Судьбы в режиме танго

Сергей Добряков

Судьбы в режиме танго

Болезнь без нужды.

Драматическая поэма в прозе

Три части. Две интермедии. Эпилог

Царь, ждёт тебя расплата. Хочешь – мы

Уйдём от них? Тебя я спрячу в чёрный

Далёкий дом.

Иннокентий Анненский. «Царь Иксион»

Действующие лица в порядке их появления перед зрителями:

ВАСИЛИЙ ПРИЛЕГАНОВ

МАРИНА ЗЕМЦОВА

АЛЕКСЕЙ УЦЕПИН

АНДРЕЙ НЕРЕИТИНОВ

АНЯ

ДМИТРИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ ПРИЛЕГАНОВ, дед ВАСИЛИЯ

ЮРА СОКОЛОВ

ГУЛЯЮЩАЯ ПУБЛИКА. В 1-й части её появление желательно. Во 2-й интермедии и 3-й части – на усмотрение постановщика.

Между 1-й интермедией и 2-й частью проходит 4 года. Между 2-й частью и 2-й интермедией – ещё 7 лет с лишним.

Часть I

Действующие лица:

ВАСИЛИЙ ПРИЛЕГАНОВ, 17 лет. Очень напряжён, замкнут и аккуратен. Постоянно старается проявлять выдержку.

МАРИНА ЗЕМЦОВА – его бывшая одноклассница, 17 лет. Красива, хорошо осознаёт это. Выглядит тем эффектнее, чем проще или строже одевается.

АЛЕКСЕЙ УЦЕПИН – студент, 19 лет. Атлетически сложен, раскованный, но не наглый. Сходу производит приятное впечатление.

АНДРЕЙ НЕРЕИТИНОВ – школьник, 15 лет. Родственник ВАСИЛИЯ ПРИЛЕГАНОВА. Сильный, ловкий, вообще спортивный.

АНЯ – подруга и ровесница Андрея. Стройная девушка-подросток.

ГУЛЯЮЩАЯ ПУБЛИКА.

Место действия – один из тех южных пригородов Санкт-Петербурга, которые некогда складывались вокруг летних императорских резиденций.

1

На сцене – один из углов парка. В небольшом количестве среди густой зелени расставлены скамейки. Здесь малолюдно или даже безлюдно, несмотря на солнечный летний день. Время от времени издалека доносится музыка. Звучат легко узнаваемые мелодии Михаила Глинки, Георгия Свиридова, Исаака Шварца.

ВАСИЛИЙ ПРИЛЕГАНОВ один на скамейке.

Рядом с ним – большой пластиковый пакет.

Оттуда Прилеганов вынимает запечатанную коробку с лекарствами. Рассматривает. Что-то прикидывает в уме. Возвращает коробку в пакет. Сразу извлекает оттуда новую. Те же манипуляции. Эта немая игра воспроизводится несколько раз подряд.

ПРИЛЕГАНОВ. Значит, инсулина точно хватит на месяц… Рецепты закрыты… Ещё спасибо, что эти инсулины не выведены из нормы поставок… А… Всё равно шприцы за деньги покупать придётся. Мама, как всегда, вздохнёт вслед за фактом… А я и папа – вслед за мамой… Хотя за деньги мы даже инсулин имеем… Плюс деньги сами по себе есть… (Через паузу.) Съем хлеба. Ходил сейчас по парку, как царь или идиот… Ещё уровень сахара в крови собьётся. Тогда, как известно, будет гипогликемия. А слово тупое и уродливое… А? И связанные с ним симптомы.

Из пластикового пакета наш юноша вынимает другой – полиэтиленовый. Там немного чёрного хлеба. Не без осторожности, но живо хлеб ест.

Вот был бы какой-нибудь клон. Болел бы, урод, диабетом вместо меня. А я бы жил нормальной жизнью… Как все!

Осторожно съедает два куска хлеба. Потом засовывает почти пустой полиэтилен на прежнее место. Откидывается на спинку скамейки. Недолго сидит, расслабившись. Потом переводит дух и поднимается. Неуверенно, но последовательно подходит как можно ближе к рампе.

