Укротители демонов

Вот и сейчас явившемуся в харчевню Торопливому оказалось сложно обратиться к классовым врагам. Но он преодолел предрассудки, и через невнятные звуки и суровое пыхтение с трудом протиснулись членораздельные слова.

– Эээ… вы есть… ыыы… студенты?

Вопрос являл собой верх идиотизма.

Арс поглядел на Нила, красовавшегося в яркой зеленой мантии. Кроме людей, имеющих отношение к магии, подобную одежду никто не носил. Более того, на правой стороне груди у каждого из сидящих за столом красовался символ МУ – корова, поедающая пергаментный свиток, а на левой – три полоски, означающие третий курс, и перекошенная рожа – знак кафедры демоноведения.

– Нет, – невинно ответил Прыгскокк, – мы гномы с огромными топорами. Потомственные горняки.

На лице Торопливого появилось озадаченное выражение. На лбу, пониже шлема, задвигались складки. Должно быть, это символизировало умственную деятельность.

– Это шутка? – предположил он нерешительно, и уже с большей уверенностью продолжил. – Я сержант Васис Ргов. Мы расследуем таинственное убийство, произошедшее сегодня в парке университета. Можете вы что-нибудь сказать по этому поводу?

Несмотря на то, что вопрос был задан двум приятелям, его услышали все, находившиеся в этот момент в харчевне. В «Сушеном драконе» наступила полная тишина. Слышно было, как шипит на кухне что-то жарящееся, и как стучит лапками бегущий по потолку таракан.

– А я думал, что все расследование будет проходить секретно, – сказал Арс.

– Оно и проходит секретно! – кивнул сержант и бдительно огляделся, чтобы проверить, не подслушивает ли его кто недозволенный. В дымной атмосфере харчевни его блестящий шлем неумолимо покрывался копотью. – Но мне велено собирать слухи! Вы ведь учились на одном факультете с погибшим? Может, что-то знали о нем?

– Это у животноводов надо спрашивать, – хмуро кивнул Топыряк, называя студентов кафедры магии животных общепринятым прозвищем. – Поговаривали, что он эликсирами своего изготовления приторговывал… Ну, для лечения болезней у животных. А так – ничего особенного, студент как студент…

Васис Ргов извлек откуда-то из недр организма лист пергамента и с умным видом принялся черкать по нему карандашом.

– Он еще и писать умеет! – в полном восхищении пробормотал Нил.

– А как вы его опознали? Лицо-то не сохранилось? – спросил сержант.

– Так Инар всегда носил на пальце это кольцо, – ответил Арс. – Оно только у него было.

– Инар?

– Инар Эрльяиди, – пояснил Топыряк. – Он откуда-то с лева, из-за гномьих гор. Отсюда и имя такое странное.

Стражник записал что-то на пергаменте, после чего спрятал его и неожиданно лучезарно улыбнулся.

– Благодарю вас за помощь следствию, – сказал он значительно. – Город не забудет вашей бесценной помощи! И, хм… – тут нос Васиса зашевелился, ловя плывущие по помещению запахи, густые, точно суп-пюре, – может быть, мне тут съесть что-нибудь?

Студенты за соседними столиками захихикали, предвкушая потеху.

– Не стоит, – проговорил Арс, неожиданно ощутивший что-то вроде симпатии к Торопливому, который мог оказаться вполне славным парнем. – С непривычки от здешней пищи можно получить заворот кишок.

– А как же вы? – глаза сержанта выкатились, а лицо побагровело. Похоже, что обрисованная перспектива вовсе его не вдохновила.

– В студенческом желудке и долото сгниет, – мрачно облизнувшись, вставил Нил.

– Ага, ага, – и страж порядка, медленно пятясь, покинул помещение «Сушеного дракона».

– Так это Инара сегодня убили? – на свободное место около столика тотчас приземлился стул, на котором появилась костлявая фигура знакомого четверокурсника с кафедры магии животных.

– Похоже на то, – без особой охоты ответил Арс.

– Ух ты! – четверокурсник подался вперед, глаза его загорелись неистовым любопытством. – А что там случилось? Зарезали?

– Нет, что-то странное, – Арс пожал плечами. – Точно-то я разглядеть не смог. Его словно обглодали частично. Хочешь выяснить подробности – разыщи Айру. Он все знает.

