Короли старшей школы

Брэнди Меган

Короли старшей школы

Посвящение:

Слабым, сильным, тем, кто надеется.

Мы одинаковые.

Спасибо за то, что остаетесь собой.

Meagan Brandy

Reign of Brayshaw

* * *

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Copyright © 2019. REIGN OF BRAYSHAW by Meagan Brandy the moral rights of the author have been asserted

© Т. Косорукова, перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2022

Краткое содержание

Доверяй только тем, кто это заслужил.

Я следую за чувством, которое неизвестно куда ведет, но требует больше ответственности, чем что-либо прежде.

Одно решение, пять жизней, три будущих.

Вот что поставлено на карту.

Одна ночь, один выбор, четыре сломанных Брейшо.

Вот что нас ждет.

Если я не остановлю это.

Я должна остановить это.

Я должна напомнить ему о том, что он предпочел забыть.

Мой город. Мой выбор. Моя концовка.

Дорогой читатель,

«Короли старшей школы» – третья книга в моей серии о Брейшо. Чтобы понять эту часть и получить удовольствие от чтения, нужно прочитать первую книгу «Парни из старшей школы» и вторую «Неприятности в старшей школе», так как третья книга начнется с того, на чем остановилась предыдущая. Большое вам спасибо, что читаете!

Пролог

– Мальчик мой, – зовет меня мисс Мейбл с крыльца, хлопая по сиденью рядом с собой. – Подойди. Присядь.

Я слушаюсь. Я всегда ее слушаюсь и делаю что она говорит, иначе она может не захотеть остаться здесь с нами и уйдет, как это сделали наши мамы и как, говорит папа, и ему скоро придется сделать.

Она достает из кармана кофты конфеты и протягивает мне одну.

Хитро улыбается, поднося палец к губам.

– Не говори своим братьям.

Я тоже улыбаюсь и, тихо разворачивая карамельку, отправляю ее в рот.

Улыбка медленно исчезает с лица мисс Мейбл, когда она поворачивается и смотрит на большие деревья вокруг нашего дома.

Мы спрашивали папу, нельзя ли их срубить: вдруг за ними живут другие дети, которые, может быть, захотят с нами поиграть, но он сказал, что нет, деревья тут для нашей защиты. Подобно высоким стенам королевского замка, они защищают нас от других.

Сюда никто никогда не приходит.

Тут всегда были только мы, наш папа, мисс Мейбл и парень, который любит возить нас повсюду.

Может быть, послезавтра, в наш первый день в настоящей школе, все будет по-другому. Мы сможем подружиться с другими ребятами и позвать их в гости. Мы сможем поплавать или научить их играть в баскетбол.

Когда мисс Мейбл вздыхает, я поднимаю на нее глаза.

– Мой мальчик, – тихо говорит она, – ты когда-нибудь слышал сказку о волках?

Я качаю головой, она поворачивается ко мне. И слегка улыбается:

– Хочешь, расскажу?

– Да.

Она смотрит на меня несколько секунд, и я уже думаю, не испачкал ли я лицо конфетой, но тут она начинает говорить:

– Волки быстрые и сильные, они охотятся и едят животных размером в три раза больше себя. Они хищники. – Ее глаза скользят между моими. – А все остальные, большие или маленькие, в их мире – их добыча.

– Правда? – спрашиваю я, разворачиваясь к ней всем телом. – Вы знали, что мы хотим стать волками, мисс Мейбл? Когда мы пойдем в школу, среднюю школу Брейшо, мы будем волками!

– Ты будешь, – тихо говорит она, наклоняя свою голову к моей.

– Подождите, мисс Мейбл, если волки – хищники и они быстрее и сильнее других животных, которые крупнее, это значит, люди их боятся? – спрашиваю я. – Они будут бояться нас, когда мы станем волками?

– Да, мой мальчик. – Она кивает. – Будут, но не все.

– Даже если мы будем самыми сильными?

– Да.

– Почему?

– Потому что волки не действуют в одиночку. У них есть помощник, он их ведет, помогает им добраться до добычи.

– Правда?!

Она снова улыбается, но тут же подносит палец к губам, и я зажимаю рот рукой.

– Да.

– Кто?! – кричу я шепотом.

– Птица.

Я запрокидываю голову и морщу нос.

– Птица? – Я смеюсь.

