, от маленьких деревень к городкам.
И все – живое.
Бурлящее.
Переполненное энергией.
Той энергией, что понятна людям. Той, что известна нелюдям. И тем крохам, которых даже древние расы считают легендой. Или не заслуживающей внимания ерундой. Мелочью, неспособной дать серьезные результаты.
Но он сумел обратить их себе на пользу.
Аккуратно собирал крупицы, понимая, что от каждой зависит его жизнь. Обдуманно тратил, стараясь обходиться без энергии там, где это возможно, и копил с маниакальным упорством шаса. Копил и собирал, планируя возвращение.
На создание необходимого запаса ушли десятилетия, но он знал, что его враги сильны, и не собирался рисковать: он готовился к бою, а не к поражению, и потому заявил о своем возвращении только тогда, когда счел возможным. И заявил так, как счел правильным: не шумными фанфарами, а тонким, как нить, потоком магической энергии, который осторожно, предельно незаметно пронзил пространство, изогнулся и неожиданно быстро прошелся сканером по центру большого города.
Прошелся и моментально исчез, оставив после себя лишь слабое, едва ощутимое повышение уровня магического фона.
Некоторое время он выжидал, проверяя, не вызовет ли его появление ответ? Убедился, что врагов поблизости нет, осмелел, сплел из нескольких магических нитей подобие цветка и закрутил карусель поиска, постепенно увеличивая ее диаметр.
На этот раз он искал не врагов, нет, а Хранителя и Сокровище, но снова ничего не нашел.
«Что произошло?»
Уйти из области, которую ощупывал магический «цветок», Хранитель не мог, точнее, мог, но ненадолго, а вот унести Сокровище не мог даже на мгновение – таким было заклинание, разрушить которое не смогли бы даже маги Великих Домов. Впрочем… Сокровище можно было замаскировать. А Хранитель…
«Хранитель мог умереть, – пришла ему в голову простая мысль. – Я отсутствовал достаточно долго, дольше, чем живут люди, даже колдуны…»
Замкнутое пространство вокруг неожиданно сделалось тесным, и на краткий миг он ощутил себя в ловушке. Осознал свое немыслимое одиночество и жуткую, давящую прессом ответственность. Растерялся…
На миг.
Но сумел взять себя в руки, избавившись от черного морока паники.
«Хранитель мог умереть, но не мог унести Сокровище. Оно здесь, и я сумею его найти. И забрать. Просто понадобится чуть больше времени…»
К счастью, он был весьма предусмотрителен, и начал возвращение, располагая солидным запасом магической энергии. Он знал, что жизнь способна преподнести множество разных, далеко не всегда приятных сюрпризов, и был к ним готов.
«Я все равно добьюсь своей цели…»
Один из лепестков магического «цветка» вдруг замерцал зеленым, показывая, что обнаружил нечто интересное и, возможно, имеющее отношение к Хранителю. Связь находки с покинувшим реальный мир субъектом была очень слабой, но очевидно, была, и потому он тут же добавил лепестку энергии, проводя полноценное сканирование находки… Коей оказался человек. Рослый, мускулистый, абсолютно лишенный волос человек. Он стоял прямо, но не навытяжку. Его основные группы мышц пребывали в покое, а работали только те, что отвечали за сохранение вертикального положения. Глаза закрыты, температура тела чуть превышает температуру окружающего воздуха, дыхание и сердцебиение едва различимы.
Возраст…
«Голем! – догадался он и укорил себя за то, что не сразу распознал человекоподобную куклу. – Голем, сделанный Хранителем. Но с какой целью?»
Он немного расширил зону своего магического присутствия и «увидел», что в скрытом от посторонних глаз помещении находятся две дюжины отключенных, но абсолютно целых и здоровых… точнее – исправных… боевых големов. Обнаженных, но возле каждого стояла пара хромовых сапог, а рядом лежали перетянутые бечевкой бумажные свертки. Скорее всего, с одеждой и амуницией.
Маркировка мастера на куклах отсутствовала, а значит, партия была изготовлена нелегально.
«Интересно…»
Впрочем, ничего другого от этого Хранителя он не ожидал.