Айра Петян славился на весь университет как гениальный поставщик новостей. Складывалось впечатление, что о многих вещах он узнавал еще до того, как они случались. На месте будущего происшествия он появлялся раньше всех и жадно впитывал подробности, точно вампир – кровь.

Потом его можно было выжимать, точно губку, и рассказы текли из него потоками, и что самое знаменательное, никогда не заканчивались. Они всегда основывались на правде, но ее Айра разукрашивал по своему усмотрению, добавляя занимательных подробностей. Рассказ о засорении туалета в его устах мог звучать увлекательнее «Сказа о Саше Белом и трех богатырях».

– Как же, найдешь его сейчас, – проворчал четверокурсник, почесывая кудлатую голову. – Наверняка уже треплется по всем углам… А Инара жалко, хороший был парень…

Печально вздохнув, четверокурсник поднялся, а на его место плюхнулся следующий любопытный. Вид он имел наивный и испуганный, что неудивительно – на зеленой мантии красовалась одна-единственная полоска – знак первого курса. С учетом того, что учебный сезон начался десять дней назад, он не провел в МУ и месяца.

– А вдруг это маньяк? – спросил он шепотом, испуганно оглядываясь.

– Кто? – прыснул Нил.

– Ну, маньяк, убивец, – пояснил первокурсник. По его выговору можно было определить, что родом он с востока, из Лоскута под названием «Тайга», славного дикими чащобами и малочисленностью населения, которое в своей глухомани верило во всякую ерунду.

Вроде маньяков.

– Какие маньяки? – рассмеялся Арс. – Их не существует! В славном городе Ква-Ква никто не убивает людей просто так. Только ради наживы, из мести, или находясь в сильном гневе! И для убийства выбирают более удобные места, чем сад университета!

– А может это гномы? Или эльфы? – предположил первокурсник. – Своим мерзопакостным колдовством!

– Тише ты! – осадил салагу Нил. Двери МУ открыты для представителей всех разумных рас (а их в Лоскутном мире насчитывается около трехсот), но учатся тут в основном люди. Эльфы, гномы и прочие нелюди предпочитают постигать магическое искусство традиционным методом – проходя многолетнее обучение у наставника. – Будешь гномов хаять, в глаз получишь!

И Прыгскокк, чей отец, богатый торговец, регулярно водил караваны в горы Лоскута, целиком принадлежащего гномам, и в месяцы каникул брал с собой сына, показал внушительный кулак.

– Любые следы колдовства, будь оно гномьим или эльфийским, были бы обнаружены, – вздохнул Арс, опечаленный тупостью собеседника. – Пойдем, Нил, чего с ним толковать!

– А я вчера утром у себя под кроватью кучу золота нашел! – в последней попытке привлечь внимание собеседников отчаянно воскликнул первокурсник. – Большую!

– Это точно было золото? – расхохотался Арс, поднимаясь из-за стола. – Ты никак не ошибся?

– Не ошибся! – убежденно замотал башкой первак, – сначала у меня в глазах сверкнуло, потом ветер подул! Я с койки бряк от страха, а там оно! Золото!

– Целая куча! – с деланной жалостью покачал рыжей головой Нил. – Если ты не успеваешь добежать до туалета, то тебе нужно срочно обратиться к врачу!

И хохоча на два голоса, приятели покинули харчевню. Первокурсник остался за столом один.

– И ведь я правда его нашел, – прошептал он, обиженно шмыгая носом. – И золото это было. Что я, его не отличу, что ли?

Но его уже никто не слушал.

Здание, отведенное для городской стражи, расположилось на берегу реки Ква-Ква внутри кольца стен, построенных когда-то давно для защиты города, тогда еще маленького. Тщательно оберегаемые стены сохранились, но ныне они огораживали престижный район, а при сильном ветре у любителей старины начиналась паника – как бы они не рухнули.

Здание городской стражи куда моложе стен, но возраст имело тоже достаточно почтенный. Некогда его построили в виде маленького форта, с башенками на углах и плоской крышей, с которой удобно обороняться. Стены отличались толщиной, а дверь – крепостью. На счету здания числились три штурма, случившихся тогда, когда горожане, недовольные тем, как оберегается их покой, принимались выражать недовольство активно.

