Разрешенная фантастика – 2

Наиболее разумным решением представляется всё же сезонная разработка необходимых нам минералов – то есть только зимой. Поскольку год на Нью-Вашингтоне составляет два и три десятых от земного, периода в девять-десять месяцев вполне должно хватать. Для продуктивного рабочего сезона.

И в завершение хочу повторить: размещение на поверхности любого постоянного Лагеря считаю абсолютно недопустимым! Разработку же и применение средств пестицидного характера считаю гибельной для экосистемы всей планеты, и даже длительная – более двадцати сезонов подряд! – обработка всей поверхности не даёт никакой гарантии на достижение нужных нам результатов, поскольку сопротивляемость ядохимикатам организмов в состоянии спячки, да ещё на глубине свыше двух метров, чрезвычайно велика!

Теперь второе.

Моё отношение к… э-э… ежам пока неоднозначно. Однако мнение о том, что они являются нашими конкурентами в борьбе за местные природные ресурсы, я считаю необоснованным.

Так что вот вкратце два основных вывода, которые зафиксированы в моём отчёте, – доктор приподнял лежавшие перед ним несколько листков, – Официальные выводы вы сейчас услышали.

Теперь о неофициальных. Не сочтите за трусость, но по-моему лучше избежать любого присутствия на планете, которая входит в зону жизненных интересов чужих.

И лучше нам просто… Отбыть отсюда навсегда со всем нашим барах… э-э… оборудованием. Лично мне любая встреча с создателями этих бронированных монстров кажется преждевременной. Да и нежелательной: если они решат атаковать наши колонии, нам даже нечего будет противопоставить таким, а, может, и более совершенным, продуктам их высокоразвитой биотехнологии. Что же до обычного оружия… Это не моя область. Господин Председатель… Господа…У меня всё. Благодарю за внимание.

Возникшую напряжённую паузу пришлось прервать Председателю.

– Прошу, господа… Есть желающие высказаться?

Первым захотел высказаться заместитель Министра земледелия:

– Извините, уважаемый доктор, всё, что вы рекомендовали, это же чистый… бред!

Космическая паранойя! Из-за каких-то паршивых насекомых оставить целую планету! И – какую! Она же может стать нашей лучшей житницей! По нашим расчётам пшеница ПВ – 45 даст здесь не менее пяти урожаев за год! Ведь лето составляет не менее… э-э… земного года с четвертью, а почва… Просто великолепна! Поскольку здесь уникальный, просто уникальный девственный чернозём, урожайность будет колоссальной!

Считаю поэтому глупостью отказываться от таких грандиозных перспектив только потому, что наших колонистов могут покусать какие-то осы! Боролся же человек с осами, шмелями, пауками и прочей ползучей и летучей гадостью, все предыдущие годы! Я имею в виду годы эры дотехногенного периода. То есть – до создания суперуниверсальных, и безопасных для остальной флоры и фауны, пестицидов!

Наше Министерство – за продолжение колонизации. Да, безумно жаль погибших. Мы скорбим, но… Но эту планету осваивать нужно! Пусть даже всем этим будут заниматься дроиды – ничего, лишь бы пахали и косили!..

Далее захотел высказаться Председатель комитета геологических ресурсов. Особого энтузиазма, как предыдущий оратор, он, впрочем, не выказывал. Впрочем, как и сомнений в своей правоте:

– Зимний период на Нью-Вашингтоне составляет только десять месяцев. Как вы знаете, мы три года, после результатов, полученных Первой разведочной экспедицией, готовились к колонизации планеты. Поэтому так совпало, что Лагеря были построены только уже глубокой осенью по местным меркам… Даже в условиях суровой, почти полярной зимы, со средними температурами до минус тридцати по Цельсию, здесь вполне можно жить и работать.

Тризелит действительно лежит близко к поверхности. Число месторождений, даже выявленных самым первым, весьма поверхностным сканированием с орбиты, превышает двадцать пять. На самых богатых и перспективных, как вы знаете, и были размещены Лагеря, и заложены шахты. Не могу, разумеется, сказать, что мы какие-то заоблачно колоссальные средства вложили в это дело…

Но и разбрасываться нашими механизмами, ресурсами и вложениями тоже было бы непрактично. Убыточно. Раз уж шахты начали разрабатываться, и достигли глубины полукилометра, было бы глупо закрывать их. Куда проще возвести свод изолирующих перекрытий, о которых говорил уважаемый господин доктор. – вежливый кивок доктору Марксу, – и спокойно продолжить круглогодичную добычу таким образом, чтобы вывоз первично очищенной и обогащённой руды приходился на осенне-зимний период.