Но Мейбл не смеется. Она кивает:

– Красивая черная птица.

– Черная птица… – Я думаю вслух, щелкая пальцем, когда до меня доходит. Я снова смотрю на Мейбл.

– Ворон.

– Да, – шепчет она. – Ворон.

– Но… почему ворон не боится волка?

– Волк, может быть, и сильнее ворона, но они нужны друг другу. Ворон призывает волков. Куда бы он ни полетел, волки последуют за ним. К тому, к чему он не может прикоснуться, могут прикоснуться волки. Там, где он слишком слаб, волки сильны.

– То есть… они команда?

– Именно. – Мейбл смотрит в небо. – Вороны особенные.

– Чем?

– Некоторые говорят, что они богоподобные существа.

– Это странно.

Она смеется, похлопывая меня рукой:

– Может быть, дитя, но однажды ты поймешь. – Затем она поворачивается ко мне. – Единственное, что нужно помнить о воронах, – они образуют одну пару на всю жизнь.

– Пару? – Мое лицо морщится. – Как муж и жена?

– Да. – Мисс Мейбл кивает. – Вот так просто. Они делают выбор – и все, это на всю оставшуюся жизнь. Затем эти двое ищут территорию, на которой останутся и которую будут защищать, отбиваясь от всех, кого посчитают угрозой своему дому.

– Точно так же, как папа говорит, что мы будем защищать свое, когда вырастем?

Мисс Мейбл грустно улыбается.

– Да, мальчик мой, именно так.

– Мне хочется рассказать это поскорее братьям! Им понравится история.

– Уверена, им понравится. – Она похлопывает меня по колену, поворачиваясь, чтобы снова посмотреть на меня. – Но это не история. Это судьба, просто подожди – и увидишь.

Глава 1

Мэддок

Глаза отца темнеют.

Все эти годы мы следовали каждому его указанию, с достоинством встречали вызовы судьбы, зная, что он нас поддерживает, и боролись за все, во что он учил нас верить.

Семья – это те, кого мы выбрали.

На верность может рассчитывать только тот, кто верен сам.

Доверяй только тем, кто это заслужил.

Его слова врезались в нашу память еще до того, как мы поняли их значение, и с тех пор мы живем и дышим ими, черт возьми.

Нам был выдан только один пропуск в жизнь, и мы этого не осознавали.

К нему.

Инстинктивно, полностью. Каждым гребаным сантиметром мы верим в человека, стоящего перед нами.

Он плохо поступил с нами?

Словно почувствовав мои мысли, отец напрягается, и это отражается во взгляде.

Клянусь, мы пялились друг на друга целых пять минут, и только потом он моргнул.

И наконец он произносит:

– Нет? – Он повторяет мое последнее слово. Медленно. Осторожно.

Хорошо, теперь он понимает.

Я не утруждаю себя ответом. Он сказал, что Рэйвен – это залог, и, конечно, это правда.

Но она – мой залог.

Мое все.

Превыше всего. Превыше всего на свете.

Рэйвен Карвер, или, мать вашу, Рэйвен Брейшо, всегда будет на моей стороне. Точка.

– Боюсь, это не обсуждается. – Он внимательно смотрит на нас.

– Боюсь, ты ошибаешься. – Ройс выходит вперед.

Взгляд отца скользит к нему, но сразу же возвращается ко мне.

– Ты пойдешь против меня ради девушки? – Он надевает маску гнева, но мы его сыновья, поэтому видим правду. В его глазах отчаяние и неуверенность.

Он ни хрена не понимает. Ничего. И как бы он мог? Его здесь не было.

– Не знаю, чего ты ожидал. – Я медленно пожимаю плечами, качая головой. – Чувствуем, что ты знаешь, кто мы, ты говоришь, что знаешь, но если бы это было правдой, то этого разговора не было бы. – Я тяжело смотрю на него. – Возможно, ты не знал, кем она стала для нас. Я понимаю, никто из твоих шпионов не смог бы объяснить это так, чтобы ты понял, это следующий, мать его, уровень, тебе нужно увидеть это самому, чтобы понять. Но ты же был рядом и все видел, папа. Я знаю, что ты видел.