Вот солнце светит. Ветер рвётся сквозь зелень. Если в ясную погоду идёшь, где всё заросло и аллеи поглуше… Солнце ведь и тут чувствуется! А потом выходишь на поляну. Там, если небо совсем чистое и солнце светит во всю силу… Иди в его сторону… Иди… Иди!

Тихо возвращается назад, ближе к скамейке.

Только не пойдёт ведь со мной никто. О Марине тут лучше не думать. И Алёшка сейчас не близок. А помогал мне… Андрей, конечно, за меня порвёт. Себя и других. Как родственник. Но он живёт на том конце. И школа у него другая. Видимся сейчас вообще что-то редко… А остальные?.. В школе меня вон как унижали. Из-за того, что больной. Пусть даже я за себя стоял… Но девчонки… Издеваются хуже, чем парни. Только Марина и жалела. А в какой парк от школы удрать? Да во дворе ещё было… (Озирает всё вокруг себя.) Царя вот тут хоть охрана от реальной жизни ограждала. И то до революции. А я?! Хоть бы сейчас люди рядом не ходили. Пока… Ну… Совсем недолго. А куда от них денешься?

Садится на прежнее место.

2

МАРИНА ЗЕМЦОВА и АЛЕКСЕЙ УЦЕПИН появляются и садятся по соседству с ПРИЛЕГАНОВЫМ, на одну из пустующих скамеек. В течение дальнейшего действия он их слышит, но не видит. Они его не видят также.

МАРИНА. Давай посидим немного.

АЛЕКСЕЙ. А давай.

ПРИЛЕГАНОВ остаётся на месте, сидит тихо, слушает очень внимательно. Старается держать себя в руках. До конца сцены на все реплики МАРИНЫ и АЛЕКСЕЯ реагирует исключительно мимикой и (или) жестами. Никакого шума с его стороны.

АЛЕКСЕЙ. Посидим. А потом, если хочешь, пойдём на пруд к дамбе. (Показывает.) Вот так. По о-очень косой диагонали, на северо-запад.

МАРИНА. К дамбе?

АЛЕКСЕЙ. Если хочешь.

МАРИНА. Не очень… Там, конечно, купаться хорошо. Только сидеть негде. Пляж дикий. А на траве я не люблю. Вообще, как помню, реставраторы по тем местам всё время плачут.

АЛЕКСЕЙ (уверенно и с весёлым спокойствием). А я травы не боюсь. Тем более клещей нигде нет. И воды тоже не боюсь. Вчера вон ехал из Питера по той дороге. (Кивает головой в ту же сторону, куда показывал до этого.) Так я прямо с электрички через посёлок… На пруд – и в воду. Нет, плыву на другой берег, и пот смываю, и пыль… Чистым выходишь, типа того.

МАРИНА (что-то слишком нейтрально). Следишь, значит, за внешним видом?

АЛЕКСЕЙ. А чего, закон запрещает?.. А ты, между прочим, поплавать не хочешь? Слегка…

МАРИНА. А я могу… И до мини-бикини раздеться. И в воду залезть. И поплавать. А потом мы бы вылезли из воды. Зашли бы за кусты. Чтобы нас никто не видел. Сели бы на траву. Рядом…

АЛЕКСЕЙ (невинным тоном). Давай дальше!

МАРИНА. Ты сказал, у тебя зачёт был?

АЛЕКСЕЙ (не сразу). Крутой довольно.

МАРИНА. А ты?

АЛЕКСЕЙ. Естественно. сдал. Причём без коррупции. Тебя, кстати, тоже зачёты ждут. Когда поступишь.

МАРИНА. Я и так сдаю всю дорогу. С перерывом на выпускной вечер. Нет, может, нервы ещё и не сдадут.

АЛЕКСЕЙ (с уверенностью). Однозначно не сдадут. Тем более это написано на твоём прекрасном, гордом и загадочном лице. (С жёсткой ноткой.) Ясно, любовь моя?

МАРИНА. Уже любовь? По-моему, ты меня ещё даже в гости не звал. А прогулка у нас вторая по счёту. Не забыл?

АЛЕКСЕЙ. Я влюбиться не имею права?

МАРИНА. Значит, со старухой, что с тобой была, ты уже расстался?

