Последняя надежда

Ангельские силы понимали, что за многовековое существование люди потеряли дар к путешествию во времени, и сами они спасти себя не могли. Был лишь один шанс победить в битве с демонами – вызвать на бой самого Арзуна. Медив посылал зов, в надежде, что Арзун откликнется и примет вызов. Демон же понимал, что такого боя ему не пережить, и нужно использовать время, чтобы открыть врата полностью для подчинения Ориса и призыва своего хозяина, равного которому среди живых нет.

Новые полчища легионов штурмовали бастионы ангелов Ориса, и не было шанса отразить их атаки, одна волна сменяла другую. Чтобы закрыть один из порталов, с помощью камня телепортации Медив переместил себя в центр демонического рассадника, открытого Арзуном, и произнес жертвенное заклинание. В центре прорыва демонов вспыхнул ярчайший луч света, поразивший адские легионы и закрывший входной портал. Вместе с демонами умирал и архангел, его обездвиженное тело зависло в воздухе, медленно исчезая в свете луча. Это была невообразимая утрата для Ориса. Такого исчезновения не видел никто из ангелов, наверное, даже боги не смогли бы такого припомнить. После самоуничтожения Медива, главой всех ангелов была назначена Светлым советом Армитала, и сразу упрочила свое положение, благодаря умелой тактике и стратегической сноровке, закрепленной в бесчисленных межмировых боях. Она пользовалась всеобщей поддержкой и уважением, потому как полностью подчинила себе демонические вылазки из оставшегося портала. Но, все попытки отомстить за своего главнокомандующего успехом не увенчались, выйти на бой с верховным демоном ей не удалось. Арзун, в свою очередь, готовил сокрушающий план наступления.

В мире Ориса находился промежуточный мир трансформации, где души умерших людей проходили духовное чистилище в облике восставших мертвецов. Из чистилища доступ в мир Ориса и Илата был закрыт, но войти мог только представитель первородной расы. Войти, означало подвергнуть себя смертельной опасности. Каждая душа в этой Сумеречной зоне охраняла свой покой всеми доступными ей средствами, убивая все живое, до чего могла дотянуться. Согласно ангельским знаниям, Сумеречная зона была сродни той, что прошила три мира. Именно в ней хранился древний артефакт, способный помочь Илату и Орису избавиться от вторжения демонов. Армитала снарядила в Сумеречный мир военную экспедицию, состоящую из представителей древних рас, в рядах которой находилось пять гномов, и четыре эльфа мага. Эльфы должны были использовать заклинания исцеляющей магии, в которой будут нуждаться гномы, облаченные в тяжелую броню, способную выдерживать мощные удары врага.

Сводный экспедиционный отряд вошел в Сумеречную зону ранним утром. Для этого региона не было разницы, какое время дня в мире Ориса, здесь господствовали сумерки. Солнце не пробивало завесу этого мира, созданную в далекие времена, которые с трудом мог припомнить даже Медив. Освещая себе путь магическими светильниками, отпугивающими нежить, отряд медленно, соблюдая осторожность, двинулся вглубь зоны. Сумеречная зона представляла собой иной мир, со своими законами и размерами, которые постоянно изменялись. Своеобразным маячком, созданным для определения местоположения артефакта, служил амулет, хранимый ангелами со времен создания мира, который был создан из древнейшего камня. Когда-то этот камень мог порождать себе подобные в больших количествах и находить другие камни, не созданные им, потому как был плоть от плоти составляющей всех миров. Судя по слабому мерцанию амулета, артефакт располагался вдали от границ сумеречной зоны. Идти приходилось по промокшей почве, кругом располагались строения, населенные нежитью. Дома были как небольшие, одиноко расположенные, так и многоэтажные. И чем выше был дом, тем сложнее было смертному там находиться, отовсюду могли вылезти мертвецы и разорвать его в клочья. Если неупокоенный был один, с ним можно было справиться, с трудом, но можно. Если же их было больше, то шанса уцелеть не оставалось – инстинкт убийства прививался этим душам с момента точки невозврата. Души, которые совершили множество преступлений, достигали этой точки, когда не могли возродиться в чистом теле. В сумеречной зоне все было как в мире Илата: те же поля и ложбины, огороды и дома, своеобразный свет солнца, видимый только падшим.

