Венец Чингисхана

Шефа нашей фирмы обуяла гордыня, и он решил заказать рекламный ролик на телевидении. Больших денег, однако, тратить на это не хотел. Поэтому выбрал не главный канал и даже не второстепенный, а самый завалящий. Посмотрим, мол, будет ли польза, а там можно и на Первый обратиться. Или на «Россию».

И к нам в офис явились трое парней, двое таскали аппаратуру и были мрачны и немногословны, третий был режиссером и сценаристом в одном лице. Увидев этого третьего, все наше дамское поголовье дружно потеряло голову, включая очередную секретаршу шефа Лидочку, которую он только что свозил на Мальдивы, и главбуха Нину Алексеевну пятидесяти трех лет от роду.

Парень был очень даже неплох. Темные волосы, слегка вьющиеся от природы, яркие синие глаза и широкая обаятельная улыбка. Этой улыбкой он меня и зацепил, как, впрочем, и всех остальных, кроме дурехи Лидочки, которая замирала исключительно от причастности его к сказочному миру телевидения. Какая уж тут причастность – на заштатном канале рекламные ролики клепать…

А я, как уже говорилось, – худощавая брюнетка, очень стильная, одеваюсь с большим вкусом, это у меня не от матери, а от природы. Глаза у меня темные, очень яркие, расставлены широко, от этого взгляд получается таинственный. Иногда я могу сделать его многообещающим, иногда – жестким.

В общем, мне не понадобилось много времени на то, чтобы Антон из всех наших офисных красавиц выбрал меня.

Можете себе представить, у него даже не было машины. И вообще, он был какой-то бесшабашный, совершенно не думал о будущем. Правда, первое время я тоже совсем не думала о том, что будет дальше. Как-то хорошо и весело проводили мы с ним время.

Ни разу не было у меня ни с кем таких легких и, в общем-то, безоблачных отношений. Возможно, это оттого, что встречались мы в моей собственной квартире. Антон жил с мамой примерно в такой же двухкомнатной квартирке, в какой выросла я.

На работе мне сделала комплимент даже старая грымза Нина Алексеевна – дескать, хорошо выглядишь, все тебе идет, и глаза сияют. По прошествии пяти месяцев Антон познакомил меня с мамой, бывшей учительницей. И этим все сказано. То есть мама была со мной подчеркнуто вежлива, но все время поджимала губы. Потом оживилась и стала показывать семейные фотографии.

Альбом весь был заполнен Антошей. Все девочки в детском садике, в школе и в институте были в него влюблены. Сообщив это, мама поглядела на меня с хитрецой. Я усмехнулась про себя – кто бы спорил…

Нас считали красивой парой, шло время, и мама перестала поджимать губы, теперь она смотрела на меня с большим опасением, что явно говорило о серьезности намерений ее сына.

Несомненно, он был в меня влюблен, такие вещи женщина видит четко. Кажется, я тоже позволила себе увлечься. Да что там, я даже на время позабыла про карьеру. И как-то, проснувшись рано утром и разглядывая спящего Антона, я сообразила, что нужно выйти за него замуж. В самом деле: у меня появится статус замужней женщины, я наконец успокоюсь и займусь собственной карьерой. А что муж не банкир и не сидит на нефтяной трубе, так зато он красив, мы прекрасно смотримся вместе. И со временем под моим чутким руководством он достигнет чего-то на своем телевидении.

И последнее: вместо раскладного дивана мы купим двуспальную кровать, и я не буду просыпаться так рано.

На то, чтобы внушить эту мысль Антону, у меня ушла неделя. Но, разумеется, возникло препятствие в лице мамы.

Мама не стала действовать в лоб и обливать меня грязью. Она плакала и умоляла сына не бросать ее одну в старости. Она вовсе не против его женитьбы, но он ведь уйдет к жене, а вдруг ей станет плохо ночью, и даже «Скорую» вызвать некому.

К моему удивлению, при всей своей бесшабашности Антоша оказался нежным сыном. Мама совершенно правильно рассчитала, что я не стану жить в их двушке – зачем мне этот геморрой?

Но тут судьба подбросила мне еще один подарочек.

