Жажда

– Хороший коньяк… – протянул хван, разглядывая бокал, в котором ещё оставалось полглотка прекрасного напитка.

– Спасибо, – выдохнул шас.

– Хорошая скидка…

– Рад, что тебе понравилось.

– Что тебе нужно?

Томба поставил свой бокал на столик и улыбнулся со всей возможной приязнью:

– Неужели так заметно?

– Я наблюдательный, – не стал скрывать Терс.

– Это профессиональное?

– Нет, с детства. Алтай – суровое место.

– Медведи?

– Сельское хозяйство: нужно знать, когда будет дождь, когда заняться прополкой… – Хван тоже поставил бокал и закинул верхние руки за голову. – Сельское хозяйство развивает наблюдательность не хуже занятия астрономией.

– Астрономией? – уточнил сбитый с толку Томба.

– Ты хоть представляешь, сколько во Вселенной звёзд?

– К-ха… – Несколько секунд шас смотрел в тёмные глаза хвана, пытаясь отыскать в них тень улыбки, не отыскал, вновь кашлянул: – К-ха… – Начал: – Мне нужен помощник…

И тут же был перебит четырёхруким. Не грубо, но твёрдо:

– Помощника ты можешь нанять по объявлению.

– Твоего уровня? – Магар хмыкнул. – Кого я могу нанять? И где? В интернете? Там можно отыскать посудомойку, курьера. Настоящие профессионалы объявления не дают – за ними бегают.

– Тебе нужен специалист моего профиля?

– Нет… То есть пока не знаю. – Шас почесал подбородок и без спроса долил в бокалы коньяк. – В первую очередь мне необходим специалист, способный провести умелое и деликатное расследование против жителя Тайного Города.

– Против тебя?

Шас вежливо посмеялся над не очень смешной шуткой и тем окончательно убедил четырёхрукого, что дело важное и срочное.

– О ком идёт речь?

– А ты примешь моё предложение?

Хван открыл было рот, но тут же его захлопнул, помолчал и произнёс:

– Если мы продолжим разговор, я опоздаю на самолёт.

– Я организую ночлег, – тут же произнёс Магар. – И возьму на себя все расходы по замене билета. – Пауза. – Если ты всё-таки соберёшься на самолёт.

Покладистость шаса поражала воображение. Томба уже предлагал на порядок больше, чем должен был, если исходить из его происхождения и положения в обществе, и Терс решил определить границы внезапно проснувшейся щедрости.

– Если я останусь, мне надо будет где-то жить.

– Об этом не беспокойся.

– Побеспокоюсь, – твёрдо произнёс хван. – Три года назад ты поселил Мубу в каком-то курятнике.

– Не совсем.

– Он рассказывал, что в комнате воняло навозом!

– Свинарник… – потупился Томба.

– Что?!

– Рядом оказался свинарник, – выдавил из себя шас. – Случайно.

На хвана он при этом старательно не смотрел.

– В общем, мы должны сразу обговорить, где я буду жить, – произнёс четырёхрукий, выдержав многозначительную паузу.

– У меня есть квартира…

– Покажи фотографии.

– Зачем?

– Муба описал, как выглядел тот гадюшник.

– Свинарник…

– Фотографии покажи.

– Я их дома забыл, – промямлил Магар. – Дома. У себя.

– Если я останусь, то буду жить в отеле, – поведал Терс и жёстко закончил: – Я скажу, в каком.

Несколько томительно долгих секунд в душе Томбы шла суровая схватка между шасом и шасом, закончившаяся безоговорочной победой обстоятельств над естеством прирождённого торговца.

– Ладно, – вздохнул Томба. И дополнительные расходы увлажнили его чёрные глаза печальными слезами. – Это всё?

– Мы ещё не обсудили гонорар, – напомнил Терс, не зная, что ещё можно стребовать с попавшегося на крючок шаса.

– Я помню.

– И скажи, почему ты не обратился к навам?