Та душа, которая могла, несмотря на свои злодеяния при жизни, завладеть мертвым неразрушенным телом, только что похороненным, превращалась в ведьму. Это были странные существа, наделенные магией смерти, им давалось знание о своей прошлой жизни. Некоторым ведьмам было даровано видение будущего, но только лишь тем душам, которые стремились не просто завладеть мертвым телом, но познать его. Если новорожденная ведьма не покидала Сумеречную зону, её тело медленно рассыпалось прахом, и оставался только остов скелета, после чего она становилась простой нежитью, не способной к магии смерти. Каждое её новое порождение чувствовало свое предназначение, и потому стремилось покинуть место Сумеречной зоны. Покинув зону, ведьма могла трансформировать свое тело до неузнаваемости, тем самым, вводя в заблуждение окружающих. Они никому не служили: ни свету, ни тьме, однако искали способ выделиться в мире живых. И, если в прошлой жизни они ничем не могли отличиться, то в этой – либо убивали, либо становились отшельниками. У ведьм не было полового различия, оттого любая ведьма могла принять образ и мужчины, и женщины.

Продвигаться по промозглой земле было неприятно, ноги немели от холода, несмотря на то, что сапоги эльфов и гномов на редкость были крепкими и теплыми. Эльфам часто приходилось патрулировать свои окрестности по ночам, а гномам находиться в холодных казематах пещер – никто не жаловался на чувство холода. Но здесь все было не так, не мерзнуть могла одна нежить и то, потому что там нечему было мерзнуть. Кости мертвецов чувствовали лишь тепло сумеречного солнца, и выходили погреться в дневное время из своих темных мест. Солнце зоны не согревало смертные тела, оттого было такое чувство, что плоть начинает ныть. Пройдя две лиги пути по ориентировочному маршруту, сводный отряд заметил скопление нежити на просторном лесном плато. Глава отряда эльфийка Альмавира послала вперед двух собратьев с целью узнать о безопасном проходе опасного места. Эльфы углубились в лесные недра и спустя час пришли с докладом о том, что происходит рождение новой ведьмы, и скелеты собрались на зрелище. После того, как гигантская призрачная пирамида пробила насквозь три мира, могилы, похороненных в мире Илата, странным образом появлялись в сумеречной зоне. Если раньше на становление ведьмы отпускались годы, а иногда и сотни лет, то теперь это происходило очень быстро. Отряд придвинулся к краю зарослей, чтобы было лучше видно происходящее. Перед ними открылась странная картина: мертвяки, столпившись над могилой, производили странные пассы своими костяшками. Размахивая пальцами, они как бы призывали новорожденного, а новоиспеченная душа пыталась как можно быстрее освоиться в теле. Но, что-то шло не так: могильный холм вздувался над землей и сразу же оседал, так продолжалось около часа. Мертвые заволновались, хотя волноваться они не могли, как может мертвец волноваться. По их внезапному отходу от могилы стало понятно, что даже мертвые могут испытывать страх. Внезапно могильный холм лопнул, не просел, а именно лопнул: посередине холма образовалась трещина, которая, уширяясь, порождала на свет нечто невообразимое. Из земли, уродливо корячась, вылезало тело, но что-то ему мешало освободиться. С одного края могилы появилась голова и плечи, а с другого конца, что-то непонятным образом вздымало гору могильной земли. Тело издало странный писк, и мертвяки медленно стали к нему подходить. Как только первый скелет оказался у края могилы, тварь, вылезавшая из нее, в ту же секунду схватила скелет за ногу, оторвала её и, раскрошив руками на мелкие куски, поглотила своим ртом. Если бы у скелета были голосовые связки, он бы кричал от страха, но он, судорожно загребая своими костьми, пытался уползти как можно дальше от проклятой могилы. Не тут-то было, медленно подтягивая его кости, существо пожирало их с небывалой скоростью, как будто от этого зависела жизнь, но, возможно, так оно и было. Полностью поглотив скелет, существо изогнулось дугой и сделало неимоверный толчок ногами. Гора могильной земли разлетелась в стороны, и все увидели, как из могильного проема выползает ведьма, а на ее спине, приколотое длинным клинком, находится другое тело, бездушно свисая. «Боже мой, – сказала Альмавира, – это двойная могила, на спине ведьмы находится тело ее усопшего мужа». И, действительно, с трудом выбравшись, ведьма, изогнув свою шею в обратном исполнении, подняла голову свисающего на спине тела, и поцеловала его в мертвые зубы. Такого не могла предположить даже Альмавира, видевшая на своем веку не одну ведьму. В мире Илата все было предельно ясно – ведьму, которая вредила, сжигали на костре. Только ведьма могла покидать Сумеречную зону, чтобы переместиться в мир Илата, скелетам этого сделать было просто невозможно. Когда ведьма выходила из зоны, тем самым, разрывая тонкую грань мироздания, мир Ориса, напитанный ярким светом, отторгал ее, как лишнюю пищу из желудка человека, во время рвоты, открывая портал в мир Илата.

