Боги вне подозрений

– А, возможно, Зеркало тоже сыграло свою роль, – задумчиво вставил Ранреу, чем тут же приковал к себе все внимание.

– Поясните, – нахмурил брови Альзорел.

– Если бы ты украл подобную вещь… – начал Лоу, но его адъютант тут же отчеканил:

– Я прошу вас даже ради примера не озвучивать подобных абсурдных и оскорбительных предположений.

Старший протектор Карнавы довольно улыбнулся. Ну какой же его мальчик милый, когда злится!

– Прошу прощения, – неискренне произнес Ранреу и продолжил: – Я рискнул предположить, что любой человек, пошедший на подобное преступление, вряд ли удержится от искушения заглянуть в Зеркало. И вот тут начинается самое интересное. Зеркало вполне могло показать ему что-то, что изменило или, наоборот, убедило его в правильности выбранного пути. А могло и сыграть в свою пользу – то есть направить похитителя туда, где его будем ждать… мы. Или кто-то похуже. Или тот, кто вернет Зеркало на его законное место.

– А оно может выкинуть такой фортель? – спросил Альзорел у Халльдуора, как у наиболее опытного духовника.

– Вполне, – кивнул тот. – Священные предметы, особенно имеющие непосредственное отношение к Сайенсену, частенько обладают собственной волей, – немного помолчал, потом раздраженно брызнул искрами и добавил: – И чувством юмора. – Внезапно Рошел усмехнулся, и даже пламя вокруг него поголубело, что означало смену настроения в лучшую сторону. – Это не особо известная байка, ибо такие вещи стараются не афишировать. Однако в свое время определенный, можно сказать, достаточно широкий круг лиц знал сию историю. Я тогда проходил практику в одном храме. В нем находилась и сейчас, разумеется, находится реликвия, тоже имеющая отношение к Сайенсену. Зовется она Пером Случайных Пророчеств, и название это полностью отображает сущность. Выглядит сие чудо как обычное белое, разве что чересчур пушистое перо. Периодически оно оживало и что-нибудь писало или рисовало на бумаге, специально для этого положенной рядом. Разумеется, безумно дорогой. – Рошел отчего-то еще раз усмехнулся. – Ибо только такая достойна соприкоснуться с тайной бытия. – Судя по изменившемуся голосу, это была цитата. – Одно время главный жрец даже настаивал, что Перо сообщает миру волю Сайенсена. Сами понимаете, какие выгоды это лично ему сулило, подтвердись такое. Но пророчества, изредка выдаваемые сей священной реликвией, – отчего-то при упоминании о ней тон Халльдуора неизменно становился ироничным, – никак не могли тянуть на волю верховного Бога. Пришлось главному жрецу успокоиться, пока излишнюю ретивость насильно не поубавили. История же моя начинается с того знаменательного дня, когда Перо, изрядно заскучав (уж не знаю, откуда оно получало свои Пророчества, но в этот раз неизвестный отправитель задерживался с посланием), решило пошутить. Разумеется, тогда никто не знал, что это проявление чувства юмора реликвии. Как бы там ни было, в одно прекрасное утро – солнечное, с легким ветерком с моря – Перо приподнялось и споро заскрипело по бумаге. Молоденький служка, приставленный к реликвии…

– Не ты ли, Халльдуор? – хмыкнул Ранреу.

Фаар качнул головой и ответил:

– Нет, я в ту пору помощником у главного жреца был. Не перебивайте. Так вот этот молоденький служка только-только собрался еще немного соснуть, как тут такое событие. В общем, досмотреть сон, очевидно, очень приятный, судя по общей встрепанности, отроку не дали. Тут же началась суматоха, крик, гам. Обряд внеурочный решили провести. Когда же все улеглось и пророчество прочитали, то очень удивились, потому что текст был следующим: «Удачу поймает за рыженький хвостик нашедший у пылкого моря снасти из кости»[10]. И если в начале пророчества речь явно шла о ререки, то конец его удивлял. Народ почесал затылки, развел руками и забыл, но нашлось и немало тех, кто решил, что слова адресованы именно им. И начали искать. Много было догадок, что такое пылкое море и что за снасти из костей. Даже несколько неприятнейших эпизодов случилось из-за этой истории. Но не будем об этом, а перейдем к тому, кто все-таки нашел отгадку. Это был один из тех людей, кому в какой-то момент надоело работать на чужого дядю, и он решил попытать счастья в самостоятельном плаванье. Не знаю уж, каким ветром его занесло в этот храм. Сам он говорил, что надеялся найти подсказку, указание на путь, где ждет его успех. Пророчество засчитал на свой счет. И немедленно отправился в плаванье. Искать неведомое пылкое, читай, пылающее, море. Правда, товару разного не забыл с собой прихватить. Долго ли, коротко ли плавал новоявленный искатель счастья, но однажды корабль, на котором он путешествовал, попал в шторм. Занесло их далеко южнее Феэркен-сена. И вот там увидели моряки дивное зрелище – море горело. Полыхало багряно-рыже-желтым пламенем! Они глазам своим не поверили, даже подплыли ближе, несмотря на страхи и суеверный ужас. И что же они увидели? Впереди была мель, близ которой море обильно поросло какими-то неизвестными у нас водорослями. Они поднимались даже над водой, частично плавая по ее поверхности как те же лилии. Только цвет у них был как у огня. Обычного, не моего. Красный, желтый, рыжий. На солнце немудрено спутать. Но каково же было удивление нашего героя, когда на отмели он увидел странное, причудливой, как ему тогда показалось, архитектуры сооружение. Упросил капитана спустить на воду шлюпку, дабы осмотреть диво дивное. Диво дивное на поверку оказалось выбеленным скелетом какой-то неизвестной науке твари, размерами мало уступающей киту, но строением больше напоминающей сухопутное животное. Кости успели не только обрасти водорослями, но и обзавестись целой коралловой плантацией, чему моряки очень обрадовались, ибо кораллы были уникального, почти черного оттенка. А наш герой и вовсе возликовал, когда понял, что часть водорослей, равно как и сами коралловые полипы, укрепившись на костях, переплетаясь между собой, создавая таким образом что-то вроде разнородной сети, ловят некрупных рыбешек, креветок и прочую мелкую дрянь. «Вот то, о чем говорило пророчество! – подумал он, от радости едва не забыв прихватить с собой пару веточек коралла. – Теперь меня точно ждет удача!» Однако непонятно было, что теперь-то делать. И он вернулся в храм. За разъяснениями, так сказать. Жрецы, во главе с тем самым честолюбцем, только руками разводили. На всякий случай решили спросить у Пера. Я видел эту сцену. Клянусь, если бы могло, оно бы почесало себе затылок, в смысле кончик. А написало следующее: «Вахны заберите, вот те на. Я же пошутило». Подобное высказывание повергло всех в шоковое состояние. А Перо подумало-подумало и дописало: «Засим пусть храм выпишет этому шустрецу пять седьминов[11] и благословит на удачу».

Рассказ прервался общим гоготом, а духовник Среднего острова Карнавы-шэ продолжил:

– А что делать? Скрипя зубами, главный жрец выдал названную сумму и душевно предложил мужичку «идти, дорогому, за своей удачей, пока она прямо тут его, поганца, в смысле счастливца, не настигла чем-нибудь поувесистее». Да-да, так и сказал, – сам уже смеялся Халльдуор. – А наш герой не растерялся. Вложил деньги в дубильное дело и с тех пор процветает.

Конец истории был встречен еще более громким хохотом.

К слову сказать, Перо Случайных Пророчеств оказалось более чем щедро. Денежная система на Карнаво-Наррском колье строилась следующим образом. В ходу были четыре типа монет: золотая, серебряная, медная и Седьмая. Золотая была самой маленькой и называлась северняк – по ассоциации с Северными островами. Серебряная чеканилась покрупнее и в обиходе именовалась как средняк. Медную соответственно делали самой крупной и звали южняком. Ее ценность была наименьшей. Одним из самых распространенных ругательств в Карнаве-шэ и Нарре-шэ было пожелание: «Чтоб тебе только южняками платили!»

Самой ценной считалась Седьмая монета. Формы она была неровной – точно повторяя весьма изрезанную береговую линию Феэркен-сена. По ее внешнему краю шла полоска меди, в середине положили серебро, золото окаймляло бледный голубоватый кристалл в центре, с легким смещением вбок, имитируя тем самым самое крупное озеро Седьмого острова. Монета эта почти не использовалась в обычных торгово-денежных операциях. Чаще всего ее хранили в доме как оберег или дарили на какие-нибудь праздники. Почиталась она и как верное вложение капитала, некий неприкосновенный запас на черный день. Часто седьмины дарили молодоженам и новорожденным.

