Жизнь в эпоху перемен. Книга вторая

В борьбе за существование столкнулись два мира: мир белых – мир наживы, алчности, паразитизма и эгоизма, и мир красных – мир труда, товарищества и коллективизма. Организованный и обученный мир белых обманом и жестокостью пытался подавить мир красных – стихийный и малограмотный в своем большинстве.

Белогвардейцы изначально стали применять насилие и жестокость, как испытанное средство многовекового подавления простолюдинов, на что красногвардейцы, не сразу, но тоже стали отвечать насилием над личностью лишь за одну только принадлежность к господским и эксплуататорским классам.

Пока Иван Петрович сидел в Омской тюрьме, ожидая решения своей участи, по всей стране России заполыхал пожар гражданской войны, развязанной белогвардейцами всех мастей и верхних сословий за возвращение прежнего уклада своей привилегированной и сытой жизни.

В итоге, Сибирское правительство, повсеместно восстановив прежнюю власть от Урала до Владивостока, при поддержке чехословаков и интервентов в лице советников от Франции и Англии, начало наступление на центральные районы России, чтобы окончательно разгромить и уничтожить ненавистную Советскую власть. В июле объектом такой борьбы стала царская семья Николая Второго.

Николай II после отречения от престола в феврале 1917 года проживал с семьей в Царском селе под домашним арестом. Временное правительство, не зная, как избавиться от царя, предложило английскому королю Георгу V приютить у себя Николая II, который доводился ему двоюродным братом по материнской линии.

Однако, английская корона отказалась принять у себя отставного царя России, полагая, что пребывание Николая II в России обеспечит продолжение войны России с Германией, где правил Вильгельм II, тоже двоюродный брат царя.

Как известно, у англосаксов выгода всегда стоит выше родственных связей, даже на королевском уровне. Опасаясь, чтобы монархически настроенные военные не подняли мятеж и не заставили царя снова взойти на трон, Временное правительство в июне 1917 года отправило царя с семьей в ссылку в Тобольск.

Большевики, после захвата власти, поначалу не трогали царскую семью, но когда начались восстания белогвардейцев против Советской власти под монархическими лозунгами, отправили царскую семью из Тобольска в Екатеринбург, где власть большевиков была более крепкой весной 1918 года.

В июле того же года перед угрозой захвата Екатеринбурга белыми по личному устному распоряжению Ленина, царская семья была расстреляна, ибо захват царя живым мог сделать его знаменем контрреволюции и привести к еще большему разжиганию гражданской войны с дополнительными сотнями тысяч убитых и белых, и красных, и невиновных граждан.

Казнь царской семьи была жестокой необходимостью, но менее жестокой, чем уничтожение сёл и деревень белогвардейцами, затопление барж с пленными красноармейцами в Архангельске английскими оккупантами. Вообще, по жестокости белые примерно в 5-10 раз превосходили красных.

Расстрел царской семьи сделал невозможным реставрацию династии Романовых в России и значительно ослабил белое движение, расколов его на независимые группировки, каждая из которых имела собственный взгляд на будущее устройство России в случае своей победы над большевиками.

Династия Романовых, придя к власти интригами на убогом Михаиле бездарно правила Россией 300 лет и не выдвинув ни одного выдающегося властителя, сгинула в истории на убогом Николае Втором, который втянул Россию в мировую войну с миллионами жертв.

Сказки про великих правителей Петра I и Екатерину II придумали немцы, которые писали историю Государства Российского, потому что династия Романовых превратилась в династию Гольштинских немцев из-за многих браков царей на немецких принцессах мелкого пошиба.

Через месяц пребывания в тюрьме Ивана Петровича навестила тёща, которая передала ему еды, денег для покупки пропитания через охранников, рассказала о домашних делах и о том, что наняла адвоката, который будет хлопотать об освобождении Ивана Петровича и, обнадежив зятя, уехала обратно.

