Сомниум

Судя по всему, я уже шла по неосвоенной территории, потому что долгое время мне не встречались под ногами еда и вода. Я смотрела то на свои грязные худые щиколотки, то на горизонт, который переливался дымкой впереди. Мне казалось, вот-вот, и я увижу что-нибудь странное, как в тех зловещих галлюцинациях на Спеспереннис. Тонкие подошвы моих ярких слипонов обжигал раскаленный огненным шаром песок. Это придавало мне скорость. Моя полосатая пижама с зеброй стала грязной. Я тихо напевала себе под нос песню из детства, которую пел мой нянька-домовой:

Будь красивой и милой, Малин,

Радости вечно полна.

Не забывай парашют,

Следуй программе всегда.

Усталость с новой силой начинала сжимать мои икроножные мышцы, а это значило, что скоро придется сделать остановку.

Наступал вечер. Солнце садилось здесь удивительно быстро. Стоило ему приблизиться к горизонту, как оно моментально ныряло куда-то за край земли. Я села на землю и посмотрела вдаль. Прищурившись, я заметила, что горизонт был неровным и маревом стелился вдалеке.

Светлая мысль о спасении мелькнула в голове, но тихо зашептали сомнения: «Эти дымчатые волны всегда там были, ты просто их не замечала. Если ты думаешь, что это тюрьма, – забудь. Это может быть просто мираж, ты же сама видела это явление в Доме Культуры». Сомнения теперь следовали за мной повсюду, как домовой за младенцем, только что научившимся ходить.

Я прекрасно понимала, что если не доберусь до тюрьмы за ближайшие сорок восемь часов, то погибну. Воды и еды на обратную дорогу мне не хватит. Еще недавно сыворотка молодости могла оказаться у меня в руках, а теперь жажда, слабость и одиночество с каждым часом приближали меня к гибели. Хоть бы это была тюрьма!

***

Я снова шла на автопилоте, ноги уже привыкли делать эту работу каждый день. Моя надежда добраться до тюрьмы возрастала по мере того, как на горизонте вырисовывались бледные гористые очертания. Они становились выше и темнее.

Предвкушение скорой встречи поселилось где-то в груди и придавало сил. К тому же идти стало легче, потому что мой парашют был уже полупустым – всего четыре бутылки и половина сэндвича.

На небе не было ни единого облачка, и жара ощущалась сильнее обычного. Мои когда-то шелковистые волосы теперь стали безжизненными и мокрыми от пота. Эрон будет очень удивлен, увидев меня в таком виде, да еще и с разодранной шеей. От этой мысли мне стало весело.

Я не могла поверить своим глазам: по мере того, как я приближалась, горы словно бы вырастали. Их молчаливая красота поражала меня своим величием. Забавно, наш Интеллектуальный мир, построенный из распакованных файлов, стал голой пустыней, тогда как место, которое воспитало Эрона дикарем, неизменно зеленело на горизонте все ярче и ярче.

Глава 17. Пыльцевая буря

Мое тело затекло от пребывания в неудобной позе. Я открыл глаза и попытался пошевелить онемевшими руками и ногами. Неужели я все еще жив? Похоже на то, понял я, почувствовав резкую боль в пояснице. C потолка спускался тусклый синий свет. Узкая, тесная капсула в форме эллипса вмещала в себя только раскладывающееся сидение, несколько камер хранения с запасами воды и бортовой компьютер. Я протянул палец к кнопке, щелчок – и камера отворилась, из нее в мою руку выпала бутылка с надписью: «Весенняя вода».

Я не привык слышать звуки, сопровождающие действия приборов, потому что электроника из Массалис работает беззвучно. Удивительно, но космическая промышленность, точно так же, как текстильная и пищевая, все еще производила продукцию из непрограммируемого сырья.

Я поднес бутылку к губам и залпом ее осушил. Бортовой дисплей показывал местоположение капсулы – долина Локус, Спеспереннис. Я протянул руку к тачскрину и набрал команду для открытия шлюза. «Идет анализ. Вокруг капсулы присутствует кислород. Выход на поверхность разрешен», – сообщила капсула и открыла вертикальный шлюз.

Прохладный воздух недружелюбно ударил в лицо. Я начал выбираться наружу и едва не упал от того, что ноги не слушались после полета в тесном пространстве. Все корабли оснащены системами поддержания мышечной массы в здоровом тонусе, но пребывание в капсуле, хоть и в течение непродолжительного времени, сказалось на мне не лучшим образом.