«Не знаю, с какой целью, приятель, ты создал этот тайник, но меня ты крепко выручил…»
Потому что помимо сапог и свертка каждому голему полагалось по два артефакта и большая «батарейка» с магической энергией, а значит, можно временно перестать тратить свою, драгоценную, и провести дальнейшую разведку с помощью высококлассных боевых кукол.
«А я, получается, стану Кукловодом…»
Семь минут он потратил на то, чтобы разобраться с системой управления данной модели големов, еще две – на активизацию командира подразделения, включая подзарядку из «батарейки», после чего заставил куклу присесть и развернуть сверток. В нем оказалась защитного цвета гимнастерка, темно-синие шаровары, фуражка с васильковой тульей и краповым околышем, нижнее белье, портянки, портупея, пистолет в кобуре и коробка с патронами.
Судя по всему, големы должны были изображать военных, но Кукловод успел заметить, что куклы стары, их произвели несколько десятилетий назад, и не был уверен, что форма и документы до сих пор актуальны.
«Но проверить это можно только опытным путем…»
Затем он приказал голему одеться – тот исполнил распоряжение с армейской четкостью, – и принялся изучать окрестности тайника, пытаясь отыскать выход на поверхность.
* * *Если вам скажут, что любимое дело не может утомить – не верьте. Утомить может что угодно, даже отдых, а уж если любимое дело мало чем отличается от вышеупомянутого отдыха, то и вовсе пиши, что пропало. Хотя казалось бы: грех жаловаться на жизнь, больше похожую на затянувшийся праздник, гневить, как говорится, Бога за то, что маршрут твоей повседневности проложен через апартаменты, клуб, казино, рестораны и лучшие пляжи мира. Ну, еще через яхты и дорогие автомобили.
Казалось бы, как это может надоесть?
А вот на тебе…
Известный всему Тайному Городу Пифуций – совладелец ночного клуба «Полный Пи» и бара «3.14, Карл!», считался ко́нцем правильным и потому, можно сказать, скучным. Заведения свои он сделал модными и, соответственно, – прибыльными; список любовных побед довел до обычного для концев двухтомника – четыреста страниц мелким шрифтом в каждом, – а драгоценностей имел восемь сейфов с магической охраной, и это не считая предназначенных для подарков.
Жизнь текла красивым потоком, улыбалась изо всех зеркал, радовала при каждом удобном случае, и потому Пифуций сам изумился, осознав, как сильно ему все надоело.
А главное – надоело без причины. Просто так.
Словно время пришло – и включилась зеленая тоска.
То ли заразился от челов кризисом среднего возраста, то ли влюбился. Хотя… Будь Пифуций не концем, а кем-нибудь другим, в последнем предположении имелся бы определенный смысл, ибо пассией Пифуция сейчас являлась настоящая ведьма: фата Роксана, молодая, горячая, амбициозная, а главное – ослепительно красивая люда из знатной семьи.
Ну, как пассией…
Известная легкомысленность концев и их знаменитая, но никому не известная семейная тайна делали их неотразимыми для представительниц прекрасного пола любой расы. Противиться их обаянию могли лишь глубоко больные женщины, и потому свои интрижки концы никогда не воспринимали всерьез. И ночь с белокурой прелестницей не должна была стать для Пифуция чем-то большим, чем ночь с очередной белокурой прелестницей, и не стала, в общем, но прелестница задержалась и на следующую ночь, и на следующую… И даже спустя неделю продолжала навещать любовника, поскольку Пифуций неожиданно обнаружил, что смена лиц ему приелась.
Чем поставил Роксану в сложное положение.
Нет, против интрижки с концем фата ничего не имела, скорее, наоборот, ведь удовольствие она получала в полной мере. Но она хотела именно интрижки, то есть недолгого, необременительного, приятного обеим сторонам приключения, без обязательств и регулярных продолжений. Фата была свободна, однако у нее именно сейчас развивался роман с Дамиром Хамзи, может быть, не очень приятный, зато выгодный – в этом шасы могли дать пару тысяч очков вперед любому обитателю Земли, – и прерывать его Роксана не хотела.
А противиться чарам Пифуция не могла…
И попыталась выйти из положения истинно женским способом.
– Дорогой, нам придется расстаться, – сообщила она, натягивая трусики.