Однако неделя шла за неделей, но арестантами никто не занимался, как будто о них все забыли. Сибирское правительство укрепляло свою власть, пытаясь расширить её на всю Россию, организовывало белую армию и, после расстрела царской семьи, провозгласило собрать вновь Учредительное собрание после окончательной победы над большевиками – победы, которая казалась несомненной и близкой.

Но сопротивление Советов белым армиям возрастало по всем направлениям: народ не хотел воевать за интересы знати и капитала, организовывалось партизанское движение, дезертирство из белых армий принимало широкий размах и в этих условиях Омским властям было не до судьбы заключенных, томящихся в тюрьмах по всей Сибири: не расстреливают, и то спасибо.

Иван Петрович просидел в Омской тюрьме уже пять месяцев, отчаявшись дождаться разбирательства своего нелепого сидения в тюрьме эсеровского правительства будучи сам эсером с многолетним стажем.

Дважды его навещала тёща, однажды тёща была с Анечкой, которая, оставив дочь на попечение тетки Марии, пожелала увидеть своего мужа. Эти визиты поднимали дух арестанта, и Иван Петрович начинал писать снова и снова рапорта тюремному начальству о своей невиновности и лояльности Сибирскому правительству эсеров, но эти заявления или терялись в канцеляриях или просто уничтожались тюремщиками.

Красная армия начала оказывать серьёзное сопротивление белогвардейцам на всех фронтах, клан враждующих между собой генералов и правительств понял, что для своего спасения им необходимо объединиться под военным командованием, наподобие того, как красные армии объединились под командованием Троцкого.

В ноябре месяце в Омске объявился адмирал Колчак, прибывший из Америки через Японию и Шанхай, и поддерживаемый Антантой, заключившей в это время перемирие с немцами перед их окончательной капитуляцией, и Америкой, перед которой Колчак, видимо, имел какие-то обязательства.

Колчак был назначен военным министром в Сибирском Правительстве, но через несколько дней, совершив военный переворот, провозгласил себя Верховным правителем России, сформировал собственное правительство, объявил мобилизацию по всей Сибири для крестового похода против большевиков, и издал указы об учреждении полевых судов при каждой части для беспощадного наказания всех «жидо-большевиков» – так Колчак именовал всех сторонников Советской власти.

Адмирал Колчак – одна из одиозных политических фигур, во множестве всплывших на историческую поверхность в период революций 1917 года и последовавшей за ними гражданской войны, развязанной бывшими привилегированными классами царской России в стремлении возвратить свои привилегии, не останавливаясь ни перед чем: ни реками пролитой народной крови, ни прямого предательства интересов России, ни разрушения самого государства Российского.

Колчак был родом из дворян – потомок крымско-татарского паши, который сменил службу у турецкого султана на службу у русского царя, когда это стало выгодно лично ему.

Его потомок, Александр Колчак тоже всегда руководствовался личной выгодой, не гнушаясь ни мелких подлостей, ни большого предательства.

В начале 1900-х годов Колчак, будучи морским офицером, принял участие в Русской Полярной экспедиции, обследовавшей северные моря в качестве завхоза этой экспедиции, совмещая с обязанностями гидрографа, был замечен в этой должности и даже один из островов в Карском море был назван его именем, видимо, по настоятельной просьбе.

Возвратившись из экспедиции, Колчак некоторое время крутился в морских штабах Петербурга, участвовал в русско-японской войне, был пленен японцами, а после сдачи Порт-Артура выпущен из плена по окончанию войны. Возвратившись в Петербург, Колчак был отмечен наградами: обычно побывавших в плену офицеров не награждали, но татарская изворотливость Колчака всегда ему помогала в таких ситуациях.

Совершив плавание на транспортном корабле из Балтики до Владивостока и далее к мысу Дежнева, что разделяет Чукотку и Аляску, Колчак возвратился в Петербург и служил в Морском Генштабе, когда началась Первая Мировая война.

Колчак командовал минной дивизией, которая ставила мины против немецких кораблей на Балтике в Российской её части. В 1915 году он стал сотрудничать с английской разведкой будучи офицером Российского флота, что являлось прямым предательством, даже с учетом того, что Британия была союзницей России.