Ты изучал, ты анализировал каждое наше движение в ее направлении. Ты заметил, как Кэптен приближается к ней, когда чувствует, что ей нужен. Ты видишь, как Ройс цепляется за нее, как его гнев и потребность в реальной связи движут им, когда она близко, и это помогает ему открыть то, что никто бы из нас не увидел. Обо мне даже не нужно говорить. Ты такой же, как и я, ты узнаешь собственника за мили.

Все это дерьмо за последние несколько месяцев, то, как мы росли как единое целое. Стали сильнее, смелее, чертовски храбрее. Она сделала это. Она пришла и напомнила нам, не говоря ни слова, зачем мы хотим этот мир. Почему этот город и образ жизни так важны для нас. Мы хотим того, для чего мы родились, отец, для чего ты нас воспитывал, той жизни, которую ты заработал и обещал нам, и она у нас будет.

– Мы же тебе говорили. – Кэп делает шаг вперед. – Она не просто какая-то девушка, никогда такой не была, и теперь мы знаем, что ей не суждено было таковой быть. – Он поддерживает мой ответ на первоначальный вопрос нашего отца: Рэйвен на первом месте, мы выступим против отца ради нее.

– Есть способ обойти это, – говорю я то, в чем уверен на сто, черт возьми, процентов. – И держу пари, что этот путь будет намного спокойнее, чем тот, по которому мы идем. – Мгновение я смотрю на своих братьев, а потом снова поворачиваюсь к отцу. – Расскажи нам, что знаешь. Если ты этого не сделаешь, мы сами во всем разберемся, даже если для этого придется перешагнуть через тебя.

– И вы думаете, что готовы это услышать, хм? – спрашивает он, и Ройс бросает на меня быстрый взгляд. – Что, если окажется слишком сложно для вас?

– Мы справимся с чем угодно, – отвечаю я.

Он кивает, его глаза опускаются, потом медленно поднимаются к нам.

– Есть один способ. – Он говорит медленно, в его голосе слышится нотка негодования. Он мрачнеет. – Но я уверен: то, что я расскажу, вам не поможет бороться. Вы пожалеете, что узнали об этом. Из-за этого вы будете плохо спать, я клянусь.

Уверенность в его голосе заставляет нас троих замереть, наши глаза на секунду встречаются, и решимость крепнет.

Мы готовы.

– Рэйвен остается с нами, – заявляет Ройс. – А теперь скажи нам, что нам нужно сделать, чтобы мы могли быть в этом уверены.

Отец выпрямляется во весь рост и неторопливо обходит стол. Опускается на кожаное сиденье, небрежно откидывается на спинку.

В его глазах застыл жесткий блеск, но он поднимает руки ладонями вверх, как бы говоря: все просто. И говорит:

– Отдать им взамен Зоуи.

Глава 2

Рэйвен

Из меня вырывается стон, я переворачиваюсь и медленно открываю глаза.

Солнце наконец село, я моргаю, чтобы сфокусироваться.

Хлопая по кровати рядом с собой, я обнаруживаю, что Виктория ушла, а Мэддока еще нет.

В ту секунду, когда я приподнимаюсь на локтях, у меня начинает стучать в голове, в животе урчит, и к горлу подкатывает тошнота.

Алкоголь и то, чем тебя накачала тупая сука, совсем не сочетаются.

Я облизываю пересохшие губы, съеживаясь от неприятного привкуса во рту.

– Ух, черт.

Отбрасываю одеяла – я вспотела как лошадь. Слава богу, Мэддока здесь нет, я просто отвратительна.

Липкая и мерзкая, и, наверное, у меня в волосах блевотина.

С одеждой в руках я тащусь в ванную в коридоре, запираю за собой дверь на случай, если папочка Брей все еще дома и по какой-то причине пойдет этой дорогой.

Почему он был в комнате Мэддока?

Я вздыхаю, когда горячая вода струится по телу, но мне все еще нехорошо, поэтому быстро мою волосы, наношу на них кондиционер и затыкаю слив.

Я никогда раньше не принимала ванну, но прямо сейчас хочу это сделать.

Вода в ногах слишком горячая, поэтому я делаю ее похолоднее, беру шампунь и выдавливаю немного в льющуюся воду, как в ведро для автомойки. Мгновенно начинают образовываться пузырьки.

Я расслабляюсь, пока смотрю, как наполняется ванна, и наконец опускаюсь в теплую воду.

Я протягиваю руку, беру полотенце с вешалки и, свернув, кладу его под голову, как подушку.