Ныне оно не устояло бы, атакуй его даже немощные бабушки на костылях. Стены осели, их покрыла сетка трещин, одна из башенок рухнула, а прочие заметно скособочились. Из-за перекосов стен входную дверь намертво заклинило, и она не закрывалась, будучи гостеприимно распахнутой день и ночь.

Кабинет Магучего Единственного Ночальника Торопливых располагался на втором этаже, прямо у окончания парадной лестницы, и нынешний его хозяин, Игг Мухомор, обитал здесь уже шесть лет. На стене над его столом висел портрет, с которого из-под своего любимого головного убора, похожего на блин с козырьком, благостно улыбался мэр Мосик Лужа. Рядом примостилась доска с гербом, ибо Мухомор происходил из рода древних аристократов, чем ужасно гордился.

Пахло в кабинете все время брагой. Причины этого никто доискаться не мог, а никакие проветривания не помогали. Попавшие сюда впервые задавались вопросом – то ли хозяин помещения беспробудно пьет, то ли берет взятки хмельным?

Подтверждал их мысли и герб: желтая пивная кружка на белом фоне.

В данный момент его созерцали лейтенант Лахов и сержант Калис. А напротив, под гербом и портретом мэра, ярился и брызгал слюной их непосредственный начальник, МЕНТ Мухомор.

– Это невозможно! – орал он, и лысина его покрывалась багровыми пятнами, делая главу городской стражи похожим на давший ему имя ядовитый гриб, только раскрашенный наоборот – белая шляпка, алые точки. – Вы должны расследовать преступления, опираясь только на факты и логику! А что я слышу? Про загадочно погибшего студента и про полное отсутствие следов! Какие-то сказки сестер Гримм!

Вышеназванные сестры, две старушки с одной из окраин, прославились как непревзойденные рассказчицы занимательных историй. Богатейшие горожане выстраивались в очередь, чтобы нанять их с целью предсонного услаждения слуха собственных детей.

– И вы еще умудрились потерять сержанта Ргова? – голос Игга Мухомора поднялся до опасных пределов, и стекла в окнах задрожали. – Как? Как такое могло случиться?

Лейтенант Лахов отер с лица осевшие на нем капельки начальственной слюны.

– Ну, я отправил его в здание университета собирать информацию, – сказал он, – а вы же знаете, какое оно огромное и запутанное…

– Не знаю, и знать не хочу! – оборвал его МЕНТ. – Надеюсь, что к вечеру он выберется оттуда! Разгильдяи, балбесы, недоноски! Да с кем я работаю? Другой бы начальник давно зарезался собственным мечом!

– Я могу одолжить вам один из своих арбалетов, – предложил добрый Калис.

– Чтобы на мое место сел лентяй и придурок? – Игг Мухомор гордо выпрямился в собственном кресле, став похожим на страдающего запором мопса. – Безродный взяточник и карьерист?

Нынешний глава Торопливых страшно гордился двумя вещами: собственным аристократическим происхождением (он мог часами вспоминать о деяниях герцогов Мухоморских, которым некогда принадлежали земли слева от города, у самых гномьих гор), и тем, что служит Городу! Не конкретному мэру, а Городу как идее наиболее безопасного места проживания для человека.

Взятки он отвергал со столь великолепным презрением, что осмелившиеся их предложить буквально сгорали от стыда и тут же предавали себя в руки правосудия.

– Чтобы все, что создано непосильным трудом, рухнуло в один миг? – вопил Мухомор.

Подчиненные безропотно переносили вспышку гнева, прекрасно зная, что она вскоре прекратится.

Так и вышло.

Мухомор замолчал, тяжело дыша, обтер заблестевшую от пота лысину громадным носовым платком, который мог бы заменить скатерть, и непонятно как помещался в одном из карманов МЕНТа.

– Тело вы хоть привезли? – спросил он нормальным голосом. – Пусть Знатоки его осмотрят. Хотя уж если маги ничего не обнаружили…

Знатоками называли опытных стражников, которые по возрасту не могли гоняться по улицам за преступниками, но чей опыт и ум еще можно было использовать.

– Я отправил за ним телегу, – сообщил Калис.

– Ясно, к завтрашнему вечеру его привезут, – Мухомор свирепо воззрился на сержанта и лейтенанта. – И если вместо фактов вы опять будете рассказывать мне занимательные истории, то в чине капралов отправитесь патрулировать улицы, на которых останетесь до скончания дней!

