Эра 2. Новое поколение

– Гранату кидай. Выкурим их, – приказал один из супостатов.

– Есть.

– Атака на три, – приказала Катсу. – Раз. Два. Три!

Оба бойца бросились вперёд и начали давать короткие очереди по противникам. Враги враз растерялись. Магваер, приметив троих, моментально, практически не целясь, нажала на спуск. Длинная автоматная трель – и трое противников повалились на платформу. Оставшиеся трое мгновенно разбежались в разные стороны. Двое скрылись на путях, один бросился на живот. В этот самый момент блеснул золотой револьвер. Сверкнуло пламя. Прогремел выстрел. Один из противников поник головой.

– Студентка, цель справа! – Катсу сразу начала выцеливать врага с левой стороны. Хилари перевела взор на правый путь и стала высматривать противника.

– Стой! Не стреляй, я сдаюсь! – крикнул враг на правой стороне, поднял руки.

– А мне без разницы, – сказала напарница. Наставила на него оружие. Нажала на спуск. Мощный выстрел. Ещё одна оборванная жизнь.

Ветер возмущения враз закрутился в душе Магваер, но тут же сменился острым чувством опасности. Взор затмило видение – выживший враг решил бросить гранату. Магваер моментально перевелась на левый путь и, завидев поднимающегося для броска противника, дала одиночный выстрел. Вспышка света. Сухой хлопок. Противник завалился на пути с простреленной головой. Следом последовал небольшой взрыв. В воздух поднялись разорванные, кровавые останки.

– Спасибо, – поблагодарила её Кичи.

– Ты зачем того противника убила?

– Магваер…Ты вся такая правильная?

– Нет. Просто хочу понять, зачем убивать человека, если тот сдался.

– Ты зелёная или прикидываешься? Или тебя не учили понимать, врёт человек или нет? Если человек сдаётся, он сидит смирно с поднятыми руками. На худой конец, ложится на живот. Руки держит за головой. Это знак того, что он не представляет опасности. Он не будет привлекать к себе внимания во время горячки боя. Это чревато пулей в лоб. Он что-то замышлял. Возможно, хотел отвлечь наше внимание на себя. Ведь второй противник бросил в нас гранату.

– Ты заметила гранату у того в руке? – удивилась Магваер.

– Я шиноби. Мы – разведчики, диверсанты, убийцы. Мы тренированные и отлично подготовленные бойцы. Ложь чуем за километр, а хитрость за два. Ты же воин-ашера. Про вас писали, что вы такие крутые…

– Я всего лишь недавно, так сказать, из учебки. Можно сказать, что зелёная.

В душе Магваер в очередной раз закрутился целый мысленный торнадо и разбушевался шторм. Она не понимала, почему Катсу так поступила. Мучила себя вопросами: неужели это была правда? Противник пошёл на хитрый манёвр, а она просто-напросто проглядела это? Её ведь учили отличать правду ото лжи. Но, с другой стороны, ошибаться свойственно всем. Тем более, что боевого опыта у Магваер было не так много, и на её долю ещё не выпадали подобные ситуации. Но ведь от того человека не исходила опасность. С другой стороны… «От него опасности не было. Была от его напарника. Наше ашерское чутьё призвано продлить жизнь бойца на поле боя, предупреждая о возможной опасности. Но вот о подобной человеческой хитрости и изощрённости не предупреждает. Неужели я могла так опростоволоситься? Я же воин. Меня учили лучшие». Торнадо мгновенно сменился на просто сильный, холодный ветер разочарования. Разочарования в себе и своих возможностях. Но концентрироваться и корить себя времени не было.

– Ясно. Зачистим перроны. Смотри во все стороны и лучше лишний раз предупредительно выстрели, в плечо или ногу. Легче потом извиниться, нежели стаскивать в единую конструкцию своего товарища, коего разметало взрывом гранаты.

– Учту, – недовольно сказала Магваер и начала сканировать пространство на предмет человеческой жизнедеятельности. В нескольких вагонах, что стояли на путях, обнаружила большое количество безоружных людей. Сканер показал размытые контуры человеческих тел, называемые сигнатурами, но у людей не было оружия. Скорее всего, гражданские просто пытались укрыться от перестрелки. А может быть, пассажиры прибывшего поезда, заслышав стрельбу на вокзале, решили не отсвечивать и просто переждать небольшое боестолкновение.

– Внимание. На платформе движение! Вооружённые люди.

– Подними руки вверх и спокойно жди.