Именно по причине предательства Колчака англичане свободно передвигались по российской части Балтики, потому что располагали картами минных полей, что в немалой степени способствовало потом отторжению Прибалтики от России. Эту Прибалтику царь Петр I не только завоевал, но и откупил по Ништадтскому миру у шведов, поэтому эта часть России была её частной собственностью, на которой немцы потом организовали марионеточные государства Литву, Латвию и Эстонию.

В апреле 1916-го года Колчаку присваивается звание контр-адмирала, а через два месяца он назначается командующим Черноморским флотом с присвоением звания вице-адмирала по настоянию английского посла.

На флоте, в должности командующего, он проявлял жестокость к матросам под видом борьбы за дисциплину. В декабре 1916 года Колчак официально стал агентом британской разведки, написав соответствующее заявление на имя английского короля.

После февральской революции 1917-го года, Колчак первым из командующих флотов дал присягу Временному правительству, т.е. изменил присяге царю и Отечеству.

Поведение Колчака на флоте и жестокость к матросам, вызывали массовое недовольство матросов Черноморского флота, и комитет флота в июне 1917-го года постановил отстранить Колчака от командования флотом вместе с другими офицерами, проявлявшими жестокость к матросам.

Колчак попробовал затопить корабли Черноморского флота, а когда это не удалось, убежал в Петербург, где стал готовить заговор против Временного Правительства, которому совсем недавно присягал на верность.

Временное Правительство отправило Колчака с военной миссией в Англию и Америку по вопросам поставки вооружений.

Октябрьская революция застала Колчака в Японии, где он был завербован американским послом и дипломатической разведкой госдепартамента США – так он второй раз предал Временное Правительство.

В декабре того же года Колчак обратился к английскому королю с просьбой принять его на службу, написав: «Я всецело предоставляю себя в распоряжение Его правительства…» Английское правительство удовлетворило эту просьбу, и Колчак окончательно перешел на сторону врагов России, ибо к этому моменту страны Антанты: Англия и Франция подписали конвенцию о разделе России, а Верховный Совет Антанты уже принял решение об интервенции в Россию.

По заданию американцев Колчак оказался в Китае, чтобы организовать сопротивление большевикам из Китая, а заодно и пристроиться к наркотическому пути из Китая в Россию, который осуществлялся из Харбина по Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД), поскольку и сам Колчак принимал кокаин.

В июле месяце власть по всей Сибири захватили белогвардейцы с помощью Чехословацкого корпуса, который состоял из пленных чехов и словаков, и Советская власть разрешила им вернуться на Родину через Владивосток, поскольку война с Германией ещё продолжалась. Эти чехи и словаки, числом под 60 тысяч с оружием растянулись эшелонами по всей Сибири и в один момент, по команде, захватили власть, свергнув Советы, образовав Сибирское правительство, назвавшееся Директорией.

Это правительство с подачи англичан и американцев пригласило Колчака военным министром, что и было сделано в ноябре 1918 года. А уже через две недели Колчак разогнал это Сибирское правительство, объявил себя Верховным Правителем России и присвоил себе чин адмирала.

Для свержения большевиков Колчак объявил всеобщую мобилизацию: людей хватали на улицах и принудительно отправляли в армию. Кто сопротивлялся – тех безжалостно расстреливали по прямому приказу Колчака. Он говорил, что если в селе есть сотня сочувствующих большевикам, то следует немедленно расстрелять десять из них.

После захвата власти Колчак своим письмом подтвердил согласие на раздел России, ибо к этому времени Германия заключила перемирие с Антантой в связи с революцией в Германии и переходом власти от кайзера к социал-демократическому правительству.

Условием перемирия Антанта выставила требование, чтобы германские войска оставались на всех захваченных ими территориях России, до тех пор, пока эти территории не возьмут под контроль войска Антанты, таким образом, эти территории уже считались отторгнутыми от России без её согласия и без её участия. Своим письмом Англии и Франции Колчак подтвердил, как Верховный правитель России, свое согласие на отторжение Прибалтики, Молдавии, западных областей Украины, Белоруссии и Закавказья от России.