Как уже говорилось, квартирка от тетки мне досталась в высотном доме, но на первом этаже. Дом стоял на проспекте возле станции метро. Поэтому ничего удивительного, что на дом обратила внимание фирма по продаже якутских алмазов. Они захотели сделать на первом этаже шикарный ювелирный салон и для этой цели выкупить весь первый этаж. Как-то вечером ко мне явился их представитель. Поговорив с ним и наведя справки, я поняла, что люди они серьезные и готовы на многое.

На следующий день я быстренько обрисовала Антону ситуацию – вместо наших двух квартир мы получаем просторную трехкомнатную в удобном районе с хорошим ремонтом. Разумеется, он загорелся и сказал, что маму берет на себя.

Мы поженились через две недели – фирма торопила с оформлением документов.

Когда закончился переезд, который, как известно, хуже пожара, свекровь начала усиленно портить мне жизнь. Она ныла, ворчала, наговаривала на меня Антону, устраивала сердечные приступы не реже двух раз в неделю.

Она нарочно покупала в магазине жирные творог и сметану, хотя прекрасно знала, что я не ем жирного. Она готовила наваристые щи с мясом и обижалась напоказ, когда я отказывалась их есть. Она нарочно кормила Антона за ужином копченой рыбой, запах которой не выведешь никакой зубной пастой. Она из принципа не включала посудомоечную машину и мыла посуду вручную хозяйственным мылом, так что все чашки и тарелки были серыми и липкими на ощупь. Она запихивала в стиральную машину все подряд, так что ее теплое белье ядовито-розового цвета линяло на мои шелковые блузки.

Я не стала ждать, когда эти досадные мелочи окончательно выведут меня из себя. Я выкроила время и явилась как-то домой пораньше, зная, что у Антона поздний эфир, и разобралась со свекровью раз и навсегда. Я доходчиво объяснила ей, что квартира куплена благодаря мне, наглядно с цифрами в руках продемонстрировала, сколько получает ее обожаемый сын и сколько я.

Стало быть, они с сыном живут на мои деньги. И что если она хочет, чтобы ее сын благоденствовал, то она, как в старом анекдоте, должна раз – сидеть и два – тихо. И не мешать нам с ее сыном работать и делать каждый свою карьеру. И помнить, что ее спокойная и сытая жизнь зависит только от меня. И не злить меня понапрасну, потому что если дойдет дело до открытой вражды, то ей против меня не выстоять ни раунда.

После этих слов свекровь посмотрела мне в глаза и поверила. С этого дня в доме настал относительный покой, а я окунулась в заботы о муже и собственной карьере.

Потихоньку я сумела убедить Антона, что бесшабашный мальчишеский вид хорош не всегда, может и надоесть. Я постригла его в своем салоне, помогла выбрать соответствующую одежду. После нескольких визитов к моему же стоматологу его улыбка стала ослепительной. Мои заботы незамедлительно принесли свои плоды – Антона взяли в кулинарное шоу. Там стареющая телезвезда делала вид, что готовит экзотические блюда, а Антон должен был делать вид, что их пробует и ему все безумно нравится. При этом еще и разговаривать. Все же по сравнению с рекламными роликами это был хоть какой-то прогресс.

Пристроив мужа и утихомирив свекровь, я окунулась в работу. Все шло неплохо, пошел второй год нашего брака. О ребенке мы с мужем по общему согласию даже не заговаривали – не время.

Все рухнуло меньше месяца назад, в мае, как раз после моего двадцать восьмого дня рождения. Говорят же, кто в мае родится – намается. Как-то я раньше не верила пословицам. Выходит, зря.

Но тогда я не подозревала, что над головой моей сгущаются тучи. Я подарила себе на день рождения новую машину – красную «Мазду» – и пригласила мужа и свекровь в ресторан. Вроде бы неплохо посидели.

Ирина осторожно открыла дверь и остановилась за спиной художника, боясь побеспокоить его случайным звуком, шорохом, самим фактом своего присутствия. Алоиз стоял перед мольбертом и наносил по нему удар за ударом, как будто в его руке была не кисть, а шпага или меч.

Наконец он остановился, отступил на шаг от мольберта, опустил руки.

Только теперь женщина решилась напомнить ему о себе.

– Ты звал меня?

– Да, я хочу, чтобы ты взглянула на нее.

Алоиз отступил в сторону, и Ирина увидела на холсте лицо. Женское лицо. Смуглая кожа, чуть приподнятые скулы, удлиненные глаза и густые темные волосы.