Словом, я считаю вариант с полным закрытием шахт, и отказ от колонизации планеты, недопустимым расточительством. И откровенной глупостью.

Однако! Применение пестицидов я тоже считаю не лучшим решением – вероятнее всего, те самые «создатели» (В тоне главного геолога не сквозило, разумеется, открытого пренебрежения к домыслам учёных-биологов обо всяких там «продвинутых инопланетянах», с которыми земля реально так и не столкнулась за все пятьсот с лишним лет освоения Космоса… Но доля здорового скепсиса составляла не одну тонну.) действительно могли бы, мягко говоря, быть недовольны, если бы мы вытравили их букашек… Ха-ха.

Вот мы же наверняка рассердились бы, если бы кто-то посторонний вдруг поубивал всех наших пауков. Или змей. Ссылаясь на то, что, дескать, они же вредны… И кусаются!

Ну и что? Это же – наши пауки! И змеи!.. Нет, применение любых ядохимикатов мы считаем недопустимым. Впрочем, как и полное закрытие шахт…

Внезапно слова попросил заместитель Министра транспорта, довольно молодой, но с огромными залысинами, невысокий человек с невыразительными чертами лица:

– Господин Председатель! Вы позволите задать вопрос нашему уважаемому эксперту? – Председатель, если и был удивлён, отнёсся к обращению спокойно, едва кивнув.

– Скажите, доктор… Не могло бы так случиться, что эти самые… ежи Нью-Вашингтона… И являются теми самыми таинственными создателям этих ос… И теми самыми разумными инопланетянами?! И было ли такое предположение как-то проверено?

Кирби Маркс задумчиво пожевал губами, глядя в пол. Очевидно, его поразил не столько вопрос, сколько неприкрытая глупость и некомпетентность спрашивавшего. Но голос его оставался ровным и нарочито нейтральным:

– Разумеется, такая мысль первой пришла и мне… и коллегам – докторам Маккаффи, Надалю и Гильден… э-э… штерну. По моей просьбе дроидами, спущенными на планету, были отловлены восемь экземпляров обеих полов… И проведены стандартные тесты на Ай Кью… Который оказался даже ниже, чем у местных кротов. То есть, извините за грубость, эти твари умеют только жрать, с… Простите – выделять продукты переработки пищи… И размножаться.

– А… возможно ли, что это просто… уловка, хитрость со стороны наших врагов-ежей?! Не могли бы они прикидываться глупее, чем есть?

Доктор смотрел в пол даже дольше, чем в первый раз. Ноздри его раздувались.

– Нет. Это абсолютно исключено. Веками отработанная методика позволяет сделать такие выводы весьма однозначными. И дело здесь не только в поведенческих реакциях. Учитывается и объём и структура мозга, его коры… Приспособленность передних конечностей к выполнению сложных действий… Да много всего. Ответ однозначный – нет.

Ежи – не разумны в том смысле, какой мы обычно придаём этому термину. Это просто… всеядные и необычайно выносливые животные.

Председатель постучал по столу ручкой, чтобы закончить ненужную болтовню:

– Прошу. Кто ещё хочет?..

Хотели почти все. Поэтому около полутора часов мнение всех высокопоставленных Бюрократов обстоятельно заносилось в Протокол и записывалось на видеокамеры.

Однако ничего конструктивного и принципиально нового сказано не было: Колониальная Администрация настаивала на продолжении если не полной, то хотя бы частичной колонизации Краб КР – 3/239. Учёные приводили аргументы против присутствия людей. Как на планете, так и в Системе.

Наконец дебаты, сопровождавшиеся к концу уже весьма вялыми препирательствами и неоднократными повторами, явно зашли в тупик.

Тогда встал Представитель объединённого Штаба Флотов, генерал Армии Гай Ричи, имевший право принятия окончательного решения, поскольку операция была приравнена к Боевым. До сих пор трое военных из Комиссии отмалчивались, терпеливо выслушивая бюрократов и учёных, и иронично переглядываясь.

– Я полностью разделяю беспокойство уважаемых докторов: Маркса, и остальных, относительно огромной и постоянной угрозы безопасности людей на Краб КР – 3/239. Я согласен и с тем, что стационарная Колония на поверхности… Невозможна.