Через несколько минут ванна наполняется, я выключаю воду и закрываю глаза.

Вау. То, что нужно.

Мои мышцы мгновенно расслабляются, тошнота наконец уходит.

Это простое удовольствие, которое люди из моего района никогда не испытают. Не то чтобы эта ванна была самой обычной, но все же.

Ванны, как правило, не найти в низкосортных трейлерах. Нам повезло, что у нас хотя бы была водопроводная вода, не говоря уже о работающем водонагревателе.

В нескольких кварталах от трейлерного парка, в месте пересечения железнодорожных путей с шоссе, есть небольшая стоянка для грузовиков с душевыми кабинами.

Город поддерживает там подачу воды в раковины, туалеты и прочее, так что холодный душ бесплатный, но за горячую воду нужно доплачивать. Многие люди из парка ходят туда, чтобы привести себя в порядок и запастись питьевой водой. Вернуться со всем обратно – та еще задача, но у большинства есть тележки из супермаркета или разбитые коляски, припрятанные на заднем дворе. Конечно, банки или случайное дерьмо, найденное по пути, которое потенциально может принести деньги, были приоритетнее, чем вода.

Я улыбаюсь про себя при мысли о том, что Джио выберется оттуда.

Он был добр ко мне, болтался в сломанных железнодорожных вагонах, пока не уходили особо шумные клиенты моей матери. Но я бы никогда не пригласила его войти.

Возможно, он был старше меня всего на несколько лет, но это не помешало ей попытаться соблазнить его.

Однажды я сказала ей, что он гей, но она не сдавалась, продолжала убеждать меня в том, что мне пора повзрослеть – она хотела, чтобы я трахнула своего друга в одиннадцать лет, – она сказала, что его сексуальные предпочтения не имеют значения, что он просто возбужденный мальчик, которому понравится ощущение члена внутри свежей вагины. Больная сука.

Стоп…

Я пытаюсь избавиться от этой мысли, но не получается, и она проползает все глубже.

С того самого дня, как в пятом классе у меня начались месячные, моя мать давила, давила и давила на меня, называя ханжой.

Она велела мне покончить с этим уже, говоря о моей девственности, сказала, что забота о ее сохранности только вызовет у меня проблемы в будущем.

Она не видела, что я ни за что не цеплялась – я была просто ребенком, который не хотел участвовать в том, за что я ее ненавидела.

Я знала, что она делает, видела, как люди трахаются в фильмах и даже на столах для пикника или на задних сиденьях машин на нашей стоянке.

Взрослые мужчины выходили из ее комнаты голыми, не удостаивая меня взглядом – если мне повезет, – когда шли за пивом или чем-то еще из мини-холодильника, так что я видела член раньше, и вагину тоже, если на то пошло.

Мне это было противно.

Те звуки, которые они издавали, запахи. То, как они вели себя, как будто моя мать была гребаной королевой, в то время как их жены или мужья сидели дома, вероятно, задаваясь вопросом, где, черт возьми, их партнеры. Предательство и пренебрежение ко всему и вся вокруг.

Так что нет, секс не был тем, чего я хотела.

Долгое время я рассматривала секс как инструмент манипуляции, и у меня не было причин им воспользоваться. Только когда я отчаялась стереть из своей головы то, чем, я считала, был секс – грязь и стыд, боль, – я заинтересовалась.

Безумие во всем этом дерьме – то, что меня нисколько не удивляет, что мама хотела бы обменять меня на деньги. Много раз мне казалось, что она так и сделает, и, думаю, если бы ее не оскорбляло, когда мужчины отпускали обо мне пошлые шуточки, она, вероятно, так бы и поступила.

Или, может быть, нет, так как технически я уже принадлежала другому: была куплена богатым мужчиной, который выдавал себя за простого; он приносил мне мороженое и фильмы, чтобы я была занята, пока он проводил час в комнате моей матери, якобы разговаривая с ней обо мне. Человек, которого я считала хорошим, насколько это вообще было возможно в моем мире, который подарил мне нож для защиты, а потом ушел – только для того, чтобы одиннадцать лет спустя вернуться в мою жизнь как отец моего парня.

Насколько еще более извращенным может быть это дерьмо?

Со вздохом я сажусь и тянусь за гелем для душа, но когда его открываю, рецепторов достигает аромат кокоса и чего-то еще, столь же отвратительного.