Я оглянулся. Это место мне было незнакомо. Над головой нависало низкое небо в тревожно бегущих темно-сиреневых облаках. Земля была утыкана серыми крупными валунами, многие камни покрывал лишайник. Угрюмые скалы стояли полукругом, образуя разорванное кольцо. По их склонам был рассеян редкий легран, а в воздухе стоял запах лаванды.

Я глубоко вдохнул, пытаясь собраться с мыслями, и тут же задержал дыхание. «Чертов легран!», – пронеслось в голове. Закрыв рукой нос и рот, я мигом запрыгнул в капсулу. Шлюз захлопнулся – теперь можно было дышать. Я лежал на сидении и в поисках респиратора открывал камеры хранения. На меня сыпались бутылки, тюбики с восстановителями энергии, медикаменты, но среди всего этого не было ничего для защиты дыхательных путей. Генетики не предоставили мне респиратор. Интересно, как скоро все начнется? «Согласно Системе, критическим сроком являются двадцать четыре часа контакта с зараженным воздухом. В этом случае человек бесповоротно теряет рассудок и свою самоидентификацию. Считается, что выжить в данном состоянии не представляется возможным…» – вспомнил я слова Тодда. Ну что ж, это даже к лучшему: глядишь, и не замечу, что отброшу коньки, ведь это буду уже не я.

Передо мной был выбор: забиться в капсулу, как трусливая мышь, поедая содержимое тюбиков с энергией, или открыть шлюз и столкнуться лицом к лицу со своим безумием. Исход в любом случае одинаков, разница только во времени его наступления. Я выбрал второй вариант – он показался мне не таким скучным как первый. Итак, пора действовать. Я стал изучать карту на дисплее. Позади, на юго-западе, за долиной Локус на экране отображалась лесная зона.

– Пойду туда! Надо все время что-то делать, чтобы не задумываться над тем, что я совсем один и скоро спячу, – сказал я сам себе.

Шлюз со скрежетом открылся, и я вышел наружу.

– Ну что ж, здравствуй, безумная планета!

Интересно, почему именно сюда меня высадили? Не самое живописное местечко… Я заметил вдалеке густую стену темно-синих деревьев и двинулся туда. Прогулка по камням отнимала немало сил, но я настойчиво пробирался вперед. Приходилось постоянно заглушать надоедливый голос внутри, который без конца повторял: «Какой смысл куда-то идти?»

Мои ноги мелькали на серых камнях. Небо выпустило пару пурпурных салютов и стало бледно-малиновым. Чужое солнце тускло светило сквозь мутную завесу мне одному. От мысли, что я единственный человек на планете, что-то съежилось в груди. Я закричал. Мой голос разнесся по всей долине без надежды быть услышанным.

– И что теперь? – сказал я тихо. – Для чего все это?

Вдруг плач начал душить меня, и я ускорил шаг. Глухие рыдания стеснились в груди и воплем вырвались наружу. В последний раз я плакал в тринадцать лет, когда попал в тюрьму. Кажется, безумие уже близко…

Низкие синие деревья находились теперь в нескольких метрах от меня. Интересно, как там сейчас на Земле? Вдруг мой вирус уже уничтожил Систему? Мне было тяжело на душе. «Ты можешь только разрушать!» – зазвенело воспоминание в ушах. Так кричала Малин в нашу последнюю встречу, и она была права. Я оказался неисправим, снова совершив то, что умел лучше всего. Но Система на Спеспереннис более совершенна, чем на Земле. Легран не позволит мне вмешаться в жизнь планеты, его яд быстро выведет меня из строя. Я вытер глаза.

Нужно все здесь изучить! С этими мыслями я зашел в синие заросли и начал разглядывать растения. Густо покрытые дрожащей голубой листвой, они в основном не имели никаких цветков или плодов. На некоторых стволах я обнаружил термитов, дорожками снующих вверх и вниз. Тут и там встречался одинокий легран. Воздух был свежим и прохладным, ветер пробегал по зарослям, шелестя листвой. Громко стрекотали какие-то насекомые, совсем как цикады в Эль-Пасо.