Тёмный Двор требовал налоги не просто так: взамен подданные князя обретали лучшую защиту, которую можно было получить на Земле. О могуществе навов слагали легенды, их умение решать проблемы вызывало зависть у всех Великих Домов, и в первую очередь Магар должен был обратиться к сюзеренам.

Но…

– В силу определённых обстоятельств я считаю привлечение Тёмного Двора преждевременным, – уклончиво ответил Томба.

В переводе с хитроумного это означало:

– Ты надеешься сорвать огромный куш, устроив аукцион Великих Домов, – прищурился Терс. – Но дело кажется тебе опасным. – Магар промолчал. – Что ты ищешь?

– Так ты принимаешь моё предложение или нет?

Прямой вопрос требовал по возможности прямого ответа.

– Приму или нет – будет зависеть от самого предложения и от гонорара, размер которого я назову, узнав подробности дела. – На этих словах шас уныло кивнул, показывая, что не ожидал ничего иного. – Но я клянусь, что всё, услышанное от тебя, останется тайной и я буду нести полную ответственность перед тобой за её раскрытие, – твёрдо закончил хван.

– Что ставишь?

– Моё сердце.

В комнате возник короткий всплеск магической энергии, которая скрепила созданное заклятие обещания настолько прочно, что его не смогли бы разорвать даже лучшие маги Великих Домов, и Томба кивнул:

– Договорились.

– О чём идёт речь?

Повеселевший шас – все знали, что хваны редко отказываются от контракта, узнав условия, – откинулся на спинку кресла и неспешно начал:

– Я живу в Ростове уже пятьдесят лет. С перерывами, конечно, но так получилось, что большая часть моих деловых интересов и вся жизнь связаны с этим городом. И жизнь моей семьи. Мы в Ростове с ХIХ века, да… – Магар повертел в руке бокал. – Я привык говорить, что это мой город, но с недавнего времени, сразу после Великой Отечественной войны… – Пауза. – Слышал о такой?

Хван молча кивнул.

– Так вот, сразу после Великой войны к Ростову стали проявлять интерес представители одной достаточно известной рыцарской семьи.

– О ком речь?

– Веберы. Ложа Мечей.

– Знаю, – кивнул Терс. – Что им тут понадобилось?

– Это тебе и предстоит выяснить, – тихонько рассмеялся Магар. – Первоначально я думал, что они проводят длительную разведку, планируя экспансию в интересах Ордена, и не лез, поскольку стараюсь держаться подальше от интриг Великих Домов. Мы общались, но и только… – Снова короткий смешок. – Я знал старого Йоргена, который и принялся сюда наведываться после войны. Знал Валентина, который продолжил работу папаши…

– Валентин вроде погиб, – прищурился Терс, припоминая, что слышал об этой семье. – Он поддержал Франца де Гира и остался в Бастионе Лучников.

– Верно, – подтвердил шас. – И поэтому сейчас мой город периодически навещает Виктор Вебер. Внук Йоргена.

– Общаетесь?

– Да.

– Но он ничего тебе не рассказывает…

– Виктор молод, но столь же скрытен, как его отец и дед, – притворно вздохнул торговец.

– Ты его боишься? – прямо спросил хван.

– Не в этом дело… – Томба вновь выдержал паузу. – Несмотря на все усилия… А за эти годы я приложил их немало…

– Догадываюсь.

– Ага. – Магар помолчал. – Так вот. Несмотря на все усилия, я до сих пор не знаю, что Веберы ищут в моём городе. Но пару недель назад ко мне заходил Виктор, и я случайно – совершенно случайно! – увидел в кармане его куртки вот это.

Томба протянул хвану телефон, и тот несколько секунд внимательно изучал снимок. После чего, не выдержав, язвительно заметил:

– Случайно увидел, говоришь?

– Случайно, – кротко подтвердил шас. Но в его глазах появились весёлые огоньки. – Я ведь не заставлял его идти в туалет, оставив куртку на вешалке. А вот фотографию я сделал намеренно, это да. Чтобы потом не тратить время на объяснения того, что видел.

– Предусмотрительно, – кивнул четырёхрукий, вновь уставившись на изображение кованого ножа с костяной рукояткой, на которой был изображён танцующий журавль.

