Возьми меня за руку

– Ты должен это прекратить, – сказала она, когда они остались вдвоем у погрузочной площадки.

Бен посмотрел на нее с удивлением:

– Что прекратить?

– Представление к награде. И вообще все это.

Он устремил взгляд куда-то вдаль.

– Не понимаю, о чем вы, сержант. Вы отлично поработали.

– Бен… пожалуйста. Знаю, нам приходится вместе работать, но…

– Сержант…

– Перестань меня так называть!

Джо вдруг поняла, что повысила голос. По сравнению с ее возгласом ответ Бена прозвучал очень тихо, но и с ноткой угрозы:

– Ты ведь этого хотела? Чисто профессиональных отношений? Значит, такими они и будут.

С этими словами он ушел.

Следующие несколько дней прошли без происшествий, но потом начались сообщения. Нам нужно поговорить. Можешь позвонить мне? Можем позже поговорить? Я скучаю. Это невыносимо. Где ты теперь живешь? Джо игнорировала их, и звонки тоже. Звонил он обычно поздней ночью или ранним утром. Приходили новые сообщения, иногда под благовидным предлогом (Тебе письмо. Куда переслать?), а иногда почти обвинительные (Почему мы не можем вести себя как взрослые люди?).

В конце концов она не выдержала. Может, она в самом деле ведет себя по-детски. Избегает проблемы. Джо решила встретиться с Беном в каком-нибудь нейтральном людном кафе в центре города.

– Чтобы разрядить обстановку, – сказал он, как будто речь шла о каком-то мелком недоразумении.

– Чтобы обсудить, как быть дальше, – ответила она.

Он приехал заранее, занял угловой столик и заказал ей коктейль. Оделся с иголочки и, когда она пришла, предпринял неуклюжую попытку обнять ее. У Джо оборвалось сердце, когда она почувствовала запах его лосьона после бритья. Он до сих пор не понял.

Бен хотел знать, где она живет, и, когда она не сказала, обиделся. Он не собирается ее преследовать, сказал он. Джо ответила, что нисколько не сомневается. Просто ей нужно собственное пространство. Он сказал, что обратился за помощью, как она советовала. Общество анонимных игроманов. Она кивнула, сказала, что рада за него, но это ничего не меняет. Он спросил, почему она так ожесточилась. Как будто ненавидит его. Но она ведь не может его ненавидеть. Они столько лет прожили вместе. Они любят друг друга. Они почти стали родителями.

Тут ее прорвало.

– И ты на этом пытаешься спекулировать?

– Нет, вовсе нет. Я…

Она перегнулась через стол и прошипела сквозь стиснутые зубы:

– Если бы мы стали родителями, нам бы сейчас не на что было подгузники купить.

Он опешил.

– Я бы не… В смысле, если бы у нас получилось, я бы не начал играть.

– Я тебе не верю, – сказала она. – И знаешь, я рада, что нам так и не пришлось проверить это на деле.

После этого у него на минуту-другую пропал дар речи, и они молча потягивали свою выпивку, точно два остервенелых боксера, переводящих дух между раундами. Беременность в прошлом году стала внеплановым сюрпризом, открывавшим будущее, на которое ни он, ни она не настраивались. Однако выкидыш, случившийся как раз перед УЗИ на двенадцатой неделе, пережить оказалось тяжелее, чем она ожидала. Тогда они договорились взять паузу и попробовать снова после того, как найдут дом. Жизнь вдруг заиграла новыми красками и возможностями.

Пока Бен все это не перечеркнул.

В тот вечер она доходчиво объяснила ему, что они никогда, ни при каких обстоятельствах уже не будут вместе. На следующий день она нашла «Светлое будущее».

* * *

Ком подкатывал к горлу тем настойчивее, чем дальше за ее спиной оставался город и чем ближе дорожные знаки подводили ее к симпатичному, расположенному неподалеку от объездного шоссе поселку Хортон с его единственным и единым в трех лицах пабом/магазином/почтой. Для семей с маленькими детьми лучшего места и придумать было нельзя. Хорошие школы, безопасные дороги, море зелени за окном. Выросшей без машины Джо это место казалось медвежьим углом. Она хорошо помнила, с каким облегчением уехала в универ в восемнадцать, давая себе клятву никогда больше не возвращаться. Отец даже расплакался на пороге – он знал. Мама выпроводила ее с веселой улыбкой. Возможно, она тоже знала. У Джо с родителями были не лучшие отношения.