Ирина неожиданно почувствовала укол ревности. Это лицо было ярким, выразительным, женственным. Чего нельзя сказать о ней самой…

Впрочем, кто она такая, чтобы ревновать? Ученица, послушная исполнительница воли Алоиза, не более того!

– Кто это? – спросила она, стараясь не выдать голосом свое волнение.

– Это та женщина, о которой я говорил тогда, во время встречи с адептами. Запомни ее лицо. Звезды выстроились так, что она будет играть важную роль в нашей игре. Сейчас ей на долю выпали серьезные испытания…

Снова я очнулась от воспоминаний, потому что возле двери послышалась подозрительная возня, как будто волокли что-то тяжелое. Бабку он, что ли, возит по полу? Да нет, ее он почему-то не трогает, просто не замечает.

Бум! – в дверь ударили чем-то тяжелым, отчего она отозвалась негодующим гулом.

– Аня-а! – провыли за дверью. – Дай выпить!

Ага, урод продрал глаза и зовет свою Аню, думает, что она здесь. Дворничиха тетя Люся подробно обрисовала мне всю схему. С утра он не то чтобы добрый, но беспомощный. Можно выходить, он не тронет, потому что страдает, даже прощения может попросить. Нужно мне его прощение, как собаке телевизор!

Потом Витенька раздобудет где-то водки или еще какого пойла, нажрется и начнет все крушить, потому что впадет в неописуемую ярость. Все это я наблюдаю уже второй день. Когда он отвлечется или выползет за водкой, можно проскочить мимо и остаться в целости и сохранности. При особой ловкости и везении. Если бы мне нужно было выйти… но мне никуда не нужно. И я никому не нужна. Никто меня не хватится. Есть теперь не захочу до обеда, да все равно денег нету, продукты купить не на что. Ну, когда-то же это кончится…

В дверь упорно стучали, похоже, что Витенька работал головой. У него там монолит, мозгов уж точно нету, давно пропил.

Я отошла от окна и плюхнулась на продавленную кровать, вспоминая по порядку все, что со мной случилось.

Как я уже говорила, наша фирма занимается рекламой и продажами в Интернете. Дела у нас шли не сказать чтобы плохо, но и без особого размаха. Так, серединка на половинку. А тут шеф сумел договориться с руководством одной из самых крупных социальных сетей – с сетью «Однокурсники». Вряд ли помог тот рекламный ролик, что сделал когда-то мой муж, но тем не менее заказ был перспективный и денежный.

Шеф собрал всех сотрудников и полчаса распинался, что это – наш большой шанс, что мы выйдем на совершенно другой уровень, если сможем хорошо справиться с работой и закрепить сотрудничество с такой мощной сетью. В общем, накрутил всем хвост и дал понять, что в ближайшее время придется работать без передышки.

Ну, я-то и без дополнительных накруток работала как зверь, потому что давно усвоила – кроме себя самой, мне рассчитывать не на кого.

Наша задача заключалась в том, чтобы организовать среди пользователей «Однокурсников» эффективную систему виртуальных платежей и, желательно ненавязчиво, встроить в эту систему контекстную рекламу. Все наши сотрудники бились над этой задачей с утра до вечера, отбросив все остальные дела, но шеф оставался недоволен и повторял, что то, что у нас есть, нельзя показывать заказчику.

И тут у меня случился гениальный прорыв.

Подтолкнуло меня к этому вполне реальное событие.

У одного из наших ведущих специалистов по рекламе был день рождения. Фирма сделала ему подарок – новый продвинутый мобильник и организовала праздник. Поскольку, как я уже сказала, рабочая обстановка была очень напряженная, не было никакой выпивки, и даже в ресторан не пошли, а просто устроили чаепитие в офисе. Но зато к чаю заказали огромный торт, на котором вместо обычных поздравлений и банальных пожеланий написали кремом и цукатами самый удачный рекламный слоган именинника.

И тут меня осенило.

Почему всегда рекламу подают отдельно от основного текста? Почему бы не объединить одно с другим – как в нашем случае, совместить торт с рекламным слоганом? Чтобы было немножко понятнее, поясню на примере. Вот, скажем, в газете печатают программу телевизионных передач и тут же, внизу страницы, помещают рекламу препарата против склероза, не помню, как он называется, допустим, склеротин. А почему бы не рекламировать этот препарат прямо в тексте программы? Например, в программе стоит фильм с Шварценеггером «Вспомнить все», а мы добавим – «Вспомнить все вам поможет препарат склеротин».