Провинившимся Торопливым только и оставалось, что печально вздохнуть и потупить глаза.

Глава 2

Календарь Лоскутного Мира предельно прост, и разобраться в нем сможет даже трехлетний ребенок. Боги отвели на год ровно триста шестьдесят дней, которые очень удобно делятся на двенадцать месяцев.

В Ква-Ква названия месяцев, каждый из которых посвящен двум из двадцати четырех Первичных Богов, обычно не употребляются, их называют просто: Первый месяц, Второй, и так далее.

Зима – время отпусков для демонов, когда надзирающие боги дают им отдохнуть, а по всему Лоскутному миру становится холоднее. Она длится с Первого месяца по Третий. Потом топки Нижнего мира потихоньку набирают жар, пока не наступает лето – с Седьмого по Девятый месяцы. Это время перерыва в занятиях, студенты младших курсов отдыхают, старших – проходят практику. С Десятого месяца начинается новый учебный год, в этот период демоны в ожидании скорой передышки начинают халтурить, и летняя жара потихоньку слабеет.

Дни же гораздо более индивидуальны, чем месяцы. Каждый имеет собственное имя и связанные с ним приметы. Отчего так повелось, не помнят даже седобородые прохфессора с кафедры истории, ибо начало календаря теряется в самых первых веках существования Лоскутного мира, когда никакой истории еще не было.

Первый в каждом месяце день носит имя Шустрой Черепахи, второй – Лысого Льва. Странная смерть в саду Магического Университета приключилась в дату, помеченную знаком Отважного Зайца, а на следующий день, посвященный Зоркому Кроту, запланировали первый в этом сезоне поединок между факультетами по литроболу.

Название сего состязания возникло по той причине, что снарядом в нем служит мяч объемом ровно в один литр. Цель же игры состоит в том, чтобы, не касаясь его руками, а используя только ноги, завести мяч в город соперника, защищаемый стражем, которому пускать в ход руки как раз можно.

Наставники находили литробол полезным для разгрузки студенческих мозгов, а сами студенты – отличным развлечением. Азарт на соревнованиях между факультетами кипел нешуточный, и порой доходило до драк.

На сегодняшний вечер была намечена встреча между командами непримиримых противников – факультетов магии человека и магии нечеловеческих существ. Вокруг учебного корпуса и внутри него, несмотря на то, что занятия давно закончились, крутились болельщики в алых и зеленых мантиях, слышались взрывы хохота и воинственные выкрики.

Преподаватели помладше, отряженные наблюдать за порядком, старались держаться подальше от слишком больших групп студентов, от которых несло пивом так, словно они в нем купались. Магия магией, а от хорошего удара кулаком даже самый умелый колдун не застрахован.

Арс Топыряк в компании друзей настраивался на игру в ближайшей к университету таверне. Лежащий за воротами МУ квартал, крайний с этой стороны города, был почти наполовину заселен студентами, на которых горожане делали неплохие деньги.

Таверна, словно в насмешку прозванная «Утонченное блаженство», являлась обыкновенной студенческой забегаловкой. Кислый запах хмельного витал над обшарпанными столами, пиво здесь разбавляли почти до прозрачности, а воблу к нему подавали настолько твердую, что можно было решить, она помнила битвы Предначальных Времен.

Зато стоило это удовольствие сущие гроши.

– Ох, покажем мы им сегодня! – кровожадно рычал Шнор Орин, колотя не желающей расставаться с чешуей воблиной о стол. Доски возмущенно скрипели, рыба мученически таращила припорошенные солью глаза. – Порвем, точно Тузик – тряпку!

Белобрысый, светлоглазый и носатый, Шнор происходил из Лоскута Троеречье, расположенного правее и западнее Ква-Ква, и отличался бешеным, несдержанным нравом.

– Как бы они нас не порвали, – мрачно пробурчал в ответ Прыгскокк, отхлебывая из кружки жидкость, которую хозяин «Утонченного блаженства», гном Отбойник, называл пивом. От воды ее отличал разве что подозрительный бурый цвет. – Неужто не помнишь, что в прошлый раз было?

– Помню! – Шнор сверкнул глазами, с яростным хеканьем разломил воблу надвое и принялся с треском сдирать чешую. – Месть! Месть будет сладка!