Хилари сделала, как ей велела напарница. Небольшая группа новоиспечённых захватчиков быстро подошла к ним. Это были обычные люди. Немного отощавшие, измотанные и очень злые. Глаза покрасневшие. Внутри бушевал шторм злости и ярости.

– Вы кто такие? – недовольно спросил один из захватчиков.

– Свои. Мы решили зачистить перроны. На нас напали шестеро противников, – спокойно и размеренно объяснила Хилари.

– Мы не спросили, что вы здесь делаете. Мы спросили – кто вы такие?

– Хилари Магваер, студентка. Хочу уехать в Нью-Йорк. Это моя подруга…

– Я тоже студентка… – начала было говорить Катсу, однако её враз перебили.

– Ты чёртова лоялистка! На тебе форма! Убить её!

Пятеро людей окружили Катсу и попытались застрелить женщину. Не вышло. Та сразу пригнулась и что-то бросила себе под ноги. Небольшой хлопок. Яркая вспышка. Противники схватились за глаза, растерялись. Женщина в синем мгновенно выхватила у одного из них пистолет и молниеносными движениями начала стрелять. Сначала в одного, потом во второго. В считанные секунды четверо человек полегли на перрон. Оставшийся в живых парень попытался сдаться. Поднял руки и прокричал: «Не стреляй! Я не причём. У меня семья!» Злость его враз сменилась желанием жить.

– Мне наплевать, – холодно сказала Катсу и нажала на спуск. Сухой выстрел оборвал парню жизнь. Магваер не выдержала и словесно набросилась на неё:

– Ты что творишь! Ты стреляешь в безоружных людей! Он был беззащитен! Хотел сдаться!

– А те хотели убить меня. Я разубедила их.

– Ты кровожадная. Тебе об этом никто не говорил?!

– Магваер, ты бы помолчала, что ли. Меня достала твоя правильность. Ты словно с луны свалилась или из прошлого века. Людям верить нельзя. Сейчас он сдаётся, а как только повернёшься спиной, выстрелит.

– Не все же одинаковые. У него семья была, – попыталась как-то оправдать Хилари действия застреленного.

– Все. Они очень сильно не любят лоялистов. А о семье надо думать было, когда поднимал на меня ствол.

– А это кто такие?

– Лоялистами во время войны называли тех, кто перешёл на сторону противника.

– Ты посмела перейти на сторону врага? – вспылила Хилари. Для ашера не было большего позора, чем перейти на сторону врага и предать своих.

– Пришлось. Не от хорошей жизни. И ещё – заканчивай мне действовать на нервы. Не то…

– А то что? Застрелишь меня? – с вызовом спросила Магваер.

– Именно так, – нагло и самоуверенно ответила напарница.

В воздухе повисло напряжение. В душу подул ветер негодования. Разум насквозь продуло сквозняком злости. Подобное неуважение сильно зацепило воинское сердце.

– Застрелишь? Хорошо, попробуй.

Напряжение стало невыносимым. В этот самый момент воздух начал накаляться. Сердца обеих напарниц замерли в ожидании. Буравящие, полыхающие нехорошим огнём взгляды приковались друг к другу. В такие минуты даже одно маленькое, но неверное движение могло привести к смерти.

– Не могу. Мне заплатили только половину суммы. Если я пристрелю тебя, мне не заплатят вторую половину и отнимут первую. А я привыкла выполнять свою работу так, как это полагается. Так что извини, студентка. Давай как-нибудь потом встретимся на дуэли.

– А ты не исключаешь возможности, что я застрелю тебя?

– Я умелая. До этого времени на моём счету достаточно много выигранных поединков, да и я лучший стрелок в роте. Не исключаю того, что ты убьёшь меня. Но в таком случае ты точно не попадёшь в Нью-Йорк. А твоя подруга потеряет так нужные ей полсотни тысяч…

Катсу говорила обычным, будничным тоном. Небольшая пауза.

– Я понимаю – ты не нравишься мне, я тебе. Знаешь, ты защищаешь свой народ, но народ Чикаго… И вообще сам этот город… Не то место, где ты сможешь реализовать свои утопические фантазии. Тебе ещё многому надо учиться.

– Ты мне никто, чтобы говорить мне, что мне надо делать, а что нет. И я, в отличие от тебя, никогда не перейду на сторону врагов, – жёстко и уверенно сказала Магваер.

– Посмотрим, как ты не перейдёшь на сторону врагов, когда тебя же и предаст тот народ, что ты защищаешь.