Поцеловав покойного мужа, голова ведьмы задергалась, и ее прогнившие глаза, видевшие только солнце Сумеречного мира, устремились на наблюдающую группу эльфов и гномов. Зашипев, нелепо раздвинув пальцы рук, ведьма медленно двинулась навстречу сводному отряду. Бежать не имело смысла, потому как, учуяв один раз, мертвец будет преследовать тебя до конца твоих дней. Но, так как в данный момент никто из отряда не собирался покидать Сумеречную зону, то и иметь на хвосте медленно бредущую ведьму, не окрепшую до конца, с конвоем из скелетов, никто не собирался. Бесполезно было давать залп лучникам, мертвая плоть была нечувствительна к боли, а глаза трупов видели совсем в другой проекции. Альмавира скомандовала: «В круг!», и эльфы, заняв свои позиции, приготовились к сотворению святого удара. Гномы, тем временем, экипировав себя надлежащим образом секирами, опустив забрала на шлемах, ждали команды. В центре эльфийского круга образовался светящийся шар, сыпавший искрами, постоянно пульсирующий, как сердце. Направив этот искрящийся шар в отряд из мертвецов, Альмавира добавила к нему составляющую древней эльфийской магии природы. Сорвавшись с магических жезлов, удерживающих пучок святой энергии, шар медленно поплыл в направлении мертвецов. Дойдя до точки назначения, шар остановился, раздулся, и, осыпая пространство вокруг наступающих мертвецов, взорвался с оглушительным шумом. Кости разметало в разные стороны и души, которые были в заточении мертвой плоти, светло-голубым туманом медленно поднимались над полем. Ведьма проигнорировала этот удар, не нанесший ей совершенно никакого вреда, и ответила мощным ревом, который собрал души павших скелетов, медленно поднимающихся над полем, и ударила замогильной магией. Исторгнутые души летели на круг эльфийских магов, изменяя свой светло-голубой цвет. Долетев до круга, они уже были насыщены злобой Сумеречного мира, приняв кроваво-красный оттенок. Защита, выстроенная магами, лишь немного замедлила удар, но не убавила злобы, с какой души летели терзать плоть. Вгрызаясь в тела эльфов, они рвали нить астральных связок, и эльфы падали без чувств, вдоволь насытившись порочными душами. Альмавира устояла под натиском и дала приказ гномам идти в атаку, бросив им на секиры остатки порочной магии, отразив ее заклинанием с тел упавших сородичей. Новоиспеченная ведьма ожидала всего, но только не удара холодной стали, наполненной мертвой магией. Нападение гномов было сокрушающим, сбитая с ног, ее рука была парализована магией духа, разметавшей эльфов. Секиры застревали в плоти ведьмы, обугливались, но не ломались. Отдавая последнюю мертвую магию телу врага, секиры беспомощно рубили плоть. Она размахивала руками, и два гнома уже сбросили с головы помятые шлемы, не выдерживающие ударов, но хорошо защищавшие головы своих хозяев. Альмавира использовала магию природы – древесные корни, ожившие в Сумеречном мире, обхватили ноги ведьмы и притянули к земле. Следующим заклинанием эльфийка выплеснула на ее ноги поток ледяной воды, которая замерзала в ее мощах. Гномы ударили секирами по ногам ведьмы. Одна нога, наполовину отрубленная подвернулась, и ведьма, с огромный грохотом, упала на землю. Встать она уже не смогла, но и сохранить свои секиры гномы были не в состоянии. Соприкоснувшись с замерзшими ногами ведьмы, закаленная в недрах гор сталь раскололась, оставив в руках гномов только длинное древко. Порождение Сумеречного мира пыталось подняться, но Альмавира охладила ее пыл, воткнув между глазниц посох с сотворенным заклинанием забытья. Убить такое отродье не получилось, только остановить. Альмавира могла надеяться, что ведьма не вспомнит о том, что случилось, когда придет в сознание. Нужно было по возвращении сообщить Армитале о том, что произошло. Восстановив силы эльфам и гномам, эльфийка была на грани истощения, и потому было решено не вступать в бой понапрасну, и обходить подобные сборища стороной.