Но ни жестокость, ни помощь Антанты не помогли Колчаку подавить народы России и вернуть её к самодержавию, во главе которого он видел уже только себя, ибо царскую семью большевики расстреляли в Екатеринбурге.

Организовав полумиллионную армию, Колчак начал наступление на центральные регионы России, которое с треском провалилось. Крестьяне Сибири отказывались воевать за Колчака и всю белогвардейскую рать, которые мечтали восстановить царские порядки, когда одним всё, а другим – ничего. По всей Сибири начались восстания, партизанское движение и две трети армии Колчака воевали в тылу со своим народом.

Большевики разбили армии Колчака, он бежал из Омска, который объявил своей столицей, в Иркутске его схватили белочехи и под гарантии своего отъезда через Владивосток, передали Ревсовету в Иркутске, который в свою очередь выдал Колчака наступающим армиям большевиков.

Состоялось постановление военно-революционного комитета и за жестокости над мирным населением Сибири Колчака приговорили к расстрелу. Услышав зачитанное ему Постановление РВК, Колчак возмутился: «Как? Без суда?» На что ему был дан ответ Председателем РВК: «А когда по твоему приказу тысячи людей были расстреляны по устным решениям трех офицеров-карателей без оформления каких-либо бумаг – разве это суд был?»

Ответа Колчака не последовало, ибо в этом и заключался смысл власти, которую он пытался насильственно восстановить в России: безвинного крестьянина можно расстрелять на месте по любому поводу и без, а вот адмирала-предателя может осудить только суд – если это вообще возможно: осудить высокопоставленного преступника.

Низшие сословия всегда виновны и не имеют прав – высшие сословия всегда правы и невиновны.

Колчака расстреляли на берегу реки, куда в прорубь сбросили его тело вместе с телом председателя Сибирского правительства Пепеляева. Собаке-предателю Колчаку – собачья же и смерть. Колчаковская авантюра за власть над Россией обошлась в полмиллиона убитых, разграбление страны оккупантами и потерю Россией своих земель в миллион квадратных километров, которые смог вернуть через двадцать лет вождь большевиков – Сталин. Но вернуть убитых и замученных Колчаком людей даже Сталину было не по силам.

Это вехи жизни Колчака, а каким же он был человеком, по отзывам современников: «Был крайне жесток, презирал простой народ, вспыльчив и неуравновешен, может быть из-за пристрастия к кокаину, почитателем и потребителем которого он был много лет. Ради личных интересов предавал всех, и в первую очередь, Россию, о благе которой, он якобы, неустанно заботился» – это характеристика Колчака одним из ближних офицеров.

Особенно омерзительно для офицеров царской армии было сожительство Колчака с женою своего подчиненного, которое длилось несколько лет тайно и явно.

Мужские и женские измены случались, конечно, и в офицерской среде, и в этом не было ничего особенного – дело житейское, как говорится, и насильно мил не будешь.

В таких случаях офицер давал обидчику пощечину при всех и вызывал на дуэль, но лишь тогда, когда не находился в подчинении ловеласа. Именно потому, что подчиненный не мог покарать обидчика, сожительство начальника с женой подчиненного считалось недостойным офицерской чести. Поэтому, оскорбленный муж любовницы Колчака, некоей Анны Тимиревой, находившийся в прямом подчинении Колчаку, не мог сделать ни того, ни другого, пока жена, наконец, перед разгромом колчаковщины, не развелась с ним, и он, после разгрома Колчака, уехал в Китай. Из сказанного следует, что Колчак не имел офицерской чести:

ни перед подчиненным, с женою которого сожительствовал;

ни перед царём, которому присягал офицером на верность, а потом присягнул Временному правительству и тут же изменил ему, поступив на службу английскому королю;

ни перед Россией, на которую натравил оккупантов.