Она выехала на Бленхейм-Роуд, где все дома стояли на почтительном расстоянии друг от друга и вместо номеров носили имена. У дома под названием «Грачевник» Джо свернула на посыпанную гравием подъездную аллею. Площадка перед домом уже была заполнена машинами. Брат перекрасил парадную дверь в красный вместо бывшего синего, но в остальном семейное гнездо осталось прежним – по крайней мере, снаружи.

Пол с детьми и женой Амелией переехал сюда после того, как внезапно скончался папа. Это случилось как бы само собой – они как раз подумывали о расширении жилплощади, так почему бы не пожить здесь, пока не найдется подходящий вариант. Джо на тот момент была только рада, потому что совсем недавно перевелась в Бат и физически не успевала бы ездить туда-сюда и помогать матери. Амелия планировала возобновить работу учительницей, но решила пока с этим повременить.

Пол думал, что в окружении семьи и внуков их маме будет легче, но он ошибся. Без своего спутника жизни, с которым она провела бок о бок сорок пять лет, Стелла чувствовала себя потерянной. Началось с серии падений, после которых первый этаж переделали, чтобы у мамы была комната внизу. Потом стал сдавать ее мозг. Младшему ребенку Пола, Уиллу, тогда было только три, и ему это казалось смешным. Но Эмму, которой в то время уже исполнилось одиннадцать, бабуля начала пугать. Девочка тоже стала бродить по ночам. Пол и Амелия приняли решение переселить бабушку в дом престарелых. Денег у Джо они, слава богу, не просили, но, с другой стороны, по ее сведениям, им не нужно было платить ни ипотеку, ни аренду. Для брата все сложилось очень даже неплохо.

Не первый раз Джо со стыдом ловила себя на мысли о том, что будет, когда мама умрет. Дом, наверное, стоит под миллион фунтов.

На первом этаже горел свет, и, подходя со своей шляпной коробкой к двери, Джо вновь почувствовала себя девочкой-подростком, пытающейся незаметно прошмыгнуть в дом после ночной гулянки. В детстве и юности она ненавидела отдаленность своего поселка и завидовала друзьям, которым было рукой подать до центра города. Когда ей исполнилось шестнадцать, родители наконец уступили и позволили ей поехать в город в пятницу вечером, строго-настрого наказав не опаздывать на последний автобус домой. Вспомнилось, как она однажды забыла ключи и, чтобы не будить родителей, вскарабкалась по водосточной трубе на один из эркеров фасада, снаружи открыла створки окна и вернулась к себе в комнату.

Джо нажала кнопку звонка. По ту сторону двери слышался смех взрослых и визг детей. Открывать никто не шел. Джо хотела было снова позвонить, но потом решила зайти с черного хода. Миновав мусорные ящики, она подошла к калитке и потянула на себя задвижку.

– Эй! – Кто-то отскочил в сторону. – А, это ты!

Сигареты не было видно, но Джо почувствовала запах, и, хотя она давным-давно бросила, ее вдруг ужасно потянуло закурить. На темной боковой тропинке стояла ее племянница, освещенная одним лишь слабым мерцанием телефонного экрана.

– Привет, Эм.

– Почему ты не вошла через главный вход?

– Никто не открывал. – Джо разглядела гаснущие угольки окурка. – Будет какой-то прок, если я скажу, что эти штуки тебя убивают?

– Пожалуйста, не говори маме.

– Уверена, она и так знает.

– Сомневаюсь, – надула губы Эмма. В свои пятнадцать она уже была выше Джо. – Бен не с тобой?

– У него не получилось.

Джо была абсолютно не готова рассказывать семье. Бен с самого первого дня всех их очаровал – уж что-что, а это он умел.

Эмма показала в сторону дома:

– Ну, все веселье там, на заднем дворе.

Из двустворчатых дверей валил народ. Пол и Амелия переделали кухню, заметила Джо: расширили ее на несколько метров оранжереей со стеклянной крышей. Должно быть, выложили за это кругленькую сумму. Их гости, все как на подбор непринужденно крутые ребята за сорок, попивали шампанское, расположившись за барной стойкой и на садовых креслах. Джо с порога почувствовала себя чужой, но велела себе не спешить с выводами.

Ее племянник Уильям носился между взрослыми, вооруженный весьма реалистичным пулеметом «узи». Один из гостей заваливался на стену, делая вид, что его подстрелили.

