Дзюсан. Академия-фантом

Николь склонила голову и опустила плечи, пряча горящие щеки за густыми волосами.

– Не за что извиняться, Николь, – голос мужчины прозвучал успокаивающе, почти нежно. – Ты все еще хочешь со мной поговорить?

– Да! – Она выпрямилась, впрочем, избегая смотреть ему в глаза. – Но не здесь.

– Через полчаса в библиотеке, – предложил он. – Мне нужно вернуть тебе стихи.

Николь с готовностью кивнула, и Макалистер, проходя мимо, прикоснулся к ее плечу. Она вздрогнула и с испугом проводила взглядом удаляющуюся спину, обтянутую черной тканью жилетки. В это страшно было поверить, но, кажется, она в него немного влюбилась…

Через полчаса Николь стояла возле стенда с журналами и теребила в руках завернутую в бумагу тетрадь. Появление Макалистера застало ее врасплох, но она не шелохнулась, опасаясь выдать свое волнение.

– Вот твоя книга, – Макалистер протянул ей томик. – Мне не спалось, и я прочитал несколько стихов.

В ответ Николь вложила ему в ладонь тетрадь.

– Это дневник Юлии, я не смогла его читать, он на немецком. Понимаете, она не могла его оставить. Я уверена!

Макалистер нахмурился.

– Давай пройдем в читальный зал. Мне нужно взять словарь.

Он пошел первым, но вдруг остановился в дверях, и Николь врезалась ему в спину. Ударилась и тут же отскочила.

– Что случилось?

– Опять он!

Николь заглянула в зал и увидела Сорату, с удобством расположившегося с книгой и чашкой чая вопреки всем библиотечным правилам. Неяркий свет настольной лампы с зеленым абажуром выхватывал из полумрака привлекательное лицо с опущенными, чуть подрагивающими ресницами, будто Сората почти дремал. Приоткрытые губы изредка шевелились, от кружки поднимался ароматный пар. Сората отвлекся, чтобы перевернуть страницу, и заметил, что за ним наблюдают. Николь спряталась за Макалистера и, предвосхищая очередные разборки, удержала его за локоть.

– Стойте! Не надо!

Макалистер подчинился не сразу, его плечи расслабленно опустились.

– Да, ты права. Не стоит тратить на него время.

А Сората меж тем спокойно вернулся к чтению, пока они искали англо-немецкий словарь.

Уже после, в коридоре, Макалистер, положив ей ладонь на плечо, извинился и поблагодарил: за дневник Юлии и за то, что она остановила его от необдуманных действий. Прикосновение теплой мужской руки заставило Николь затаить дыхание, а краска смущения еще долго не сходила со щек, даже когда Макалистер ушел.

В этот вечер Николь не стала ложиться спать, размышляя, что ждало в комнате Минако. Хибики удалось совершенно случайно разбудить в ней любопытство, которое нарастало с каждым пройденным часом. Без десяти минут двенадцать Николь накинула теплую кофту – по ночам стены старого здания источали холод, а гуляющие по коридорам сквозняки могли привести к простуде – и отправилась на встречу. Этаж был тих и пуст, Николь никогда не боялась узких коридоров академии, хранящих законсервированное во времени мрачное очарование викторианской эпохи, однако же сейчас с тревогой прислушивалась к звукам собственных шагов. Мягкие тапочки осторожно ступали по тонкой ковровой дорожке густого винного цвета, такого, что казалось, будто пол залит кровью. Николь поежилась, ускоряя шаг, и, постучав, вошла в комнату номер восемь.

– Пришла все-таки, – непонятно было, удивилась Минако или расстроилась. А может, просто констатировала факт. Несмотря на ночной час, она еще не смыла макияж – жирно подведенные черным карандашом и тенями глаза в упор смотрели на Николь, будто выискивая в ней изъян. Дневной наряд кокетливой японской школьницы Минако сменила на кукольное платьице черного цвета с пышным кружевным подъюбником, рукавами-фонариками и глухим воротом, сколотым яркой безвкусной брошью-черепом. «Лолита» поднялась навстречу и торжествующе улыбнулась:

– Теперь все в сборе. Я, Акеми, Сэм, Хибики и ты, Николь. Мы хотим, чтобы ты стала непредвзятым свидетелем проводимого мной спиритического сеанса.

Николь беспомощно оглядела собравшихся и обнаружила, что в комнате только трое. Мальчиков не было.