– Я лучше выберу смерть. – Магваер не собиралась уступать в споре и была намерена идти до конца. Возмущение продолжало бушевать штормом.

– Прекратили балаган. Нужно двигаться дальше. – У Катсу кардинально поменялся голос. Он стал жёсткий, настойчивый, словно генеральский.

На том и порешили. Отправились зачищать перроны. Один за другим внимательно осматривали вагоны и платформы. В некоторых составах удалось найти безоружных и перепуганных людей. Люди начали негодовать по поводу того, что поезда встали, и никто никуда не может уехать. Все были раздражены. Как оказалось, это были транзитные поезда – их просто задержали, не дав команду отправления. Полицейских и других враждебных элементов найти не удалось.

Выстрелы тем временем стихли окончательно. Воцарилась ночная тишина. В воздухе повис прекрасный тёплый ночной аромат, вперемешку со специфическим запахом смазки поездов. Невольно в голову Магваер полезли мысли о путешествии. Ей так и хотелось сесть в какой-нибудь состав и уехать на край света. Только рельсы, шпалы, бескрайние просторы США. Попутный ветер, что трепал бы волосы и холодил кожу и кровь, да верная подруга рядом.

«Как же мало мне для счастья, оказывается, надо, – усмехнулась она сама себе, представляя пред собой то или иное путешествие. – Жаль только, не сбыться моим мечтам в ближайшее время».

– Здесь чисто. Пойдём к начальнику вокзала и посмотрим, что происходит в полицейской охранной части вокзала, – сухим голосом оборвала мечтания Катсу.

– Разделимся? – с намёком на предложение сказала Хилари.

– Ты знаешь вокзал?

– По табличкам разберусь, – недовольно брякнула Магваер, ибо почувствовала, как от новоявленной охранницы повеяло недоверием, пренебрежением к ней.

– Твоя правда. Всё побыстрее будет. Разделимся. Иди в полицейское отделение. Оставайся около него, я сама потом подойду к тебе.

– Как скажешь.

Разошлись в разные стороны. Сохраняя бдительность, Хилари прихватила сумку, направилась наверх. Многочисленные площади вокзала, залы ожидания, комнаты отдыха, кафешки – всё превратилось в одно большое поле боя. Кругом лежали тела убитых охранников и граждан. Практически у всех в руках осталось оружие. Вместо привокзальной суеты и шума теперь царила мёртвая тишина. Изредка доносились далёкие стоны раненых.

– Финиш. Как же надо довести народ до такого кипения?

Предчувствие опасности. Видение. Резко пригнулась и бросилась в сторону. Сухой одиночный выстрел. Следом ещё один. Развернулась, дала одиночный выстрел по раненному человеку. Тот сразу завалился на пол с простреленной головой.

«Они ещё живы», – с ужасом подумала Хилари и пошла дальше, обходя тела людей. Некоторые действительно были живы и просили то воды, то помочь им. Скрипя сердцем и душой, шла вперёд. Ветер боли и обиды засквозил в душе и в разуме. Хилари не нравилось то, что она оказалась в непростой ситуации. Она могла помочь этим людям. Медикаментов хватало на пятерых, а то и на десятерых, но времени не было. Оно поджимало, словно пресс, и подгоняло вперёд. Это только усилило душевные метания. Сердца бешено перегоняли горячую кровь и пытались вспучить глубокие вены.

«Помогу потом. Потом. Сейчас нужно идти вперёд».

Кое-как успокоив себя, продолжила путь. В одном из залов нашла лестницу наверх. С высоты доносились многочисленные крики и требования открыть двери. Пошла по ступенькам и, выйдя в коридор, увидела большую толпу, что пыталась пробиться в несколько дверей. Это и была полицейская часть.

«Люди пытаются штурмовать, но безуспешно. Всё потому, что нет системы. Но ничего. Пара бомб поможет решить эту проблему. Нужно дождаться этого сокола…» Тяжело вздохнула и, подперев собой стенку, принялась ожидать свою напарницу. Толчея тем временем не прекращалась ни на минуту. Выстрелы. Недовольные крики. Абсурдные требования.

Катсу через некоторое время вернулась в немного потрёпанном виде, с дубинками в руках. Волосы растрепались в разные стороны. Балахона не было. Рубашка вылезала из штанов.

– Такое чувство, что ты пришла после попойки.

– Нет. Подралась немного. Начальник вокзала оказался не робкого десятка. И народ слегка нервный.