– Вот смотрю на тебя, Халль, – покачал головой Элайтер, – вроде серьезный дальше некуда, а как байки потравить, так ты первый. Ты вот к чему это сейчас рассказывал?

Фаар смерил его негодующим – почти багряным – взглядом. Впрочем, как коллеги уже заметили, напарнику позволялось куда больше, чем всем остальным.

– Во-первых, серьезный не значит занудный. Во-вторых, рассказ этот был иллюстрацией к моим словам о чувстве юмора реликвий, связанных с Сайенсеном, а также о собственной воле подобных предметов. Разговор же наш до этого отступления касался особенностей нахождения Зеркала Твоего Шанса на Базаре-Скажи-Что-Ты-Хочешь. И не смей ме-ня более одергивать.

Карнелл только хмыкнул.

– Давайте лучше подумаем, как мы отыщем на этом огромном рынке наше Зеркало, – перевел он тему. – Как я понимаю, более конкретных указаний, чем «где-то на Базаре», у нас нет.

Ранреу, искренне наслаждавшийся и рассказом, и перепалкой, почесал нос и произнес:

– Я давно думаю об этом. Предлагаю вот что…

Глава 4

– Это называется «не привлекать к себе внимания»? – пробурчал Шаи, неодобрительно глядя на оборотня. Тот обнимал сразу двух девушек, тискал их за талии и то, что ниже, и громко о чем-то вещал, скорее всего о красоте и свободной любви. Девушки смеялись и выглядели очень довольными. Одна из них уже почти добралась до кошелька барса.

Фелл, Гархаэт и Майрэл отправились на Средний остров Нарры-шэ, где находился самый крупный Игровой Квартал. Так назывались места, в которых скапливалось большое количество игорных и прочих развлекательных заведений. Причем не обязательно они были связаны с какими-либо запретными удовольствиями. Тут же находились и театры, и манежи, и площадки для циркачей с акробатами. Поблизости обязательно оказывались лавки и магазины – от книг до ювелирных изделий. Несколько веков назад правящий в ту пору король издал указ, по которому все подобные заведения (кроме торговых) переносились в специально отведенные места. Решение это было принято, дабы огра-ничить преступность и не смущать слабые сердца. Несмотря на недовольство хозяев, за которыми порой стояли очень влиятельные люди, пришлось подчиниться монаршей воле, хотя этот указ чуть не стоил ему трона. Однако дело было сделано.

В Игровых Кварталах танцевали, пели, колдовали, пили, смеялись, развлекались, насколько позволял кошелек и щедрость кредита. Разумеется, здесь же сосредотачивалась нелегальная жизнь если не всей Нарры-шэ, то ее Среднего острова уж точно. Запрещенные игры, алкоголь, дурманные зелья, полулегальные дома иллюзий, незаконная проституция, скупка краденого, штабы и явочные места песец-гильдий, величественные дворцы Домов Чести – все это и многое-многое другое находилось и весьма активно функционировало именно здесь. Изначально оно действительно занимало квартал, но постепенно разрослось до размеров среднего города, со своими пристанями и парками, богатыми районами и трущобами, храмами и учебными заведениями. Власть здесь принадлежала Домам Чести и песец-гильдиям. Вмешательства в свои дела они не терпели, но понимали, что порой необходимо сотрудничество и со стражей, и с протекторами, и с иными властями. Но даже тем приходилось играть по правилам почти всесильных глав этих полулегальных организаций. И уметь с ними разговаривать. Именно для этого сюда и отправились Шаи и Рыжий.

– Ну что ж, по крайней мере вряд ли кто заподозрит, что он с нами, – хмыкнул Гархаэт. Одеты они с напарником было весьма скромно и ничем не отличались от сотен горожан, туда-сюда сновавших по улицам. Правда, выправку и дворянское происхождение Фелла трудно было скрыть, а Рыжий не удержался от пары дорогих деталей – пояса, ножен и украшений, которые он просто не мог снять, показываясь в городе, из-за традиции его племени: иначе духи-покровители могли лишить своего благословения, а значит, защиты и удачи. Но, учитывая район, где протекторы прогуливались, в них легко было предположить ищущих необременительных развлечений друзей среднего достатка. По крайней мере, глядя на эти лица, трудно было представить, что их обладателей может тревожить забота тяжелее выбора между двумя видами удовольствий.