– Молодой чуд разгуливает по моему городу с древним ритуальным ножом Зелёного Дома в кармане. – Магар прищурился. – Согласись, интересно?

* * *

Это произошло как-то… не вовремя. Да, именно так – не вовремя. А обиднее всего то, что насильник и убийца умер тихо, подобно ветхому старцу – во сне. Разве он заслужил такую лёгкую смерть?

«Где в таком случае справедливость? – с грустью подумал Брагин, рассеянно постукивая пальцами по столешнице. – В чём она? Только в том, что Смирнов умер?»

– Фёдор Семёнович, разрешите? – осведомился заглянувший в кабинет Литвинов. Увидел рассеянный взгляд подполковника и не удержался: – С вами всё в порядке?

– Смылся, скотина, – горько усмехнулся Брагин. – Сбежал.

– Это вы о Смирнове? – уточнил Борис, зачем-то с опаской покосившись на дверь.

– А о ком ещё? – поморщился подполковник. – Избежал заслуженного наказания, сволочь… Лёгкая, безболезненная смерть… Эх…

Брагин искренне считал, что преступники, особенно такие звери, как этот Смирнов, должны в обязательном порядке «понюхать» каторги, взвыть там от страха и тоски, взвыть в ужасе и начать активно призывать смерть, которая не станет торопиться.

Таким должно быть наказание, а не прямой билет на тот свет.

Борис Литвинов разделял мнение начальника, однако сейчас счёл нужным заметить:

– У него разрыв сердца приключился, Фёдор Семёнович. Так совпало.

– Да не имеет значения, совпало или нет. Важно, что он сейчас там. – Брагин указал вниз. – Горит себе в аду и в ус не дует. А нам с тобой его сообщника искать и разбираться, кого убил сам Смирнов, а кого – его подельник… Впрочем, и не такие дела распутывали, верно, Борь?

– Да, Фёдор Семёнович, – отозвался капитан.

С каждым годом работать вместе с подполковником становилось тяжелей – чем дальше, тем больше он нервничал, срывался из-за мелочей, хотя в нужный момент всё ещё мог взять себя в руки. Борис искренне верил, но не рисковал говорить об этом вслух, что Брагину нужна работа поспокойней, иначе к пенсии он рискует сойти с ума.

– Охранники-раззявы подъехали?

– Один, – доложил Борис. – Емельянов в коридоре ждёт. Позвать?

– Зови.

Борис кивнул, вышел в коридор и через пару секунд в приоткрытую дверь осторожно заглянул совсем молоденький полицейский:

– Разрешите, Фёдор Семёнович?

Тот самый, который вчера, во время инструктажа, то и дело заглядывал в свой мобильник.

«Раззява!»

– Заходи, садись.

Емельянов робко, едва ли не бочком, протиснулся в кабинет, подошёл к столу и уселся на указанное место. В правой руке он держал сложенный пополам лист бумаги, который, усевшись, положил перед собой.

– Это рапорт?

– Так точно. – Емельянов сглотнул. – Мой начальник… Голубев… Распорядился… Приказал написать…

– Давай сюда!

– Но…

– Отдам!

– Слушаюсь.

Несчастный Василий привстал, протягивая Брагину лист, а затем буквально плюхнулся обратно, так, словно ноги его не держали. Похоже, отдавая приказ писать рапорт, начальник Емельянова – капитан Голубев – не удержался от пары-тройки «вставок».

Брагин пробежал глазами текст и вновь перевёл взгляд на охранника.

– Арестованный обращался с жалобами на плохое самочувствие?

– Никак нет.

– Да, я-то в курсе, ты сказал по телефону. Почему в рапорте не отразил?

– Извините…

«Раззява!»

– Передо мной зачем извиняться? – поморщился подполковник. – Это твоё дело, Емельянов, я просто подсказываю, как его нужно делать. Укажи, что арестованный ни на что не жаловался, иначе нюхачи вцепятся и напридумывают всякого…

– Понял, спасибо… – Емельянов вытер пот со лба. – А-а… Нас ведь… нас с Игорем ни в чём не обвиняют?