Ядохимикаты только испортят почву. И даже морпехи всего Флота со всеми нашими штурмовыми орудиями и сверхразрушительными ракетами не помогут в войне против ос Нью-Вашингтона… Как, вероятно, и против их Хозяев.

С другой стороны, и тризелит нам необходим. Космические полёты без него практически невозможны. Однако добывать его ценой человеческих жертв и ценой риска первого космического межрасового конфликта… Считаю неверным решением.

Поэтому мы тут посовещались… – он кивнул двум другим представителям Флота, – и считаем единственно верным решением вести разработку уже построенных шахт только силами автоматов, и дистанционно, с орбиты, управляемых механизмов. И – только в зимний период. Управление и координацию отправки добытой руды необходимо осуществлять оставленной здесь, на постоянно дежурящем корабле, сменной бригадой специалистов. Штат не должен превышать… скажем, ста человек.

Распашку земель под зерновые, и прочие виды эксплуатации поверхности планеты мы считаем абсолютно недопустимыми. Но разработку месторождений продолжать надо.

Да, тризелит здесь лежит близко к поверхности, и добыча не представляет сложности. Даже того, что шахтёры всех Лагерей уже добыли за эту зиму, всем планетам для обеспечения работы их космического флота хватит лет на пятнадцать.

Травить же завезённые сюда искусственные организмы, созданные неизвестной цивилизацией, пестицидами, и надеяться, что это сойдёт нам с рук, было бы верхом глупости. Любые явно враждебные действия с нашей стороны по отношению к ним мы считаем недопустимыми! Поэтому…

Брендон отложил книгу.

Пора идти в столовую. Остальные тоже стали собираться – кто слез с кровати, кто, как и он, поднялся с кресла. Разговаривать было уже практически не о чем, и десять мужчин старались больше молчать. Бесконечные пережёвывания «когда же чёртова Комиссия всё решит», да «как же чёртова Комиссия решит», уже сильно раздражали всех на Корабле.

Подспудно они уже догадывались, что за решение будет принято. Однако казалось ужасно обидным бросать здесь всё на дроидов, и бежать, поджав хвост, от каких-то поганых мошек. Пусть и здорово кусачих. Убивали и не таких!..

Брендон, как и все, был зол и расстроен. Чувства неудовлетворённости не могло заглушить даже сознание того, что они вновь помирились с Шайной. Как и того, что они вернутся домой… Уж слишком это возвращение напоминало позорное отступление, бегство, перед лицом более глупого и слабого врага. Разнести проклятых ос вдребезги, или потравить даже теми ядами, что имелись у них на борту, можно было без проблем.

Но начальству, как говорится, видней.

Новая рука Дика уже отлично слушалась, и оказалась куда сильней, чем натуральная. А псевдокожа делала кисть, и то, что выступало из рукава, совершенно неотличимым от второй руки. Поэтому кроме Брендона по утраченной «природной» конечности никто уже не тосковал. Крохотный червячок в глубине сознания не хотел слушать никаких аргументов и твердил, твердил: «Это ты не уследил за малышом!»,«Проклятый зацикленный геолог!»,«Оставил беззащитного, ещё глупенького ребёнка без присмотра!..»

Уставившись пустым взглядом в спины идущих впереди, он двинулся на первую из трёх ежедневных трапез. Теперь хотя бы блюда были разными – на корабле Комиссии прибыли новые запасы продуктов.

Дверь в палату стала медленно открываться. Троица, резавшаяся в виртуальный бой за планету Бранах, подняла взоры от портативных мониторов.

На пороге нарисовалась длинная и словно нескладная фигура Энтони Престона. Как-то он словно… Горбился, и (?!) мялся.

Сказать, что пострадавшие были удивлены – значило ничего не сказать.

Но – вот он, Тони. Медленно и боком он протиснулся к их постелям. В опущенной руке он держал большую металлическую банку.

Возникшее напряжённое молчание заставило даже лежавшего в углу с очередным обострением хронического гастрита, Свена Педерссона оторваться от кроссворда.

Первым нарушил молчание пришедший:

– Я, это… Извиняться пришёл. Вы… простите за… Всё такое… Ну, виноват. Не сдержался – брат всё-таки. Так что… Вот! – он неловко сунул банку в руки Джимми Магвайру, как негласному лидеру троицы «истребителей насекомых».