Конечно, так вписать в текст рекламу довольно трудно, но зато уж никто ее не пропустит!

В общем, я загорелась этой идеей, работала день и ночь и подготовила проект программы, которая могла встраивать рекламу в основной текст, используя смысловые аналогии. И тут мой непосредственный начальник Вася Кротов заметил победный блеск в моих глазах, вызвал в свой кабинет и потребовал отчета.

Я, конечно, девушка опытная, понимала, что он постарается приписать себе все заслуги, и предложила ему честную сделку – докладываем шефу как о нашем общем проекте и делим пополам все дивиденды от моего изобретения.

Кротов меня благосклонно выслушал, милостиво согласился на взаимовыгодную сделку и сказал, что на следующий день вместе со мной пойдет к шефу с докладом.

Я впервые ушла с работы вовремя и в самом замечательном настроении. Мне уже виделось повышение, просторный кабинет на работе, большая зарплата, а там, глядишь, и деньги появятся, можно наконец свекровь отселить…

Утром я пришла пораньше, но почему-то все, кого я встречала в фирме, шарахались от меня, как от зачумленной. Даже секретарша шефа Лялечка, встретив меня в коридоре, не поздоровалась. Ничего не понимая, я пришла на свое рабочее место и увидела, что мой стол открыт, все его содержимое вывалено на пол, а за включенным компьютером сидит Славик из службы внутренней безопасности.

Я попыталась выяснить у него, в чем дело, но он посмотрел на меня с откровенной неприязнью и жалостью и сказал, что меня с самого утра дожидается шеф.

Бросилась в кабинет шефа, но не успела толком ничего спросить – шеф с порога заорал, что я уволена и он постарается сделать так, чтобы меня не взяли на работу ни в одну приличную фирму.

– И скажи спасибо, что я тебя не отдаю под суд! – орал он, брызгая слюной.

– Да что случилось-то? – безуспешно пыталась я добиться.

– Она еще спрашивает! Убирайся немедленно, пока я тебя лично не прикончил!

Я вылетела из его кабинета красная, как переходящее знамя, и совершенно растерянная.

Все сотрудники от меня шарахались, и только лохматый программер Леша Бланк, которому ни до кого и ни до чего нет дела, ввел меня в курс событий.

Оказывается, накануне вечером к нам в фирму нагрянули люди из той самой социальной сети и сказали, что у них случилась серьезная утечка информации – личные данные их пользователей утекли в конкурирующую сеть. Все фамилии, имена, домашние и мобильные телефоны, номера счетов попали в посторонние руки. Разумеется, клиенты были очень недовольны, причем произошла утечка именно тех данных, доступ к которым имела наша фирма.

Шеф всячески оправдывался, лебезил перед заказчиками, обещал немедленно найти виновника и разобраться. Тут же в кабинете присутствовал Вася Кротов, и он с умным видом намекнул, что знает, кто виноват в утечке.

Шеф, конечно, немедленно потребовал объяснений.

Вася стал мяться, жаться, как монахиня на танцах, говорить, что не хотел бы обвинять кого-то без достаточных улик, но на прямой вопрос шефа ответил, что это я виновата. Что я якобы давно хотела перейти к тем самым конкурентам и понемногу сливала им секретную информацию, к которой получала доступ по работе.

И тут же, между делом, Вася изложил шефу мою гениальную рекламную идею. Разумеется, приписав ее себе. И добавил, что поделился со мной этой идеей и теперь боится, как бы я не сбежала с ней к тем самым конкурентам.

Шеф сперва не очень поверил. Он был обо мне лучшего мнения и считал, что я на такое не способна. Не то что порядочность не позволяет, а я не такая дура, чтобы сливать секретную информацию. Потому что за это при неудачном раскладе и сесть можно.

Тогда Кротов предложил проверить мой компьютер.

Шеф упираться не стал, очень уж ему хотелось найти кого-то, на ком можно выместить злость.

Они влезли в мой комп и там нашли переписку с конкурирующей фирмой, да еще исходный файл шпионской программы, предназначенной для скачивания личных данных пользователей…

То есть все ясно и понятно, никаких сомнений – вот он, шпион и предатель!