Далее путь пролегал через холмистые гряды с деревенскими постройками. Для чего и кому понадобилось сотворять такой мир для мертвой плоти неведомо, но чувствовался своеобразный миропорядок. Скелеты были разбросаны на открытой местности согласно своим жилищам: некоторые топтались на одном месте, что-то тормоша в земной тверди, другие – шли вдоль территории своего места обитания. Этот отрезок пути был явно проще остальных, никто на отряд не кидался, ведьм не было. Амулет загорелся ярким светом и задрожал, стало очевидно, что артефакт близко. Перед глазами отряда открылся черный зев пещеры, наполненной разными шумами. Углубившись в пещерные тоннели, отряд разделился на две части по одной на каждый проход. Альмавира предупредила о мертвых лежащих телах, которые будут встречаться на пути. Дух, томимый у поверженного тела, должен был быть отпущен соответствующим заклинанием, чтобы освободиться от приковавшего заклятья. Среди лежащих тел попадались и такие, которым были ненавистны живые существа, тела которых необходимо было уничтожать. Суть этого похода заключалась в том, чтобы освободить нужное количество душ, необходимое для снятия печати с артефакта, охраняемого очень сильным духом. Следуя по проходу, отряды периодически натыкались на оживших мертвецов, что толпились у тел лежащих, и чтобы пробиться к скованному духу, нужно было сначала попотеть в битве с окружающей его нежитью. Освобождаясь, дух подсвечивался красноватым светом, и его призрачное тело как бы воспаряло над мертвым в горизонтальном положении и таяло в воздухе. Исследовав большую часть пещеры, второй отряд обнаружил еще одно ответвление. По основному пути в зоне видимости находилась группа скелетов, но, понадеявшись на удачу, экспедиция пошла новой дорогой и, миновав пару изгибов, они вышли на небольшой квадратный пятачок, где обнаружили заброшенное давным-давно углубление для кострища. Сразу поняв, что они вышли на нужное место, не став ждать вторую группу, начали разводить костер. Альмавира достала амулет, и в свете костра на стенах высветились руны, почти точь-в-точь такие же, какими их видел Миларис. Заранее, до входа в пещеру, были изготовлены деревянные копья, чтобы уничтожать появляющихся духов. Нельзя было уничтожать только духа-хранителя, иначе все, что задумывалось, сорвется. Предупредив спутников о правильном порядке уничтожении появляющихся призраков, Альмавира произнесла заклинание призыва. Костер мгновенно вспыхнул, но не от поленьев, которые были разожжены спутниками эльфийки, а от зарождающихся синих духов огня, что были в подчинении у саламандр. Саламандры представляли собой духов красного пламени, атакующих любое живое существо, посмевшее их призвать. Синие духи появлялись по-очереди, сокращая время своего появления с каждым убитым собратом. Деревянные копья разили беспощадно, нанося смертельные удары в самое сердце души призрака. Никаким другим оружием нельзя было убить саламандру, только деревянным, ибо что призывает, а это горящие поленья, то и убивает. Со временем требовалась неимоверная реакция на появление призраков, и даже сама Альмавира подключилась к их избиению. Никто не знал, сколько необходимо убить призраков, чтобы вынудить духа-хранителя появиться в месте призыва. Призраки, выскакивая из огня, медленно угасали, проткнутые копьем, оседая пеплом на каменном полу. Из огня выпрыгнул очередной призрак, ничем не отличающийся от остальных, и Альмавира привычным движением копья, нанесла ему смертельный удар. Призрак замер. Атака духов прекратилась и все поняли, какую роковую ошибку они совершили. Альмавира ударила духа-хранителя и тот, пристально глядя ей в глаза своими алыми огненными плашками, молниеносно ударил своим огненным телом ей в грудь. Дух исчез, и на спутников Альмавиры её глазами смотрела саламандра-хранитель, это длилось несколько секунд, после чего все прекратилось. Эльфийка повалилась на каменные плиты, сплевывая кровью, без всякой надежды отыскать спрятанный артефакт. Отдышавшись и погасив костер, отряд собирался в обратный путь, как один из гномов, единственный примкнувший к этой группе, заметил в углях костра странный предмет. Альмавира, тяжело дыша, взглянула на угли и увидела артефакт, это был камень тусклого цвета, наполненный такой силой, какой не ведали эльфы со времен создания.