Помолчали. Хилари понимала – дело не в Катсу, а в её форме. Многие люди потеряли в этой войне своих близких и друзей. Все озлоблены, и все хотят мести – готовы броситься на любого, кто носит вражескую форму, не разбираясь, действительно ли этот человек был на службе у врага или просто надел оттого, что нечего носить.

– Что у тебя здесь? – спросила деловито Катсу.

Магваер посмотрела в сторону дверей и начала сканирование того, что было за стеной. Приборы показали пятнадцать хорошо вооружённых человек в броне, с ручными пулемётами. Большое скопление оружия и боеприпасов, о чём свидетельствовали соответствующие синие сигнатуры.

– Пятнадцать человек. Вооружены ручными пулемётами. Обложились боеприпасами. Одеты в броню.

– Вот как? Это осложняет дело. Бронебойных патронов у нас нет. Так что придётся задействовать режим неожиданного появления.

– И каков же план?

– Самый простой. Сейчас поднимемся на крышу. По лебёдке спустимся к нужным окнам. Следом возьмём штурмом и заберём оружие.

Хилари внимательно слушала то, что говорила Кичи. В душе была с ней согласна, однако что-то ей не нравилось, а что именно, понять не могла. Возникло такое предчувствие, что это ловушка.

Преодолев несколько лестничных пролётов, вышли на захламлённое чердачное помещение. Многочисленные детали неясного назначения, коробки, строительные материальные, лакокрасочные изделия.

– Устроили склад ГСМ, – усмехнулась Катсу.

– И не говори.

Вышли на остроконечную крышу. Здание вокзала оказалось не из низких. Наверху дул лёгкий прохладный ветер. Внизу простирались окрестности – бесконечные леса и поля, города не видать. Город находился в другой стороне. Немного погодя нашли лебёдку.

– То, что нужно. Проверяй стволы. Тактика такая – врываемся через окно, я бросаю светошумовую гранату. Стреляем. У нас пять секунд, пока они очнутся. Следом бросаю ещё одну. Снова стреляем. И так пока всех их не изведём.

– А если противники будут стоять около окон или, может быть, окна бронированные?

– Стёкла не бронированные. Мы уже давно изучили все вокзалы в Чикаго и знаем, где что. Если будут стоять на окнах, значит, выстрелим первыми и будем действовать крайне быстро и решительно. Медлить нельзя.

Пока Катсу инструктировала и разъясняла правила дальнейшего боя, Магваер, поставив сумку на лебёдку, проверяла боеспособность своего оружия и перезаряжала его. В душе постепенно зарождалось желание броситься в бой. Следом появился зарождающийся охотничий инстинкт. Десна и зубы начало сводить, словно кислым. Появился медленно нарастающий жар. Приятные мурашки начали формироваться в солнечном сплетении и постепенно начали растекаться по остальным нервным узлам. Не подав вида, просто передёрнула затвор и вооружилась уверенностью в себе. Уверенности придавало то, что она сражается против врагов. Ибо полицейские, работающие на откровенных преступников, не полицейские, а сами обычные преступники.

Подошли к лебёдке. Сели. Катсу пыталась разобраться в управлении. Немного погодя лебёдка тронулась с места, со скрипом и скрежетом поползла вниз. Напарница тем временем достала из-за спины Vector K10. Немного погодя перезарядила обойму, быстрыми движениями проверила боеготовность. В воздухе повисло лёгкое напряжение. Хотелось в бой, но такой возможности пока что не было. Время начало тянуться, словно канитель. Секунды стали минутами, а минуты часами. Казалось, что лебёдка практически не движется. А если и движется, то конца и края этажам видно не было.

– Приготовься. Сейчас будем на месте. Комп, режим стремительной атаки. Броню наперёд, – приказала напарница компьютеру на руке.

– Режим активирован, – отрапортовал тот металлическим электронным голосом.

Спустя непродолжительное время прямо пред ними показались два массивных человеческих силуэта. Враз вскинули оружие к плечу, дали короткие очереди. Противники моментально повалились на пол.

– Стекло, – приказала Катсу и дала несколько длинных очередей. То пошло трещинами. Молниеносно ударила прикладом, разбила его. Кувырок вовнутрь. Магваер следом. Едва очутились в комнате, как полетела световая граната. Яркая вспышка. Удар по ушам. Однако маска хорошо защитила и от того, и от другого. Хилари враз приметила пятерых корчившихся и растерянных противников. Прицелилась по более-менее слабым местам и дала несколько одиночных выстрелов. Те один за другим уложились на пол и начали захлёбываться кровью. Следом раздалась трель «Вектора». Заметила, как ещё четверо повалились на пол. Враги начали приходить в себя.