Лес становился гуще и выше. Я разводил руками ветки и вдруг наткнулся на крупный плод. Он был похож на гигантский орех в коричневой скорлупе. Я дотронулся до его поверхности. На ощупь она оказалась мягкой кожицей. Сверху находилось небольшое отверстие. От моего прикосновения странный плод пришел в движение, его стенки начали волноваться и деформироваться. Он стал слегка раскачиваться на своей мощной ветке. «Ну все, начинается», – подумал я. Вдруг со странным хлюпающим звуком из отверстия вылетел рой пузатых мошек. Я успел увернуться. Плод начал трескаться, из него вытекла жухлая мякоть. Это не очень-то походило на иллюзию. «Удивительно, как осторожно галлюцинации вплетаются в окружающую действительность», – подумал я.

Я отошел в сторону. Взбудораженные насекомые еще какое-то время беззвучно кружили над деревом, а потом скрылись в его густой листве. Начинало смеркаться. В воздухе промелькнуло что-то, напоминающее летучую мышь. Пора было возвращаться к капсуле, но я решил проверить опушку. Зеленые булькающие лужи, похожие на болота, сливались с травой. Густая жижа поднималась невысокими фонтанами и пузырилась. Вокруг болот все было усеяно малиновыми овальными ягодами, растущими на толстых желтых ножках. «Интересно, а это съедобно?» – подумал я, осторожно опускаясь на колени возле одного из растений. Я дернул, и ягода легко оторвалась.

Разломив ее пополам, я увидел пористую мякоть, из которой мощной струей брызнул желтый сок. По воздуху распространился тухлый запах. Морщась, я бросил ягоду и увидел, как толстый червь вынырнул из болота. Мигом заглотив добычу, он снова исчез в луже, обрызгав меня зеленой струей.

– Эй, друг, так нечестно, – сказал я и встал, вытирая лицо.

Пора уносить ноги, пока прыгающий в болотах червь не превратился в огромного монстра в моей голове. Я повернул назад, чтобы вернуться к капсуле.

Уже почти добравшись до выхода из чащи, я потянулся к ветке, заманчиво нависавшей на моем пути. Не успел я ее дернуть, как синие листья на ней пришли в движение и с шелестом полетели на меня. Они зашуршали и захлопали по лицу и рукам. Заслонившись, я сел на землю. Вскоре шорох утих. Когда я встал, крылатые листья снова сорвались с веток. На этот раз я не стал закрываться, и мне удалось рассмотреть маленьких синих птиц. Когда они, наконец, успокоились и сели на ветки, стоило немалых усилий разглядеть их на фоне синей листвы. Я замечал птиц только по их черным глазам-бусинкам. Эта галлюцинация мне показалась довольно симпатичной. Сняв с рукава тонкое синее перышко, я вспомнил об Энди с его длинным зеленым пером в волосах.

Я направился к выходу из леса и в тот же момент услышал за спиной протяжный звук, напоминавший вой земного волка.

– Какого черта, – выругался я вслух.

С наступлением темноты стрекотание приобрело оглушительную громкость. Почти добравшись до капсулы, я неудачно поставил ногу на камень и упал лицом вниз. Не успев сгруппироваться во время падения, я, как размазня, растянулся на камнях.

– Нужно было пройти весь этот путь и упасть именно в трех метрах от капсулы? – пробурчал я себе под нос и снова крикнул еще громче: – Какого черта!

Я перевернулся на спину. Порванная ткань обнажала разбитые колени. Интересно, сколько прошло времени с момента выхода на воздух? Должно быть, я нахожусь уже под серьезным влиянием пыльцы.

– Ну и ладно, – сказал я себе. – Пойду ночевать в капсулу, хватит на сегодня приключений.

Наступила ночь, но я не спал. Мысли о моей вечной ссылке не давали покоя. Я сидел на камне рядом с открытой капсулой и всматривался в темноту, освещаемую лучом синего прожектора. Чужие звезды блестели на темном небе. Они бросали холодный свет на призрачные горы и камни, которые застыли передо мной будто безобразные чудовища. Ветер усилился, и я увидел, как он гуляет по зарослям лаванды, создавая волны, словно это был бурный океан.

Так вот Она, свобода!.. Это блуждающий ветер вне времени и цели, без начала и конца, без дома и племени. Она точь-в-точь как мое одиночество, не имеет границ. Как странно все-таки теперь осознавать, что мне такая свобода не в радость. В безграничной свободе, так же как и в вечной молодости, нет никакой ценности: ведь их нельзя потерять. Я снова почувствовал предательские слезы. Какая же я теперь размазня! Все, чего я хотел, находясь в миллионах световых лет от дома, – это вернуться назад, в тюрьму цивилизации!