Адъютант вздохнул и печально поделился:

– Я ему почти завидую. Слушай, у него разве не должен уже пройти период полового созревания, тьфу, я хотел сказать, особой сексуальной активности, ну он же уже не юноша, хоть и выглядит так.

Майрэл выглядел как молодой мужчина с пепельными волосами и слишком яркими черными глазами. Так и ждешь, что в них вот-вот вспыхнет ярость или страсть.

– Он же оборотень, – хохотнул Рыжий. – У них период полового созрева… то есть этой самой активности заканчивается только со смертью.

Шаи вздохнул:

– Веселенькая ожидается прогулка.

– Да и дельце, похоже, тоже. – Гархаэт словно случайно завел руку под полу накидки. Фелл знал, что там у него спрятан один из кинжалов. Проследив взгляд протектора, помощник Льота мигом повторил его жест, только его ладонь опустилась в карман. Трудно было представить, но красавчик и мастер меча Шаи очень любил такое народное средство решения проблем, как кастет.

– Ну-ка, ну-ка, кто это тут у нас? – Насмешливый голос мог принадлежать только одному существу на свете. Хорьку. И это была отнюдь не зверушка. Как бы того ни хотелось. Ведь тогда можно было бы поймать тварь и пришибить, раздавить, замучить, убить особо жестоким способом. Эту же дрянь придушить легко не удалось бы. И не потому, что она была так уж сильна, а из-за ее, вернее его, высокого положения в песец-гильдии Среднего острова, не говоря уже о связях в других частях Нарры-шэ и даже на Базаре-Скажи-Что-Ты-Хочешь. – Неужто Шаи Фелл и Гархаэт Рыжий? Какие гости нас почтили своим вниманием, а, ребята? – Узкое, с мелкими чертами лицо Хорька повернулось к «ребятам». Эта свита никогда не менялась – грузный полукровка, больше похожий на глыбу гранита, чем на живое существо, высокий блондин с колдовскими способностями, непонятный субъект, постоянно меняющий свою форму, и еще пара-другая менее колоритных персонажей. По правде говоря, Шаи, Гархаэт и Майрэл могли бы справиться с такой проблемой. Беда была в том, что, во-первых, в процессе, без всякого сомнения, пострадали бы окружающие, а, во-вторых, именно для разговора с представителями песец-гильдии эта троица сюда и отправилась. То, что попались именно эти, можно было посчитать откровенной неудачей. Зато встреча состоялась куда быстрее, чем протекторы рассчитывали. Но радости отчего-то не чувствовалось.

– Хореоок! – протянул Фелл, непроизвольно растягивая слова и с трудом удерживаясь от того, чтобы не начать разговор с удара кастетом. – Какая встреча! Ты по-прежнему не рискуешь ходить по Кварталу один?

Лицо достойного представителя песец-гильдии дрогнуло в ярости, но тем не менее он лилейно произнес:

– Что ты, что ты, дорогой, какие опасения? Это почетный эскорт для ваших высокородных особ. Чтобы вы, не дай Нарра, не заблудились.

«Ребята» льстиво заржали. Непонятный субъект так старался, что чуть окончательно не потерял форму, уже начав сливаться с лужей, но в последний момент сумел собраться в более-менее вертикальное положение.

Гархаэт упер руку в бок и хмыкнул.

– Хорек, да ты никак в проводники нанялся? И почем сейчас услуги путаника[12]?

По глазам собеседника было видно, что фраза не осталась незамеченной.

– Тебе не по карману, Рыжий. Поэтому возрадуйся, что такая честь тебе все же оказана. Ребята.

«Почетный эскорт» двинулся вперед, намереваясь взять протекторов в кольцо. Майрэл как раз доцеловал пальчики последней из окружающих его девушек, буквально из-под руки одной из них увел свой кошелек и неторопливым шагом направился в сторону коллег.

Гархаэт и Шаи переглянулись, решив сначала помотать нервы – и все остальное тоже, а потом уже дать себя «сопроводить» в апартаменты песец-гильдии. Это не было только их прихотью. Как ни странно, с этими ребятами куда проще было общаться после хорошего мордобоя. Обычно после него следовало примирение, а то и попойка, что в большинстве случаев способствует пониманию. Льот весьма не одобрял такой метод ведения дел, но благоразумно не вмешивался.