Была офицерская поговорка: «службу – царю, жизнь – Отечеству, честь – никому…» и она явно не про Колчака. Впрочем, все руководители так называемой «Белой гвардии» тоже не имели офицерской чести: Деникин, Краснов, Корнилов, Врангель и прочие были выпущены Советской властью из тюрем под честное слово: не воевать против этой власти, но в один миг, оказавшись на свободе, изменили своему слову и развязали гражданскую войну, в которой погибли миллионы жителей бывшей Российской империи.

Эти господа считали, что слово, данное черни, можно нарушать сколь угодно, но и между собой они поступали аналогично: подличали, продавались иностранцам, и продавали себе подобных.

Любой крестьянин и рабочий благородней и чище душой аристократов, живущих чужим трудом, но презирающих тех, кто их кормит и содержит, считающих народ быдлом и управляющих этим народом путем насилия, обмана и принуждения.

Есть сведения, что при аресте Колчака в кармане его мундира был обнаружен фальшивый декрет советской власти о национализации женщин.

В этой фальшивке утверждалось, что декретом советской власти все женщины объявлялись национальным достоянием, и каждый мужчина мог пользоваться любой женщиной без её согласия, а сопротивление расценивалось как сопротивление советской власти.

– Представь, Анна, какие скоты эти большевики, против которых я веду борьбу, – возможно, говорил Колчак своей любовнице, нанюхавшись кокаина. Послушай, что быдло пишет в своём Декрете:

«В соответствии с решением Совета рабочих и крестьянских депутатов, отменяется частное владение женщинами. Социальное неравенство и законный брак, существовавшие в прошлом, служили орудием в руках буржуазии. Благодаря этому, лучшие образцы всего прекрасного были собственностью буржуазии, что препятствовало подобающему воспроизводству человеческой расы. Настоящим декретом устанавливается:

С 1 марта право частной собственности владения женщиной в возрасте от 17 до 32 лет отменяется.

Возраст женщины устанавливается по свидетельству о рождении, по паспорту или по показаниям свидетеля. В случае отсутствия документов возраст определяется Чёрным комитетом, который будет судить по внешности.

Декрет не распространяется на женщин имеющих детей.

Прежние владельцы сохраняют право пользования женами вне очереди.

В случае сопротивления бывшего мужа, предыдущий параграф на него не распространяется.

Настоящим декретом, все женщины исключаются из частного владения и объявляются всенародной собственностью.

9  Граждане мужского пола имеют право пользоваться одной и той же женщиной не чаще трёх раз в неделю по три часа.

10  Каждый мужчина желающий воспользоваться общественной собственностью, должен принести справку заводского комитета, профессионального союза или Совета депутатов, удостоверяющую, что он принадлежит к рабочему классу.

11 Все отказывающиеся исполнять данный Декрет считаются саботажниками, врагами народа и подлежат строгой каре.»

Колчак, зачитав наиболее одиозные пункты фальшивого декрета, видимо, продолжал:

– Видишь Анна, у нас с тобой любовь, а большевики хотят, чтобы тобой пользовался любой мужчина. Нет у них ничего человеческого и чувства высокие большевикам и примкнувшему к ним быдлу неведомы,– убеждал адмирал женщину, уведенную им жену своего подчиненного, вопреки правилам офицерской чести.

– Поэтому я и буду биться за восстановление России самодержавной и имею звание Верховного правителя России. Мы с тобой, Анна, будем основателями новой династии правителей России, а быдло жидо– большевистское я выжгу каленым железом, как заразу, без всякой пощады.

А теперь нам пора и в постельку,– заканчивал адмирал – предатель сентиментальные рассуждения, убирал фальшивку назад в нагрудный карман адмиральского кителя, пошитого из английского сукна французом – портным из французской военной миссии при штабе Верховного главнокомандующего – титул которого Колчак присвоил сам себе, как и звание адмирала.

Закончить описание колчаковщины можно словами популярной тогда частушки: «Мундир английский, погон французский, табак японский – правитель Омский».