– А где Кури… – начала она, и тут с жутким скрежетом одна из декоративных панелей в углу отодвинулась, впуская внутрь припозднившихся парней.

– А вот и мы! – радостно возвестил Сэм и подмигнул. – Минако, детка, ты бы хоть изредка смахивала там пыль, мы с Хибики еле продрались.

Минако протянула ручку в кружевной перчатке, и Сэм припал к ней губами. Николь не успела отвернуться.

– Привет, Николь, – поздоровался Хибики. Она кивнула в ответ.

– Давайте поскорее начнем, – подала голос Акеми, хотя раньше ее особо не интересовало подобное. Типичная ботаничка, она всегда была подле Минако, потому что так ее никто не трогал. Соседство устраивало обеих, и как-то так вышло, что они практически подружились, если Минако вообще умела дружить.

Девушки погасили свет и зажгли несколько свечей в праздничных подсвечниках, Минако положила на пол спиритическую доску Уиджи с начертанными на гладкой лаковой поверхности буквами и цифрами и специальной планшеткой.

– Сядьте вокруг на колени и возьмитесь за руки, – напутствовала Минако. – Когда я скажу, расцепляйте круг и кладите пальцы на планшетку, сильно не давите, чтобы дух мог руководить нашими движениями.

Похоже, она искренне верила в то, что говорила, и в то, что собиралась делать. Николь послушно села на пол между Хибики и Акеми и с трепетом протянула руки, одну из которых не сильно сжал Курихара. Его пальцы были тонкими и холодными.

– Кого вызывать будем? – не слишком почтительно спросил Сэм, с видимым удовольствием держа руку Минако.

– Я слышала, что в академии есть призрак девочки, которая умерла здесь давным-давно, когда «Дзюсан» только основали, – рассказала Акеми. – Никто не знает, как ее зовут.

Николь чувствовала дискомфорт от близости Хибики, и вообще все происходящее отдавало дурацким спектаклем. Она ни на секунду не верила, что у Минако получится вызвать даже самого общительного духа, и, задумавшись, услышала тихий шепот за спиной.

– Юми, – машинально повторила она. – Ее зовут Юми.

Но ее услышал только Хибики. Их взгляды встретились, и в его глазах Николь почудилось одобрение.

Она слабо улыбнулась, но Хибики уже отвернулся.

– Я призову дух, который отзовется на мой зов, – не слишком конкретно объявила Минако. – Приготовьтесь и думайте только об этом.

Она и Акеми прикрыли глаза, а Николь украдкой посматривала на Курихару. После спора с Асикагой личность Хибики раскрылась перед ней с другой стороны, неожиданно романтичной. Раньше она почти его не замечала, потому что все время проводила с Хироши.

– Дух, который услышит меня! Дух, который придет на мой зов! Готов ли ты отвечать на мои вопросы?

По знаку Минако все расцепили руки и прикоснулись к планшетке. Николь ни на секунду не поверила, что та шелохнется. Сидела и терпеливо ждала, когда Минако сдастся. И вдруг затылка коснулся холодок, будто кто-то легонько дунул, ероша волосы. Она вздрогнула от внезапно охватившего ее ужаса, и вдруг с оглушительным звоном разбилась лампочка в прикроватном торшере. Акеми завизжала, Минако всплеснула руками, переворачивая доску, Сэм с готовностью раскрыл объятия, в которые Минако поспешила упасть. Курихара вскочил, потянулся к выключателю, и в этот момент окно распахнулось от сквозняка, и в свисте ветра Николь послышалось ее имя.

– Что здесь происходит, молодые люди?

Дверь открылась, и в мигающем свете коридорной лампы возник высокий сухопарый силуэт коменданта женского общежития. Она сурово скрестила руки на груди и по очереди оглядела всех участников сеанса. Николь почувствовала себя дурно и прикрыла лицо ладонями.

А в ушах по-прежнему пульсировало тихое шелестящее: «Николь…»

Николь, Николь… Я здесь.

* * *

Тем же днем Генри Макалистер решил, что пришло время действовать.

Он уже достаточно осмотрелся и сделал кое-какие выводы о своих дальнейших ходах. «Дзюсан» и впрямь оказался местом непростым, но и про себя Генри мог с чистой совестью сказать то же самое. И к первому шагу его невольно подтолкнула Ода Николь, умная и такая не по возрасту серьезная девочка. Не без странностей, конечно. Генри смотрел на нее и гадал, есть ли в ней что-то особенное, то, что отличает ее от обычных людей. Что есть в самом Генри и что пропитывает стены академии. Кто-то назвал бы это даром, но Генри, как никто другой, знал ему цену.

