Музыкальные сказки

Одновременно вскричал Царевич и спросила Василиса.

– Теперь, брат, жениться тебе на ней придется! Как в народе говориться, совет вам да любовь! – ехидным голосом заявил старший брат, переводя глаз с одного на другого.

– Что б я на квакше этой бородавчатомордой женился?!

– Что б за царевича замуж выш…. – Василиса осеклась, услышав реплику, набивающегося в женихи парня – Это кто тут у нас бородавчатый?! Ты на прыщи свои в зеркало полюбуйся! Нашелся мне тут критик!

Второй царевич, с живейшим интересом слушал их перепалку и зловредно ухмылялся.

« А вот назло брату возьму предложу лягушке руку и сердце! Наверняка она откажется. Тогда и мне хорошо и у брата повода всем о моей трусости рассказывать не будет!» – подумал про себя Царевич, а вслух предложил:

– Выходи за меня!

« И он, наивный, думает, что я испугаюсь и откажусь?! А вот возьму, и ему назло и соглашусь!» – подумала в свою очередь Василиса, а вслух произнесла самым сладким голосом, на который было способна:

– Я согласна!

***

Василиса мерно, в такт шагам будущего мужа, покачивалась в его кармане, завернутая в его носовой платок. Носовой платок, похоже, знал лучшие времена и был довольно замусоленным, а вдобавок ко всему – жестким. Но Василиса мужественно терпела все тяготы пути, теша себя мыслью о том, как «порадуются» родители царевича, когда он представил её им.

И вот, светлый миг настал…. К великому разочарованию Василисы, царь-батюшка не только не удивился, а даже благословил. Лягушку бережно посадили на бархатную подушечку с золотистой вышивкой. Окончательно добил Василису приказ царя слугам, наловить для лягушки мух пожирнее и принести тазик с чистой водой.

Царевич на протяжении трех дней до свадьбы усиленно игнорировал будущую жену. Василиса старалась тоже не мозолить ему глаза и развлекалась плаваньем в тазике и поеданием насекомых. Еще охотилась на тараканов, которые обнаглели до такой степени, что крайне медленно ползали по стенам, доводя и так уже малохольных служанок в царском тереме до диких визгов и обмороков.

Свадьба прошла тихо и скромно. По-домашнему. А после, Царь собрал всех своих сыновей и весь вечер о чем-то с ними говорил. Жен отослали по комнатам.

Василиса раздраженно посмотрела на часы. Ну, сколько можно говорить за столом?! Не успела лягушка это подумать, как в комнату ввалился её муж, разя самогонным перегаром на всю комнату. Сел на стул в углу и принялся взглядом что-то сосредоточенно искать на потолке.

Василиса подпрыгнула к нему и, стараясь находиться с подветренной стороны, поинтересовалась:

– Что, муж мой, ты такой невеселый? Али жалеешь, что замуж меня взял?

– Ничего я…ик… Не жалею. Что ты… ик… ой… На чем я остановился? А… ик… Так вот, что ты, что другая жена… ик… для меня все равно. Во-от батюшка мне… нам … велели нашим женам передать, что бы те ему полотенце вышили. За одну ночь.

– Ничего. Ложись-ка спать. – Василиса запрыгнула на стол, – Я что-нибудь придумаю.

Царевич, не раздеваясь, как был в заляпанной салатом рубашке, и завалился на кровать. Кровать в знак протеста оглушительно треснула, но вес Ивана выдержала.

Царевич мгновенно уснул и захрапел. Василиса раздраженно попыталась его разбудить. Потом посвистеть…. И то и другой помогло мало, и Царевич продолжал выводить очень цветистые рулады носом, попутно что-то бормоча.

Василиса ненавидела храп. Но пришлось с ним мириться. А надо сказать, что лягушкой она не всегда была, только проклятье на ней было такое. А проклял её злой колдун Кощей Бессмертный уже как три года назад, когда решил к ней посвататься, а она мало того, что дала отворот поворот, так еще на все Тридесятое царство ославила, да обсмеяла. Вот со злости он и повелел ей в лягушиной шкуре ходить, покуда четыре года не пройдут.

Вот Василиса и скинула на время свою шкурку, чтобы перед свекром не опозориться. Быстренько сбегала в кладовку, достала пяльцы и иголками с нитками. По пути заглянула в комнаты братьев мужа. Там работа кипела! Жены собрали в кучу всех девок– прислужниц, мамок, нянек. И они с энтузиазмом вышивали для царевн узоры.

Василиса неслышно проскользнула в свою комнату и начала кропотливую работу. В итоге исколола все пальцы иголкой, но узор получился просто шикарный. Самой Василисе даже понравился: по краям полотенца цветы, листики всякие, в центре …. Ну, в центре немного непонятно, то ли это дерево, которое с корнями из земли вырвали, то ли таракан тапочкой придавленный, то ли взрыв на фабрике макаронный. Но в целом, если не приглядываться, все смотрелось ничего.

Царевна, размяв затекшую спину за ночь непрерывной работы спину, вновь надела на себя шкурку и с первыми лучами солнца легла на подушку спать.

Проснулся на утро царевич – голова раскалывается, словно по ней кувалдой стучат, глаза краснющие, как у кролика-альбиноса и синяки под глазами от недосыпания…. (Впрочем, насчет причины появления синяков царевич уверен не был, смутно в общих чертах припоминая драку с братьями на столе).

Так вот, проснулся он, протер глаза и увидал на подлокотнике стула вышитое полотенце, а рядом жену спящую. Обрадовался, схватил его и помчался к Царю-батюшке.

Ближе к полудню проснулась Василиса, смотрит: полотенца нет, а на кровати вновь сидит хмурый муж, во все глаза изучая потолок. Василиса тоже посмотрела, думая, что там интересное что-есть. А там одна побелка оказалась.

– Ванечка, что опять не в духе или батюшке твоему полотенце мое не приглянулось?

– Нет, что ты! Так понравилось, что он его возле трона повесил, сказал, якобы никогда не видел, как крестом каракатицу вышивали…

– Это была не каракатица, а лошадь в санях запряженная – поправила его немного оскорбленная Василиса, – Тогда что случилось?

– Дал батюшка женам новое задание – к вечеру испечь пирогов….

– Ну и что ты так расстроился? Сейчас напечем! – заверила его лягушка.

– Проблема в другом: я не умею!

– Зато я могу! Правда, рук у меня нет, а лапками особо тесто не намешаешь. Да и после иголок все болят…. Так что, я буду говорить, что делать, а ты будешь это делать. А теперь дуй мухой в кладовку, тащи там тазик, скалку, муку…. Ну и все что для пирогов надо. Если не знаешь, у кладовщицы спроси, она тебе подскажет….

Царевич обрадованный, выскочил за дверь и помчался в кладовку. И, конечно же, не мог он знать, что братья его позавидовали ему,… точнее тому, что лягушка у него такая рукодельница и решили подглядеть, из чего Василиса собралась пироги печь, чтобы женам своим обо всем рассказать и снова в грязь лицом перед батюшкой не упасть.

А надо сказать, что пока младший царевич шел в кладовку, он успел позабывать наставления своей жены. В кладовке было безлюдно и пустынно. Спросить было не у кого. Поэтому, чтобы принести все ингредиенты, Иван решил взять всего понемногу, а потом увидел на полках хрен с горчицей и, подумав, что так как под окном стоит у него холодец со студнем и неплохо было бы его вместе с горчицей и другими приправами оприходовать – пока не испортился, решил второй раз не возвращаться и заодно их захватить. Получилось две ОЧЕНЬ БОЛЬШИЕ корзинки, и царевич, кряхтя, потащил их жене.

А браться его, разумеется, взяли все то же самое, что и он, вплоть до горчицы и хрена….

Пока царевич мешал тесто, строгал начинку к пирогам, лягушка вальяжно расположилась на подушке, комментируя, что и как надо делать:

– Значит так, скалку отложи и мешай руками…. Как? Как обычно мешают тесто…. Да, все равно по часовой стрелке или против, просто побей его…. Я сказала побить! А не придолбить кулаками к столу. Вот отдирай теперь весь этот блин и катай комок…. Вот! Вот! Ведь можешь, когда хочешь! А теперь дубль два. Меси руками. Нежнее…, еще нежнее. А теперь скалкой…. Да не надо тесто бить скалкой! И тыкать ей в него тоже не надо! Лепи теперь пироги! И это, по-твоему, пирог?! А почему его начинка изо всех щелей лезет? Нет, суженый мой, запихивать её обратно бесполезно! Выкидывай его в мусорку. Все нормально, первый блин всегда комом .

Под чутким покровительством жены, Иван вскоре оказался обладателем целого противня дивно пахнущих пирогов с яблоками. Которые он быстренько отнес своему батюшке.

Братья его немного опередили, и Иван пришел как раз к концу дегустации их пирогов с горчицей и хреном, а точнее к тому моменту, когда Царь, выпучив глаза и хватая воздух ртом, опорожнял вторую трехлитровую банку воды. К новой порции сдобы он отнесся весьма и весьма с опаской, но, попробовав один – оказался в восторге. Пироги все сгреб в одну большую кучу и начал их немедленное уничтожение.

А вперемешку с чавканьем и громким хлебанием воды, оповестил всех присутствующих что вечером намечается очередной банкет и велел сыновьям прийти на него со своими женами.

Тут у Ивана все настроение упало. Пришел к себе в комнату, сел на кровать и уставился снова в потолок. К нему Василиса подпрыгнула и посоветовала:

– Милый, оставь в покое бедный потолок. Ты скоро дыру в него взглядом прожжешь. Расскажи-ка мне, отчего ты снова пригорюнился. Может, помогу чем.

– Не сможешь ты мне помочь. Сегодня вечером батюшка собирает гостей на пир. Велел всем приходить. А как же я с лягушкой туда заявлюсь-то? Меня ж с тобой засмеют! У всех жены раскрасавицы, а у меня квакша бородавчатая!

– Эй-эй! А за квакшу и по шее получить недолго! – предупредила его жена, – А вообще, нашел из-за чего расстраиваться. Будет тебе жена раскрасавица.

И скинула Василиса с себя лягушачью шкуру. Смотрит на нее муж. Рот открыл, глаза квадратные сделал и говорит сам себе:

– А вроде с утра не пил….

– Вань, не надо думать, что это галлюцинация, вызванная отсутствием спиртного. Просто давным-давно сватался ко мне Кощей Бессмертный, и я ему отказала, а он обозлился и превратил меня в лягушку. Но срок его волшебства почти истек. Еще неделю лягушкой похожу и все. Снова красной девицей стану….

– А шкура у тебя безразмерная?

– Да вроде как размер на ней не указан.

– А померить можно?

– Запросто!

Только одел царевич шкуру, обернулся лягушкой, как закружился в комнате вихрь черный, и едва успела Василиса за печку схорониться, как возник в ней Кощей Бессмертный. Собственной персоной и как всегда без приглашения. Взял лягушку на руки и говорит ей так ласково:

– Ну что, Василисушка, понравилось тебе в этом обличии жить? Даю тебе последнюю попытку, замуж согласиться за меня выйти. Тогда оберну чары…. – и исчез.

Царевич только и успел, что «ква» сказать….

***

Василиса мерила шагами комнату. Мужа надо идти спасать. Ведь это он, глупый, в беде оказался из-за неё.

Сказано – сделано!

Василиса с решительными намерениями, обыскала супружескую комнату, изъяла из-под кровати запыленный лук с одной стрелой и заржавевший дедушкин Меч-Кладенец. Весил, тварь такая, как кирпич. Василиса хмурясь, проверила заточку на лезвии. И с усмешкой фыркнула. Таким особо в битве не намахаешься. А если кого им и убьешь, то это только себя. Однако, по древним поверьям именно этим мечом можно убить Кощея Бессмертного. Найденные ножны оказались еще тяжелее меча. Василиса хмуро оглядела весь свой боевой арсенал и пришла к выводу, что для того, чтобы все это увести понадобиться как минимум – тележка.

Следующее место, которое посетила жена царевича, была конюшня. Там она отыскала изрядно выпившего конюха и поинтересовалась, какую лошадь можно взять. Конюх, икая, подвел её к двум крайним стойлам:

– Вот…. Остались только эти две. Крайний рыжий – это… как его там царевич назвал… ой, не помню…. Ну, короче это жеребец младшего царевича – Ивана. А эта кобылка – …. Просто кобылка. Мы на ней воду из колодца возим. Выбирай уж сама.

Когда конюх удалился, Василиса с опаской посмотрела на жеребца. Жеребец на неё. Очень кровожадно. Василиса сглотнула и перевела взгляд на каурую клячу рядом. «Заморенная лошадка и так еле стоит, а что с ней будет, если на неё я сяду?» – про себя думала Василиса, – « И неизвестно, кто кого на себе повезет….».

Василиса приняла решение и вошла в стойло с рыжим конем . Заметила рядом на стене висящую сбрую и, решив не тревожить покой конюха, взяла в руки седло и положила его на спину коню. Выяснилось, что не той стороной. Сняла и положила еще раз. И опять не той. Как она умудрилась это сделать – непонятно, но, наверное, без коня тут не обошлось….

Конь молчал и, с интересом косясь на будущую всадницу, спокойно стоял и только изредка фыркал. Наконец, Василиса разобралась со сторонами у седла и затянула ремни. Потом отошла и окинула взглядом получившийся результат. В это время конь тряхнул головой и шагнул вперед. Седло подозрительно съехало набок и оказалась в районе его брюха.

Ругаясь сквозь зубы, Василиса со злостью снова затянула подпругу. На этот раз так крепко, что глаза у коня вылезли чуть ли не на лоб. Заметив это, Василиса ослабила ремень, и конь наконец-то смог выдохнуть.

Закрепив на седле увесистую поклажу (дедовский меч упорно вылезал обратно), Василиса подобрала ворох своих юбок и уселась верхом. Правда, задом наперед. Конь пошел легким шагам. Василиса двинула упрямой скотине по шее и перевернулась как надо.

Скакала царевна три дня и три ночи…. Точнее, скакал конь, а Василиса, собравшись с силами, старалась не замечать боли в натертом мягком месте. Конь, будто специально хотел подготовить свою всадницу к спартанскому образу жизни, поэтому время от времени срывался в карьер и с разбега перепрыгивал поваленный деревья, неглубокие овражки или придорожные кустики.

Потом, Василиса решила, что хорошего понемножку и сделала маленькую зеленую остановку. Стреножила коня, а сама пошла прогуляться. С трудом сгибая затекшие ноги, Василиса добрела до небольшой избушки. Заметив у неё незапланированные конечности в количестве двух штук, она ничуть не удивилась, смело поднялась на крыльцо и решительно постучала в дверь. Ногой.

Вместо двери открылась форточка, и из неё невежливо поинтересовались:

– Ну и кого там принесло?

– Меня! – не менее нагло заявила Василиса и постучала еще раз. Ногой.

– Чего ломишься-то? Чай, не у себя дома!

– А чего вы не открываете?!

– Во! Нынче молодежь пошла! Ни «здрасти», ни «разрешите войти»….

Дверь открылась. На пороге стояла старушка – божий одуванчик. Она осеклась на полуслове и, оглядев Василису, озадаченно спросила:

– А где Ваня?

– Какой Ваня?– опешила Василиса, – Я за него!

– А где он?

– Его Кощей унес. А я его спасать иду!

– Ничего себе, сказочку переписали! – негодующе сказала хозяйка дома, – Ну входи, коли пришла. Меня Бабой Ягой зовут. А тебя, внучка?

– Василиса Прекрасная.

– Так вот, слушай и на ус…э-э-э… косу себе мотай, Василиса. Живет Кошей тут не так далеко. Но убить его нельзя.

– Так у меня этот… Меч-Кладенец есть!

– Это такой ржавый, с зеленой плесенью на рукояти?

– Да….

– Этим тоже нельзя. Пытался уже какой-то царевич. Только не солон нахлебавшись и ушел. Слушай дальше, не перебивай. Значит, на высоком холме, недалеко отсюда, есть роща дубовая. Найди там самый высокий старый дуб. На нем увидишь сундук. В сундуке – утка. В утке – не то кролик, не то заяц, короче грызун какой-то, а в нем – яйцо. А в яйце – игла. Отломишь у нее кончик – и придет Кощею смерть.

– Да не хочу я никого убивать! – протестующе воскликнула Василиса, – Мне только мужа вызволить и все!

– Слушай, мне положено по сценарию эту информацию до героя довести, я довела. А дальше дело твое. Решать тебе самой.

Василиса попрощалась с приветливой старушкой и пошла к своему коню. Пока её не было, конь успел сбросить на землю мешающий ему багаж и отправился объедать местную растительность.

Василиса махнула рукой и подумав про себя : «Да что б ты лопнул, травяной мешок!», пошла искать нужный дуб.

На месте возникли небольшие проблемы: дубов был целый лес. И как можно среди них было найти самый старший? Василиса припомнила первый класс в школе, урок «Природоведения», дескать, возраст дерева можно определить по количеству колец на срезе.

– Это что, мне сейчас придется все деревья спиливать?!

Она на глаз прикинула количество дубов и от этой затеи решительно отказалась. Поплутала еще по лесу, встретила косолапого медведя, жующего соты с медом. Тот вполне любезно объяснил, где Василису с дубами видели в белой обувке. Василиса поспешно затерялась среди зелени (благо платье было похожего цвета).

Дуба Василиса так и не нашла. Поэтому злая и рассерженная, вся в репьях и паутине, отыскала коня, взвалила Меч– Кладенец на плечо и пошла к Кощею.

Прошмыгнула мимо спящих стражников и смело взобралась на верхнюю башню. И как раз очень вовремя. Кощей сидел на троне и уговаривал сидящую на ладони лягушку:

– Ну, золотце мое, скажи, что ты согласна быть моей женой!

Глаза лягушки стали треугольными:

– Ква-а-а?!!

– Я знал, что ты согласишься! – обрадовался «жених» и потянулся к лягушке губами, чтобы поцеловать.

Продолжения Василиса ждать не стала и вышла из-за колонны, с мечом, взваленным на плечо:

– Не ожидала я от тебя, Кощей, что ты соберешься замуж выходить! К тому же эта лягушка уже связана узами брака. Со мной!

Глаза Кощея стали по пять рублей:

– Ты… тут?! – его взгляд перескочил на резво улепётывающую со всех лапок лягушку – А это кто был?

Василиса наклонилась, подняла лягушку на ладонь и чмокнула в зеленый нос. И лягушка стала вновь царевичем.

– А это, – пояснила ехидная Василиса – Муж мой.

Кощей посмотрел на Ивана, понял до КОГО он так настойчиво домогался последние три дня и кому предлагал руку и сердце

Царевич обрадованный заключил её в объятия.

– Как хорошо, что ты пришла! Я уже не знал, куда мне от него деваться! Непристойное предлагал! Представляешь?! Ужас!

– Так ты меня обманула?! – взревел слоном Кощей Бессмертный и, подскочив вплотную к Василисе, хотел схватить её за косу, но царевна оказалась проворнее – она успела отскочить в сторону, отпихнуть мужа, взмахнуть Мечом-Кладенцом и даже попасть им по Кощею. Правда, последнее получилось не совсем, так как проклятую железку намертво заклинило в ножнах и Кощей вместо раны, получил со всего размаха этими ножнами по спине. Это ему не особо понравилось, поэтому он вновь сделал попытку оттаскать проворную девушку за косу.

Василиса раздраженно тряханула наотмашь мечом, пытаясь освободить его от ножен. Это получилось весьма неожиданно. Ножны соскользнули и, по инерции полетев вперед, попали Кощею в лоб. Кощей, не ожидавший такой подлости от Василисы, охнул и осел на пол, держась рукой за растущую шишку.

– Ах ты змея… – начал было он, но докончить не успел.

Иван, тихо и ни на что не жалуясь, стоял в сторонке до тех под, пока с языка Кощея не начали слетать обидные слова в адрес жены. Иван терпеть не стал. И меч ему никакой не понадобился. Он просто подошел и врезал кулаком….

Пока Кощей валялся в глубоком нокауте, в который его отправил апперкот царевича, Василиса и Иван свистнули у него из конюшен самого лучшего коня и были таковы.

Прискакали домой. А там и пир горой устроили. И стали жить долго и счастливо….

ТРИНАДЦАТЫЙ ПОДВИГ ГЕРАКЛА

Тринадцатый подвиг Геракла

Утро начиналось как всегда: не спеша, спокойно… Солнце лениво выглянуло из-за горизонта, окинуло взглядом окрестности и медленно, словно размышляя – а стоит ли вообще вставать в такую рань, выплыло на небо, прогоняя предрассветную прохладу.

Греция только начала просыпаться. Самые ранние прохожие стали красться по безлюдным улицам, спеша сегодня докончить то, что не успели сделать вчера – а именно дойти до дома, получить за ночные гулянки скалкой от жены. Изредка эти самые прохожие, спешащие по синусоидной траектории, натыкались на бордюры, колонны, заборы, а чаще всего – друг на друга.

Во дворах замычали коровы, своим слаженным хором напоминая своим хозяевам об утренней дойке. Пастухи поспешили на пастбище, отпихивая ногами наиболее голосистых подзаборных собачонок, которые, захлебываясь визгливым лаям, кидались на ноги.

И… мир сотрясся от мощного вопля, усиленного эхом с Небес. Жители Греции с тревогой воззрились на вершину Олимпа. Небо заволокло тучами…

– Кажется, дождь начинается… – протянул обеспокоенный оракул и поспешил скрыться в Храме Великого Зевса, не забыв при этом припереть дверь дубовым брусом. И как потом показала практика – не зря.

***

– Где мои молнии?!!! – бесновался Зевс, прыгая по Олимпу белкой туда-сюда, – Где они?!!!

А ведь утро начиналось так хорошо и тихо…. Зевс проснулся в дурном настроении из-за нового скандала с женой. Кто же мог знать, что богине захочется видеть своего супруга не позже, чем в десять часов вечера. А Зевс пришел где-то в районе трёх утра. Гера не долго думала и, как любая любящая жена, честно прождала Зевса у двери в спальню, поминутно меняя оружие домохозяек в руках (начиная с пустых рук, а закончив чугунной сковородкой). Ждала долго и упорно. А уж когда дождалась… то в ход пошла не только сковородка, но и вся домашняя утварь, включая тарелки, чашки и безумно дорогие вазы. Когда Зевсу на голову надели одну из таких ваз с широким горлышком, постучали по ней половником и ехидным голосом предложили массу подобных экстремальных способов развлечься, нежели «пить амброзию в компании таких же безголовых, как и он»

Сначала Верховный Бог пытался вяло оправдываться, доказывая жене, что она не права. Потом Зевс вспомнил, что он – самый главный на Олимпе и начал качать права. За что тут же получил по лбу цветочным горшком с кактусом и был отправлен со своими правами по адресу не столь отдаленному.

Гера, выпустив, пар ушла ночевать к Афродите, а Зевс, ругаясь себе под нос, вооружившись веником и совком, начал оперативно ликвидировать остатки утренне-ночной ссоры. Наспех сгрёб осколки сервиза, ваз и сковородку с отломанной ручкой, выкинул все в мусорку. А затем злой, усталый и голодный пошел отдавать должное сну…

Проснувшись с первыми лучами солнца, да еще после вечернего гуляния, Зевс, мягко говоря, был готов к тому, чтобы вставить спички в глаза. Но начинался рабочий день, который был расписан если не по минутам, так по часам точно. Вот и сейчас, разглядывая закрывающимися глазами график, Зевс, наконец-то, понял смысл написанной первой строчки после её пятикратного прочтения. Первым пунктом в расписании дня стояла гроза. А какая гроза без молний? А по сему Зевс пошел искать их в кладовку. По его расплывчатым представлениям, молнии следовало искать там.

Обычно все заботы по поиску рабочего инвентаря ложились на плечи его вспыльчивой супруги. Уж кто, как не она, знала кладовку, в которой регулярно наводила порядок. И только с её помощью, Зевс мог найти то, что ему было нужно. Гера знала кладовку как свои пять пальцев и могла с лета сказать, что корона Зевса лежит на третьей полке справа под стопкой чистых выстиранных туник, или, допустим, что песок забвения лежит слева на первой полке, прибитой справа от двери, под стопкой книг по мифологии, в баночке из-под кофе с надписью «Поваренная соль».

Зевс зашел в кладовку, со злостью хлопнул дверью … и на его голову со стены свалились ветвистые оленьи рога. «К чему бы это?» – мрачно подумал Верховный Бог, снимая с головы дивный убор и водружая его на самую близкую полку, и так переполненную и зловеще потрескивающую. Полка громко треснула еще один, судя по всему контрольный, раз и с грохотом свалилась Зевсу под ноги. Перед мысленным взором бога промелькнула картина давнего прошлого, когда Гере на голову свалился плохо прибитый к стене подсвечник и она, пылая (не только праведным гневом, но еще и огнем в волосах), пришла требовать, чтобы Верховный… (ВЕРХОВНЫЙ!!!) Бог вооружился молотком (ВЕРХОВНЫЙ БОГ – МОЛОТКОМ!!!) и, как любой уважающий себя мужчина, пошел и хоть что-то сделал своими руками, а именно прибил гвоздями подсвечники и подправил полки, которые того и гляди – рухнут, погребя под собой все нужные вещи, божественный инвентарь и магические зелья с порошками (последнее было самое опасное, так как на полках гранились не только обычные порошки от головной боли и микстуры против кашля, но и весьма огнеопасные термоядерные смеси, типа тринитротолуола, хранящиеся запасы которого в данной кладовке могли разнести по атомам весь Олимп, оставив от его обитателей хорошо, если кожаные ремешки от сандалий). Зря, ой как зря он не выполнил просьбу Геры…. Но, увы, повернуть время вспять не под силу даже богам Олимпа. Поэтому Зевс горестно вздохнул и начал поиск молний.

Бог продвинулся вглубь комнаты и долго блуждал по ней неосмысленным взглядом, пока не наткнулся им же на краешек холщевого мешка. Предполагая, что молнии могут находиться там, он легонько потянул за край мешка. Никакого эффекта не произошло: то есть Зевс с мешком как стояли отдельно, так и остались стоять. Памятуя о каверзных полках, Бог продолжал осторожно тянуть мешок на себя. Но это мало ему помогло – и он попал в эпицентр вещевого града. Хорошо, что полка была не с горючими склянками, а со старыми вещами, выкинуть которые у Геры все никак не хватало времени. На него сверху посыпались резиновые уточки в количестве четырех штук, старые заколки для волос, туфли на тончайшей шпильке (то есть шпильки – отдельно, туфли – отдельно, вслед за шпильками), нестиранные носки, один из которых покоился внутри старого тапка в виде ушастого зайца, и другой ворох ненужного хлама.