– Может, пойдем? – Арс выглянул в окно, за которым начинало темнеть. До заката, когда прозвучит колокол к началу игры, оставалось не так много времени.

– А рыбу куда девать? – огорченно возразил Шнор, глядя на воблу так, точно она была из золота.

– Хозяину оставь, на хранение! – хихикнул Нил, и его зеленые глаза заискрились. – Спорю на что угодно, что до твоего возвращения он продаст ее кому-нибудь!

Гном Отбойник славился патологической алчностью и умением делать деньги из воздуха. Точнее, из воды, которую он добавлял в пиво. Прибыв с гор пару десятилетий назад безденежным голодранцем, к настоящему моменту он стал состоятельным трактирщиком, но до сих пор из жадности продолжал сам стоять за стойкой.

– Эй, хозяин! – задорно крикнул Шнор, поднимаясь из-за стола. – Рыбу посторожишь? Мы все одно после игры сюда вернемся – отмечать.

Некий предмет, торчавший над стойкой, который посторонний человек принял бы за поседевший веник, шевельнулся, превратившись в голову гнома, снизу заросшую бородой, сбоку – усами и бакенбардами, а сверху – волосами.

Блеснули из-под мохнатых бровей, которые успешно прятались под косматым чубом, настороженные темные глаза.

– Почему не взять, клянусь Молотом? – пропыхтел Отбойник. – Для постоянных клиентов я готов на все…

– Ага, на обвес, обсчет и обман, – серьезно кивнул Арс.

Гном сердито засопел. За пакостные привычки ему несколько раз делали «темную», но проще научить камень говорить, чем переделать натуру представителя низкорослого, но по-своему гордого народа гор.

Отбойник отлеживался, а потом вновь принимался за свое.

Воблу сдали на хранение, а студенты, ощущая тяжесть в нижней части животов, вышли на улицу. Очень кстати попавшиеся кусты были использованы надлежащим образом, и далее будущие укротители демонов двинулись налегке.

Надо заметить, что кафедра демоноведения считалась в МУ одной из наименее престижных. Куда приятнее заниматься строительными заклинаниями или предсказаниями, чем изучать привычки существ, сам облик которых приводит в трепет любого нормального человека. Куда выгоднее лечить или бороться с садовыми вредителями, чем сражаться с пахнущими серой тварями, могущими сотворить с тобой такую кучу пакостей, что простое их перечисление не помещается на одном листе.

На кафедру чаще всего попадали те студенты, которым не удавалось пристроиться еще куда-либо. Например Нил, отличающийся ужасающей ленью, и заваливший вступительные экзамены, Шнор, пасший на родине овец, и первый раз узнавший, что предстоит что-то сдавать, прибыв в Ква-Ква.

Встречались еще безумцы, которым хотелось стать борцами с демонами.

Такие, как Арс.

На территорию университета они прошли через главные ворота. Бронзовые драконьи головы на воротных столбах проводили троицу внимательными взглядами пылающих глаз. Любого чужака, посмевшего проникнуть сюда после захода солнца, они бы встретили столбами пламени.

Того, кто вздумал бы перебраться через ограду, безобидную на вид решетку из нетолстых металлических полос, ждали не менее «приятные» сюрпризы.

Маги хорошо охраняют свои секреты.

Большой зал, отведенный для игр и прочих массовых развлечений, расположился на нейтральной по отношению ко всем факультетам территории – в самой середине основного корпуса. Чтобы добраться до него, приятелям пришлось миновать весь факультет, а потом свернуть налево, в пронизывающий все здание широкий коридор.

На этом пути они были не одни, а в коридоре и вовсе царило столпотворение. Поток студентов в зеленых мантиях тек, будто река из травы, чтобы смешаться у широких дверей, украшенных изображением небесного покровителя всяческих игр, бога Шпулера, носящего прозвище Ловкач, с другим потоком, состоящим из алых, точно пламя мантий.

Столкновение двух цветов проходило мирно, если не считать воинственных выкриков и подначек, которыми обменивались студенты противоборствующих факультетов.

Двери оказались распахнуты, и Шпулера-Ловкача, изображенного в виде улыбающегося юноши с множеством гибких рук, видно не было. Около одной из створок, аккуратно прислонившись к стене, спал сержант Торопливых Васис Ргов. За два дня блужданий по университету он слегка похудел, оброс щетиной, шлем его запылился и помялся.