Но если честно, больше всего его беспокоило, что он понятия не имел, была ли особенной Филлис. И это лишь сильнее отдаляло их друг от друга.

Генри заглянул в педагогический кабинет на втором этаже, неподалеку от памятной аудитории под номером четыре. Учительская оказалась просторной комнатой с двумя большими окнами, сквозь которые лился яркий и теплый солнечный свет. Одна из створок была приоткрыта, и ласковый полуденный ветерок играл с тонкой прозрачной занавеской, изящное кружево отбрасывало узорчатые тени на простые письменные столы и шкафчики с журналами. Возле одного такого стояла учительница математики, женщина с привлекательными восточными чертами лица, совсем, по мнению Генри, на учительницу не похожая, а за соседним столом сидел в непринужденной позе светловолосый мужчина с резкими скулами и отвлеченным взглядом по-скандинавски ясных голубых глаз. Это был учитель физики и биологии, Хенрик Ларсен. Заметив Генри, оба повернулись к нему.

– Здравствуйте, – Макалистер попробовал изобразить японский поклон, но вышло не слишком похоже. И на всякий случай напомнил: – Я новый комендант мужского общежития. Меня зовут…

– Генри Макалистер, я помню, – Ларсен закончил за него скучающим тоном, потянулся и, взглянув на часы, поднялся. – Прости, дружище, нет времени, но, если ты не заметил, я живу в соседней комнате, можем как-нибудь поболтать на сон грядущий.

– Хенрик! – женщина одернула его недовольно. – Идем.

Когда Макалистер остался в учительской один, он быстро огляделся и неплотно прикрыл за собой дверь. Он не ожидал, что застанет кого-то из преподавательского состава на месте, но удача все еще была на его стороне – прозвучал сигнал к началу занятий, и на некоторое время Генри остался в одиночестве. Сердце, как и всегда в такие моменты, быстро забилось в щемящем предвкушении разоблачения. Генри воровато выглянул в коридор через небольшую щель в дверном проеме и, убедившись, что никого нет, подошел к шкафу с документами. Среди папок и тетрадей должно найтись то, что ему нужно. К сожалению, в школьных делах Генри ничего не смыслил и слабо представлял себе, что делать дальше, поэтому просто методично вытаскивал, листал и клал обратно все документы подряд, пока не увидел журнал, помеченный тем годом, когда Филлис должна была поступить в академию «Дзюсан». Рука дрогнула, и Генри выронил журнал.

Шлепок об пол вывел его из транса.

Что дальше? Он откроет его и увидит имя сестры. Или не увидит? Что делать, если его там не окажется? Генри проделал долгий путь, чтобы войти в ворота «Дзюсан»: бросил работу, продал все, что мог продать, чтобы скопить денег, выучил чужой язык и покинул родную страну. Но почему же сейчас, когда до истины остается лишь шаг, ему так страшно его сделать?

Генри наклонился, и пальцы коснулись плотной грязно-белой обложки.

– Какой сюрприз. Не ожидал вас здесь встретить, Макалистер-сан.

От неожиданности Генри не сразу смог перевести услышанное, но мгновенно отреагировал на голос и свое имя. Он повернулся к двери и кивнул Акихико.

– Я заглянул поздороваться, но, кажется, опоздал.

– Похвальное дружелюбие, – улыбнулся Акихико и склонил голову, исподлобья глядя на Генри. – Но лучше проявлять его в уместное для этого время. Урок уже начался.

По спине, аккурат между сведенными от напряжения лопатками, пробежала капелька пота. Генри не помнил, когда в последний раз так нервничал, казалось, он вот-вот перестанет дышать. Грудную клетку сдавило, пальцы превратились в лед. Удивительные глаза замдиректора, не мигая, смотрели точно в глаза Генри, и тот готов был поверить, что они его околдовывали. Нужно было что-то предпринять, сделать хоть что-то, чтобы дышать дальше.

– В академии не очень много учеников, да? – спросил он, не думая.

– Учеников? – казалось, Дайске удивился неожиданному вопросу. – Сорок человек. Ах, уже тридцать девять.

Оговорка прозвучала зловеще, и Генри незаметно сглотнул слюну.

– Не очень много. Наверное, вы поддерживаете тесную связь с каждым из них. Как заместитель директора, я имею в виду.