И вот герой и спаситель фирмы – Вася Кротов, который мало того что придумал гениальный рекламный ход, способный вывести нашу фирму в лидеры рынка, так еще и разоблачил того самого подлого шпиона и предателя!

Кротов действительно придумал гениальную комбинацию – и мою идею заграбастал, и свалил на меня свои махинации.

Ай да Вася, ай да сукин сын! Подозревала я, что он сволочь, но такого не ожидала! Опередил меня по всем статьям. Влез в мой комп, внес туда все нужные файлы, а потом показал шефу.

И что оставалось мне?

Идти к шефу и доказывать, что это я придумала новый рекламный ход, а мерзавец Кротов давно работает на конкурентов и теперь убил двух зайцев одним выстрелом – приписал себе мое изобретение и свалил на меня свое предательство?

Да кто же мне теперь поверит?

Но тем не менее я пошла. Но не дошла, потому что меня не пустила секретарша Лялечка.

Ну, с этой-то я расправилась быстро – просто отшвырнула в сторону, она только пискнула.

Увидев в кабинете подлеца Кротова, я заорала. Не помню что, на этот раз мне изменила обычная сдержанность. Он только усмехался, пока шеф не рявкнул, чтобы я убиралась вон. Тогда досталось и шефу, я обозвала его старым идиотом и бабником. Шеф начал багроветь и хватать ртом воздух, в кабинет ворвался зам по безопасности Славик и обхватил меня сзади, а Васька подошел и залепил мне пощечину. Гад какой, воспользовался моей беспомощностью!

Поскольку Славик держал меня крепко, я только плюнула Кротову в лицо, а шеф, очухавшись, сказал, что теперь мне работу вообще нигде не найти, какое там в компьютерную или рекламную фирму, на кассу автоматическую в супермаркет – и то не возьмут! Уж он об этом позаботится.

Я присовокупила, что шеф еще и импотент к тому же, это все знают, его секретарши делятся с коллективом интимными подробностями.

Но сказала я это без должного драйва, потому что вдруг почувствовала себя безумно уставшей. И обреченной, как человек, на которого мчится локомотив. Остановить его не получится, отскакивать тоже поздно. В последний момент ветром отбросит на насыпь да там и оставит. И никто не хватится, и никто не вспомнит.

Так и я поняла, что ничего никому не смогу доказать. Никто слушать не станет.

Славик воспользовался временным затишьем и выволок меня в коридор. Там никого не было, сотрудники попрятались по углам. Впрочем, мне было уже все равно.

– Пусти, – буркнула я, когда мы проходили мимо туалета, – мне нужно.

– Вот-вот, иди, освежись, – усмехнулся он, – только не бузи больше, все равно не поможет.

– Дурак ты, – устало сказала я, – все вы тут дураки.

– Ага, одна ты умная… – он сказал это просто так, без особенной злости и насмешки.

– Я тоже дура, – согласилась я, – доверчивая дура. Ладно, счастливо оставаться.

В туалете у зеркала красила губы Лиза Белова. Увидев меня, она посмотрела очень красноречиво. Потом вытащила из косметички салфетку и протянула мне.

Вид в зеркале заставил меня заскрипеть зубами. Сволочь Васька дал мне в морду, и теперь правая щека распухла, и под глазом размазалась тушь. Глаза вообще были какие-то дикие, волосы всклокочены. Я тут же поймала себя на мысли, что мне все равно, какой меня увидят сотрудники. Бывшие сотрудники.

– Рада? – процедила я. – Теперь займешь мое место…

– Возможно, – протянула она, – но прыгать от радости по этому поводу не стану.

– Слушай, но неужели вы все думаете, что все так и было, как говорит Васька? – в отчаянии спросила я, но тут же пожалела об этом, ни к чему заводить пустые разговоры, это ничего не даст, только продемонстрирую им свою слабость.

– Я так не думаю, – ответила Лиза, тщательно подбирая слова, – это не в твоем духе. Очевидно, тут какая-то интрига. Но что ты от меня хочешь? Чтобы я пошла к шефу и сказала ему об этом? Извини, но ты не тот человек, за которого мы вступились бы всем коллективом. Хотя сейчас такая ситуация, что и это бы не помогло.

Я прикинула, кто из сотрудников был бы на моей стороне. Выходило, что никто, за несколько лет работы я не приобрела друзей. Я работала, делала карьеру. Работала, кстати, хорошо, не филонила, не прогуливала, не удирала пораньше. За то и получила.

