Снова надейся

Присев на край кровати, я уставилась на свои руки. Мысли носились по кругу. К сожалению, алкогольный дурман оказался недостаточно силен, чтобы их заглушить.

Меня терзал вопрос, как бы отреагировал Стенли, узнай он, через что прошли мы с мамой. Она просто делала вид, будто ничего не было, в то время как я безостановочно думала о прошлом и просыпалась по ночам в холодном поту, потому что во сне передо мной появлялось папино лицо. Когда мама вела себя так беззаботно, я чувствовала себя совершенно сбитой с толку. Как будто она невероятно далеко от меня, хотя мы были совсем рядом.

Мне вспомнилось домашнее задание, которое прислал нам Нолан.

Если еще захочешь поговорить о своем тексте – я весь внимание.

Тогда я намеренно проигнорировала его слова. Он не должен узнать, сколько реальности в моих текстах. Они слишком личные. С другой стороны, в моей жизни нет никого, с кем можно откровенно обсудить нечто подобное. Я чувствовала себя связанной и не могла самостоятельно освободиться – каждый раз, когда у меня лишь зарождалось желание открыться, что-то сдерживало меня, и я делала два шага назад, вместо того чтобы двигаться вперед. По любому другому поводу я бы обратилась к Доун, но, если речь о моей маме и ее папе, это не сработает. Она не поймет, тут я уверена на все сто процентов.

Мой взгляд упал на часы. Почти двенадцать – не слишком рано и не слишком поздно. Я встала и взяла сумку, которую собрала на выходные. Вытащила оттуда ноутбук и раскрыла его. Затем открыла «Скайп». Пока вращалось маленькое колесико авторизации, дотянулась до бутылки с водой, которая стояла возле кровати. С мягким хлопко́м открылось окошко «Скайпа». Я кликнула на контакты, которые были онлайн.

Невзирая на отвратительный вечер, у меня на губах заиграла улыбка.

Значок пользователя NoGa светился зеленым.

Он в Сети.

Я нерешительно обводила курсором поле для сообщения рядом с его именем. Незадолго до начала лета мы добавили друг друга в «Скайпе», чтобы обсуждать рукопись Доун. Мне нравилось, что даже на каникулах можно общаться с Ноланом в любое время дня и ночи, но сейчас, когда снова начался семестр, а рукопись Доун уже находилась у ее редактора, у меня больше не было причин писать ему здесь.

Мой палец завис над тачпадом на целую вечность.

Лучше возьми электронную книгу и немножко почитай, проспись после спиртного и завтра утром извинись перед мамой, – велела мне совесть.

Излей душу Нолану, – нашептывал алкоголь в крови. – Будь откровенна. Говори о личном. Расскажи ему, что с тобой происходит. Что на самом деле с тобой происходит.

Алкоголь и бо́льшая часть меня, которая всегда хотела поговорить с Ноланом, не важно, хорошо я себя чувствовала или плохо, победили. Я бросила быстрый взгляд на часы.

Сейчас или никогда.

Pengirl: 00:00 – загадывай желание.

Больше не медля, я нажала на клавишу Enter. Потом взглянула на мобильник. Высветилось несколько сообщений от Доун.

«Что с тобой сегодня такое?»

«Папа дико расстроен».

«Может, попытаешься в следующий раз вести себя с ним хоть капельку дружелюбней?»

Меня замучили угрызения совести. Доун права. Сегодня я была не только ужасной дочерью, но и кошмарной подругой. Ей придется распихивать по коробкам старые воспоминания, а я сохраню свою комнату – это безопасное, священное для меня место.

Я начала печатать длинный ответ, однако стерла все фальшивые отговорки и в конце концов написала просто: «Извини».

Заблокировав экран смартфона, я убрала его в верхний ящик тумбочки. Затем улеглась на живот на кровати, подложив под грудь подушку.

Потом открыла Netflix и попробовала отвлечься серией «Бруклин 9–9», однако стены кружились, а Джейк, Эми, Джина и компания расплывались у меня перед глазами. Лишь когда в правом углу ноутбука мигнул значок «Скайпа», сон как рукой сняло.

NoGa: Сказано – сделано. А ты загадала?

Ощущение тошноты в животе продолжало усиливаться.