– Сколько раз повторять, – прогудел Пол. – Перестань убивать людей. Приедет полиция, и мы загремим за решетку… – Он увидел Джо и заулыбался: – Видишь, полиция уже здесь! Привет, сестренка!

Уильям побежал к Джо, и та отложила коробку, увидев, что шестилетний племяшка готовится к прыжку. Поймать она его поймала, но едва устояла на ногах.

– Ты тяжеленный! – ахнула она.

– Привет, тетя Джо.

Амелия уже пробиралась к ней сквозь толпу с бокалом наготове.

– Привет, дорогая, – сказала она. – Молодец, что до нас добралась.

– Разве я могла такое пропустить? – отозвалась Джо. Амелию трудно было не любить.

Пол отлично выглядел.

– Ты похудел, – сказала Джо.

– Он готовится к триатлону в сентябре, – сказала Амелия, – и сейчас в активном поиске спонсоров, так что берегись.

– Я на мели! – ответила Джо, выдавив улыбку.

– Завязал с сыром, – угрюмо сообщил Пол. Потом указал бокалом на коробку. – Это мне?

– Надеюсь, тебе понравится, – сказала Джо.

Сыграло тут роль вино или нет, но, увидев шляпу, Пол просиял и продефилировал в ней перед гостями.

– Ты как будто сошел со страниц Ле Карре! – со смехом сказала Амелия. Уильям примерил шляпу вслед за отцом, еще больше всех развеселив.

– Спасибо, сестренка! – сказал Пол, чмокая ее в щеку. – Кстати, нам тебя здесь очень не хватало неделю назад. Мне взломали машину и стащили мой айпад. И моя ракетка для сквоша им зачем-то понадобилась. Полиция даже не приехала снять отпечатки!

Джо видела, что к их разговору прислушивается кое-кто из гостей, поэтому просто отшутилась:

– Прости, брательник, не моя вотчина!

Она могла бы рассказать, что полиция за всю свою историю не знала таких сокращений и урезаний, как теперь; что везде, кроме самых больших городов, постепенно ликвидируют обслуживаемые участки и что та горстка деморализованных сотрудников, которые пока остаются, чихать хотела на красавцев, которым хватает ума бросать свой айпад на виду в машине.

Но гости вряд ли оценят.

Впрочем, вести светские беседы она все равно никогда не умела, и еще хуже справлялась с этим делом, когда остальные опережали ее на несколько бокалов. Так что Джо просто бродила по гостиной и кухне. То один, то другой из друзей Пола изображал жгучую заинтересованность в ее профессии, уверяя, что у них самих до ужаса скучная работа. Но, когда она озвучивала пару-тройку смачных деталей, их интерес ощутимо угасал.

Она потягивала шампанское, чувствуя себя школьницей, не знающей, куда себя девать на дискотеке. Амелия предложила ей переночевать в комнате для гостей, но Джо вежливо отказалась. Хватит с нее и тех нескольких часов, что она проведет здесь в гостях.

Гостиную, как выяснилось, тоже переделали. Со старым потертым паласом распрощались, заменив его дубовым паркетом и пушистым афганским ковром. Мебель была из кожи и хромированного металла. По стенам, вместо консервативных деревенских акварелей, которым отдавали предпочтение родители, растекались художественные пятна краски. Джо ненароком вспомнился засаленный диван и рваные обои ее квартирки. Как она дошла до такой жизни?

Наконец она снова вышла во дворик подышать теплым вечерним воздухом. Их сад всегда был папиной радостью и гордостью. От дома он спускался к притоку реки Чаруэлл, за которым шумела фруктовая рощица, а потом снова поднимался к меже Вишневой усадьбы, территория которой начиналась метров через двести. Когда-то там жили миссис Каррутерс, у которой Джо брала уроки фортепиано, и ее муж. Наверняка оба они уже умерли, а если и живы, то точно переехали. Чем дальше Джо спускалась по ступенькам, оставляя за спиной слепящий уличный фонарь и углубляясь в заросший шпалерник, тем гуще становилась вокруг нее ночная тьма. У Пола не было ни малейшей тяги к садоводству, и от царившего вокруг запустения становилось немного грустно.

По берегу реки тянулась изгородь. Вспомнился рассказ Пола о том, что Уилл однажды прибежал отсюда перепуганный. Или это был кто-то из его друзей. В любом случае неприятно.

Джо перемахнула через забор, и шум вечеринки окончательно растворился в воздухе. Когда она была маленькой, тут водились тритоны и лягушки. Местами было топко, но она добралась до старой березы и с изумлением обнаружила, что качели до сих пор на месте, только покосились на одну сторону.