Я всматривался в пустоту и чего-то ждал по привычке. Откуда-то доносился приглушенный размеренный скрип. Галлюцинации давно не появлялись, поэтому я списывал странные звуки на ветер, запутавшийся в обломках старого жилого модуля. Его руины были обозначены на карте в нескольких киллометрах от места, где находилась моя капсула. Итак, пора вернуться к реальности. Сегодня я бездарно потратил время. Завтра первым делом отправлюсь на изучение обломков жилого модуля – там, возможно, получится обзавестись чем-нибудь полезным. Я достал из кармана тюбик и выдавил его содержимое в рот. Ананасовый вкус восстановителя энергии уже начинал набивать оскомину. Странный лязг становился громче. Вдруг со стороны гор я увидел угловатого великана. Со страшным скрежетом он массивными лапами шагал по камням. Я выдавил в рот остатки еды из тюбика и приготовился к представлению. Остановившись неподалеку от меня, металлическое чудовище присело, согнув стальные лапы в коленях. Его голова-кабина вдруг открылась, и оттуда кто-то вышел.

Прямо на меня, освещенный синими лучами прожектора капсулы, надвигался силуэт человека. Мне было лень вставать и шевелиться. Я улыбался. Похоже, это была женщина. «Вот и все, начались настоящие глюки», – подумал я, пристально разглядывая незнакомку.

***

Моя узкая и жесткая постель располагалась под белым сводом. Тонкие рейки делили потолок на равные части, через которые просвечивал небосвод. Сейчас по крыше жилого модуля барабанил дождь, и жирные капли, едва приземлившись, тут же размазывались, а затем растекались по ее прозрачной поверхности.

Я повернулся на бок. Узкое помещение, заваленное всяким хламом, расширялось, переходя в серповидный зал: там была комната связи. За креслом у главного компьютера спиной ко мне сидела девушка в оранжевом костюме. По ее спине рассыпались кудрявые волосы.

Рэйна, в противоположность Малин, – жгучая брюнетка. В древности ее называли бы – «девушка испанских кровей». Ее темно-карие глаза блестели из-под широких изгибающихся бровей. Я уже не раз замечал, как она исподволь разглядывала меня, а потом загадочно улыбалась. Наверняка я скоро узнаю, какие мысли скрываются за этими улыбками, хотя мне это было не очень-то интересно. Мне не нравилось, как она важно морщила лоб, когда делала расчеты, и как оскаливались ровные зубы, когда я говорил какой-нибудь бред. Она вообще мне не нравилась.

В нашу первую встречу Рэйна долго пыталась убедить меня в том, что она не иллюзия. Мы потом хорошо посмеялись, вспоминая мою реакцию на ее появление.

– Нет, это не галлюцинация, Эрон. Я настоящая! Как и все, что нас окружает.

– Но зачем ты тоже здесь? – спрашивал я с наивностью ребенка.

Когда я все-таки поверил, что не один на Спеспереннис, она рассказала мне все.

– Это великий эксперимент! – с каким-то благоговением в голосе произнесла Рэйна. – Первые поселенцы Спеспереннис должны обладать высоким интеллектом и способностью выжить в условиях враждебной природы, чтобы своими руками построить будущее. Меня тоже недавно выпустили из тюрьмы. Женское поселение Куэнто находится в противоположной от Эль-Пасо части света.

Я тут же представил полуголых отважных девушек верхом на диких жеребцах.

– Меня готовили к полету на Спеспереннис. То же самое было и с тобой – мы избранные.

– Почему мы все еще в здравом уме? – спросил я, пытаясь уложить в голове услышанное.

Она засмеялась.

– Ты действительно думал, тебя отправят на Спеспереннис, чтобы ты потерял рассудок?

– Но ведь пыльца леграна несовместима со здравомыслием.

– Вспомни те бесконечные уколы, когда ты слег с тяжелой лихорадкой. Генетики создали вакцину, которая помогает организму выработать иммунитет к вирусу пыльцы. Эрон, тебе не грозит сумасшествие! Ты можешь свободно дышать.

Я не верил ни единому слову, но решил дослушать до конца.

– Так в чем смысл эксперимента?

– Ты разве еще не понял? В том, чтобы выжить!

– И все? – удивился я.

– И принести потомство! – ответила она, лучезарно улыбаясь. – У тебя отличные гены.

Помню, как этот ответ убил меня наповал, но теперь, поразмыслив, я понял, что более мудрого решения быть и не могло.