Я развернулась на пятках и вышла, не сказав Лизе ни слова на прощанье.

У двери ждал Славик. Он держал мою сумку и еще кое-какие вещи из письменного стола, а также тощий конверт с расчетными деньгами. Все успели, гады, специально дали расчет, чтобы я больше на фирме не появлялась.

Дома, к счастью, никого не было. Свекровь умотала куда-то по своим свекровским делам – не то в магазин, не то в поликлинику. Я бросила вещи прямо на пол и прошла в ванную. А когда вышла, малость придя в себя от горячего душа, застала в прихожей свекровь, которая изумленно пялилась на мои сумки.

– Что с тобой случилось? – выговорила она и тут же еще больше вылупила глаза, заметив, надо полагать, мою безобразно распухшую щеку. Еще бы не заметить, когда от горячей воды она стала пунцовой. – Что у тебя с лицом?

– Рожистое воспаление, – буркнула я первое, что пришло в голову. – Очень серьезная инфекция, вот, с работы отпустили, чтобы сотрудников не заражала…

Свекровь, надо сказать, не шарахнулась от меня в сторону, а в сомнении поджала губы.

Антон пришел поздно, мы не успели поговорить.

Следующую неделю я провела в спальне, потому что щека распухла до полного безобразия, не иначе Васька Кротов подпустил мне яду. А что, если речь идет об этом подлеце, я во все что угодно поверю.

Между примочками, припарками и другими лечебными процедурами я обратилась к компьютеру и выяснила, что шеф свою угрозу осуществил – ни в одной более-менее крупной компьютерной фирме не было для меня места. Я перешерстила все мелкие фирмочки, они тоже все были в курсе. Я искала место менеджера или хотя бы просто рядового специалиста по рекламе, но как только называла предыдущее место работы – все переговоры стопорились.

Дело обычное – тот же Лешка Бланк разослал по Интернету предупреждение на мой счет. Как только появится на экране такое сочетание – Динара Гузеева, программа приема на работу сразу его блокирует. То есть меня занесли в черный список.

По прошествии недели я решила обратиться к тем самым конкурентам, которым якобы сливала секретную информацию. Дескать, я на вас работала – так вот она я, помогайте теперь. Это, конечно, было глупо, потому что мне там не просто отказали, а грубый мужской голос мне заявил, чтобы я сидела тихо и помалкивала, если не хочу еще больших неприятностей.

Нет, ну каков Васька, какую змею пригрел шеф на своей груди! Впрочем, меня это уже не касается, шеф тоже хорош.

Все это время мы с мужем не разговаривали. Он приходил поздно, а уходил рано, мы перебрасывались какими-то словами – он спрашивал, где полотенце и носки, а я отсылала его к свекрови, ей, мол, лучше знать, она хозяйством занимается.

Свекровь, кстати, за эту неделю ко мне не вязалась, ее днем не было дома, а вечерами она смотрела телевизор у себя в комнате.

Но как-то в выходной я определила, что лицо у меня более-менее в порядке и нервы тоже слегка успокоились, так что вполне можно поговорить.

В самом деле, я, конечно, всегда знала, что должна заботиться о себе только сама, но Антон все же мой муж. Он должен помочь мне с работой, у них там на телевидении куча народу крутится, кто-то да посодействует. А я согласна на обычную зарплату, златых гор не надо.

Ну, не поможет, так хоть выслушает.

Я чувствовала, что если никто меня не пожалеет, я просто сойду с ума. В конце концов, для чего нужны мужья? Все же близкий человек, полтора года прожили…

После обеда, который приготовила свекровь, Антон удалился в ванную, а когда вышел оттуда, благоухающий лосьоном, я слегка удивилась. Он явно брился и вообще наводил красоту. И куда, спрашивается, он намылился? Скажет, что на работу, но его кулинарное шоу записывается рано утром, и уж зубы чистить к нему вовсе не обязательно!

И он не спросил, отчего я неделю валяюсь дома на кровати – такое времяпрепровождение для меня совершенно нехарактерно.

– Антоша, у меня неприятности… – заговорила я неуверенно, – понимаешь, кажется, я потеряла работу…

– Что? – Он искал в шкафу чистую рубашку и не сразу понял, что я обращаюсь к нему. – Что ты сказала? Черт, ну почему в шкафу вечно такой бардак? Ничего не найти!