Освещая себе путь телефоном, Джо двинулась дальше, туда, где всегда были дикие заросли и куда отец сбрасывал на перегной скошенную траву и сорняки. В детстве она придумывала тут разные глупые игры с прекрасными феями и королями гоблинов, заимствуя сюжеты из книг Энид Блайтон, которые тогда глотала одну за одной.

Летучие мыши взвились над старым амбаром, будто черные клочья золы. Джо не могла поверить, что он тоже до сих пор стоит на месте. Амбар относился к Вишневой усадьбе и напоминал о далеких временах, когда там была ферма. Девочкой Джо всегда немного побаивалась его, одинокого и заброшенного на краю сада, со ставнями на крохотных оконцах. Миссис Каррутерс говорила, что он аварийный, вот-вот развалится, и что одна стена у него уже немного выгнулась.

Джо повернула было назад к дому, как вдруг дверь амбара распахнулась, и в проеме появился сгорбленный силуэт, опирающийся на палку. По земле запрыгал луч фонаря. Этого не может быть. Или может?

– Миссис Каррутерс?

Пожилая женщина резко остановилась и повернулась к Джо всей верхней частью тела, как будто ее позвоночник был припаян к бедрам.

– Да? Кто это?

– Это я, Жозефина, – крикнула Джо.

– Бог мой! – ахнула старушка. В другой руке она держала что-то похожее на жестяную банку. – Это и вправду ты, Джози?

Джо чуть не расплакалась от внезапно нахлынувшей ностальгии. Сколько лет прошло? Не меньше двадцати. Она не видела миссис Каррутерс с тех пор, как уехала в универ.

Пожилая женщина заковыляла к ней по кочкам, продолжая сжимать в одной руке банку, а в другой фонарь.

– Нет-нет, стойте там! – сказала Джо и сама поспешила навстречу по росистой траве. Подходя, она прикрывала глаза рукой, пока фонарь не опустился. Она увидела, что из банки торчит вилка, и почувствовала запах чего-то вроде кошачьего корма. Ей вспомнилась кошечка, любившая во время уроков тереться о ее ноги у педалей, но это было давно.

– Дай-ка я на тебя посмотрю, – проговорила старушка, вглядываясь в бывшую ученицу, хотя согнутая спина предельно усложняла ей эту задачу. Она была одета в блузку, мешковатый кардиган и резиновые сапоги. Ее запястья были узкими, пальцы – скрюченными. Под тонкими седыми волосами лицо выглядело болезненно худым; некогда искристо-голубые глаза стали бледно-серого цвета зимнего неба.

– Как ты выросла, – проговорила она.

– Мой брат отмечает день рождения, – сказала Джо и тут же поняла, что прозвучало это глуповато, как будто речь шла о детском празднике с желе и мороженым.

– Я вижу его время от времени, – отозвалась миссис Каррутерс. – У него двое ребятишек, верно?

– Да. Эмме пятнадцать, Уильяму шесть. – Она посмотрела на банку и нахмурилась. – Что вы тут делаете, миссис Каррутерс?

– О, прошу, зови меня Салли. Это все мой кот Тимми. Совсем одичал с тех пор, как не стало мистера Каррутерса. Живет в амбаре, не хочет идти в дом.

– Сожалею о вашем муже, – сказала Джо. По правде говоря, она почти не помнила мистера Каррутерса. Если тот и показывался рядом, то скользил мимо большой бессловесной тенью по каким-то своим непонятным делам. В амбаре у него было что-то вроде мастерской.

– Не стоит, – сказала Салли, мотнув головой. – Он был готов уйти. – Она протянула руку и коснулась плеча Джо. – Как твои успехи?

Вопрос поставил Джо в тупик.

– Прошу прощения?

– Твое фортепиано! – сказала Салли.

– О, я больше не играю, увы, – ответила Джо.

Миссис Каррутерс приняла шутливо-возмущенный вид:

– Но у тебя был такой талант!

– Могу поспорить, что вы говорите так всем своим ученикам.

Салли Каррутерс заговорщически хихикнула:

– На самом деле как раз наоборот. Но, право же, ты совсем забросила музыку?