На лице Джимми застыло сосредоточенное выражение. Зато его мысли неслись с калейдоскопической быстротой.

Однако смущённый вид явно терзаемого настоящими угрызениями совести более старшего подростка в конце-концов сподвиг его переглянуться с вздыхавшими и чесавшими затылки друзьями, и вместо замечания типа «ну и скотина всё-таки твой брат!», неприветливо буркнуть:

– Что… это у тебя?

– Варенье. Абрикосовое. Мать хранила, для отцова Дня Рождения.

– Ладно. Уговорил. Извинения приняты. Нож-то есть?..

К поеданию дефицитного деликатеса с мстительным удовольствием от сознательного нарушения диеты, присоединился и приглашённый к «столу» Педерссон.

– Слышь, Руп… Говорят, через пару дней нас начнут переводить на корабль Комиссии… Ну, тех, кого назначат туда. Для переезда Домой.

– Подожди-ка… Откуда информация? Ведь они же ещё, вроде, официально эту бодягу с Протоколами не закончили?

– Да причём тут эти Протоколы? Решение-то говорят, было принято давно. Ещё на земле, до отлёта. А всё остальное – чистый фарс, для, так сказать, «общественности».

– Ты так и не сказал, откуда всё это…

– Да можно сказать, из первоисточника… Только, смотри – никому ни слова! А то подставим Дортмайера. А не хотелось бы – он мужик серьёзный, хоть и без семьи.

Так вот. Позавчера он чинил что-то там в вентиляционном коробе, в отсеках секции «А». Как раз в пяти метрах от каюты этих трёх… генералов. Через короб всё и услышал. Эти сволочи так ржали над всеми этими беднягами учёными – а ещё бы!

Операция-то проходит под юрисдикцией Флота. Значит, как они решат – так и будет. А они уже всё решили. Вернее – их Боссы.

Короче, Дортмайер слышал, как этот… генерал Ричи, отчитывался своему якобы помощнику – а тот, на самом деле и есть глава всей этой Комиссии. Но косит под заместителя. Ну вот, после этого отчёта о том, что да как у нас на корабле, кто подрался, кто с кем трахнулся, кого холецистит скрутил, этот… как бишь его… Артур Шрайвер, и говорит: «Не вижу смысла торчать здесь ещё неделю. Всё что нужно, мы сделали. Указания Адмирала выполнены по всем пунктам. Жаль, конечно, тех бедняг, что будут здесь загорать по году, но – что поделаешь. Тризелит важнее…»

Ну, он что-то ещё говорил, но Дортмайер уже не мог слушать – пришёл Сэм, и ему пришлось вылезти из короба, и крышку завинтить… Так что сам понимаешь – мы летим домой. А сюда привезут бедолаг операторов-дистанционников. И они будут, типа, заложники… Мол, мы мирные геологи, и не хотели убивать ваших мерзких тварей там, внизу, и всё такое… Поэтому и бороздим просторы космоса, а вниз посылаем роботов!!

– Так что, получается прикроют эту чёртову Краб КаЭр – как бишь её там? – навсегда?!

– Ну… похоже на то. А тебе что, жалко?

– Да нет, не особенно. Самому-то мне там было неплохо… А вот Ник у меня семь раз за зиму болел простудой. Многовато для «нового, здорового и безопасного» мира!

– Да уж, эти вербовочные брошюры – чистый бред. Сыр в мышеловке для лопухов вроде нас…

Оба инженера-технолога замолчали. В столовую начали заходить люди.

Через три дня, когда пришло официальное подтверждение решения Комиссии земным Высшим Начальством, начались сборы, и собственно переселение. Половину колонистов перевезли на корабль Комиссии, но разместили по той же схеме: мужчины с мужчинами, женщины – с женщинами. Хоть и не по десять, а по пять на каюту. Предоставить каждой семье отдельную каюту пока не было возможности.

Всю технику, необходимую для дальнейшей работы, по мере возможности законсервировали, и оставили прямо в шахтах. Впрочем, через каких-нибудь десять месяцев её предстояло снова запустить, и работа по добыче столь необходимого тризелита должна была вновь продолжиться, уже в автоматическом режиме.

То, что дроиды-шахтёры обойдутся Компании куда дороже, уже не беспокоило её хозяев: Правительство согласилось компенсировать затраты. Тризелит был нужен всем.