XVII

В Омской тюрьме, под властью колчаковщины и находился Иван Петрович в декабре 1918 года, будучи арестованным, ещё полгода назад вместе с другими членами уездного совета депутатов Токинска.

Захватив власть, Колчак принялся спешно увеличивать армию, чтобы довести её численность до полумиллиона и победить жидо-большевиков. Кроме мобилизации рядовых, в армию Колчака собирали и всех офицеров, оказавшихся в Сибири, в том числе и сидевших в тюрьмах за сотрудничество с Советами.

В середине декабря Ивана Петровича вызвали, наконец, к следователю, который полистав папку с делом, сказал напрямик: «Вы, офицер, дворянин, член партии эсеров и глупо предъявлять вам обвинение за сотрудничество с Советами. От имени Верховного правителя России – адмирала Колчака, хотя он и не любит эсеров, предлагаю вам добровольно вступить в белую армию и офицером на фронте подтвердить свою лояльность белому движению в борьбе с красной заразой.

Вы, конечно, можете отказаться, но ваш отказ будет расценен как измена, и за сотрудничество с большевиками в Совете вас будет судить военно-полевой суд, который может принять и крайнее решение – расстрелять вас. Идёт война и сейчас не до сантиментов: если не с нами – значит против нас, а противника надо уничтожать. Подумайте, Иван Петрович, и завтра жду ответа: повторного предложения уже не будет» – с этими словами, следователь Соловьёв, как он представился, из контрразведки, вышел, а конвоир отвел Ивана Петровича обратно в камеру.

Рядом с Иваном Петровичем, на нарах расположился новый постоялец – тоже офицер, поручик, как оказалось, который не принимал участие в политике и, после роспуска армии большевиками, мирно жил в Омске у своих родителей. Его забрал патруль прямо на улице лишь вчера, а сегодня ему, как и Ивану Петровичу было предложено вступить в армию Колчака: видимо адмирал подчищал все тылы от уклонистов, дезертиров и прочих бывших солдат и офицеров, чтобы пополнить свою армию для последнего и решительного похода на Советскую республику.

Обсудив своё положение, офицеры решили принять предложение о службе на Колчака, прослышав о его жестокости ещё в бытность командующим Черноморским флотом. Видимо к лету с красными будет покончено, немцы готовились к капитуляции и глядишь, к осени их демобилизуют из армии. Николай Кутахов, так звали поручика, убедил и Ивана Петровича в скорой победе Колчака над красными, и утром следующего дня, они оба дали согласие на добровольное вступление в армию Колчака, подписав соответствующие бумаги. Офицеров тотчас освободили из тюрьмы, дав предписание через три дня прибыть в комендатуру для дальнейшего назначения.

За три дня было не успеть обернуться в Токинск к жене, и Иван Петрович, по предложению Николая, провел эти три дня в его семье, приводя себя в порядок после полугодовой отсидки в тюремной камере острога, в котором когда-то сидел и будущий писатель Достоевский.

Явившись в комендатуру в указанный день, Иван Петрович получил назначение в Ачинск, в штаб формирующегося там Саянского полка, с присвоением звания поручика и получением двухнедельного отпуска домой – видимо учли полугодовое бессмысленное заключение в тюрьму.

Николай получил направление в Екатеринбург, поблизости от которого уже разворачивались бои с отрядами Красной армии. Офицеры расстались, пожелав друг другу удачи и скорейшего окончания усобицы в России, и больше им свидеться не пришлось. Через три года, будучи проездом в Омске, Иван Петрович навестил родителей Николая, но и они не имели никаких известий от сына с его отъезда на Урал: Николай безвестно сгинул в пожаре гражданской войны или был жив, но не мог подать весточку родителям, будучи за границей с остатками разгромленных армий Белого движения.

Опять, как и год назад, Иван Петрович оказался в Токинске на исходе года. Жена Анна встретила его также радостно, как и год назад, полагая, что в этот раз муж вернулся окончательно, но сразу сникла и обмякла, услышав, что его призвали на войну и через неделю ему надо уезжать к месту назначения службы в город Ачинск.