Джо стало неловко перед своей старой учительницей. С шести до одиннадцати лет она каждую неделю брала уроки у миссис Каррутерс, дойдя до седьмого класса как раз перед тем, как ей исполнилось двенадцать. Изначально это была идея родителей, но Джо быстро прониклась ею и часами играла на старом подержанном пианино, добытом папой на аукционе-распродаже. Но потом, с переходом в среднюю школу и появлением других занятий, интерес к музыке начал угасать. Пианино отдали двоюродным сестрам в Уилтшир. Если бы Джо могла сейчас поговорить с собой-подростком, то сделала бы той девочке строгий нагоняй.

– К сожалению. Сто лет не касалась клавиш.

– Я тоже, но не по своему выбору, – сказала Салли Каррутерс. И подняла к лицу сухие тонкие пальцы. Суставы были распухшими и деформированными. – Я и пуговицы-то еле застегиваю.

Джо задумалась, сколько же лет миссис Каррутерс. Наверное, под восемьдесят.

– Может быть, зайдете к нам, поздороваетесь с Полом? – предложила она, повинуясь внезапному порыву. – Уверена, ему приятно будет с вами увидеться.

Не успев договорить, Джо сообразила, что перелезть через забор и подняться по садовой дорожке было бы практически непосильной задачей для согбенной старушки.

– Ха! – отозвалась Салли. – Я уже слишком старая для вечеринок. Но ты непременно заходи. Я почти всегда дома. Просто найди меня в телефонном справочнике.

– Обязательно! – сказала Джо. Она в самом деле собиралась найти номер. Правда, сначала нужно было отыскать справочник. Возможно, один экземпляр валяется у них в участке в каком-нибудь ящике.

– Хорошо. А сейчас мне пора. Надо же наконец выбросить эту штуку, – сказала Салли, помахав жестянкой.

– Конечно. До скорой встречи! – отозвалась Джо.

Пожилая женщина засеменила по изрытой дорожке к себе домой, а Джо пошла в другую сторону, через сад. Давно у нее не было так легко на душе. Если закрыть глаза, она наверняка вспомнит тот самый лавандовый запах, витавший по утрам в гостиной «Вишневой усадьбы», когда она играла на пианино под бдительным взором учительницы.

Вернувшись, Джо не стала заходить на кухню. Снова пройдя через заднюю калитку, она юркнула к себе в машину. Возможно, уехать, не попрощавшись, будет немного по-детски, но по ней не станут сильно скучать. Из дома еще громче звучала музыка, и у Джо не было ни малейшего желания наблюдать, как танцует Пол. Она уже заводила мотор, когда зазвонил телефон. Бриджес. Джо просияла, почему-то уверенная, что это по поводу повышения. Может, начальник переживает, что отстранил ее от дела Джонса. Других причин для позднего звонка не было, а на смену ей только через три дня.

– Ты еще в Оксфорде? – без предисловий спросил Бриджес.

– Да, как раз собираюсь обратно.

– Не надо. Мне только что сообщили о предполагаемом похищении.

– В Оксфорде?

– На ярмарке в Порт-Мидоу. Пропал ребенок.

Упоминание о ярмарке немного выбило Джо из колеи, но она быстро взяла себя в руки.

– Окей, я близко.

– Джо, ты не поверишь. – Шеф говорил с необычайным воодушевлением. – Это был клоун.

Глава 4

Джо ехала быстро, пытаясь сконцентрироваться на непосредственной задаче. Но непрошеные воспоминания то и дело прорывали блокаду: вот дороги, по которым она девочкой гоняла на велосипеде; вот дома, где когда-то жили ее друзья; вот пабы, где она по поддельным документам брала выпивку; а в этом переулке недалеко от Уолтон-стрит состоялось «незабываемое» рандеву с Дэйвом Филипсом. Или его звали Марк? Впрочем, какая теперь разница. У «Юниверсити пресс» Джо услышала первую сирену, мимо в том же направлении промчалась машина. Потом еще одна. Посетители баров выходили посмотреть на проносящиеся мимо голубые огни.

А вот и рекламные указатели ярмарки – в городе всего на один вечер. Джо и без них знала дорогу и на выезде из Иерихона взяла влево, мимо высоких домов студенческого квартала, через канал. Порт-Мидоу представлял собой обширную полосу фермерских угодий, протянувшуюся до самых границ города и разделенную на две половины притоком Темзы. Ворота первого ряда оставили открытыми, чтобы было где парковаться. По обе стороны от них стояло по одной спецмашине с включенными мигалками; полицейские проверяли каждое покидающее территорию авто. Джо остановилась сразу за мостом, и подошедший человек в форме направил фонарь прямо ей в лицо. Джо опустила окно.