Сопровождающие Хорька придвигались все ближе, и с каждым их шагом становилось понятно, что это вовсе не бродячий цирк, а действительно отличные бойцы, которым все равно, жив ли останется человек после их работы или мертв, лишь бы хозяину результат понравился. Улица мигом опустела, лавочки тут же закрылись, даже окна и витрины ставнями отгородили. Специальными, противоударными, их даже меч не брал. Фелл и Рыжий, вздохнув, повернулись так, чтобы в случае чего прикрыть друг другу спину.

– Шерши не появился? – шепотом спросил Шаи.

– Как видишь, – хмыкнул великан.

– Значит, выживем.

Майрэл бесшумно и незаметно для всех, кроме коллег, вскочил на крышу одной из лавок и теперь поверху пробирался к месту намечающейся потасовки.

Фелл и Гархаэт видели оборотня, но ни взглядом, ни жестом не выдали этого, не желая, чтобы противники его заметили. Не стали они и устраивать многозначительные подмигивания в сторону блондина с магическими умениями. Протекторы и так знали, что Рыжий примет первую атаку на себя, а Шаи метнется к этому вахному «прядильщику», как таких умельцев обычно называли – за способность сплетать энергию в заклинания, – и метким ударом по макушке не даст ему творить гадости. Судя по ухмыляющемуся Хорьку, у того их было приготовлено достаточно. Амулеты Богини многое могли отразить или свести на нет, но полной гарантии не давали. А коли Шерши не явил свой лик, то придется справляться своими силами.

Обычные протекторы от духовных отличались именно тем, что их работа с энергией не предполагала серьезного практического применения. Да, она давала подпитку телу и душе, но не более. Пару фокусов протекторы, подобные Рыжему или Майрэлу, умели, но в бою оные мало могли помочь. Задача духовников же была восполнять этот пробел, в первую очередь усиливать способности и боевые качества приставленных к ним протекторов, а во вторую, но не менее важную, отражать атаки тех сил, против которых обычные люди оказывались бессильны. Помимо этих задач, на коллег Шерши, Микоша, Фиро и Халльдуора накладывались и другие обязательства, но эти пункты были самыми основными. Чувствовать волю Бога и Богини могли все протекторы, хоть духовники гораздо сильней.

– Как ты думаешь, Шаи, – громко вопросил Гархаэт, – сколько можно получить у ищеек за эти рожи?

– В северняках вряд ли заплатят, Рыжий, – ухмыльнулся адъютант. – Мелкие суммы в северняках не выдают, знаешь ли.

Если до этого драться с ним особо не хотели, то теперь сделали бы это с удовольствием – у бандитов из песец-гильдий считалось особым шиком попасть в списки тех, за кого назначена награда, и чем она больше, тем авторитетней становился носитель столь дорогой головы.

«Почетный эскорт» придвинулся еще ближе. Руки удобнее ухватили оружие. Между пальцев «прядильщика» уже потрескивали едва различимые зеленые нити энергии. Тишина затопила улицу. Казалось, даже люди за стенами притаились, боясь неосторожным звуком выдать свое присутствие. Каждое движение могло дать сигнал к началу потасовки. Но тут…

– Пошли вон, шавки.

Голос был настолько спокоен, что казалось – именно таким будут констатировать конец этого мира.

В этой замершей, ждущей тишине эффект от фразы и тона оказался подобен крику в ночи. Обернулись все. Разве что протекторы сделали это, не выпуская из поля зрения своих противников. Впрочем, будем объективны, часть последних поступила так же. Майрэл припал к крыше, стараясь ничем себя не выдать.

Говоривший стоял посредине улицы, сопровождаемый тремя гибкими фигурами – столь странными, что даже их пол определить казалось затруднительным. Тени от одежды и домов ложились на лица так, что черт разобрать не представлялось возможным. Солнце, светящее им в спины, помогало в этом. Даже на пустой улице неизвестные не привлекали внимания, взгляд на них просто не останавливался. Зато не заметить говорившего было невозможно. Абсолютно белое лицо, синие волосы и золотые глаза с узкими ромбовидными зрачками выдавали в нем представителя расы ториеров, очень малочисленной и загадочной. Их умение поднимать ураганы и вихри вызывало почти суеверный ужас практически у всех жителей Карнаво-Наррского колье.