– Граната!

Прогремел ещё один приглушённый взрыв.

– Справа двое! Огонь!

Переведясь на этих двоих, сразу дала длинную очередь. Следом раздалась трель пистолета-пулемёта. Все четверо противников слегли на пол. Ярыми и хищническими глазами осмотрелись по сторонам, прикрывая спину друг другу. Среди большой, заставленной несколькими столами и многочисленными ящиками с оружием комнаты распластались пятнадцать тел в броне.

– Чисто.

– Чисто.

– Вынуждена признать, Магваер, с тобой достаточно интересно работать. Ты умеешь действовать слаженно и быстро.

– Спасибо.

При виде поля боя охотничий инстинкт начал только разыгрываться. Стало совсем жарко. Тело покрылось испариной. Нервные узлы полностью оказались во власти мурашек. Те, как только захватили последний узел, взрывом прокатились по всему телу, зарождая ветер желания убивать и бросаться в бой. Однако такого пока что не предвиделось.

– Тут же оружия хватит, чтобы вооружить небольшую армию, – спокойно и размеренно сказала Магваер, пытаясь перевести свой дух в более или менее мирное русло.

– Я знаю. Именно поэтому мы так сюда и рвались.

– Чёрный сокол вызывает «Синюю птицу». «Синяя птица», отвечай, – раздалось в компьютере Катсу.

– Говорит «Синяя птица». Что у вас?

– Мы добрались до верхнего этажа вокзала с отделением полиции. Ждём дальнейших приказов. На заметку – толпа не очень рада нас видеть.

– Поняла вас. Продвигайтесь к двери. Мы сейчас распахнём её. Как поняли?

– Вас поняли, движемся.

– Если будут проблемы с местными, разрешаю открыть огонь на поражение.

Катсу говорила сурово и буднично. Для неё это было обычным, тривиальным делом. Внутри Хилари начали дуть ветра протеста и бунтарства. Штиль на душе враз обернулся штормовым, злым и бунтующим ветром.

– Катсу…

– Что такое?

– Вот скажи мне, чем партизаны отличаются от бандитов? Что бандиты, что партизаны готовы стрелять по мирному населению.

– Мне, откровенно говоря, плевать, что ты о нас думаешь. Если те люди бросятся на наших парней, приготовься стрелять. Мне не нужны неприятности. Не нужны жертвы среди моих парней. Нам нужно это оружие.

– Эти люди просто в отчаянии. Они не понимают, что творят, а ты собираешься стрелять по ним. Можно хотя бы не до смерти?

– Это уже как получится, Магваер. Не стой у меня на пути, или…

Катсу начала вся пылать чёрным, всепожирающим огнём. В глазах зияла чёрная, непроглядная, поедающая душу и сердце пустота. Хилари порой казалось, что в напарнице нет ни сердца, ни души. Этакий беспощадный демон в женском обличии.

Подошли к дверям. Распахнули их, и следом – нехорошее предчувствие. Многочисленная толпа ввалилась в комнату. Один из них заявил:

– Вот это да. Целый Клондайк оружия. Мы захватим вокзал и отстоим его.

– Смотрите, у неё форма пилотов-лоялистов.

– Ты кто такая? – недовольно бросил кто-то.

– Партизан.

– Она своя! Разошлись! Мы не хотим ни в кого стрелять! Разошлись, сказал! – раздался громовой голос из толпы. Немного погодя вошли два десятка человек. Тяжело вооружённые, закованные в бронежилеты и массивные каски полицейского образца. У некоторых из них на руках были щиты.

– Вы кто такие?

– Партизанское движение по освобождению Чикаго. Если хотите, можете называть нас анархистами. Не советую нам мешать. Эта женщина наша союзница. Она не имеет отношения к лоялистам.

– Из-за этих собачьих лоялистов погибла вся моя семья.

– Они забрали моего сына!

– А у меня дочь! Убить её!

– Стена щитов! Дробовики!

Десять человек встали стеной. Сомкнули щиты. Остальные десять с дробовиками встали в одну шеренгу и начали массивный обстрел наступающих людей. Те один за другим начали падать, скошенные дробовыми пулями. На место убитых вставали другие и тоже погибали под смертоносными шариками.