– Вам придется вернуться, – сказал он. – Возникла чрезвычайная ситуация.

Джо показала значок.

– Я детектив Мастерс из Эйвона и Сомерсета. Кто старший?

– Прошу прощения, мэм, – ответил полицейский, опуская фонарь. Когда тот перестал слепить глаза, Джо увидела, что ее остановил совсем молодой парнишка – лет двадцати пяти, если не меньше. – Операцией руководит старший инспектор Стрэттон из Долины Темзы. Он где-то на месте происшествия, говорит со свидетелями.

– А сержант Кэррик? Он здесь?

– Да, где-то тут. Боюсь, не смогу сказать точнее.

Джо выбралась из машины, закрыла ее и пошла вглубь луга. За парковкой виднелись крикливые огни аттракционов.

Это совпадение. Просто совпадение.

– Мы расставили посты на всех выходах, – сказал ей вдогонку полицейский. – Перекрыли выезды на Волверкот, Бинси, Годстоу, пешеходную дорогу по берегу канала и мосты через реку.

Джо поздоровалась с остальными полицейскими на воротах. Они открывали багажник универсала, с заднего сиденья которого поглядывало двое взбудораженных детей.

Это уже не поможет, подумала Джо.

Она показала постовым удостоверение и прошла через ворота. Кэррик говорил с какими-то мужчинами в светящихся куртках из компании под названием «Секьюритекс». На лицах у этих ребят читалось, что они ни на что подобное не подписывались.

– …Любая деталь может оказаться важной. – Кэррик вручил им визитки. – Мне понадобится полный список сотрудников от вашего начальника. Это понятно?

Он заметил Джо, сделал удивленное лицо и поманил ее к себе.

– Я как раз была в Хортоне, – объяснила Джо. – Мой шеф сказал, что подозреваемый был в костюме клоуна.

– Очень странно, да?

– Наверное, – неопределенно проговорила она. – Что по времени?

Кэррик достал блокнот.

– Нам позвонили в 21:43. Свидетели говорят, что мальчика забрали примерно в 20:30.

– Почему так долго не звонили?

– Самому интересно.

– Свидетели? Во множественном числе?

– Они у Стрэттона во временном штабе, – сказал Кэррик, показав на домик в паре сотен метров. – Дети. Трудно добиться от них толку. Похоже, произошла какая-то стычка. Одиннадцатилетнего парнишку по имени Найл Макдонах забрали откуда-то у воды, угрожая ножом. Один из его друзей пострадал.

– Серьезно?

– Ходить может.

– А подозреваемый?

– Составляем портрет. Детвора, ясное дело, перепугана. А вдобавок они еще и обкурились. Большинство из них думает, что подозреваемый как минимум средних лет, судя по голосу и осанке. Но он был в маске и парике, так что тут особенно не разгонишься.

– Думаете, он здесь работал?

– Кто знает? Он был в джинсах и флисовой куртке.

– Фото пропавшего ребенка?

Кэррик достал телефон.

– Один из его друзей поделился этим снимком в интернете со всеми полицейскими Долины Темзы и с другими службами.

Джо вгляделась в экран. Фото (по-видимому, селфи) изображало мальчика в зеленой тенниске с поднятым воротником. У него были темные взъерошенные волосы, нос пуговкой и совиные карие глаза, угрюмо глядящие в объектив.

– Ему всего одиннадцать? – спросила Джо. – Выглядит старше.

– Мы получим больше снимков от родителей. Машина выехала за ними и скоро доставит в участок.

Джо оставила Кэррика и зашагала к штабу, отмечая, что ей удается сохранять спокойствие. У нее в голове крутилось множество версий, но ни в одной не фигурировал клоун тридцатилетней давности, таинственно возникший из небытия как раз в тот день, когда потревожили могилу его предыдущей жертвы. Больше всего это смахивало на сделку с мелким наркодилером, которая пошла наперекосяк. Может быть, Найл с другом попытались взять товар, не заплатив, или кто-то случайно набрел на них в самый неподходящий момент, и ситуация вышла из-под контроля. Тот факт, что подозреваемый использовал маску, а не грим, указывал на человека, который просто хотел сохранить инкогнито, а не работал клоуном. Конечно, ситуация от этого вовсе не становилась проще. Первый час после похищения всегда имеет наибольшее значение, и многие возможности уже были упущены. С каждой уходящей секундой прогнозы становились все пессимистичнее.