Я быстро опускаюсь на колени, открываю створку душа и наклоняюсь над унитазом.

Мой желудок почти пуст, так что наружу выходят только жидкость и воздух. Холод пробегает по телу, на макушке выступают капельки пота.

Черт!

Я ненавижу это. Дерьмо, которое Донли заставил Виенну мне вколоть, берет свое на следующий день – одна из тех причин, по которым обычно я не прикасаюсь ни к чему более тяжелому, чем травка.

Я вытираю рот, погружаюсь под воду и провожу руками по волосам, омывая тело пузырьками пены, – слава богу, шампунь и кондиционер без запаха.

Я вылезаю из ванны и одеваюсь так быстро, как только могу, чтобы меня снова не стошнило, затем опускаюсь на унитаз, чтобы расчесать мокрые волосы.

Я чувствую себя так, будто меня переехал грузовик. Тем не менее сегодня меня ждут разговоры.

Мэддок

Клянусь богом, можно услышать, как бешеный пульс наших тел эхом доносится до высокого потолка и отскакивает назад, обволакивая глотки и перекрывая дыхательные пути.

Отдать им взамен Зоуи.

Что. За. Дерьмо.

У меня болит грудь, и я даже, мать вашу, не могу заставить себя посмотреть на своего брата, но смотрю, а он будто споткнулся, наклонился назад и всем телом упал на кожаный пуфик.

Его руки скользят по светлым волосам, потом опускаются на лицо. Кожа на кулаках туго натянута, руки все еще закрывают половину лица, когда его измученные глаза встречаются с моими.

Мои легкие сжаты, в них не осталось ни капли кислорода, чтобы напитать тело.

Кэп тоже не дышит, его лицо начинает краснеть, и Ройс ругается, быстро опускаясь перед ним.

Он пожимает плечами, но Кэп не сводит с меня пристального взгляда.

– Дыши, брат, – говорит ему Ройс, поворачивая голову в мою сторону, с беспокойством в глазах, когда Кэп отказывается.

Сомневаюсь, что сейчас он слышит Ройса, возможно, он даже не видит меня, хотя смотрит в упор.

– Кэп, – хриплю я, не уверенный, говорю ли достаточно громко, чтобы он услышал, но внезапно его ладони опускаются, руки падают по бокам, а подбородок упирается в грудь.

Он знает.

Он знает, что никогда и ни за что мы бы не отвернулись от нашей племянницы, дочери моего брата.

Ради кого угодно?

У меня щиплет в груди. Я уверен, что нож, проткнувший ее насквозь, причинил бы меньше боли, чем осознание сути происходящего.

Моя малышка… или его.

Я перевожу взгляд обратно на отца, который теперь сидит на стуле наклонившись вперед, с напряженными глазами, в которых видна боль.

– Мне очень жаль, сынок. Я надеялся, что вы все еще просто мои мальчики, которые поверят мне на слово и позволят сделать первый шаг, а затем разрешат быть рядом, когда нужно будет разобраться с последствиями. Я не хотел, чтобы это коснулось вас. Все не так, как должно было быть.

– Но это то, что ты планировал, когда привел ее сюда.

Он колеблется, но только на секунду, а потом коротко кивает.

– Так почему бы не отвести ее прямо к ним? – спрашиваю я.

Если бы он это сделал, мы бы не успели ее хорошо узнать, нам было бы все равно, кто она и что стоит за всем этим дерьмом. Это не имело бы значения, Зоуи не подвергалась бы риску. Мы бы не стояли здесь, разрываясь изнутри, столкнувшись с необходимостью принятия решений, которые мы никогда не смогли бы принять.

Кислота скатывается с моего языка, когда я говорю:

– Лучше бы ты не оставлял ее здесь.

– Мэддок! – огрызается Ройс. – Какого хрена, чувак?

Я игнорирую его:

– В чем же причина? Почему она не оказалась с Грейвеном в ту же секунду, когда ты узнал о ее существовании?

– Я ждал, надеясь, что Коллинз найдет кого-нибудь другого, и мы будем чисты, пока не придет следующее поколение, тогда бы мы побеспокоились об этом и привели ее домой, не сказав, кто она, присматривали бы за ней, предложили место здесь, но потом… – Он замолкает, глядя в сторону Кэптена.

Я слежу за его взглядом и вижу, что Кэп смотрит прямо на него.