– Иного смысла я в этом вопросе и не вижу, но за уточнение спасибо, – и снова губы Акихико хищно растянулись. – Мы все, и я со своей стороны, стараемся сделать пребывание детей в «Дзюсан» наиболее комфортным и приятным. Если вы это имеете в виду.

Генри оценил мастерство собеседника выворачивать чужие слова наизнанку, но при этом отметил, что дышать стало легче, как будто разговор разрушил чары.

– А после выпуска? Ну, знаете, встречи выпускников, отслеживание дальнейшей судьбы. Все-таки академия «Дзюсан» – особенное учреждение…

– Особенное, – ровно подтвердил Акихико. – И не надо деликатничать, Макалистер-сан. Вы бы стали признаваться, что учились в школе для трудных подростков? А поддерживать контакты с ней?

Генри молчал, и Акихико продолжил:

– Мы делаем все, что можем, но не все зависит от нас. Поверьте, многие хотят забыть это время, как страшный сон, и жить дальше новой жизнью.

Он подошел вплотную и, проходя мимо, хлопнул Генри по плечу. Жест мирный, почти дружеский, но Генри показалось, что у него вот-вот подогнутся колени. Решив не испытывать судьбу дальше, он поспешил покинуть учительскую. Украденный журнал под жилеткой обжигал тело.

В комендантской Генри бросил журнал на стол и перевел дух. Внутри боролись неуверенность и решимость, и Генри задыхался. Солнце накалило воздух в комнате, было душно и неуютно. Генри расстегнул несколько пуговиц на рубашке, подошел к окну, чтобы открыть створки, и увидел идущую через парк Асикагу Руми. Она выглядела рассеянной, едва переставляла ноги, словно пребывала в глубокой задумчивости. Когда она проходила под окном комендантской, Генри заметил в ее руке пучок дикой земляники, вырванной прямо с корешками, а в волосах у Руми застряли сухие листья и паутина. Он хотел окликнуть ее, но не успел – увидел, что она не просто шла мимо, а следовала за призрачными огнями. Что-то управляло ею, но вот огоньки исчезли, и Асикага, встряхнувшись, обычным шагом завернула за угол.

А Генри вдруг ощутил ужас. Что-то надвигалось. Что-то должно было случиться.

История третья,

в которой Кимура узнает, что боится пауков

Глубокою стариной

Повеяло… Сад возле храма

Засыпан палым листом.

Мацуо Басё

«Основное назначение всех историй – нести в себе какие-то жизненные уроки. Но бывают такие истории, главный урок которых в том, что их лучше совсем не знать»

Акихико Дайске, мемуары

Весна уже полностью вступила в свои права, накрывая остров облаком свежих, чуть сладковатых ароматов цветущей вишни, влажной земли и пробуждения. Сорванные ласковым ветерком лепестки, а иногда и целые бутоны сакуры плавно кружились в воздухе и оседали на плотный розовый ковер.

Каждый прожитый в «Дзюсан» день был наполнен неспешными хлопотами и умиротворенными часами послеобеденного отдыха. По крайней мере, до недавних пор, пока в стенах академии не появился новый комендант мужского общежития Генри Макалистер и не внес в их налаженный быт сумятицу.

Легкий бриз донес до сада солоноватый привкус океана и растрепал тяжелые от богатства соцветий ветви плодовых деревьев. Несколько розовых лоскутков, описав в воздухе незамысловатый узор, осели в пиалу с уже остывшим чаем, нарушив его покой ленивыми кругами.

Кимура Сората, устроившийся в плетеном кресле под навесом беседки с классически вздернутой японской крышей, только что очнулся от послеобеденной дремы, подавил зевок и смахнул с колен россыпь лепестков. Его растрепанные со сна волосы разметались по плечам, и он рассеянно откинул их назад, поднялся с кресла и спустился с невысокого порога беседки.

– Сората! Сората! – послышалось с другого конца парка, разбитого аккурат позади здания академии и уходящего вглубь острова, до того места, где глухой высокий забор отделял его от непроходимого леса.

Звонкий, режущий слух после сонной тишины голос принадлежал Асикаге Руми, она спешила в сторону беседки, примыкающей к стене старого особняка. Кимура обреченно вздохнул.

– Что произошло, Асикага-сан? – вкрадчиво поинтересовался он, ловко избегая столкновения. Руми, тяжело дыша, согнулась пополам и уперлась ладонями в колени.