АЛЕКСЕЙ. Вспомнила! Да я с ней два года назад расстался! К ней теперь какой-то задёрганный бизнесчел ездит. Тоже её моложе. (Пауза.) Кстати, мама у меня только потом всё узнала.

МАРИНА. Как и я. (Небольшая пауза.) А ты нормально поступил. В этот свой… Но студентки тебя разочаровали. А может, удовлетворили?!

АЛЕКСЕЙ. А ты чего… Серьёзно ревнуешь? (Через паузу, быстро.) Так ты скажи, я тебе такую крутую нежность организую… (Жёстко.). Все твои интеллигентные родители целенаправленно свалятся к моим мускулистым ногам!

МАРИНА. Наверное… Особенно если узнают, как мы вдвоём сделали тех трёх уродов.

АЛЕКСЕЙ. Ты вот, кстати, умная, что тренировки не бросила.

МАРИНА (не сразу). Нет, конечно, спасибо, что ты мне подсказал именно эту секцию. И папа с мамой были умными – согласились. Бабушка вообще на них нажала… А ты как тогда на меня смотрел? В койку не звал. Значит… Что имел в виду?

АЛЕКСЕЙ. А чего? Помог хорошей девочке по-соседски. Типа как филантроп. Правда… Я дальше тогда не думал.

МАРИНА. Тем более у тебя в твои шестнадцать лет образовалась…эта… Другой ведь уровень.

АЛЕКСЕЙ. Вы повторяетесь, мисс Марина Земцова.

МАРИНА. Так… А сейчас… Знаешь, что добавь? «Когда у меня везде всё, вы уже взрослая и полностью похорошели». Будет полная лав-стори!.. Если, конечно, я захочу!

АЛЕКСЕЙ. А я всё пойму. Чего захочешь. Только… Морального слабака из меня не делай. Я не такой.

МАРИНА. А ты какой? Сильнее Васи Прилеганова?

АЛЕКСЕЙ (не сразу). А ты его знаешь?

МАРИНА. А мы с ним в одном классе. То есть теперь – были. Ты не запомнил, наверное.

АЛЕКСЕЙ. Он же больной. Диабетик.

МАРИНА. Это ещё при тебе вся школа поняла. (После паузы.) Нет… Ну надо же… Одни, кстати, просто испугались. Другие решили, что он теперь неполноценный. А он, между прочим, и Ницше… И вообще, такую литературу читает… Я, например, не осилила. А ты вообще не старайся. И по краеведению на олимпиадах Вася выделился… Его, между прочим, ни одна тусовка не удовлетворила. Ты это понимаешь?!

АЛЕКСЕЙ. А с кем он может разобраться? Его же любой силовой разговор в реанимацию отправит. (После небольшой паузы.) Я вот помогал ему… Например, защитил…

МАРИНА. Понять не могу, как тебя тогда не посадили. Или альтернативно не порвали. В смысле – на куски.

АЛЕКСЕЙ. Просто надо разбираться чисто. Плюс оппонента прессовать психологически. Так, чтобы мстить потом не решился. А Васёк вообще… Любую группу научился просекать фиг за сколько… Не пацан, а сигнализация! При этом не трус. Тяжело ему. Но не боится.

МАРИНА. На случай, если вы общаетесь. Я ему очень нравлюсь.

АЛЕКСЕЙ (не сразу). Контактов искал?

МАРИНА. Зачем? Мы и так в классе встречались. Говорим нормально. Только о любви – ничего. Я просто чувствую. А он в себе держит. Всем бы так уметь.

АЛЕКСЕЙ. Да уж…

МАРИНА. Мне Вася не нужен. Как парень. И он это знает. Но мне его жалко. Мозги у него, тут ты и сам давно понял. А здоровья ноль.

АЛЕКСЕЙ. По жизни вообще всё возможно. Вон, мой отец… Знаешь, как его делали? Ладно, хоть инвалидом остался. А долго не жил всё равно. Только… Я помню, как он говорил: «Жизнь надо преодолевать. Даже если человек вот такой».

МАРИНА. Значит, его морально никто не подавил.

АЛЕКСЕЙ. А мне с моим здоровьем трусом, что ли, быть? И держаться я умею. Это тоже надо.