За последние месяцы мы с Ноланом разговаривали бесчисленное множество раз. Многие из бесед были очень искренними и будоражили мне кровь, но мы всегда держались на том уровне, который исключал личное. Он не подозревал, насколько в действительности реальны мои тексты и как много через них я на самом деле рассказывала ему о себе.

Пальцы буквально приклеились к клавиатуре, а я боролась с собой. Нолан в Сети. Уже поздно. Возможно, у меня получится воспользоваться тем чувством, которое обычно всегда появлялось, когда я писала ему, и поделиться с ним чем-то личным… по-настоящему личным?

Помедлив, я напечатала ответ. После чего несколько раз перечитала его от и до, стерла, но только для того, чтобы набрать то же самое снова. Последний раз подумала, правда ли стоит это делать. Стоит ли доверить ему то, что меня беспокоит?

Pengirl: Я бы пожелала отмотать назад этот вечер…

Время тянулось бесконечно, пока не появились слова: «NoGa печатает…»

NoGa: Все так плохо?

Pengirl: Да.

Pengirl: А теперь мое желание точно не исполнится, потому что я его тебе рассказала.

И вновь прошло мгновение, прежде чем он ответил.

NoGa: Тогда это просто будет нашей тайной, Эверли.

Я представила себе, как он произносит мое имя, и по рукам побежали мурашки. Я прекрасно помнила тот день, когда познакомилась с Ноланом. На свое первое занятие в «Писательской мастерской» я пришла слишком рано. Нолан сидел на одном из стульев, скрестив ноги на столе, с раскрытой книгой на коленях. Мне потребовалось сделать над собой усилие, чтобы заговорить, потому что он сразу показался мне очень привлекательным, чего со мной практически никогда не случалось.

– Привет, я Эверли, – сказала я.

Нолан повернулся ко мне, одарил искренней, теплой улыбкой и ответил:

– Чудесное имя.

Ощущение было такое, словно в меня ударила молния. И в то же время меня охватил убийственный страх. Я ведь не для того приехала в университет, чтобы в первый же учебный день потерять голову из-за парня.

Момент, когда он поднялся и подошел к доске, чтобы написать там мое имя, показался мне настоящим облегчением. Значит, мне не нужно больше думать о том, что впервые в жизни я почувствовала к кому-то настолько сильное притяжение.

NoGa: Почему ты пожелала отмотать вечер назад?

Я медленно напечатала свой ответ, однако на этот раз отправила его без колебаний. Все равно уже очень поздно. Меня окутало колдовство ночи, и я перешагнула границу между несерьезным и личным. Сейчас меня уже ничто не сдерживало.

Pengirl: Сегодня мама сказала одну вещь, которая сильно меня шокировала, и я отреагировала не лучшим образом. И при этом очень ее обидела. Теперь чувствую себя ужасным человеком.

Чтобы не наблюдать за тем, как Нолан печатает ответ, я попробовала досмотреть «Бруклин 9–9», но тут же сдалась. Не получалось уследить за сюжетом, для этого я была слишком взволнованна. Сердце совершило кульбит, когда в окошке чата появилось его сообщение.

NoGa: Но это не означает, что ты ужасный человек.

На меня нахлынула волна облегчения, пускай это ощущение и не задержалось надолго.

Pengirl: Ты не знаешь, что я ей наговорила.

NoGa: Поверь мне, Эверли, ты не плохой человек. Все иногда расстраивают своих родителей. Если бы я записывал все моменты, когда говорил своим что-то обидное, получилась бы толстая книга размером с «Джонатана Стренджа и мистера Норрелла».

Эти слова вызвали у меня улыбку.

Pengirl: Это действительно толстая книга.

NoGa: Вот именно.

Хотя мне все еще было плохо, с каждым его сообщением давление в груди ослабевало.

NoGa: Рассказать тебе, что пожелал я?

Я мгновенно послала ему кивающий смайлик.

NoGa: Я пожелал вернуться в прошлое и лучше воспитать свою собаку.

Я улыбнулась. Теперь он тоже рассказал мне кое-что личное о себе. Пальцы вновь осторожно легли на клавиатуру.

Pengirl: Не знала, что у тебя есть собака!: о

NoGa: Есть. Очень непослушный бигль по кличке Бин, который сегодня сожрал целую кучу бумаг с моего рабочего стола. Выражение «Домашнее задание съела собака» приобретает совершенно новый смысл. Вот только Бин съел не мое задание, а задания моих студентов.