– Ученики… – выдохнула она, резко распрямляясь. В черных глазах плескался азарт. – Ушли! В лес!

Сората с недоверием покосился на ее возбужденную улыбку, гадая, была ли это радость или таким образом выражалось беспокойство. Ход его мыслей прервал грубоватый тычок в плечо.

– Как ушли? – встрепенулся он.

– Через дыру! В заборе! – Руми уже почти отдышалась и теперь подпрыгивала от нетерпения. – Если этот… – она перешла на заговорщицкий шепот, – Дайске узнает…

– Ни в коем случае, – Сората собрал волосы в хвост. – Нужно их вернуть, пока Акихико об этом не узнал.

Он предупредил помощников, что отлучится ненадолго, достал из одного из ящичков, которыми была оборудована задняя стена беседки, складной нож и фонарик. Зачем ему понадобился последний, Сората объяснить не мог, но интуиции привык доверять.

– Мы еще можем догнать их, если поспешим. – Асикага без лишнего смущения схватила прихрамывающего Кимуру за руку и потащила за собой. Хотя, скорее всего, ей просто хотелось погулять. Может, никто вовсе и не сбегал, но он чувствовал себя обязанным проверить.

«Дырой» на самом деле оказалась всего лишь узкая щель между каркасом забора и металлическим листом, отогнув который, можно было преспокойно выбраться в лес. Сората на секунду задержался, осмотрев место крепления, – содранная краска намекала, что несколько шурупов отсутствовали не случайно. Участок для лазейки подобран очень удачно: в самом глухом уголке сада, скрытом от парка густыми кустами шиповника.

– А вас как сюда занесло, Асикага-сан? – поинтересовался Сората, отгибая лист и пропуская ее вперед. Та перепрыгнула через ригель каркаса и хихикнула:

– Неприлично задавать такие вопросы девушкам.

Сората не стал уточнять, что именно такого неприличного девушка могла делать посреди дня в дальнем конце парка, раз ему не стоит об этом спрашивать; он протиснулся следом за Асикагой, и отпружинивший лист едва не ударил его по ногам.

За забором словно расстилался другой мир. Тишина нарушалась лишь шелестом древесных крон и чириканьем птиц. Земля еще спала под толстым слоем прелых прошлогодних листьев и еловых игл, но сквозь него уже пробивались стрелы молодой травы.

Косая дорожка вздыбленного лиственного ковра и сломанных на уровне человеческого роста сучьев вела вглубь леса. Голосов слышно не было, из чего Кимура заключил, что ученики успели уйти достаточно далеко.

– Ну надо же, – Руми огляделась. – Кто бы мог подумать, что противный Дайске прячет от нас такую красоту. Может, тут и грибы есть? Ты умеешь грибы готовить? Хотя кого я спрашиваю, – она махнула рукой и поспешила вперед.

Кимура все больше убеждался, что Руми попросту решила воспользоваться ситуацией, чтобы поискать приключений. Но детей, куда бы и зачем они ни пошли, следовало вернуть до того, как их отсутствие обнаружит вездесущий замдиректора, – так будет лучше для всех.

Руми скрылась из вида и спустя несколько минут вынырнула из зарослей с пучком мелких цветов.

– Я нашла земляничную полянку, – похвасталась она, подсовывая его Сорате под нос. – Я люблю пироги с ягодами. И грибы люблю.

– Вы вообще очень любвеобильны, Асикага-сан, – Кимура улыбнулся одними уголками губ.

– Конечно, – довольно подтвердила Руми. – Живем же один раз, а вокруг столько всего, что нужно полюбить! Кстати, как тебе ваш новый комендант?

Вопрос застал врасплох. Вот о ком, а о Генри Макалистере Сората вообще старался не думать. За несколько лет, проведенных в стенах академии «Дзюсан», он уже привык к странностям новичков, но Генри оказался особенным. И наиболее особенной была его способность сталкиваться с Соратой в самых разнообразных местах и обстоятельствах. Иногда даже казалось, что он специально подкарауливал Сорату, чтобы поставить в неловкое положение, как с разлитым чаем в столовой, или устроить нелепую пикировку на пустом месте.

А однажды, смешно сказать, даже обвинил в преследовании. Хотя тогда ему было вовсе не смешно.

* * *

Сорате снова не спалось; впрочем, это состояние давно стало привычным. Примерно без четверти час ночи он отправился в душевую на первом этаже, не ожидая никого встретить, – на его памяти, он единственный не видел в коридорах ночной академии ничего пугающего.