МАРИНА (медленно). Мой папа говорит, что люди на свете вообще живут в противовес катастрофам. Но плохо это понимают. А ты как думаешь?

АЛЕКСЕЙ. Лично меня прогибаться под катастрофы не тянет! (Быстро встаёт без помощи рук.)

МАРИНА. Насиделся, Алёша Уцепин? (Встаёт тем же образом.)

АЛЕКСЕЙ. Насиделся, Мариночка Земцова. Может, пойдём?

МАРИНА. Не возражаю.

АЛЕКСЕЙ. Всё-таки на пруд?

МАРИНА (резко). Афродиту в мини-бикини я перед тобой сыграть ещё успею. Потерпишь! У меня же дела. Давай выйдем сейчас отсюда. И домой меня проводи.

АЛЕКСЕЙ (через небольшие паузы). А вообще… Ты со мной… отношения… строить будешь? Давай точно.

МАРИНА. Сам решай. Я в мои семнадцать лет к отношениям пока не рвусь. Может, и рано. У людей вообще весь двадцать первый век пока что впереди. Только тебя я буду ревновать. И дополнительно воспитывать. Заведёшься из-за этого – держать не буду. Я ведь без парня не останусь.

АЛЕКСЕЙ. Нет, ну… Ты точно умная не по возрасту.

МАРИНА. А ум – не возраст. Это мне бабушка уже давно сказала. Пошли, любимый.

АЛЕКСЕЙ. Пошли, любимая.

Уходят, так и не заметив ПРИЛЕГАНОВА.

3НЕМАЯ КАРТИНА

ПРИЛЕГАНОВ молча сидит на скамейке. Даже наедине с собой он сейчас боится выражения своего лица. А значит – и того, что чувствует. Натягивает на себя маску непроницаемости, хотя для кого ему стараться, если рядом людей нет? Наконец встает с места, как-то ощутимо подтянувшись. Берёт в руку пластиковый пакет. Вначале делает несколько шагов в сторону рампы. Потом поворачивается и уходит вглубь сцены.

4

Перемена декораций. Пруд, вдоль берега которого проложено несколько дорожек. Через пруд перекинут старый гранитный мост. Справа от моста небольшие рощи. За ними – дворец. Близко к зрителю, также справа, но довольно далеко от моста и дворца – гранитные же ступени, уходящие прямо в пруд.

Здесь много ГУЛЯЮЩЕЙ ПУБЛИКИ. Некоторые, особенно молодые – в мундирах, партикулярных костюмах и дамских туалетах пушкинской эпохи. Остальные – в современной одежде. Музыка звучит уже достаточно громко. И вообще, становится шумно.

ПРИЛЕГАНОВ «глух и слеп» ко всему окружающему. Он стоит на мосту, опираясь одной рукой на перила. В другой держит пакет. Вздыхает тяжело. Потом замечает плавающего в пруду АНДРЕЯ НЕРЕИТИНОВА. Видит, как он подплывает к ступеням, ухватившись за них, легко вылезает на берег. Потом АНДРЕЙ оглядывается, но налево, в сторону моста не смотрит. ПРИЛЕГАНОВ, видимо, сомневается – окликать или нет…

АНЯ показывается на прибрежной тропинке правее ступеней. Судя по её платью и шляпе, она должна изображать кого-то вроде Татьяны Лариной на прогулке.

АНДРЕЙ. Хелло, Энни!

АНЯ. Андрюша… Ты что, купался?

АНДРЕЙ. Освежился. Поплавал немного. А потом снова хотел тебя искать.

АНЯ. Ну, с этим шествием… Сейчас хоть наш номер отработали – уйти можно.

АНДРЕЙ. А всё хорошо вышло… Погоди! (Быстро, но без суеты проходит к кусту, за которым лежит его одежда. Нагибается и поднимает хороший букет цветов, подходит к АНЕ. Старается не задеть и не забрызгать её платье. Ловко опускается на одно колено. Вручает букет.) Держи, Анюта! АНЯ. Ой…

АНДРЕЙ (в той же позе). Я, честно, не помню, как там лучше вручать. Меня папа… (Пауза.) Задёргал с этим этикетом. Держи крепче!

АНЯ. Спасибо.