Конец, до того расслабленно лежавший на подушках, приподнялся на локте и одарил временно любимую удивленным взглядом. Говорить же ничего не стал, сочтя, что и так все ясно, и временно любимая должна прочесть ответ на услышанное в его жестах, прочесть правильно и ответить немедленно.
– Мне нужно уехать, – объяснила ведьма, наклоняясь за лифчиком.
– Надолго? – соизволил подать голос Пифуций, ощущая, что у него постепенно поднимается интерес к разговору.
– Всего несколько дней.
– Далеко?
– В Новосибирск.
– Э-э…
– Это в России, – пришла на помощь Роксана, поскольку знала, что география никогда не была коньком концев.
– Э-э…
– В Сибири.
– Э?
– Всего на несколько дней, – отрезала фата, надеясь тоном ответа дать понять любовнику, что решение окончательное и менять его она не станет. Тем более, она наконец разобралась с лифчиком и скрыла от конца обольстительную грудь. – А когда вернусь, разрешу тебе отвезти меня на Сейшелы.
– Новосибирск, – мечтательно повторил Пифуций, вновь падая на подушки. – Сибирь…
– Россия, – закончила Роксана.
– Это страна?
– Да.
– Та, в которой мы сейчас живем, или другая?
Несколько секунд зеленая ведьма пристально смотрела на любовника, пытаясь понять, издевается он над ней или спрашивает всерьез, пришла к выводу, что не издевается, и ответила:
– Да, та страна, в которой мы сейчас живем. – И язвительно уточнила: – У тебя что, нет паспорта?
– Есть, – не стал отрицать конец.
– И?
– Что «и»?
– Ты в него никогда не заглядывал?
– А зачем? – удивился Пифуций. – Разве я полицейский? Или пограничник? – Зевнул. – Все равно там имя неправильное проставлено… И дата рождения тоже…
Спорить с этим Роксана не стала: обитатели Тайного Города жили дольше челов, некоторые – гораздо дольше, и документы им приходилось менять довольно часто. Фата покачала головой, удивляясь неожиданно открывшейся черточке характера конца, и уселась на кровати, озираясь в поисках брюк.
Она сочла тему исчерпанной и сильно удивилась, услышав с подушек мечтательное:
– Новосибирск…
– Готовься к Сейшелам.
– Да ну их, – вяло махнул рукой Пифуций. – Хочу в Сибирь. На Енисей…
– В Новосибирске Обь течет, – машинально поправила «географа» ведьма.
– Туда тоже можно, – не стал сопротивляться конец. – Поехали на Обьтечет.
– Не «Обьтечет», а Обь течет! Река так называется: Обь.
– А город – Новосибирск? – прищурился Пифуций.
– Да.
– Кра-асиво… Когда мы улетаем?
Фата всплеснула руками. Помолчала, прикидывая, не проще ли убить мерзавца, поняла, что не сможет даже щелбан концу отвесить, и со вздохом попыталась использовать главный козырь:
– Я еду с Дамиром.
– Да на здоровье. – Ревность никогда не входила в число добродетелей концов.
– У нас с ним роман.
– Ты говорила.
– Что я ему скажу?! – вскипела Роксана. В отличие от легкомысленных толстяков, шасы относились к отношениям несколько серьезнее. – Как тебя представлю? «Дорогой Дамир, ты не будешь против, если вместе с нами в командировку полетит дизайнер твоих рогов?»
– Не только дизайнер, – уточнил после паузы Пифуций. – Я еще их скульптор.
Фата застонала.
– Но ты можешь ему об этом не говорить.
Фата всхлипнула и немного поплакала, надеясь растопить сердце закусившего удила конца. Безуспешно надеясь, поскольку за свою долгую жизнь Пифуций видел столько слез, что ими можно было без труда наполнить Южно-Китайское море. И даже два.
Он хладнокровно подождал окончания рыданий и как ни в чем не бывало продолжил:
– Давай скажем, что я твой брат?
– Мой кто? – изумилась Роксана.
– Брат, – повторил Пифуций. – С челами такое прокатывает.
– Дамир – шас! Он знает о Тайном Городе и тебя, конца, знает.
– То есть можно ему ничего не говорить?
– Мы не можем ему ничего не говорить, потому что он сразу все поймет!