Приняв душ, он вышел в раздевалку, тщательно промокнул длинные волосы полотенцем и расчесал. Ежевечерний ритуал был закончен, Сората перекинул через плечо влажное полотенце и потянулся к дверной ручке.

Не успели его пальцы сжаться на ней, как дверь распахнулась.

– Макалистер-сан?

Кимура настороженным взглядом скользнул по его высокой фигуре и остановился на лице, для чего пришлось изрядно запрокинуть голову. Неожиданная встреча ничуть не обрадовала, как и все предыдущие. И было похоже, что это взаимно.

– Мистер Кимура, – пробормотал Макалистер на родном языке, и в его глазах легко читалось смятение. – Какого черта? Что вы здесь делаете в такой час?

Сората невольно отступил назад, досадуя на себя за секундную слабость. Ситуация напомнила ему о ночной встрече в холле несколько дней назад.

– Позвольте мне пройти, – попросил он вежливо, но Генри не двинулся с места, закрывая собой весь проход.

– Вы… преследуете меня? – запинаясь, перешел Генри на японский. – Как мне это понимать?

Сората приоткрыл рот в тщетной попытке подобрать ответные слова. Рука сама собой потянулась к лицу, убирая еще влажную после купания прядь за ухо, – когда волновался, Сората всегда трогал волосы, как бы ни старался избавиться от этой привычки.

Макалистер напрягся.

– И не пытайтесь отвлечь меня! Я… я не куплюсь на эти ваши штучки.

– Что вы себе позволяете? – не выдержал, наконец, Кимура, готовый провалиться от стыда сквозь землю и едва сдерживаясь, чтобы не повысить голос – их могли услышать. – Это вы бродите уже которую ночь, а потом утверждаете, что я вас преследую. Может, это мне стоит вас опасаться?

Макалистер пошел пунцовыми пятнами, так что Сорате вдруг стало не по себе. Они застыли в дверях раздевалки, и никто не хотел уступать. Воспользовавшись возникшей паузой, Сората уже собирался проскользнуть на свободу, как Генри вдруг резко обернулся и, не сказав ни слова, грубо впихнул его внутрь, вошел следом и поспешно прикрыл дверь.

– Что вы… – начал Сората и запнулся. Иррациональный ужас перехватил горло, и он на всякий случай отошел на относительно безопасное расстояние. Макалистер его пугал. Нелепый, чудаковатый, он был окружен какой-то особой… аурой, Сората не мог ее охарактеризовать, просто чутье подсказывало держаться подальше, только вот не получалось.

Не позволив Сорате договорить, Генри приложил палец к губам, и в этот момент в коридоре послышались шаги и негромкие голоса, хорошо различимые в ночной тишине.

– А нас точно не заметят?

– Не парься, Хибики. Я слышал, новый комендант тот еще лопух, десятый сон уже видит. Предыдущий везде совал свой нос.

– Мне все равно не нравится эта затея. Идем быстрее.

Генри выглянул в приоткрытую дверь, проводил взглядом удаляющиеся спины двух ребят и обернулся. Кимура не мог сдержать улыбки. Он слышал все от первого и до последнего слова и ощутил себя отомщенным за все причиненные ему неудобства и позорный испуг. Еще никто и никогда не обвинял его в преследовании, хотя находились люди, считавшие своим долгом сообщить Сорате о его ориентации или других приписываемых ему противоестественных наклонностях. Только вот по-настоящему обидно стало именно в случае с Генри.

– Знаете, Макалистер-сан, – заметив, что тот больше не собирается его удерживать, Кимура решил разъяснить, раз уж выдался удобный момент, – мне кажется, я должен вас уведомить, что мужчины меня не привлекают. На случай, если вы снова решите, что я вас соблазняю.

Сохраняя внешнее спокойствие, он вышел в коридор, и Макалистер ничего не сказал ему вслед.

* * *

– Занимательная личность, да? – Асикага притормозила, заглядывая Кимуре в лицо. – Особенно коленки! Никогда не думала, что мужчины в юбках могут выглядеть так… соблазнительно.

– Асикага-сан, – попытался образумить ее Сората. – С чего вы решили, что мне интересны его коленки?

– Нет, ну ты только подумай! Кстати…

Кимура напрягся, узнав в интонациях ее голоса те самые нотки, отвечающие за новые абсурдные идеи.