АНДРЕЙ. Я хотел лично тебе. И помять боялся. Поэтому к вам туда не лез…

Говоря это, АНДРЕЙ одним движением встаёт с колена. Потом дожидается, пока АНЯ освободит от букета одну руку. Не приближаясь к девушке вплотную, берет её за руку. Тихо ступая босиком, ведёт АНЮ вперёд, как в полонезе, вдоль пруда к мосту…

АНЯ. Постой… Ты что, вот так пойдёшь? В плавках?

АНДРЕЙ. Зачем? Ты где-нибудь встань… А я пока оденусь. Это быстро.

АНЯ (показывает направо). Тогда я у дворца.

АНДРЕЙ. Жди.

АНЯ уходит. ПРИЛЕГАНОВ провожает её взглядом.

Он явно не прочь по-быстрому исчезнуть, но не успевает. Его замечает АНДРЕЙ.

АНДРЕЙ (уже одетый, но, в отличие от АНИ, по-современному, приближается к ПРИЛЕГАНОВУ). Хелло, диа казн!

ПРИЛЕГАНОВ. Хелло, Эндик…

АНДРЕЙ. Ты извини, я… (Жест в сторону дворца и АНИ.) Ты как?

ПРИЛЕГАНОВ. Вот, инсулин добыл. Теперь погулял немного.

АНДРЕЙ. Устал?

ПРИЛЕГАНОВ. Устал… Да всё нормально. Не волнуйся.

АНДРЕЙ. Ладно, Бэз. (Мотнув головой вслед АНЕ.,) Сам понимаешь.

ПРИЛЕГАНОВ. Ну да. Нереитиновы дам не задерживают.

АНДРЕЙ. Точно. Совсем не по-дворянски, короче, выйдет… (С самой искренней радостью.) А хороша, правда?

ПРИЛЕГАНОВ. Я тебя поздравляю. С моей пролетарской прямотой.

АНДРЕЙ. О… Кстати, дед твой у вас ещё? Привет передай от наших. Просили. Гудбай.

Удаляется в сторону дворца. Возможно, чуть быстрее, чем того требует подразумеваемое чувство постдворянского престижа.

ПРИЛЕГАНОВ на мосту, рядом ходят люди, громко болтают, кое-кто даже поёт. До Прилеганова им нет дела. И до его монологов себе под нос, а уж до внутренних тем более.

ПРИЛЕГАНОВ. Как в каком-то кино. Или вообще в литературе. Ну, или в будущем такое снимут. Или напишут, что за разница? (Проговаривает, но не смеётся.) Ха-ха-ха! (Через паузу.) Вот с купанием надо кончать. Если сахар упадёт, когда плывёшь, силы уйдут сразу. Тогда вперёд и вниз, на дно. (Быстро бормочет.) Инсулина должно хватить на месяц. Значит, живу спокойно. Пока. (Ощутимо резко подхлёстывает себя. И уж совсем почти себе под нос добавляет.) Займусь типичными делами абитуриента.

Идёт к рампе.

ИНТЕРМЕДИЯ ПЕРВАЯ

ПРИЛЕГАНОВ (у рампы). Тогда я пошёл домой. Вышел за ограду парка. Улица там узка. Но она плавно переходит в очень широкое шоссе. А шоссе ведёт в большой мир. На близкий север. То есть в сторону Петербурга. Так бывает в наших великих пригородах… А знаете… Иногда, в солнечные дни, если я прохожу по этим местам, мне кажется, что люди преодолевают тяжести и легко идут своими дорогами. Светло тогда каждому, и тени отступают. Ну да, это иллюзия. Но только с ней человеку не так мрачно.

Часть II

Действующие лица:

ВАСИЛИЙ ПРИЛЕГАНОВ, 21 год.

ДМИТРИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ, его дед по отцу. В дальнейшем для краткости – просто ДЕД. Ему за 80. Крепкий старик. Очень моложав, подтянут. Выглядит и держится хорошо. По виду строг, но снисходителен. Легко представить себе, что в прошлом этот человек имел некоторую власть.

МАРИНА ЗЕМЦОВА, теперь по мужу УЦЕПИНА, 21 год.

АЛЕКСЕЙ УЦЕПИН, 23 года.