– Между прочим, шасы не такие уж умные, как ты пытаешься представить, – заметил конец и вызвал второй приступ слез, продолжавшийся не менее пяти минут. Но тоже ни к чему не приведший.
Пифуций стоял на своем.
С трудом дотерпев до окончания рыданий, конец отобрал у подруги и трусики, и лифчик, и принялся жарко убеждать в своей правоте. Меньше, чем через два часа утомленная фата со вздохом согласилась, что спутник из Пифуция получится замечательный, а Дамир ничего не заподозрит.
– Мне нужно побывать там, где я никогда не был и никогда больше не буду, – объяснил конец, ласково обнимая смирившуюся с происходящим Роксану. – Я должен побывать в чудесном Новосибирске или сойду с ума…
Глава 2
1926 год, Алтай, Чуйский тракт, 756 верста.
Крестьянский труд тяжел не объемами работы, не отупляющим однообразием, а сезонностью. Всю весну и лето ты занят, работаешь не покладая рук, осенью собираешь урожай, готовишь его к сохранению и приумножению, сушишь или маринуешь то, что было собрано или подстрелено на горных склонах и в лесах. А когда выпадает снег… ты валяешься на печи и дуреешь от безделья.
Снег покрывает и мир, и тебя…
Выручают торговля, охота и «подряды» на устранение неугодных, которые четырехрукие хваны, с истинно крестьянской основательностью, исполняли за пределами Алтая. Как по заказу жителей Тайного Города, так и для сторонних челов, способных оплатить дорогостоящие услуги высококлассных убийц. Охоту же хваны, которым даже медведи уступали дорогу, воспринимали как рутину, лишнего не били, в первую очередь выбирая слабых и больных животных. Но при этом зорко следили за «своими» землями, не позволяя челам на них куражиться. Что же касается торговли, то мужчины ею не занимались вовсе, а женщины предпочитали перепоручать коммерцию ушлым шасам, которые периодически наведывались в алтайское селение четырехруких за шкурами и прочим товаром. А главное сокровище хванов – легендарный Золотой корень, который они выращивали для Тайного Города, – до унции забирали Великие Дома и платили за него с королевской щедростью.
Вот и получалось, что от скуки хвана могли спасти только «подряды». А если их нет? А если возраст еще таков, что серьезные заказчики предпочитают обращаться к другим специалистам, проверенным? Тогда оставалось нарабатывать репутацию в тех редких случаях, когда старшие соглашались брать на «подряды» учеников, а руки набивать в нечастых, и только с дозволения старших, шалостях на Чуйском тракте.
– Караван прошел?
– Давно уже.
– Сколько?
Дарг посмотрел на конский навоз, прищурился и выдал:
– Полчаса.
– Успеем! – приободрился Терс.
– Нет…
– Если бегом, успеем.
Но Дарг уже принял решение и подчеркнуто остался на месте, когда его нетерпеливый друг побежал по дороге.
Терс остановился и недовольно обернулся:
– Ну?
– Мы его догоним точно у постоялого двора.
– Ну?
– Что «ну»?! – окрысился Дарг. – Будто сам не знаешь, что дядя Вахр запрещает шалить рядом с заведением.
– Ну?
Дарг прищурился.
– Ты проспал, – негромко произнес Терс.
– И что?
– Лентяй.
– Возьмем их завтра, после ночевки…
Вместо ответа Терс засветил другу ногой в голову, и не отпрыгни Дарг назад, валяться бы ему в пыли оглушенным. Терс хоть и был на целых пять лет младше двадцатитрехлетнего друга, но нравом отличался вспыльчивым, и силушкой его Спящий не обидел, поэтому бой затянулся на целых десять минут.
Затем друзья отряхнули одежду от пыли и неспешно потащились вслед за караваном, на ходу обсуждая, стоит ли наловить рыбы и сварить уху, благо до утра все равно делать нечего, или же потратиться на ужин у дяди Вахра? Решили потратиться, потому что в противном случае строгий хозяин постоялого двора мог не разрешить остаться на ночь.