Теперь среди колонистов ходили упорные слухи о том, что вся комедия с Комиссией и эвакуацией нужны были только затем, чтобы как раз и выбить из этого самого Правительства дополнительные субсидии: Компании – для продолжения добычи. А Флоту – для строительства и вооружения новых сверхмощных боевых кораблей. Для этого проблема инопланетной угрозы – ну очень подходила.

Ведь теперь в её существовании, и могуществе чужаков никто не сомневался.

Вопрос был только в том, когда они прилетят, и как будут реагировать на присутствие буровой и добывающей техники… Все предполагали, что немного найдётся желающих завербоваться на годовую вахту к Краб КР – 3/239. Впрочем, эта проблема – с этим-то были согласны все! – вполне решаема. Традиционный способ с большими деньгами в качестве компенсации риска вполне подойдёт.

Шайна теперь, в преддверии скорого старта, говорила, почти не переставая. Брендон слушал, кивал, механически поддерживал разговор. Хорошо, что их встречи ограничивались завтраками, обедами и ужинами. Он стал замечать за собой отсутствие того самого, что связывало его до этого столь прочно с этой женщиной.

Влечения к ней. Физического влечения.

И теперь он вполне понимал Джима Тимански, с огромной долей иронии относившегося к Шайне, и на все скандалы только посмеивающегося…

Мозг у этой женщины работал примерно так же, как и у самой обычной курицы. То есть, мягко говоря, плохо.

Теперь, когда Брендон, благодаря вынужденному их разделению, в этом разобрался лучше, он, оставшись в своей каюте с пятью дремавшими, ходившими, или читавшими шахтёрами своей бригады, думал только о том, как бы отсудить себе при разводе маленького Дика… Если ему удастся доказать неадекватность поведения матери и её плохую материальную обеспеченность… Шансы есть.

Гай Ричи отсалютовал, и вышел, закрыв за собой дверь каюты.

Артур Шрайвер, оставшись один, повернулся к пульту. Включил звукоизоляцию.

Набрал секретный код, приложил ладонь к сканнеру. Подождал восемнадцать секунд, набрал другой код, и приложил другую ладонь.

На внезапно вспыхнувшем экране появилось лицо шефа. Встав, Шрайвер отдал честь:

– Адмирал, сэр!

– Генерал, сэр! – собеседник ответил на приветствие коротко, и сразу потребовал, – Докладывайте!

– Есть, сэр! Всё в порядке! План «Б» успешно начат. Удалось запустить сразу по двум каналам. Через электрика Дортмайера, якобы подслушавшего нас через систему кондиционирования кают, и через уборщицу Кэтрин Росс, «случайно» нашедшую наши спецпротоколы в верхнем ящике моей прикроватной тумбы.

Оба канала работают весьма продуктивно. Всё в порядке. Все в полной уверенности, что планету мы покидаем навсегда.

– Отлично. Благодарю за чёткую и эффективную работу. Собственно, если бы вы остались ещё на пару дней, скрыть прибытие десантного Флота было бы просто невозможно. Да и сейчас вам придётся проследить, чтобы капитан следовал указанным курсом, без всякой самодеятельности.

– Разумеется, сэр! Меньше всего нам тут нужны разные слухи и домыслы, если хоть один линкор попадёт в пределы действия сканнеров и радаров… Итак, мы стартуем.

– Отлично. Проследите также и за дисциплиной – драки и скандалы нежелательны. И ещё…

Не переусердствуйте – больше «утечек» не требуется. Да, кстати… Проследите и за поведением… членов Комиссии. Недопустимо, чтобы о… нетрадиционных пристрастиях сэра Тэтчера просочился даже малейший намёк. Да и остальные… Понимаете?

– Слушаюсь, сэр. Но тогда… Мне придётся изолировать его. И ещё троих.

– Не возражаю. Придумайте какую-нибудь… болезнь, что ли.

– Да, сэр. – Шрайвер помолчал. Затем не удержался, – Простите, сэр… Вы сами считаете… разумным… Решение о круговой обороне и удерживании Нью-Вашингтона любой ценой?

– Артур,– неофициальное обращение сразу сказало генералу, как в действительности относится его командир к этому решению, – Это решение принято… Не нами.

Но – на основе наших стратегических выкладок. Нам ли не знать, во что превратится наш Флот без этого чёртова тризелита! Так что выполняйте свою задачу, генерал, и не думайте об этом. Как говаривал мой дед, кадровый военный в восемнадцатом поколении: «У лошадей головы большие! Вот пусть они и думают!»