У меня вырвался короткий смешок.

Pengirl: Пожалуйста, можно мне фото Бина?

Через минуту мне пришел файл. Я открыла его, и весь экран заполнила самая милая собачья морда, которую я когда-либо видела. Маленький бигль, повернув голову набок, сидел на горе разодранных листков.

NoGa: Это Бин, когда я поймал его на месте преступления.

Pengirl: А какой у него невинный вид!

NoGa: И не говори. Сразу после этого его вырвало в коридоре.

Я опять не сдержала смех. Потом сохранила фотографию на рабочем столе и открыла во второй раз. Кроме Бина и хаоса, который он учинил, я заметила узорчатый ковер, а еще расплывчатые ножки стола на заднем плане и несколько темных стеллажей прямо за ними. Интересно, как выглядела квартира Нолана? Сколько у него книг, какое любимое место для чтения и был ли у него на письменном столе такой же бардак, как на кафедре в аудитории? Все бы отдала, лишь бы разок заглянуть в его кабинет.

Pengirl: Спасибо, что развеселил.

NoGa: Рад, что тебя забавляет мое горе.

За такое короткое время ему удалось усмирить злость в моей душе. Бросив взгляд на часы, я вновь задумалась, не сходить ли еще раз вниз. Вероятнее всего, я и так не усну, не уладив ссору с мамой. Мне хотелось как минимум извиниться.

Pengirl: Я, наверное, снова спущусь к маме. Сгладить углы и все такое.

NoGa: Хорошая идея. Уверен, после этого ты почувствуешь себя лучше.

NoGa: А я сейчас заново распечатаю все сочинения, прочту и выставлю оценки по третьему разу.

Pengirl: Просто следи за Бином.

NoGa: Я спрячу их от него, а еще лучше запру дверь.

NoGa: Удачи тебе с мамой.

Pengirl: Спасибо. А ты держись)

NoGa: Взаимно)

Я закрыла ноутбук. Ладонь на мгновение замерла на нагревшемся корпусе. Он как будто до сих пор соединял меня с Ноланом, и я наслаждалась моментом, пока могла. Написать ему было правильным решением. Он сказал именно то, что нужно, чтобы успокоить меня и вместе с тем подтолкнуть снова спуститься вниз – мысль, которая еще полчаса назад казалась мне совершенно абсурдной.

Тихо, как мышка, я пошла в мамину комнату. В щели под дверью виднелась тонкая полоска света. Я осторожно постучала.

– Мам?

Никакого ответа.

– Я… я просто хотела сказать, что прошу прощения за то, что наговорила.

Мне было слышно, как зашуршало ее одеяло, однако она продолжала молчать.

– Спокойной ночи, мам, – прошептала я.

Потом подождала еще пару секунд, но мама ничего не ответила. В следующий миг она выключила свет, и коридор погрузился во тьму. Тяжело сглотнув, я снова поднялась наверх. В своей комнате я села на край кровати и уставилась в пустоту. После этого взяла ноутбук, уже жалея, что так рано попрощалась с Ноланом. Я открыла фотографию Бина на рабочем столе и смотрела на маленького песика в надежде разогнать черные тучи, которые грозили захватить мой разум. К сожалению, не сработало.

Той ночью я не смыкала глаз.

Глава 4

Слева от меня кто-то безуспешно пытался подавить всхлип во время, должно быть, самого романтичного за всю историю кино поцелуя Райана Гослинга и Рейчел Макадамс. Я повернула голову, чтобы посмотреть на Доун и Элли, затем поверх их голов взглянула на Скотта, который сидел на другом конце дивана. Его выражение лица в точности передавало мои эмоции в данный момент. Мы обменялись взглядами, и мне пришлось спрятать ухмылку.

Рядом со мной вновь послышался приглушенный звук. Глаза Доун казались огромными, как две гигантские печеньки с шоколадной крошкой, губы сложились в растроганное «О», пока ее лучшая подруга пыталась максимально незаметно смахнуть слезы со щек.

Я повернулась обратно к телевизору. Теперь Райан Гослинг понес свою возлюбленную в дом, они оба совершенно промокли под дождем. Хотя вид полупрозрачной одежды мне понравился, все остальное в этом фильме вызывало у меня один огромный вопрос.