Обратный путь занял куда меньше времени, чем все ожидали, нежить расходилась, почуяв артефакт. Дойдя до места битвы с ведьмой, отряд не обнаружил ее на том месте, где она была оставлена. Вокруг было разбросано огромное количество измельченных костей. Стало понятно, что ведьма, восстановила свои силы, пожирая ходячие останки. В битве с ней никто не погиб, но эльфов до сих пор шатало от ментального удара, произведенного разъяренными душами. Если бы не магический отражающий щит Альмавиры, эльфы пали бы на поле боя не в силах защитить себя. Миновав злополучное место, через пару часов отряд достиг границ Сумеречной зоны и Ориса. Завеса, преграждающая дорогу нежити, пропустила всех, кроме эльфов, напитанных энергией смерти. Достигнув завесы, эльфийские тела задрожали и пали замертво, истекая кровью. Кровь лилась из глаз и ушей, из всех многочисленных пор на теле. Никто не подозревал, что такое может произойти. Альмавира была в отчаянии, даже она, прожившая не одну тысячу лет, не ведала о такой магии.

Вернувшись в Орис меньшим составом, Альмавира представила всю добытую информацию Армитале и отдала артефакт. «Я скорблю с тобой, сестра, о погибших, мы выясним, что произошло в Сумеречной зоне. Этот артефакт излучает поистине непостижимую энергию, недоступную для моего понимания», – ответила архангел. Рассказав о слиянии саламандры со своим телом, Альмавира упомянула о неверном ударе по духу-хранителю. Армитала не сразу поняла, что камень-артефакт безжизненный, но после упоминания о неверно проведенном ритуале призыва, решила возвратиться в Сумеречную зону, для понимания случившегося. Без артефакта мир Ориса не мог, по сведениям архангела, рассчитывать на победу. Если священный камень был вынесен за пределы Сумеречной зоны даже без надлежащего ритуала, он мог даровать носящему его, способность войти в мир мертвых без препятствий со стороны барьера, разделяющего миры. Поход подготавливался настолько быстро, насколько было возможно: подобрали две когорты в триста шестьдесят эльфов и гномов каждая. Итого получалось семьсот двадцать воинов, включая двух доблестных командиров: Альмавиру и гнома Сольдака. Припасов взяли на три добрых недели пути по бездорожью Сумеречного мира, хотя предстояло справиться с поставленной задачей в неделю определенного на совете срока. Пульсирующий в Сумеречной зоне до того времени артефакт, полностью прекратил излучать энергию защиты.