Действие переносится в Петербург. Большая квартира в приличном доме. На сцене кухня и кусок коридора. Обстановка комфортабельная, но по меркам позднесоветской эпохи. Везде порядок и чистота. На кухне, вблизи газовой плиты и холодильника, – стол, накрытый на двоих к чаепитию. Работает современный (для начала середины 2000-х годов) телевизор. С началом действия по нему идёт музыкальная передача. Звучит Элегия Рахманинова для фортепиано (оп. 3, № 1).

1

ДЕД (сидит за столом, внимательно слушает музыку. Дослушав, выключает телевизор при помощи пульта дистанционного управления). Василий!

ПРИЛЕГАНОВ (из коридора). Сейчас!

2

ПРИЛЕГАНОВ (входит в кухню, садится за стол). Всё в порядке, дед!

ДЕД. И я тут послушал…

ПРИЛЕГАНОВ. Рахманинов? (Вопрос звучит несколько неуверенно.) Концерт?

ДЕД. В том-то и дело, что передача. По теперешним меркам – просто какая-то церемонная. Даже удивляюсь… С тобой всё хорошо?

ПРИЛЕГАНОВ. Инсулин я сделал. Теперь подожду, пока сахар опустится. Есть стану попозже. Сейчас выпью кофе. Лучше с цикорием.

ДЕД (понимающе). Сахар, значит, высоковат?

ПРИЛЕГАНОВ. Я измерял – он поднялся… Да и день был тяжёлый.

ДЕД. Но ты же справился с делами?

ПРИЛЕГАНОВ. На Васильевском был славном острове. Потом сюда. Здесь, как ты, наверное, убедился, был тур по магазинам.

ДЕД сидя берёт с подставки электрический чайник. Наливает оттуда кипяток в пустую чашку.

Ты что, дед, я сам всё сделаю!

ДЕД. Ты прекрасно знаешь, как я не люблю, когда мне помогают из-за всякой мелочи. (Очень аккуратно ставит чайник на место. Берёт чайную ложку. Свободной рукой последовательно открывает одну за другой две фарфоровые банки, стоящие на столе. Из одной берёт две ложки кофе. Высыпает их в чашку. Из другой – одну ложку цикория. Сыплет этот продукт туда же. Размешав полученное содержимое, придвигает чашку к внуку.) Человек должен заботиться сам о себе, пока есть возможность. О людях – то же самое. Я рад, что ты, кажется, вовремя усвоил эту жизненную позицию.

ПРИЛЕГАНОВ. Куда уж мне до бабушки?.. За тобой смотрела, пока не слегла окончательно.

ДЕД. Прибавь, что она мне родила и помогла вырастить хорошего сына. А тебе, слава Богу, нормального отца… И в профессии состоялась. Было с чем уходить из жизни!

ПРИЛЕГАНОВ. Я думал, ты вспомнишь, как у вас чуть не с детства всё сложилось. Или как она ждала тебя с войны всю блокаду. И потом, вплоть до сорок пятого…

ДЕД (начинает декламацией). Мы любили в тяжёлые годы, мало знали мы радостных дней… Как, впрочем, и вы теперь… Только не притворяйтесь! По-вашему, если старик старой советской выделки, так и вас раскусить не может?

ПРИЛЕГАНОВ (подхватывает декламацию). Наша юность прошла, пронеслась непогодою, как метель над простором полей. Как видишь, у меня неплохая память на твои любимые песни. Только ведь мы тоже кое-чему у вас научились.

ДЕД (спокойно и размеренно). Но вы усвоили некий подход не совсем из нашего арсенала. В отличие от нас… Ну, может быть, всего лишь лично от меня, я не спорю… Вы очень давно полюбили защищаться иронией от жизненных кошмаров. Причём это длится уже несколько десятков лет. На моей памяти. А разве это говорит о вашей силе?

ПРИЛЕГАНОВ. А что ты предлагаешь?

ДЕД (вновь декламирует). Что прошло, то прошло… И быльём поросло. И опять на душе светло… Когда-то давно эту песню пели и Жан Татлян, и Георг Отс. Вот вы бы осознали столь простой закон. И вспоминали бы, когда поживёте, не кошмарные, а светлые минуты. Жизнь может предъявлять любой мрак. Какой сложится. Поддаваться-то ей зачем из-за этого?