Не привлекая внимания, я достала из кармана телефон и посмотрела на дисплей. Иногда мне хотелось, чтобы у меня был номер Нолана, чтобы писать ему в таких ситуациях. Например, сейчас мне стало любопытно, любил ли он мелодрамы или предпочитал детективы и ужасы, как я.

Смартфон я держала боком у бедра, чтобы Доун не увидела, что я загуглила хронометраж фильма.

Сто двадцать три минуты – гласил неутешительный ответ.

Сто двадцать три минуты любви, боли и Райана Гослинга, который вносил свою возлюбленную в дом, построенный своими руками.

На самом деле к реальной жизни это имело мало отношения. В реальной жизни никто не строит дома с синими ставнями. В реальной жизни вы не целуетесь под дождем и вас не носят на руках. В реальной жизни вас лишь ломают и выбрасывают, как пустую оболочку, с которой больше ничего нельзя сделать.

Я быстро прикинула, не написать ли имейл Нолану, чтобы попросить у него новую фотографию Бина, и уже открыла почтовый ящик, когда Доун пихнула меня локтем в бок. Воздух из легких вырвался с тихим звуком «Умпф».

– Эверли! – с упреком воскликнула Доун и строго посмотрела на меня.

– Что такое?

– Ты сейчас пропускаешь, наверное, самую романтичную любовную сцену на свете, – ответила Элли. Она уже говорила слегка гнусаво.

– Вообще-то в этот раз была моя очередь выбирать фильм, – заметила я.

– Ты потеряла это право после того, как вчера ужасно вела себя с моим папой. – Комментарий Доун задел меня так же сильно, как тычок в ребра, хоть я и знала, что заслужила это.

Я удивилась, когда сегодня утром она пригласила меня домой к Спенсеру. Он отвез нас обратно в Вудсхилл, и первые полчаса атмосфера в машине казалась чертовски напряженной. Я уже пожалела, что не поехала на автобусе… пока Доун не развернулась на пассажирском сиденье, чтобы спросить, не хочу ли я вечером посмотреть с ними кино, а я от облегчения чуть не бросилась ей на шею.

– Почему ты ужасно вела себя со Стенли? – с любопытством заговорил Скотт. От его пристального взгляда мне захотелось спрятаться в диван Спенсера.

Как и много раз до этого, у меня снова появилось ощущение, что я не вписывалась в компанию Доун. Ее друзья знали друг о друге все до мельчайших подробностей, в то время как я прикладывала максимум усилий, чтобы никто не выяснил обо мне ничего лишнего.

Подыскивая подходящий ответ Скотту, я чувствовала, как начали потеть ладони.

– Наши родители хотят жить вместе, – аккуратно начала я. – И я не слишком положительно восприняла эту новость.

Теперь на мне остановился еще и недоуменный взгляд Элли.

– А что ты имеешь против Стенли?

Я опять посмотрела на экран, где двое главных героев все еще не отлипали друг от друга.

– Ничего я против него не имею.

– Но?

– Я… я не очень-то умею принимать изменения. Мама только что сообщила, что мне нужно найти работу, потому что ей урезали ставку. А потом сбросила бомбу – они со Стенли решили съехаться. Этот дом принадлежал моей бабушке, и с тех пор как она умерла… – Мне удалось лишь пожать плечами, на большее я была пока не способна. – Просто слишком много всего навалилось для одного раза.

У меня перед глазами все еще стояло мамино обиженное лицо. Потом к нему присоединилось и бабушкино. Будь она еще с нами, устроила бы мне настоящий ад за то, что я так напала на маму. Пусть она умерла два года назад, я продолжала жутко по ней скучать.

Доун выдернула меня из этих размышлений, положив руку мне на колено. Я удивленно взглянула на нее.

– Могла бы просто мне объяснить, – мягко произнесла она.

В горле образовался комок, и на мгновение я спросила себя, а что, если бы я поделилась с ними еще чем-нибудь? Я быстро отбросила эту идею.

Нельзя рассказывать остальное. Не хочу, чтобы друзья увидели меня другими глазами. Такой страх уже охватывал меня по ночам… если посвящу в это Доун и ребят, то каждый раз, когда мы будем встречаться, не смогу думать ни о чем другом. Этого я не хотела ни в коем случае. Игнорирование – вот что мне помогало. Вот что заставляло исчезнуть вину и стыд.

– Извини, – пробормотала я.