– Пока нет… – Брагин приподнял бровь. – Хочешь ещё о чём-то доложить?

Он помнил, что Емельянов рассказывал по телефону о странном поведении напарника, но пока относился к той оговорке без особенного интереса. Люди по-разному реагируют, оказавшись в стрессовой ситуации: кто-то замыкается в себе, кто-то паникует, кто-то развивает суетливую деятельность, а кто-то сдаёт напарников, надеясь вырваться из трясины, опираясь на их головы. Всё, что скажет Емельянов, может оказаться правдой, а может – плодом его воображения, помноженного на желание утопить приятеля, чтобы выйти сухим из воды, поэтому Брагин пока сохранял полнейшее равнодушие.

– Говори.

Василий заёрзал на стуле.

– Не стесняйся, Емельянов.

– Да нет, ну я просто… не могу поверить, что Смирнов только-только в камере сидел, а тут уже… всё, каюк… – промямлил бедняга.

– Не можешь поверить, могу организовать тебе пропуск в морг, – поморщился Брагин. – Посмотришь на него во всей красе…

– Не надо.

– Тогда заканчивай ходить вокруг да около, Емельянов, – чуть жёстче велел подполковник. – О чём ты хотел сказать?

– По телефону?

– Что Гамбулов вёл себя странно?

– Да.

– Я помню. – Мало ли куда человек торопился после службы? Повод для подозрений есть, но слабый, поэтому Брагин продолжил наседать: – Дальше!

– Что дальше?

– Кроме того, что Гамбулов слишком торопился сегодня, что ещё можешь о нём сказать?

– Ну… – Василий снова сглотнул. – Я потом подумал, что вообще не знаю, что происходило в туалете.

Брагин молча взялся за рапорт и отыскал нужное место – это обстоятельство Емельянов упомянуть не забыл. Перечитал внимательно. Прищурился. Предложил:

– Продолжай.

– Может, он, Смирнов то есть, ляпнул Игорьку что-то обидное, а тот и…

– Что «и»?

– Ну, того… – Василий облизнул губы. – Побил…

– Гамбулов так сказал? – тихо спросил подполковник.

– Нет, – мотнул головой Емельянов. И тут же добавил, не удержался: – А надо, чтобы сказал?

«Надо было, чтобы он избил до полусмерти тебя, – угрюмо подумал Брагин. – И выбросил где-нибудь на помойке…»

Однако вслух он произнёс иное:

– Придумывать ничего не надо.

И Василий молниеносно сориентировался:

– Нет-нет, ничего такого Игорёк не говорил! Я просто… предполагаю…

И глаза выкатил, демонстрируя предельное рвение.

– Бери рапорт и марш к Голубеву! – велел Брагин.

– Есть.

– Исполняй.

Брагин откинулся на спинку и устало вздохнул.

«Неужели действительно сердце? Так совпало, как сказал Литвинов… Неужели?»

В прошлом году от него непостижимым образом ускользнул Бугай – исчез, вырвавшись из кольца окружения, и, видимо, залёг где-то на дно. Как это случилось, Брагин не понимал до сих пор и потому к поимке Филина подошёл предельно внимательно. Расследование провёл блестяще, лично уговорил Шевченко на сложную операцию по внедрению Леры Сулиной в фирму, где работал подозреваемый, месяц «пас» его, взял практически с поличным… И вот, когда казалось, что маньяку уже не вырваться, он берёт и помирает.

Скоропостижная смерть Филина заметно усложняла дело. И полбеды, что чистосердечного от него уже не добьёшься; куда хуже, что имеющиеся улики доказывают его причастность лишь к пяти из восьми убийств, а информацию о подельнике Смирнов унёс в могилу. И как теперь искать того, о существовании которого никто не подозревал, Брагин не знал.