Все «шавки» опешили, замерли и задумались, так ли им необходимо участвовать в этом мероприятии. Протекторы, быстро придя в себя, начали прикидывать, а с чего это им оказана такая честь – сам Лигард Синий Холод пришел за ними. И за ними ли? Этот ториер считался вторым лицом в одном из местных Домов Чести и в перспективе должен был его возглавить. Он и так руководил почти всеми делами этой организации. Кроме того, безжалостней убийцы и толковее «прядильщика» еще поискать. Поговаривали, что большинство самых известных операций, которые вознесли Дом Разбитого Урагана над другими, были спланированы именно им. Лигард Синий Холод не боялся ничего и никого, а его – почти все.

И вот он тут. Почему?

Глава 5

– Я не понимаю, Ранреу, это и есть твой план? – Казалось, Халльдуор сейчас сожжет все на десяток шагов вокруг себя.

– Ну, не рассчитал чуть-чуть, – без особого раскаяния пожал плечами старший протектор. – Но хорошая же была идея!

Идея и правда была – не подкопаешься. Кто ж знал, что не сработает?

Сейчас группа служителей Карнавы находилась на Базаре-Скажи-Что-Ты-Хочешь. Место это было зело своеобразное. Начать с того, что находилось оно не на земле, а на воде. Здешняя торговля началась невероятно давно. Тогда территориальными водами Нарры-шэ и Карнавы-шэ считались лишь несколько десятков льесов[13] от береговой линии. Как уже упоминалось, торговля между странами всегда шла весьма оживленно. И в какой-то момент несколько ушлых купцов договорились встречаться в самом узком месте между Южными островами. Так удавалось избежать налога на торговые операции. Ввозные и вывозные пошлины, конечно, приходилось платить, но всяко меньше, чем если бы корабли плыли до другого государства и продавали-покупали там. Да и прочих расходов не так много. Постепенно об этом стало известно и другим купцам, и они посчитали, что идея вполне перспективна. Слухи по обеим странам распространялись с примерно одинаковой скоростью, да и деловая активность народонаселения Нарры-шэ и Карнавы-шэ мало чем отличалась. Не прошло и пары лет, как местечко между островами кишмя кишело торговыми судами, лодками, баржами и еще Сайенсен знает чем.

Спустя еще какое-то время недалеко нашли мелистое дно, и там начали строить что-то вроде поселка на сваях, устраивая постоянные магазины и склады. Корабли не могли слишком близко к нему подойти, но пара льесов на веслах не такая уж большая плата за возможность безотлучного пребывания в столь выгодном месте. К моменту, когда монархи обеих стран спохватились, сделать что-либо – или установить свою власть, или собирать налоги, или разогнать – было уже невозможно. Хотя бы потому, что рынок по-прежнему располагался ровно посредине между государствами. Провести разделительную черту через его центр тоже не удавалось – каждая сторона упорно засчитывала себе больше, чем другая готова была ей отдать. Кроме того, торговцы, видя такое дело, периодически скидывались на подкуп нужных лиц в правительстве и ближайшем окружении то одной, то другой страны, дабы те тормозили любое решение по этому вопросу.

В конце концов, Базар был взят под покровительство Феэркен-сеном, который тоже находился недалеко от него, но дальше надсмотра за порядком и постройки пары храмов жрецы не пошли – слишком уж сильны оказались объединившиеся купцы. Количество протекторов и прочих лиц, присланных с Седьмого острова, строго ограничили.

Однако храмы и святилища Сайенсена стояли в пяти точках Базара. И именно на это был расчет Ранреу. Он предположил, что между храмами, наполненными силой верховного Бога, и предметами, связанными с ним, в свою очередь должна протянуться некая энергетическая ниточка. Особенно если они находятся недалеко друг от друга. Святилища стояли на примерно равном расстоянии друг от друга, но, увы, не охватывали всего Базара. Слишком уж велик он был для этого. Да плюс прочие колебания, которых никто не отменял.

– Идея-то хорошая, – хмыкнул Халльдуор, – однако не сработала. Почему я не удивляюсь?

– Я с удовольствием послушаю и твои идеи, – парировал старший протектор Карнавы, взглядом заставив Альзорела убрать с лица ехидную ухмылку. Похоже, Рошел с его резкостью в отношении всех и вся, главным образом Лоу, становился для адъютанта личным божеством.