Из комнаты связи послышалась музыка. Рэйна и так громко стучала пальцами по клавиатуре, а теперь еще и подпевать начала. Я положил подушку на лицо, закрыв ею уши. У девушки был резкий писклявый голос.

Через несколько минут пение прекратилось.

– Эрон, вставай!

Я убрал подушку с лица, Рэйна в тревоге смотрела на меня из-за своего стола.

– Происходит что-то странное! – воскликнула она.

Я лениво потянулся в постели.

– Ну что там у тебя?

– Хватит валяться, иди сюда.

Я нехотя сел и потянулся к рубашке. Находу застегивая пуговицы и отпихнув ногой в сторону вчерашние носки, я подошел к компьютерному отсеку. Рэйна снова обернулась и нетерпеливо меня оглядела с головы до ног. Я был в одних трусах и полузастегнутой рубашке, но это совсем ее не смутило. Наверное, она привыкла постоянно находиться со мной в одном помещении.

– Показывай, – сказал я, перегибаясь через нее к экрану.

– Смотри! Межгалактические спутники не работают! Все спутники Земли тоже выведены из строя!

На всех компьютерах модуля светилось: «Связь с Землей потеряна».

Внутри меня что-то упало. Несколько мгновений я молча простоял без движения.

Сработало? Все получилось? Не может быть!

– Что ты думаешь, Эрон? – тихо спросила Рэйна, внимательно изучая мое лицо, пытаясь прочитать, о чем я думаю.

– Я не знаю. Очень странно, – задумчиво выдавил я, а в груди все клокотало.

Малин! Как она? Что с ней? Я тут же представил ее парящей на парашюте, прямо как Тодд Макмиллан в тот памятный вечер. Нет, не могу в это поверить. Мне стало страшно за нее. Черт! Что же я натворил?

– Система совершенна, она не может перестать работать! Как такое возможно? – начала причитать Рэйна.

Она облокотилась локтями о стол и положила голову на ладони.

– Не бойся, возможно, скоро все наладится, – соврал я, потрепав ее по волосам.

И что теперь? Дорога назад закрыта. Обиженный на весь мир гордец уж точно застрял тут навсегда. Мне стало не по себе, в голову закрались тяжелые мысли.

Рэйна запустила руку в свои длинные кудрявые волосы и долго их теребила. А затем, накручивая прядь на палец, начала разглядывать меня. Заметив, как я сник, она предложила веселым голосом:

– А давай поедим!

Минуту назад она чуть не плакала, а теперь, бросив укоризненный взгляд на мои голые ноги, широко улыбалась. У нас сложилось негласное правило: если один из нас дает слабину, то другой тут же берет себя в руки и принимает ответственность за второго на себя. Так мы поддерживали друг друга уже третий день в непривычной, чуждой нам обстановке. Маятник поддержки указывает на того, кто чувствует себя хуже. И, видимо, Рэйна решила, что сейчас он указывал на меня.

Расценив ее взгляд как предложение одеться, я наскоро застегнул рубашку и натянул джинсы. Мне хотелось побыть одному, но я согласился с ней позавтракать.

Мы прошли на кухню, и Рэйна открыла холодильник.

– Если капсула с едой не прилетит в назначенный день, нам придется экономить.

Она начала доставать контейнеры с завтраками и складывать их друг на друга в несколько рядов. Когда шестая стопка поравнялась с остальными, Рэйна закрыла холодильник. Она уселась на глянцевый пол и начала пересчитывать контейнеры.

– Ну что, скоро нам придется охотиться? – спросил я, улыбаясь. – Не могу дождаться, когда увижу тебя в действии!

– Нам хватит еды еще на девять недель, – сосредоточенно ответила она.

Я опустился на пол напротив нее. Она, поблескивая глазами, распаковывала «Ванильный полет». У нас оставался еще целый ящик таких пирожных.

– Не стоит начинать со сладкого, – буркнул я, но ее это не остановило.

Я развернул шелестящую глянцевую упаковку с куриным филе и прочитал: «Голубой слон». Приправив нежное мясо соусом «Пчелиный воск», я отправил его в рот. Наш спешный завтрак ничуть не отвлек меня от мыслей о Малин. Какого черта я все это натворил? Сидеть и продолжать себя грызть было бесполезно. Я посмотрел на потолок: дождь уже закончился.

– Ну что, отправимся изучать территории? – спросил я.

– Отлично! Сейчас я соберу вещи.