После сборов, выйдя из главного города ангелов Дольмета, возведенного из древнего лучистого камня, распространенного в мире Ориса, Армитала крепко пристегнула священный камень к грудному доспеху и отдала приказ следовать к вратам Сумеречной зоны. Врата представляли собой призрачную границу, имеющую брешь в мире Ориса, около двух миль в центре пустынной равнины. Достигнув назначенного места, когорты молча входили в сумерки. Ветер бешеным порывом обдал вошедшие отряды, и Армитала, еле устояв на ногах, поняла, что потеряла способность взлетать на своих крыльях. Ангелы могли летать в любом мире, но неверно проведенный Альмавирой ритуал лишил архангела такой возможности. Тяжесть приливала к ногам, и с течением времени у Армиталы ноги стали уставать, не привыкшие к долгой ходьбе. Делать было нечего, потому приходилось преодолевать трудности и, несмотря на усталость, продолжать поход. Альмавира заметила кое-какие серьезные изменения: воздух стал более легок, как будто разряжен, и вдали горизонт горел ярким пламенем, что уже само по себе устрашало: такого не могла припомнить даже Армитала в этом мире, со времен становления всего мироздания, когда она была еще духом невоплощенным.

По левую руку от двигающихся воинов располагались мертвые моря, которыми в избытке был наполнен Сумеречный мир, населенные утопленниками и злобными нимфами, выброшенными в этот мир богами за ненадобностью. Камень тянуло к горящему горизонту, расположенному за мертвым морем. Чтобы пересечь такое расстояние по воде нужно было судно и, выйдя к побережью, глазам открылась бухта мертвых кораблей: одни стояли на приколе в воде, другие – под водой, и лишь верхние палубы своими прогнившими кормами говорили о их безвременной кончине. Сольдак предложил сходить на разведку, но его предложение было отвергнуто Альмавирой: тяжелый гном в броне мигом пойдет на дно в случае атаки нимфы, а Армитала не в состоянии бежать по остовам кораблей из-за отяжелевших от непривычки к долгой ходьбе ног. Если, по словам эльфийки, послать группу, то их тепло будет замечено утопцами, постоянно шныряющими в уютных затопленных комнатах кораблей, выбранных ими для обитания. Альмавира сняла с себя лишнее походное снаряжение, чтобы легче было передвигаться по трухлявым палубам кораблей и, взобравшись на утес, прыгнула на разбитый корабль. Доски, расколотые временем, затрещали, но выдержали вес эльфийки, быстро соскользнувшей на более крепкий дощатый пол. Перебираясь с корабля на корабль, окидывая взглядом все открывающиеся взгляду пространства затопленных судов, Альмавира искала годное плавучее средство для пересечения моря. Взобравшись на самый верх мачты судна, расположенного посередине корабельного кладбища, в небольшом закутке у самого берега она заметила небольшое дряхлое судно, сутуло раскачивающееся на волнах прибоя. Был большой риск отправляться на таком суденышке в длительное путешествие по неспокойному морю, но выбора не было. Легко ступая по мрачным остовам полусгнивших палуб, Альмавира не выдавала себя ни одним лишним звуком, способным всполошить обитавшую здесь нечисть. Добравшись до намеченной цели, эльфийка подала знак остальным и, расположившись на корме, повела судно к бухте.

Проверив судно на прочность, гномы, боящиеся воды, как огня, наотрез отказались плыть на такой ненадежной посудине. Гул и возмущение гномов сыграли нечисти на руку и утопленники, услышав возгласы, обратили свой взор на собирающихся. Прибрежные воды начали пузыриться, и из воды стали появляться мертвые оскаленные головы утопцев. Медленно шли они по илистому дну, заросшему морской травой, в направлении живых существ. Растительность оставляла на дне толстый слой своей гнилой субстанции, копившейся там сотни лет, и затхлый запах распространялся далеко окрест тех мест. Утопленникам приходилось по пояс идти в этой жуткой жиже. Лица их были одутловаты из-за огромного количества воды, впитанной ими во время смерти и тела, набравши в себя воздуха, поднимались на поверхность, становясь созданиями другого мира.