– Но потом родилась Зоуи, – хрипит Кэп. – Первая женщина Брейшо за последние десятилетия, по крайней мере, так они бы подумали.

– Да, сынок, – шепчет наш отец. – Все изменилось в тот момент.

– Скажи нам чертову правду, – говорит Кэп, но его слова не соответствуют тону в его голосе. – Это ты сделал? Ты приложил руку к тому, что Мэллори отдала ее, спрятав от меня? Это из-за тебя я чуть не потерял свою дочь?

Я поворачиваю голову к отцу.

– Нет, сынок. – Он медленно качает головой. – Я ничего не знал о ней, пока вы не наняли этих парней, чтобы за ней присматривать. Как только я узнал, то привел Марию. Я позаботился о том, чтобы она единственная опекала Зоуи. Только ей я мог доверить свою внучку, если это не мы или Мейбл.

Кэп вскакивает на ноги.

– Мария Вега, ты ее знаешь? С ней все хорошо? Она… она в безопасности?

– Вы ее проверяли, вы за ней наблюдали. Вы знаете это, Кэптен, – говорит он ему.

Кэп хлопает ладонью по столу, глядя ему прямо в лицо.

– Я знаю то, что мне говорят. Я не знаю правды. Мы понимаем лучше, чем кто-либо другой, что за закрытыми дверями может произойти все, что угодно.

– Если бы ты действительно верил в это, сынок, ты бы никогда не посадил ее обратно в машину.

– Скажи это, – требует Кэптен.

Он смягчается.

– Она в безопасности, ее любят, и этой женщине будет очень не хватать ее, когда мы вернем Зоуи домой.

– И когда это случится? – Кэп напирает.

Отец вздрагивает, его глаза на мгновение встречаются с моими, и я опускаю подбородок на грудь, а потом встречаюсь взглядом с Кэпом.

Вот почему декоратор подумала, что она подготовит комнату напротив Кэптена для Зоуи – Рэйвен здесь не будет.

– Безумец, – шепчет Ройс, и глаза Кэпа напрягаются.

– Нет… – шепчет он, качая головой, в глазах читается отчаяние.

Он любит ее так же, как и я. Они оба.

Я слегка киваю, живот напряжен.

– Она сможет вернуться домой, когда Рэйвен будет доставлена.

Несколько минут никто не произносит ни слова, но это самая громкая тишина, которую мы когда-либо слышали.

Отец первый нарушает ее.

– Теперь вы понимаете, почему она должна уйти? Почему я должен был привести ее сюда сейчас? Почему я больше не мог защищать ее, держа подальше отсюда? – спрашивает отец.

Ройс усмехается.

– Брось, не начинай опять про то, что ты ее защищаешь. Если бы ты действительно о ней заботился, ты бы послал туда кого-нибудь ее охранять.

– Ты думаешь, я не пытался? – Он прищуривается. – Я посылал многих людей, но Рэйвен никому не доверяла, независимо от того, какую роль я пытался им отвести в ее жизни.

– Потому что она чертовски умна, – бросает он в ответ. – И все-таки мог быть кто-то, кто следил бы, чтобы ее, блядь, хотя бы накормили…

– У нее был этот парень, Джио, – перебивает Кэп. – Держу пари, он не случайно оказался с Риверами. Почему бы не отправить его туда, чтобы он втянул ее еще больше?

– Я думал об этом, хотя и не уверен, что это вообще сработало бы.

– Почему? – спрашиваю я.

– Во-первых, он был ее другом, да, но она и с ним была сдержанна. И, во-вторых, такие дети не выступают друг против друга, когда об этом посторонние просят, даже за деньги. Они возьмут их, а затем покажут свою преданность друг другу, – говорит он. – Я не мог позволить ни одному из них проявлять любопытство. Что касается того, где он сейчас, то нет, он этого не делал. Я привел Трика Риверу, отца Окли, к Джио после того, как его увидел и решил, что он чист. – Отец смотрит поверх нас. – Единственный человек, который, как мы видели, проникся к Рэйвен симпатией, кроме него, был ее последний директор. Он бы присмотрел за ней, но оставлять ее там больше не было возможности. Коллинз узнал о ее существовании и был полон решимости найти ее. Нам оставалось только привести ее сюда, оставить с другими девочками и надеяться, что он не догадается, кто она на самом деле.