Доун снова сжала мою ногу, а затем подвинулась так, чтобы ее голова легла мне на плечо. У меня внутри разлилось тепло.

– В городе открылся новый тату-салон. По-моему, они еще ищут человека на стойку регистрации, – сказала Элли. – Могу потом скинуть тебе адрес.

– Было бы здорово, – ответила я и благодарно ей улыбнулась.

– Знаешь что? Можешь выбрать следующий фильм, – внезапно заявила Доун.

Я изумленно посмотрела на нее.

– Правда?

Она кивнула, не убирая головы с моего плеча.

– Очень мило с твоей стороны, – ответила я.

– Я в курсе.

– Не надо делать такой великодушный вид, Доун. Я же тебя знаю. Ты всегда засыпаешь на втором фильме, – вставил Скотт, не поднимая головы от своего телефона. Он вытащил его из кармана брюк в тот момент, когда Доун предоставила мне право выбора кино.

– Нет, если идет ужастик. – Доун передернула плечами, когда Скотт показал дисплей своего смартфона, чтобы я взглянула на его список фильмов. Скотт так же обожал подкасты о реальных преступлениях, как и я, в отношении кино вкусы у нас тоже сходились, поэтому мы постоянно что-нибудь друг другу советовали. Я обрадовалась смене темы. Можно отвлечься и не думать дальше о маме, ее планах переезда или о том факте, что сейчас я в один миг доверилась Доун, Элли и Скотту больше, чем за все девять месяцев нашего знакомства.

– Никак не могу поверить, что вы двое так равнодушны к Райану, – сказала Доун. – Это доказывает, что вы роботы.

Я выпрямилась, так что ее голова соскользнула с моего плеча. Мы обменялись укоризненными взглядами.

– Я не робот!

– Даже Элли не может устоять перед Райаном, а она обычно смотрит только блокбастеры. Я не знаю никого, кому бы не нравился «Дневник памяти». Даже Спенсер любит этот фильм.

Я хмыкнула:

– Плохое сравнение. Спенсер любит мелодрамы.

Доун задумчиво посмотрела на меня, прокручивая между пальцами кончик косички, из-за чего мое внимание переключилось на ее волосы. Когда-то я пробовала покрасить свои черные волосы в точно такой же темно-рыжий цвет – увы, без особого успеха. Если оранжевые пятна вообще можно назвать успехом. До сих пор помню шокированный вид мамы, когда она вернулась домой.

– Я только что слышал свое имя? – донесся с лестницы голос Спенсера.

– Как он это делает? – прошептала Элли, немного наклонившись, чтобы переглянуться со мной, Доун и Скоттом.

– Уверен, все это время он сидел на ступеньках и подслушивал, потому что обожает этот фильм, – специально слишком громко ответил Скотт, после чего все засмеялись. От такой беззаботности я почувствовала себя невероятно хорошо. Однако заранее боялась того момента, когда вновь окажусь в своих четырех стенах и буду пялиться в потолок из-за бессонницы.

– Я вообще не подслушиваю, – снова раздался голос Спенсера. Его шаги становились громче, пока он наконец не появился в прихожей и не остановился в дверном проеме на пороге гостиной. Закинув руки за голову, он с ухмылкой подался вперед. – Я просто спускался вниз, чтобы убедиться, что вам ничего не нужно.

Несмотря на то что еще пару минут назад Доун грезила о Райане Гослинге, тот, похоже, был начисто забыт, стоило в комнате появиться ее парню. Она вскочила, подбежала к нему и схватилась за воротник его рубашки в клеточку, чтобы притянуть к себе для поцелуя. Спенсер издал удивленный звук, прежде чем взять ее лицо в ладони и ответить на поцелуй.

В этот момент казалось, что время перед летними каникулами, когда я каждую неделю ездила домой к Доун передавать ей задания и конспекты из университета, было словно из другой жизни. Та Доун пугала меня, потому что выглядела слишком бледной и раздавленной. Разбитое сердце выпило из нее всю энергию. Видя ее теперь такой счастливой, я испытывала огромное облегчение. Я радовалась за них со Спенсером… но вместе с тем боялась того, как сильно ее счастье зависело от любви к нему. В каком-то смысле она напоминала мне маму, хотя я запрещала себе слишком часто проводить такую параллель.