– Понял вас, сэр… Есть не думать. – кривая улыбка не украсила лица. Но Шрайвер и не собирался очаровывать собеседника, – Тогда у меня всё, сэр!

– Отлично, – в третий раз произнёс пожилой поджарый мужчина на экране, – До связи!

– До связи! – Шрайвер отсалютовал уже пустому экрану.

Задачи ясны, цели намечены. Флот выступил.

Почему же так мерзко на душе?

Может, потому, что интуитивно все они теперь чувствовали, что опасно и дальше…

Пытаться играть в солдатики. И играть – по старым правилам. Когда смерть тысяч солдат и потеря десятков кораблей – «допустимые потери»… И что рано или поздно человечество и его объединённый Флот столкнётся с ситуацией, когда и вправду, лучше просто уйти с поля сражения – уйти без боя.

Как говаривали предки, худой мир лучше доброй войны.

Оставить потенциальному врагу, первому захватившему планету со стратегическим сырьём, столь редким в освоенном пространстве, эту самую планету в полное распоряжение? Поджать хвост… Трусливо заскулить… И убежать в свою норку?

А что – разве лучше рисковать всеми колонизированными планетами и людьми?

Имеет ли он, как кадровый солдат, право – даже намёки на такие мысли держать в голове?!

А имеет ли кто-то право за него, да и всё человечество, решать?!

Не глупо ли вообще какие-либо решения в такой ситуации предоставлять принимать одному человеку?! А не… Самовлюблённый ли дебил с манией величия этот самый человек?! Пусть даже в его, и его приспешников, руках – пятьдесят процентов всех Человеческих Капиталов?!..

Может, стоит поговорить об этом с Адмиралом? Похоже ли это на бунт? Мятеж?.. Или…

Повесив китель на спинку стула, он сел за стол, обхватив коротко стриженную голову руками.

Впереди долгий полёт. Сможет ли он…

Не думать?!..

6. Из Валахии – с любовью!

Рассказ. (Пролог из одноимённого романа.).

Леди Игнельда ну никак не производила впечатления аристократки в двенадцатом поколении.

Каштановые волосы свободно, словно водопад, струились по загорелым плечам, когда она легко и просто сбежала по ступеням ему навстречу, а открытая улыбка сразу заставила забыть о напыщенно-помпезных официозных фразах, которые Билли заранее тщательно продумал, и лишь секунду назад действительно собирался произнести.

Да и вся фигура хозяйки – ладная, грациозная, как и невероятно энергичная походка, которой она быстро шла ему навстречу, позволили вздохнуть (Мысленно!) и расслабиться: обладательница древнего титула явно не намеревалась строить из себя чопорную недотрогу и гордячку. И плаванием в бассейне, видневшемся за домом, уж точно не пренебрегала.

– Здравствуйте! Я – леди Игнельда. – голос оказался приятным меццо-сопрано (Уж Билли-то разбирался!). А рука, протянутая ему, выделялась ухоженной гладкой кожей с превосходным (Ещё бы! Бассейн!..) загаром, и крепостью рукопожатия:

– Вы, наверное, Билли? Билли Шрифт?

Билли поспешил заверить, что так и есть.

– Тогда оставьте свою сумку здесь, о ней позаботится Мэрдок. – действительно, серьёзный до ужаса дворецкий во фраке и лакированных туфлях уже приближался из тёмной глубины дверного проёма, вышагивая, если уместно так сказать, торжественно, как на похоронах. Билли подумал, что дворецкий, пожалуй, переигрывает – контраст с хозяйкой уж слишком… Впрочем, может, так и задумано? Чтоб произвести впечатление на гостя?

И, похоже, это удалось.

– Билли! Это Мэрдок! – пожилой, явно за семьдесят, мужчина, так и не изменивший каменного выражения на лице, церемонно отвесил полупоклон.

– Мэрдок! Это Билл Шрифт, наш новый эксперт-оценщик. Позаботься о его вещах!

Теперь уже Билли, вежливо, и еле сдерживая ехидную улыбку, поклонился.

Леди Игнельда, убедившись, что спортивная сумка Билли в надёжных руках блюстителя Церемониалов и Этикета, проследовала в дом, подхватила самого Билли под руку, причём сделала это так непринуждённо, что тот даже растеряться или смутиться не успел: