Эра 2. Новое поколение

Я сказал всё, что хотел тебе сказать. Я ухожу. А ты позаботься о том, чтобы с моей дочерью ничего не случилось. И о том, чтобы документы попали в нужные руки. В этом портфеле есть записка для Клэр, передай её ей».

Магваер начала интенсивно размышлять о том, что было написано. В голове было много дум, связанных с этим, но в конце концов она пришла к логичному выводу и промолвила вслух:

– Ведь прав. Не продам никому и передам в надёжные руки. Я поклялась служить и защищать свой народ. Дала присягу на верность кодексу.

Немного помолчала.

– Вопрос в другом. Кому передать? Николосу Кейджу? – Вспомнила то, как лестно о нём отзывались «Красные черепа». – Если только Николосу. Нужно посмотреть, что этот воин из себя представляет, и тогда будет видно.

С этими словами продолжила копаться в портфеле. Нашла ещё одно письмо. Его она трогать не стала. Понимала, что это не для неё, и решила отнести Клэр. Закрыв кейс, быстрыми шагами вернулась обратно.

– Ну что там? – спросила Фриман дрожащим голосом. В глазах её были волнение и небольшой страх. Переживала за своего отца. Хилари никак не отреагировала на это. В голове у себя она подбирала правильные слова, чтобы не обидеть Клэр.

– Ничего. Твой отец просто исчез, и я не знаю куда. Я исследовала все места, где он мог быть. Мои приборы не зафиксировали ровным счётом ничего. Никаких следов. Всё, что он оставил – этот кейс на молнии. Он забит документами. Еще в нём были две записки. Одна мне, одна тебе. В моей записке он просил позаботиться о тебе первое время. Что касается твоей записки, то я не знаю, что там. Не имею привычки читать чужую почту.

С этими словами она протянула записку Клэр. В этот момент в голову пришла мысль о том, что неплохо бы узнать, когда поезд поедет. Не дожидаясь, пока Клэр хоть как-нибудь отреагирует на содержание записки, она вышла из купе и быстрыми тяжёлыми шагами направилась вперёд, к купе проводницы. Достигнув его, она постучала в дверь. Оттуда тут же донеслось:

– Убирайтесь, грёбаные террористы! Я вас всех перестреляю!

– Приплыли. Ладно. Хорошо. Давай, стреляй, а потом тебя обвинят в смерти и серьёзных финансовых потерях твоей компании. Ведь если погибает пассажир, то той компании, где он обслуживался, придётся возместить моральный и физический ущерб. Оплатить похороны. Всё это вычтут из твоей зарплаты. Ты этого хочешь? Могу устроить. – Хилари говорила довольно серьёзно.

– Я не открою дверь. Убирайся отсюда.

– Ладно. Как знаешь.

Магваер, не желая получить свинцовой дробью по броне, решила отправиться в самое начало поезда. Попасть к начальнику поезда или к машинисту. Нужно было сообщить о том, что всё в порядке и можно двигаться дальше. Но у неё этого не получилось. Доступ в локомотив перегородила закрытая дверь. Однако проводница первого вагона была немного посговорчивее. Заметив Хилари в полном доспехе, она тут же подошла к ней и спросила:

– Всё кончилось? – Видимо, знала, что подобный доспех означает помощь и скорое решение проблем с террористами.

– Да. Только мне нужно, чтобы мы двигались дальше. Кстати, объясните мне, почему вы не вызвали транспортную безопасность. В депо или на станции должны быть службы на такой вот случай.

– Так и есть, только есть одно но. Они обрубили связь. Мы можем ехать и вслепую. JPS работает, постепенно доедем до Нью-Йорка.

– Хорошо. Тогда вытаскивайте нас.

– Как скажете. Вы ашера?

– Да. Я ашера. Боевая группа «Красный череп». Хилари Магваер.

– Понятно. Я тогда доложу машинисту о том, что можно двигаться дальше.

Хилари хотела было предложить машинисту свои услуги связи, но потом вспомнила, что не может оставить в людских руках джагерхоровские технологии. Решила вернуться в своё купе, к Клэр.

В поезде было тихо. Купе все закрыты. Люди боялись показываться на вид. Плацкартных вагонов в поезде не было, состав был фирменным, с вагонами класса «СВ» и купе. Беспрепятственно добралась до своего места. Клэр сидела, полусогнувшись, и плакала над тем, что было написано в записке. Туш вся потекла по лицу, превратив девушку в не очень красивое создание.

– Что произошло? – спросила Хилари. В ответ тишина. Только всхлипывание и слёзы с истерикой пополам. Клэр всю трясло.

– Ясно. Дай сюда. – Не церемонясь, взяла у неё записку и начала читать.

«Клэр, дочка, прости меня, но сложились такие обстоятельства… Из-за них я вынужден уйти. Так будет безопаснее для нас обоих. Им сильно придётся потрудиться над тем, чтобы нас найти. Я сделал большую ошибку в жизни, даже две. Я ввязался в работу не на тех людей, но понял это слишком поздно. Я попытался исправить эту ошибку, но вместо этого ошибся ещё больше. Я втянул в это болото самое дорогое, что у меня есть. Теперь я хочу попытаться исправить и это. Нам нужно расстаться. Теперь каждый из нас сам по себе. Это печально. Печально, когда семьи распадаются. Парадокс в том, что нужно чем-то пожертвовать, чтобы потом сохранить то, что тебе дорого. А самое дорогое для любого родителя – это его дети. Именно поэтому я исчезну. Ты сможешь самостоятельно позаботиться о себе, а если нет, думаю, ты подружишься с Хилари, и она сможет поддержать тебя. Она своенравная, но у неё добрые намеренья и, что главное, – добрые сердце и душа. Она личность, кто никогда не подведёт. Надеюсь, ты простишь и поймёшь меня. Возможно, когда-нибудь мы встретимся. Люблю и целую. Твой папа».

Глава IV. Кичи Катсу – Всё идёт наперекосяк

«Лохи на пороге, что же так не прёт в последнее время? Тесло с утра пораньше наорал на меня. Подумаешь, намедни немного перебрала со спиртным. Что такого-то? Как будто он не пьёт. Ладно бы просто наорал. А то громыхал, словно гром на небе, аж башка болит. Потом послали на это долбанное задание. Сбили не тот самолёт. Потеряли водителя. Одного из лучшего. Опять Тесло громыхал. Теперь ещё упустила формулы и образцы вирусов Ашера и «Шамана-Х». Вдобавок ко всему прострелили башку и попала в плен к ужасно смердящим и мерзким людям. Им не терпится меня «полюбить». Что происходит? Старею, что ли? Или в отпуск пора?» – думала Кичи, находясь в почти бессознательном состоянии. Она была привязана к верхней балке грузовика. Вместе с ней – ещё три женщины, от восемнадцати до двадцати семи лет. Рядом сидели четыре человека. Катсу притворилась, что без сознания, но понимала окружающую обстановку. Продолжая размышлять о том, что с ней произошло, ждала, когда же её и других привезут на место.

– Хорошее мясо мы нашли, – маниакально бросил кто-то.

– О да. Особенно эта, в лоялистской форме. – В голосе человек чувствовалось безумие.

– Что в ней хорошего? Жопа если только. Грудей не видать.

– Да может, рубашка скрывает, – вмешался третий.

– Ничего, приедем – посмотрим, что там под рубашкой.

– Жду с нетерпением. – Судя по голосу, человеку не терпелось узнать получше душу своей пленницы.

Тут Катсу вспомнила издевательский стишок одного из своих сослуживцев, где была такая фраза: «Ни забот, ни хлопот – прячем душу под капот».

«Интересно, как долго они этот капот вскрывать будут?» – надменно подумала Кичи и едва не усмехнулась.

– Только не забывай – это товар для других. Они должны хорошо поработать, а то никто не заплатит ни хрена, если кто-нибудь из них бревном станет, – напомнил строго другой.

– Есть те, кому и брёвна нравятся, – оправдался тот.

– Только таких мало. А нам надо бизнес делать, – один из людей перешёл на деловой тон.

– Да это понятно, но всё же надо учитывать пожелания всех клиентов-то.

– Что-нибудь придумаем. Бревно можно сделать даже из самой заядлой шлюшки.

– Конечно.

«Лохи на пороге, кода же наконец приедем? Как же не терпится мне вскрыть пару артерий, побить несколько солнечных сплетений и посворачивать несколько суставов. Эх!» – разочарованно думала Катсу. В голову пришла другая мысль: – «С другой стороны, они везут меня в своё логово. Там ещё больше этих нелюдей. Больше артерий. Больше шей. Будет что вскрывать…» При этой мысли она слегка потеряла над собой контроль. Сердце начало бешено качать кровь, отравленную следами недавно употреблённого алкоголя, заставляло её приливать к различным частям тела. Молодая женщина буквально загорелась идеей – поскорее приехать на место и начать действовать.

Затем лоялистка снова погрузилась в свои мысли и уже не слушала своих надзирателей. В скором времени транспорт остановился.

– Ну наконец приехали.

Катсу продолжила притворяться спящей и беспомощной. Почувствовала, как её схватили за руки, отстегнули от балки. Куда-то потащили. Не сопротивлялась – нужно было понять, где находится. В следующий момент её перегнули пополам и положили на плечо. Куда-то понесли. Поняв, что всё пока в порядке, она приоткрыла глаза и стала наблюдать за происходящим. Увидела узковатую улицу, что была застроена невысокими домами в стиле Дикого Запада. Время и климат хорошо потрепали эти строения. Дерево почернело. У некоторых прохудилась крыша и стены. Где-то вдалеке располагались остатки комплекса по переработке зерна и зернохранилища. По всей видимости, это когда-то была развитая ферма, впоследствии превратившаяся в мини-город со своими заведениями.

Пройдя улицу, похитители подошли к самому широкому дому, с навечно вставшими часами. Стрелки замерли в позиции – полпервого.

– Так, давай это дерьмо в приёмную, а затем по клеткам в отстойник. В себя придут – разъясним, что к чему.

– Ага. Ничего нового. Мне бы в койку поскорее, – устало заявил один из них.

– Успокойся, ты, озабоченный, – ухмыльнулся другой.

– Я нормальный, – обиделся тот.

– Ага, как же, – усмехнулся напарник.

«Ничего, только выберусь, я вас всех пропишу в незабываемую и удобную койку. Чёрная, мягкая. Правда, придётся делить её с червями. Но ничего, в тесноте, да не в обиде», – злобно усмехнулась про себя Катсу. В голове пронеслись мысли о том, что её ведут в клетку, откуда будет проблематично сбежать.

«Собираются сунуть меня в клетку. Это не вариант. Хотя…»

Катсу сохраняла хладнокровие. Но сердце и голова требовали действий. Сердце уже качало не кровь, а кипяток. Ум готов был закипеть и кинуться в бой, но Катсу держалась. Осторожно посмотрела на людей.

Самая разная публика. Большинство – довольно хилые. Но попадались сильные, подтянутые. Вооружены преимущественно битами или самодельными дубинами. Глаза у людей разные. У кого-то по жизни злые. У кого-то, откровенно говоря, безумные. У некоторых пустые, словно души у них не было, а вместо неё – непроглядная чернь. Рассчитывать на пощаду от таких не приходится никому. Такие люди перетрут в порошок кого угодно, независимо от пола и возраста. Лица людей заляпаны какой-то дрянью. У некоторых наблюдались подозрительные прыщи. Возможно, укусы насекомых, а может, в их организме был господин всея разврата, его величество Сифилис.

Катсу потащили по тёмному коридору. Стоял прелый запах немытых человеческих тел и мочи. Кичи к этому было не привыкать – не в новинку. Благодаря некоторым заданиям она была вынуждена время от времени отказываться от благ цивилизации. В результате сией участи начинала вонять хуже мёртвого тела. Не говоря о её спутниках или пленниках, коих в своё время она брала целыми пачками. К тому же от тех, кто её тащил, пахло не лучше.

«Лохи на пороге, как же смердит. Живые смердят хуже мёртвых. Наверное, поэтому я больше предпочитаю мертвецов, чем живых, – ехидно подумала она и маниакально добавила про себя: – Блин, сейчас бы термитику, гранатки так три-четыре и запах палёного мяса. О да». Этот запах Кичи был больше по душе. Заметила, что пришли в коридор с тюремными камерами, в коих держали множество женщин самых разных возрастов. Коридор время от времени наполнялся стонами и просьбами о том, чтобы кому-то дали воды или еды. Некоторые просили, чтобы их отвели в душ, ибо они очень сильно пахли.

– Заткнись на хрен! – сказал довольно накачанный на вид мужик с полицейской дубиной. На лице у него была татуировка в виде кровавого черепа. Смотрелась она достаточно натурально и вносила небольшое смятение в несведущих людей.

«Парень, говорят, что у тех, у кого большая дубина, у тех маленькое достоинство», – смеясь про себя, подумала Кичи. Через непродолжительное время они спустились в подвал. Там тоже было достаточно темно, но просторно и сыро. Катсу заметила несколько подвешенных клеток с набитыми в них людьми женского пола. Присутствовали и парни, больше похожие на женщин. Лоялистка, смотря на это, испытывала огромное отвращение. «Фосфорчику бы сейчас и поджарить. Эх».

Тут она вспомнила популярную у лоялистов песню.

Медленно ракеты уплывают вдаль,Встречи с ними ты уже не жди.И, хотя Америку немного жаль,У Европы это позади.Фосфорный заряд летит, качается,От него хорошего не жди.Даже если в окопе закопаешься,От струи раскалённой не уйти.ПрипевСкатертью, скатертью свет интенсивный стелетсяИ выжигаются глаза.Каждому, каждому хочется повеситься,Падает, падает фосфорный заряд.Засияло солнце над землёю вдруг,А на дворе ночь стоит.Только что с тобою шагал рядом друг,А теперь он жареный лежит.Термитным солнцем выжжена земля,Песок превращается в стекло.Вновь аборигены обрели права,Над Аризоной взвился красный флаг.ПрипевСкатертью, скатертью свет интенсивный стелетсяИ глазки выжигаются.Каждому, каждому в лучшее верится,Может быть, кожа у кого-нибудь целою останется.Может, мы обидели кого-то зря,Послав термита триста тонн,А теперь шкварчит и плавится земля,Где когда-то был Вашингтон.Танки НАТО отлично плавятся,И на хрена ж их выпустил завод?Зажигательный запас у нас кончается,Где б достать термитика вагон?ПрипевСкатертью, скатертью свет интенсивный стелетсяИ глазки выжигаются.Каждому, каждому хочется повеситься,Падает, падает фосфорный заряд.И пока вот эта песня тянется,Сбросили фосфора семнадцать тонн.А то, что от Вашингтона останется,Мы погрузим в голубой вагон!ПрипевСкатертью, скатертью свет интенсивный стелетсяИ глазки выжигаются,Каждому, каждому в лучшее верится,Может быть, кожа целою у кого-нибудь останется.

«О да. Я обожаю это дело», – в Катсу начал кипеть огонь. Ей хотелось действовать, ибо надоело притворяться беспомощной.

– Так-так. Что у нас тут? – раздался надменный женский голос.

– Оливия, я думал, вас сегодня не будет, – сказал мужской деловой голос.

– Нет. Мне раздумалось. Хочу посмотреть на пополнение.

– Старик Клентон будет смотреть?

– А куда же без меня? Я всегда и везде, – раздался хитрый старческий голосок.

«Оливия. Как же я давно не слышала этого имени. Кажется, что это было целую вечность назад. Блин». В голове Катсу будто что-то щёлкнуло. Начали всплывать разные воспоминания о былой жизни. Свидания с парнем. Родители. Детство.

Воспоминания были светлыми и ясными. Они словно начали растворять тьму, царившую в сердце и душе. Просветлять разум. Оттаивали ледяные скалы в сердце. Согревалась и наполнялась светом пустота в душе. Одновременно стало приятно и немного необычно.

«Кажется, Драконы промыли мне мозги… С другой стороны – имя Оливия Нуясиянен относится к другому человеку. Если обернуться и посмотреть – что я делала… Я и человеком быть перестала. Руки по локоть в крови. Ноги по колено. Сотни искалеченных и погубленных жизней. А от Оливии осталось… Только тело, а всё остальное…» – начала рассуждать она про себя, а затем какой-то зловещий голос внутри души перебил: «Хватит рассуждать, как ничтожество какое-то. Оливия умерла. Ещё тогда, когда тебя предали. Когда ты попала в трудовой лагерь и поняла, что ты сама по себе. Что никто тебе не поможет, всё только зависит от тебя. Хватит сопли размазывать».

Тут Нуясиянен очнулась от бреда. Осторожно, едва заметно раскрыв глаза, начала озираться по сторонам. Перед ней стояло два человека. Один бородатый, седой. Он действительно был похож на старика, но было одно но. Глаза, лоб, часть щёк выдавали в нём молодого парня. Сходство со стариком придавала ему и сморщенная сухая кожа. Только вот Катсу стало понятно – это не от старости.

Крайне сухая и сморщенная кожа – признаки ожогов от белого фосфора. Возможно, такое уродство явилось следствием другого, ещё более страшного отрицательного воздействия.

В пользу того, что человек молод, говорили и его речи. Старики рассудительные люди. Их речи достаточно неспешные, мудрые. В них нет энергии, что бьёт из молодых людей. Нуясиянен чувствовала, что с этим человеком что-то не то. Ощущала, как из него струилась молодая энергия.

– Любопытно. Хренова лоялистка. У меня с ними особые счёты. Впрочем… – начал говорить тот на повышенных тонах. Прослеживались небольшие психопатические наклонности. Парень готов был взорваться. Он ненавидел лоялистов. И на то были причины. Нет худшего врага, чем соотечественник, перешедший на сторону противника.

– Оливия, что скажешь? Дамам слово.

– Неплохо было бы снять с неё эту долбаную форму.

Два парня, что стояли позади неё, подошли к Катсу и попытались разрезать её рубашку. Ничего не вышло. Нож просто упёрся в ткань и не мог её проткнуть. Парень пытался и так, и по-другому. Запыхтел, словно паровоз. Лицо его искривилось. Безуспешно. Эффект нулевой.

– Что это за ткань? – удивился он.

«Конечно. Эту ткань и крупнокалиберные пули не берут. А вы ножичком. Ха!» – усмехнулась Нуясиянен про себя.

Тут к одному из врагов пришла резонная мысль:

– Расстёгивать пуговицы не пробовали?

«Здравая мысль, – подумала она и добавила про себя: – Может быть, быстрее дело пойдёт. Тем более программу защиты я отключила ранее – расстегивай не хочу».

– А это идея, – согласился второй и трясущимися от ломки руками начал расстёгивать пуговицы. Катсу это сильно утомило. Она уже готова была перестать притворяться, раздеться сама и заварить драку, но терпела.

Не нравилось, но терпела. По истечении продолжительного времени осталась в одной женской майке с узкими лямками и в чёрных трусах-шортах.

«Лохи на пороге. Надеюсь, дерутся они лучше, чем раздевают бабу в бессознательном состоянии». – Катсу почувствовала, как на неё пристально смотрят и оценивают. Постепенно злость внутри начала закипать.

– Хорошая фигура. Лицо. Не плохо, – оценивающе и немного со страстью в голосе промолвил мужской голос.

– Она мне тоже нравится. Давно хотела себе ручную девку. Но думаю, надо ей предоставить выбор, – воцарилась небольшая пауза Немного погодя Оливия начала говорить: «Мне остальные не нравится. Я бы оставила для клиентов. Что скажешь ты?» – Я возьму ещё вон ту.

Катсу посмотрела на Оливию исподлобья. Достаточно молодая, лет двадцати. Длинные, до попы, волосы, собранные в косу, лицо агрессивное и вечно недовольное. Худая, даже слишком. У Оливии невольно сложилось впечатление, что у женщины нет мышц, и она задалась вопросом, как это создание шевелит руками и ногами.

«Лохи на пороге. Это что, главные? Хорошая коса. Хорошо умрёт».

Краем глаза обнаружила, что у женщины и старика на поясах болтались большие ножи. Это привлекло внимание.

«Ножики. Впрочем, я знаю, что нужно делать». В голове уже назревал чёткий план побега. В душе поселилось то чувство, когда старт к действию будет вот-вот дан, но пока ты ничего не можешь сделать. В душе уже начал вращаться целый торнадо желания поскорее начать действовать. Чудовищная энергия грозила вырваться наружу, но её сдерживал разум. Он выстроил ледяную непробиваемую стену и не давал ветрам злости и желания убивать вырваться наружу и наделать откровенных глупостей.

Её потащили прочь из помещения по лестнице, протащили по коридору и снова по лестнице. Вместе с ней тащили и другую пленницу. Как она выглядела, Нуясиянен не знала. Её это не интересовало. Притащили на третий этаж – в большую комнату, добротно обставленную для заброшенного города. По стенам вокруг стояла мебель в виде многочисленных шкафов. Посреди комнаты расположился диван с небольшим столиком. На нём изящно красовались пять дорожек белого порошка, рядом стоял кальянный сосуд. Чем этот сосуд заправлен, оставалось тайной. Чуть поодаль стояла больших размеров кровать. На полу постелен паркет. На паркете разбросаны окурки и бутылки.

Катсу в очередной раз подвесили за руки. Снова вытянувшись, она стала испытывать чувство того, как её мышцы начинают растягиваться. Это было чертовски приятно. Нуясиянен невольно вспомнила то, как любила тренироваться выпутываться. Она просила, чтобы её подвесили на высоте двух метров за руки и оставили. Её задачей было выпутаться. Оливия делала это мастерски, но перед этим могла провисеть и два, и три часа, наслаждаясь своим подвешенным состоянием. Потому что было приятно испытывать растяжение в мышцах.

– Сейчас попробую привести в чувство. – С этими словами противница подошла к ней и стала бить по щекам. Катсу начала симулировать, что в больную голову снова возвращаются чувства.

– О-о-о, – болезненно протянула она и медленно открыла глаза.

– С пробуждением. Ха-ха, – надменно и маниакально сказал молодой старик. – Вы можете быть свободными, парни.

– Пошли отсюда. Сегодня будет очередная ночь страсти, – недовольно буркнул один из них.

– Идём. – После этих слов раздались торопливые шаги.

– Ну что, шлюшка. Вот ты и попалась, – начал нападать на неё злорадно старик.

– Где я? Отпустите меня, – притворно сделала испуганное лицо Нуясиянен.

– Ты не переживай. Отпустим после того, как кое-что разъясним тебе, – Клентон перешёл на спокойный холодноватый тон.

– Вы кто такие? – продолжала она изображать страх и непонимание.

– Твои хозяева. А ты вещь. – Тон снова поменялся на угрожающий.

– Что? Какого…

– Заткнись! – С этими словами старик врезал ей пощёчину. Катсу испуганно замолчала.

– Слушай сюда, девка. Ты теперь наша. Будешь делать всё, что тебе скажут. Скажут улыбаться – будешь улыбаться. Скажут толчки чистить – будешь чистить. Скажут сношаться – будешь сношаться. Поняла, тварь?

Он взял её за подбородок и сжал челюсть. Катсу испуганно закивала в знак того, что согласна. В глазах его кипела злость. Он впал в практически неконтролируемую ярость. Однако в душе Нуясиянен тоже не было штиля. Яростные и неудержимые ветра угрожающе свистели между тёмными ледяными скалами души и сердца. Практически опустошённое каменное сердце требовало крови. Тело медленно, но верно сводило судорогами – оно хотело убивать. Однако было ещё рано. Сильной волей опалённого разума она остановилась и позволяла делать с ней всё, что те захотят. В разумных пределах. В этот момент Катсу была похожа на монстра в клетке. Огромного. Яростного. Его то и дело дразнили, но он ничего сделать не мог. Ибо мешали прутья клетки.

– А если что-нибудь сделаешь не так… То будем тебя наказывать. Пустим по кругу. Засунем что-нибудь длинное и толстое, куда поудобнее… Тебе, я думаю, будет не очень приятно.

Старик погладил её по открытому животу, – он снова говорил спокойно, но угрожающе.

– Где будешь жить и что будешь носить, зависит от твоего выбора… – подключилась к разговору его спутница. До этого момента она никак себя не проявляла и стояла немного позади.

– И какой выбор? – спросила Нуясиянен, искусственно вызвав одышку и симуляцию страха.

– Чьей ты будешь. Моей или её. Что тебе больше по душе. Будут ли в тебя пихать большой и сочный или же пластиковый предмет.

– Отвяжи, и я пойду с тобой. Я люблю девушек, – сказала Катсу немного боязливым голосом. Ей было это и противно, и в то же время её злость всё компенсировала. Желание поскорее начать действовать вылилось в настоящий душевный торнадо, но этот торнадо разбивался о скалы невозможности.

– Правильный выбор, девочка. Зачем нам эти мужики? Лучше уж с нами.

Оливия подошла к ней и начала гладить по спине. Катсу испытывала редкостное отвращение. Руки женщины – липкие, холодные. Мерзкие. Пред ней стоял не человек. Это был склизкий, мерзкий монстр. Его хотелось поскорее убить.

«Ну только освободи мне руки. Узнаешь всю силу лоялистской дивизии. Я же без вазелина в жопу полезу, не задержится…»

– Будешь хорошей? – Женщина посмотрела в глаза Катсу. Та сделала щенячий взгляд. Оливия заулыбалась, а затем отвязала её руки.

Как только Кичи стала свободной – приобняла свою «хозяйку» и впилась в неё якобы влюблёнными глазами. Вмиг сосредоточилась на своих гипнотических способностях. Почувствовала, как буквально проникла в разум Оливии. Стала видеть многочисленные не самые приятные воспоминания, но не придавала этому ни малейшего значения. Немного погодя ей удалось найти небольшой столп света. Она буквально вошла в него. Оказавшись в нём, почувствовала лёгкое чувство полёта. Следом создалось такое ощущение, словно Катсу не существовало вовсе. Свои мысли, чужие – всё начало перемешиваться в голове. Однако сосредоточилась и внушила своей «хозяйке», будто Катсу целует её. И затем эмоционально расслабила. Как только это было сделано, разорвала связь. Вернулась в своё тело. Ощутив себя, посмотрела на Оливию. Та была в блаженстве и ничего не видела.