Понятно, что не все отношения обречены и не все мужчины настолько ужасны, как мой отец. Тем не менее за всеми парочками в своем окружении я наблюдала с учетом этих оговорок. Это происходило совершенно автоматически. Я хотела, чтобы близкие мне люди были счастливы. А видеть тогда подругу такой грустной оказалось просто ужасно.

Я отвела взгляд от Доун и Спенсера и снова повернулась к телевизору. Любовная сцена наконец-то закончилась. Итак, бо́льшую половину фильма мы уже осилили.

– Скоро наша очередь, Скотт, – ухмыльнулась я.

– Я уже отправил тебе свой список фильмов, – откликнулся тот.

Взглянув на экран телефона, я открыла его сообщение.

Там были перечислены «Заклятие», «Ведьма», «Визит», «Техасская резня бензопилой», «Хеллоуин», «Полтергейст», «Проклятие» и еще парочка незнакомых мне фильмов.

– Как насчет «Проклятия»? – предложила я.

Скотт усмехнулся:

– Люблю «Проклятие».

– Не представляю, как можно любить что-то подобное, – покачала головой Элли.

– В общем, ваш выбор кино оставляет желать лучшего, – заявила Доун с порога. Она опять повернулась к нам, а Спенсер обнял ее со спины и положил подбородок ей на макушку.

– Ты просто не способна его оценить. Это острые ощущения, – отозвался Скотт.

Доун наморщила нос:

– Да ты же даже не смотришь его по-нормальному. Помнишь, как мы в последний раз смотрели один из твоих фильмов? Ты чуть под диван не спрятался.

– Уж кто бы говорил. – Скотт смерил ее многозначительным взглядом. – Это не я от испуга подпрыгнул на три метра.

Судя по всему, аргумент сработал. Доун замолчала и села обратно к нам на диван. Спенсер устроился в углу рядом со Скоттом.

– Но кроме желания пощекотать себе нервы, существует еще какая-нибудь причина, чтобы смотреть такое? – спросила Элли.

– Мне нравится думать о предысториях демонов и призраков, – ответила я. – Они все пережили какую-то трагедию и не могут с ней справиться.

Доун фыркнула:

– Звучит так, будто тебе жалко демонов.

Я пожала плечами:

– Просто мне интересно.

– Как и твои подкасты про убийц.

– Эй! Подкасты о реальных преступлениях – лучшее, что когда-либо случалось с человечеством, – произнесла я с полной уверенностью.

– А мне в голову приходит кое-что другое, – деловито заметил Спенсер.

– Готов был поспорить на двадцатку, что ты это скажешь, – ответил Скотт. Спенсер протянул ему кулак, и тот стукнул по нему своим.

– И что же такого захватывающего в реальных преступлениях? Там же не может быть демонов, которые тебя восхищают. – Элли вопросительно смотрела на меня.

Я ненадолго задумалась.

– Сама не знаю. С психологической точки зрения мне дико интересно понять серийного убийцу. Или, по крайней мере, попытаться. Тебя охватывает какая-то эйфория, почти как… на американских горках, – попробовала объяснить я.

– Вот такое сравнение я могу понять. Люблю американские горки, – сказал Спенсер.

Меня это не удивляло. В Спенсере вечно бурлила нерастраченная энергия. Он всегда был в движении, шутил и как-то умудрялся завоевать расположение всех в радиусе ста миль. Я не знала никого, кому не нравился бы Спенсер Косгроув.

– Наверное, мне тоже надо начать смотреть что-то пожестче, – вслух рассуждала Доун.

Спенсер перевел глаза на нее, приподняв бровь.

– О, хочу на это взглянуть.

– А это еще что значит?

– Мне интересно, сколько ты выдержишь, – откликнулся он. От меня не укрылась легкая улыбка, которую Спенсер старался спрятать.

– Я все выдержу.

Спенсер посмотрел на меня и Скотта:

– Кажется, мне не стоило бросать ей вызов.

Я ухмыльнулась:

– Тебе стоило раньше понять, что это была ошибка.

– Доун, крошка… – начал Спенсер, однако она уже снова повернулась ко мне.

– Дальше смотрим «Проклятие», – громко объявила Доун.

Спенсер лишь усмехнулся, отворачиваясь от нас к телевизору. Там тем временем пошли финальные титры.

– Ну вот, я пропустила концовку, – укоризненно сказала Элли, – из-за того, что вы так долго болтали.