– Нужно помочь им. – Катсу мгновенно встала в шеренгу и тоже стала стрелять. В душе Магваер начали дуть различные мысленные поветрия. Словно парусник, они трепали в разные стороны душу и сердце с разумом. Многочисленные варианты хлынули в голову, но Хилари не знала, что ей делать. Разум призывал не вмешиваться. Как ни крути, это была не её война. Во-вторых, у этих людей были все права ненавидеть лоялистов. В-третьих, Кичи Катсу сама по себе была человеком страшным. Человеческая жизнь для неё ничего не стоила. Даже жизнь тех, кого ей поручили охранять и заплатили за это большие деньги.

Магваер решила не вмешиваться в перестрелку. Ей было больно смотреть на происходящее. Резкие порывы душевной боли вонзались в сердце и душу. Беспощадные ветры отчаяния и страха от происходящего трепали и рвали сердце. Холодный ветер беспомощной злости закрался в душу и завывал порывами. Заставлял Магваер пытаться что-то сделать, и в то же время удерживал на месте. Выстрелы дробовиков. Предсмертные вскрики перекидистым гулким эхом прокатились по слуху. Долго перебрасывались от одной стенки разума к другой. Последние отзвуки их зарылись где-то в глубине души. Все мысли и чувства словно блокировались, уносились нескончаемыми ветрами отчаяния, страха, растерянности. Магваер вросла в пол. Окаменела, словно статуя. Перестали биться сердца. Перестала себя чувствовать. Одежду. Воздух на коже. Запахи. Ничего этого не было. Ни жива, ни мертва. Ей доводилось видеть смерти. Доводилось видеть многочисленные жертвы. Но не доводилось видеть истребление… Не просто истребление. А истребление людей людьми, что хотели свободы для тех, кого расстреливали. Хилари этого было не понять. В душе и разуме воцарилась чёрная зияющая пустота, где бушевали ветры обиды, несправедливости, апатии, потери, безысходности. Кружили и крушили всё, что попадалось им на пути. Мысли, чувства – всё это уносилось, рассеивалось, словно и не было ничего. Невозможно было помешать истреблению. Помочь тем, кто прорывался. Через непродолжительное время всё стихло.

– Отступают.

– Не добивать. Пусть уходят.

Небольшая пауза.

– Это стадо всё равно не вернётся. Кишка тонка.

Хилари постепенно начала приходить в себя.

– Магваер, ты как мёртвая.

– Почти… – Она не находила слов тому, что произошло.

– Послушай, ты вообще когда-нибудь воевала? Тебя готовили к этому? Нет? – негодующее начала причитать напарница.

– Здесь другая война, нежели на Кубе. На Кубе мы точно знали, где противники, где свои. Мы не стреляли в тех, кого защищали. Вы ведь защищаете жителей Чикаго?

– Ясно. Тебя не учили этому. Что ж, придётся учиться на практике. На войне может статься так, что те, кого ты защищаешь, повернут против тебя оружие. И тогда придётся стрелять в братьев, в тех, с кем ты ещё не так давно стояла в одном строю. Или в тех, кого ещё не так давно защищала. Это жизнь, Магваер. Хреновая, противная, отвратительная, но жизнь. Таков Чикаго. Таковы мы. Некогда рассусоливать.

– Ханниган, Стич, займитесь погрузкой припасов. Выделите мне два человека, я постараюсь как-нибудь отправить поезд в Нью-Йорк. Магваер, ты пока держись при мне. Ах да, ещё заминируйте этот чёртов вокзал, пока сюда силовики…

Речь Катсу внезапно прервали громкоговорители.

– Внимание, террористы! Вы окружены! Вам некуда бежать! Сдавайтесь и выходите с поднятыми руками!

– Лохи на пороге. Пришли. Магваер, следуй за мной. Придётся договариваться по-другому. Всем остальным – грузите боеприпасы и валите через подземные ходы, я присоединюсь к вам позже.

– Есть.

– Выполняем.

Бойцы в чёрной броне принялись лихорадочно растаскивать ящики. Некоторые грузили на себя по несколько десятков стволов и куда-то уносили. Хилари и Катсу тем временем спустились обратно к поездам. Каким образом блокировали вокзал военные «Свободы Чикаго», было не совсем понятно, однако у Хилари и Катсу был прямой доступ к поездам и была возможность уехать. Но, как потом выяснилось, не всё так просто. Военные оказались умнее и обесточили все контактные провода. Уехать на электрической тяге было невозможно, однако оставались дизельные локомотивы. Ими и решили воспользоваться.