Я сел за руль в кабину камнехода, а Рэйна устроилась на заднем сиденье с огромным желтым рюкзаком, в котором было все на случай, если произойдет землетрясение, извержение вулкана или еще что-то экстраординарное. Она никогда не покидала стены жилого модуля без него и ругала меня за «бестолковую беспечность».

Я завел мотор, и машина, поднявшись с «колен», быстро поскакала вперед на высоких лапах. Лучшего способа передвижения по крупным камням и придумать было нельзя. Это чудо техники отлично справлялось со своей задачей. Но выглядело оно комично – как стальной неуклюжий птенец. До того, как я прилетел на Спеспереннис, Рэйна успела воспользоваться туристической капсулой для дальнего полета и по пути назад повредила ее о скалы во время парковки. Теперь стеклянный шар без дела «пылился» в ста метрах от нашего модуля, а мы были вынуждены застрять на близлежащих территориях.

Мы бодро бежали вперед по крупным валунам вдоль линии леса.

– Давай сегодня продвинемся дальше долины Гемикрании?

Я не ответил, задумчиво всматриваясь вдаль. Казалось, что из-за гор опускается пурпурный туман. Я бросил взгляд на Рэйну. Она увлеченно копалась в рюкзаке.

Теперь я здесь навсегда. И мне необходимо нести ответственность за эту женщину. Но, правда, лучше с ней, чем без нее. Как много еще нужно изучить и построить, а все, чего мне хочется, это лежать без дела целыми днями. Невзгоды последних недель отняли все мои силы. Наконец мы достигли Пандемониума. Вчера мы закончили изучение планеты как раз на этом месте. Отвесные скалы возвышались с двух сторон, образуя широкое ущелье. За ним, вдалеке на пустоши, чернело одинокое дерево.

Мы выбрались из стального птенца и ступили на незнакомую землю. Солнце начинало выглядывать из-под серых дождевых облаков, неуверенно освещая угрюмую местность. На песке с крупной галькой толстым слоем лежала пыльца, а склоны гор до самого верха покрывали буйные заросли леграна. Я взял у Рэйны рюкзак, и мы двинулись ко входу в ущелье. Пыльца поднималась в воздух от наших шагов.

– Ну и что ты там носишь? – спросил я, ощущая десяток килограммов на спине.

– Все только самое необходимое. Обещаю, когда-нибудь ты в этом убедишься.

Мы продвигались в глубь ущелья. Рэйна трещала без умолку.

– Генетики меня предупреждали, что ты очень странный. Они мне сказали: «Он падок до женщин, довольно нежен и внимателен с ними, может заботиться о них не хуже, чем домовой из Дома Малютки. Поэтому не удивляйся, если почувствуешь к себе повышенное внимание. Во всем виноват его активный Сомниум».

Мы осторожно наступали на крупные камни, друг за другом переходя через завал на пути. Пару раз пришлось встать на четвереньки, чтобы не свалиться с покатой поверхности огромных валунов.

– Знаешь, Эрон, а ведь я не против внимания! Тут довольно скучно без Системы, – говорила она, балансируя на камнях. – Но такое ощущение, что ученые рассказывали не о тебе. Ведь, как по мне, ты ничем не отличаешься от пользователей-мужчин, которых я знала.

– Могу подарить тебе букет леграна. Хочешь? – нашелся я. В голове были совсем другие мысли.

– Нет, лучше оставь себе.

Мы снова шли по ровной земле. Я прищурился: на горизонте было что-то необычное. Приглядевшись, я понял, что из бордового облака опускаются три фиолетовые воронки.

– Ты видишь там вдали смерч? – спросил я, остановившись.

– Да, – ответила Рэйна, сощурившись.

– Не нравится мне это, – угрюмо буркнул я.

– Он до нас не дойдет, – отмахнулась она и со всей силы проехалась ногой по земле. – Лучше посмотри, как красиво! – воскликнула Рэйна.

Пыльца облаком взмыла в воздух и, полетав немного вокруг нас, медленно осела. Я отряхнул одежду и недовольно посмотрел на девушку.

– Скоро будет солнечно, нам нечего опасаться, – добавила она.

Несмотря на появившееся солнце, становилось прохладно.

– Пошли в камнеход, – предложил я, почувствовав мурашки озноба.

– Эрон, нет, я постоянно сижу в жилом модуле. Мне скучно. К тому же мы только вышли на прогулку, – сказала она и, не обращая внимания на мои просьбы, двинулась вперед.