Вахр, для челов – Вахромей Атаманов, – по причине возраста и полученного в боях с людами ранения отошел и от «подрядов», и от тяжелого крестьянского труда в родной общине и основал весьма прибыльное заведение на тракте. Чистые комнаты, отличная еда – жена Вахра была превосходной стряпухой, – баня для желающих, настойки собственного изготовления… Постоялый двор славился, и многие купцы специально подгадывали путешествие так, чтобы оказаться в гостях у Вахра.
И уезжали с твердым обещанием вернуться.
Однако на этот раз, как выяснили Терс и Дарг, едва пройдя через ворота, на постоялый двор пожаловали не торговцы.
– Экспедиция то, – сообщил приятелям Тыц, один из старших сыновей Вахра, но какой именно, неизвестно, поскольку старик и сам иногда в них путался. – Батя сказал, что челы, но опасные. Лучше их не потрошить.
Тыцу выпало поить лошадей, и, рассказывая неудачливым грабителям новости, он неспешно качал ручным насосом воду из колодца: затем она по трубам попадала в поилку.
– Не потрошить, потому что нищие? – решил уточнить Терс.
– И потому тоже, – кивнул Тыц. Тут же замолчал, подробнее обдумывая вопрос приятеля, и через несколько секунд покачал головой: – Хотя у них наверняка есть припасы… Снаряжение… Лошади, опять же…
И юные хваны, не сговариваясь, взглянули на пьющих зверей. Те подняли головы и с опаской посмотрели на юных хванов.
– Неплохие, – одобрил Дарг.
– Крепкие, – подтвердил Тыц. – Я проверил.
– А деньги у этих экспедициев есть? – осведомился Терс.
– Наверное.
Предположение понравилось, и друзья вновь умолкли.
– Отец сказал, что челов этих лучше не трогать, – повторил Тыц.
– Почему?
– Не сказал.
– Так нельзя, – помрачнел Дарг. – Мы со старшими договорились, они разрешили нам этот караван взять.
– Это экспедиция.
– Да, ты говорил: у них денег меньше и товар другой.
– Да.
– И что?
– Надо узнать, почему Вахр велел их не трогать, – выдал Терс.
– Я спрашивал, – кивнул Тыц.
– И что?
– Батя молчит. Сказал, чтобы я не приставал.
– А что за челы?
– Обычные… Только с ними лама.
– Проклятье!
– Настоящий?
– Не знаю. Но раз батя сказал их не трогать, значит…
– Тыц!
Судя по голосу, кричал кто-то из старших сыновей, а судя по тому, как заторопился парень, – кричавший имел право кричать.
– Увидимся.
– Угу. – Друзья переглянулись. – Что будем делать?
– Ты оставайся здесь, а я пойду, взгляну на челов, – решил Дарг. – Потом обсудим.
– Договорились…
Однако ламы в зале не оказалось – вышел куда-то… Челы – все члены экспедиции – ужинали, без стеснения громко разговаривая, сыновья Вахра разносили еду, а хозяин – огромный, кучерявый, с окладистой бородой, мужик, – замер за стойкой, с приклеенной на лице улыбкой. «Держать» ее для гостей Вахр мог сколь угодно долго, но паренек гостем не считался, и потому на его долю выпал строгий взгляд.
Вопросительный, но при этом – строгий, поскольку старый хван догадывался, для чего на постоялый двор пожаловал «ученик».
– Я покушаю? – едва слышно спросил Дарг.
Вахр прищурился, потом кивнул на столик в углу и так же тихо ответил:
– Только ламе на глаза не попадайся.
– Он настоящий?
– Да. – Вахр помолчал, глядя на юношу, после чего закончил: – Не надо с ними шалить.
Однако договоренность насчет экспедиции была достигнута не с Вахром, а со старшими общины, и указывать Даргу хозяин постоялого двора не мог. Но и ссориться с ним юноша не хотел. Дернул плечом, показывая, что услышал, и прошел к указанному месту, оказавшемуся неподалеку от стола, за которым ужинали руководители экспедиции.
Главных челов Дарг всегда определял без труда, глаз был наметан.
Расположившись за столом, юный хван машинально просканировал зал, убедился, что магов среди челов нет, с благодарностью принял от Тыца миску с густой похлебкой и принялся с жадностью поглощать ее, одновременно направив к столу руководителей магическое «ухо»…