Гномы выстроили хирд и приготовились к отражению нападения, выставив вперед свои боевые пики. Раздался странный всплеск, больше похожий на тяжелый вздох, и утопленники замерли в ожидании. Из воды медленно появлялась нимфа. Выходя на берег на своих осклизлых ногах, её жабры жадно хватали воздух в надежде уловить хоть малую толику влаги. Далеко на берег эти создания не выходили, чтобы не задохнуться, несмотря на то, что могли некоторое время дышать и воздухом. Окинув впалыми глазницами выстроившихся воинов, она своим ртом резко выплеснула в строй щитоносцев струю едкого яда и, молниеносно оттолкнувшись хвостом от песчаного берега, ушла в глубину. Утопленники как будто сорвались с цепи и с удвоенной энергией полезли на гномьи пики. Удар ядом раскрошил передние щиты гномов и произвел страшные ожоги на руках оборонявшихся. Некоторых корчившихся соратников оттаскивали в сторону, прикрывая отход вторым строем воинов. Не имело смысла вступать в бой с нимфой в ее родной стихии. Нимфы сами по себе являлись отпрысками богов и, являясь полубогами, представляли опасного противника, которого не в силах были одолеть армии смертного мира. Но, здесь находились две когорты первородных рас, и им просто необходимо было попасть на корабль. Сотня гномов удерживала утопленников на расстоянии удара копья, кроша их трухлявые водянистые тела мощными выпадами, а остальные разворачивали свои походные мешки, доставая сборные крепчайшие путы, используемые для поимки опасных чудовищ в Сумеречном мире. Сборные сверхлегкие металлические волокна образовали собой огромную сеть, разорвать которую не мог ни один живой организм известный древним расам. Периодически появляясь на поверхности воды, нимфа зорко наблюдала за происходящим, выплевывая в войска противника кислотную струю. Альмавира отдала приказ к отступлению, и шаг за шагом воины отступали, оставляя за собой груды мертвой водянистой плоти, дергающейся в своих последних потугах. Она не могла уже вести дальний бой и ей пришлось выползать на сушу. Полностью уверенная в своем могуществе и, полагаясь на численное превосходство своих приспешников, нимфа проползла добрых пять метров, и тут ловушка захлопнулась. Сеть, расставленная на пружинных подпорках вдоль берега, направленная в сторону воды, сорвалась с натягивающих ее петель и мгновенно опутала водяницу, не давая ей выбраться. Перестав получать ментальные приказы от своей хозяйки, утопленники замешкались, их реакция притупилась, и они стали медленно расползаться по сторонам, охладев к пылу боя. Гномы, не теряя времени, добивали отступающих, которые все еще были опасны и кусались, кидаясь на преследующих. Организованное нападение прекратилось, а тело нимфы истошно визжало, скрепленное металлом древних подгорных мастеров. Ощетинясь копьями и мечами, когорты медленно двинулись к вопящему созданию. Тело нимфы причудливо изогнулось и, вопреки всем ожиданиям, сеть затрещала. Когда до скованного монстра оставалось пару шагов – сеть лопнула. Из сети поднималась голова нимфы, исполосованная запекшимися рубцами засохшей крови, рот криво перекосило от злобы и жажды уничтожения. Прикрывшись щитами, от которых было мало пользы, отряды медленно пятились вспять. Нимфа приготовилась к решающему удару: её жабры раздулись, зоб надулся, собирая в себе всю накопленную кислоту. При таком ударе обороняющихся разметало бы в стороны, и не просто раскололо бы щиты, но и расплавило кости. Надувшись для совершения плевка и поставив голову под нужным ей углом, тело водяницы замерло и упало, пораженное точным ударом меча архангела сзади в голову. Её водянистое тело оседало желеобразно, собранная во рту кислота быстро разъедала внутренности и кожные покровы, стекая по пробитому головному отверстию на песок берега. Медлить было нельзя, и отряды эльфов быстро погрузились на ветхое суденышко. Гномы остались на берегу залечивать раны искалеченным собратьям, отступив в глухие заросли, подальше от водного пространства.