«Ладно, – вздохнул он, открывая папку с делом Филина. – Для начала надо довести до конца то, что можно, а потом уже двигаться дальше. Глядишь, мамаша и бывшая жена чего расскажут… О сомнительных друзьях-приятелях, например…»

* * *

Николай Петрович Корнюшин, официально практикующий маг Тайного Города (лицензия Зелёного Дома № 4598452 – 085 – 32490845843958, сертификат постоянно действующей Временной комиссии Великих Домов по регламентированию магической деятельности на/вне удалении от Тайного Города № 28546 – 78295068092345678534 – 908) и одновременно – знаменитый ростовский экстрасенс в седьмом поколении, не любил принимать важных гостей в рабочем кабинете. В тех двух комнатах, которые он снимал в солидном бизнес-центре и куда давным-давно протоптали дорожку старые девы, не потерявшие надежду овладеть зазевавшимся принцем, опечаленные мужья, жаждущие познать правду о причинах появления на лысых и лысеющих головах костных новообразований; «деловые» обоих полов, интересующиеся завтрашним курсом акций и перспективами заведённых против них уголовных дел; и прочие страждущие, у которых возникала крайняя нужда в услугах колдуна «с репутацией». Репутацию Николай Петрович нарабатывал годами, а точнее – поколениями, поскольку семья его была коренной, ростовской, и отец с дедом тоже оставили свой след на магической карте города. Репутацией Николай Петрович дорожил, однако клиентов своих немножко стеснялся и поэтому привычно предложил молодому чуду Виктору Веберу заглянуть не в офис, а к нему домой. Чуд привычно согласился и прибыл точно в назначенный срок.

– Виктор! Добрый день!

– Николай. – Вебер уверенно прошёл в прихожую и принялся стаскивать с широких плеч короткую кожаную куртку. – Как дела?

– Вашими молитвами.

– Я не верю в ваших богов.

– Он у нас один.

– Как скажете…

На фоне тщедушного и слишком поджарого Корнюшина Виктор Вебер выглядел гигантом: шесть футов и четыре дюйма рост, широченные плечи, длинные, мускулистые руки – казалось, он может без труда взять экстрасенса за туловище и поставить на стол, как статуэтку. Рыжие волосы Вебер стриг очень коротко, а лицо брил, не скрывая и не стесняясь гладкой юношеской кожи, которая отчётливо указывала на возраст Виктора – чуть более двадцати лет.

Кстати, тщедушный Корнюшин свои годы – а ему было за пятьдесят – тоже не прятал и в какой-то мере даже бравировал возрастом, связывая длинные седые волосы в хвост, что вкупе с почти белой бородой делало его похожим на профессора, юность которого прошла под знаменем хиппи.

– Чаю, Виктор?

– Не отказался бы.

– Лимон?

– Всенепременно.

Корнюшин скрылся в кухне, а Виктор прошёл в гостиную, в которой царил знакомый по предыдущим визитам творческий беспорядок: на диване скомканный плед, у дивана – синяя кружка с остатками кофе, на телевизоре – две пустые тарелки, одна в другой, на подоконнике – огромный чёрный кот, который даже глаз не приоткрыл при появлении гостя. Дальнюю стену украшало пыльное чучело ворона – висело прямо над телевизором, а на круглом столике в углу лежали колода Таро в потрёпанном футляре, надорванная упаковка чёрных свечей производства мастерской Амри Кумара (№ 5438 в каталоге «Приспособления простейшие, минимальной магической интенсивности») и помутневший хрустальный шар, рядом с которым чуд заприметил отвёртку, шило и распылитель с «Настоем для магической оптики». Видимо, шар поломался, и Корнюшин пытался самостоятельно вернуть его к жизни.

– Только закипел, – сообщил чел, вкатывая в комнату сервировочный столик, на котором блестели позолотой заварной чайничек, сахарница и две чашки.

Виктор уселся на диван, подвинув плед в сторону, а хозяин устроился напротив, в кресле.

– Прошу, угощайтесь.

– Спасибо.

Чуд дождался, пока Корнюшин нальёт ему чаю, и потянулся за сахаром.

– Не терпится узнать, удалось ли вам перехватить Филина? – произнёс Николай Петрович, наполняя свою чашку. Было видно, что его терзает любопытство.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.