Шум толпы ему совершенно не мешал.

– Какая преданность долгу, – растроганно прошептал Шнор Орин, проходя мимо сержанта. – Не покидает здание, не выполнив задания!

– Я смотрю, ты стал поэтом? – усмехнулся Прыгскокк. – Скоро…

Дальше Нил вынужденно замолчал, поскольку приятелей внесло в зал и им пришлось усиленно работать локтями, прокладывая дорогу к свободному месту на скамейках, рядами окружающих игровое поле. Они амфитеатром поднимались к стенам, а с потолка свешивались огромные талисманы, исключающие любую возможность применения магии в игре.

Глаза резал яркий магический свет, разлитый прямо в воздухе.

– Фу, вот и устроились! – с облегчением прошептал Арс, вытирая со лба пот, когда друзья заняли места на одной из скамеек.

До начала игры оставались считанные минуты, а зрители все прибывали. Противоположная трибуна была полностью красной, а та, на которой сидели представители кафедры демоноведения, напомнила бы наблюдателю луг, покрытый сочной травой – столько тут было зелени. Неуместно выглядело синее пятно в первом ряду – Айра Петян, которого любое скопление народа манило, точно муху – падаль.

При взгляде на него в душе у Арса зашевелились нехорошие подозрения.

– Эй, привет! – радостный возглас заставил всех троих обернуться.

Сверху, с лавки на последнем ярусе, им махала среднего роста девушка с рыжими, как лисий хвост, волосами. Кудри Нила казались рядом с ними блеклыми.

– Здорово, Фомка, – отозвался на приветствие Шнор. – Как, твой играет сегодня?

– А как же! – гордо и звонко ответила Фома Катина, главная сумасбродка не только кафедры демоноведения, но и, пожалуй, всего факультета.

Принимать в МУ девушек не запрещалось, но все же представительницы слабого пола редко допускались до изучения магии. Прежде всего, в силу собственного нежелания. Зачем корпеть над книгами и глотать пыль, если есть множество более интересных занятий? Замужество, рождение и воспитание детей, стирка, готовка и уборка…

Тех же, кто изъявлял желание, прохфессора и поценты на отборочных испытаниях экзаменовали с удвоенной строгостью, объясняя это тем, что женщины в силу их излишней эмоциональности и слабого ума требуют особого подхода.

Фома Катина, неведомо как проскользнувшая сквозь тенета отбора, прекрасно подтверждала эти утверждения. Нет, ум ее не был слабым, и училась она нормально, но что до эмоций – бурлящий вулкан показался бы рядом с ней спокойным лесным озером.

Она была безумно экспрессивна, невероятно взбалмошна, и если бы в Лоскутном мире время измеряли неделями, то на каждой у нее случалось бы по двадцать восемь пятниц.

Вдобавок голос ее был громок и пронзителен. Сокурсники старались не дразнить ее, преподаватели, особенно молодые, откровенно побаивались и предпочитали не связываться лишний раз.

Ухажеров она меняла чаще, чем цвет волос. В настоящий момент позволяла ухаживать за собой одному из литроболистов факультетской команды, здоровенному защитнику по кличке Бык.

– Ну, что… – Фома хотела что-то сказать, но слова ее перекрыл донесшийся с игровой площадки мелодичный звон.

Появившийся там судья в черной мантии факультета магии неживого дал сигнал к началу игры.

На поле, прямоугольник размером тридцать на шестьдесят метров, высыпали игроки. Они были обнажены до пояса, в узких, обтягивающих штанах цвета своего факультета. На ногах красовались особого покроя ботинки из легкой и прочной кожи полиуретана пластикообразного. Это животное обитает в нескольких Лоскутах у самой восточной Стены, поймать его труднее, чем тень, в силу того, что оно ловко меняет форму и цвет.

Зато обувь из его кожи не знает сносу. В прямом смысле слова. Ботинки для игры в литробол переходят от одного поколения игроков к другому, и время совершенно зря точит на них зубы.

– Дави! Круши! Бей! – дружно завопили зрители. Над рядами одетых в красное студентов поднялся плакат, украшенный надписью: «Изуродуем уродников!». Противоположная трибуна ответила слитным свистом.

– Ох, покажем мы им сегодня! – кровожадно раздувая ноздри и сжимая кулаки, прошипел Шнор.