ПРИЛЕГАНОВ. Хм… (Пьёт кофе.) А куда тебе теперь? С проблесками света? На фоне, который в целом тёмен? (После паузы, наполненной выжидательным молчанием собеседника.) Дед… Только в твои же мемуары…

ДЕД (тихо). Так ведь они уже напечатаны. Но я к этому труду вообще отношусь спокойно. Гораздо спокойнее, чем Нереитиновы к воспоминаниям Алексея Сергеевича.

ПРИЛЕГАНОВ. Дедушка Дмитрий Васильевич!.. А куда нам с тобой от памяти деться, хотел бы я знать?

ДЕД. Тебе тоже есть что вспомнить?

ПРИЛЕГАНОВ. Уже.

ДЕД. Но делиться не хочешь?

ПРИЛЕГАНОВ. А чем? О моих личных неудачах ты и так знаешь… А в науке я пока ничего не сделал. Да ещё в наше научно-нерентабельное время.

ДЕД. Поэтому ты не только мало пьёшь, но и говоришь в целом резковато?

ПРИЛЕГАНОВ. Ты сам понимаешь все мои проблемы… Расскажу девчонке, что у меня диабет с инсулином… А тем более съем что-нибудь у неё на глазах… Или пусть даже подколюсь в сторонке… Дед, вот те крест, к больным СПИДом и то относятся лучше!

ДЕД. Дур и эгоисток на твой век, к сожалению, хватит…

ПРИЛЕГАНОВ. Ещё бы! Моя последняя, отшивая меня, свою маму подключила… И мама беседовала со мной таким жалостным тоном… Настоящего счастья хотела для дочки… Ну и видал я эту дочку в глянцевом журнале!

ДЕД (помедлив). Помнится, свою более раннюю пассию ты послал загорать на какие-то острова.

ПРИЛЕГАНОВ. Сказала бы сразу, что она замужем! Я её вообще мило беседовать со мной не принуждал.

ДЕД (после паузы). Насколько я понимаю, ты снова пытаешься отвлечься от этих бед за учёбой…

ПРИЛЕГАНОВ. Не за водкой же!.. Извини, ноги что-то затекли.

(Поднимается, выходит в коридор.)

3ПЕРВАЯ СЦЕНА-ВОСПОМИНАНИЕ

Раскрытое окно. ПРИЛЕГАНОВ, одетый как для торжества, стоит и дышит свежим воздухом.

За спиной у него – открытая двойная дверь, из-за которой доносится типичный гул свадьбы.

МАРИНА (выходит из двери в подвенечном наряде. ПРИЛЕГАНОВУ). Вася, извини… Всё в порядке?

ПРИЛЕГАНОВ. Да, вот подышать вышел. Ни о чём не беспокойся. Тем более Алёшка до тебя уже побеспокоился. И… Я-то ладно. И даже он. А вот твоё отсутствие бросится в глаза.

МАРИНА. Мало ли зачем я могла выйти… Скажи только…

ПРИЛЕГАНОВ. Если ты о гипогликемии, то, как известно, я поел плотно и у всех на глазах. Я даже просил передать благодарность повару, ты не слышала.

МАРИНА. Ну, Муса Алиевич всегда на высоте мастерства… Я-то… Благодарна тебе…

ПРИЛЕГАНОВ. За тост? (Шутит не без усилия.) Так ведь коньяк французский. Под него надо уметь говорить. Желательно красиво. А шампанского мне всё-таки нельзя… И водку я не пью. Да ты иди. Я тоже приду сейчас. И ещё приму фужерчик под светскую беседу. Ты убедилась, я это умею.

МАРИНА. Ты только…

ПРИЛЕГАНОВ. Да не волнуйся. (Вдруг.) А вообще, я тебе по-честному желаю счастья. Ты и в этом убедилась…

4

Прежняя обстановка. ПРИЛЕГАНОВ за кухонным столом.

ДЕД (подбирая слова с осторожностью). Прости, пожалуйста, этот речевой трафарет. Только мне думается… Высшее образование даже теперь не потеряло свою роль. Хотя играет её хуже, чем в моё время. Но ведь к ВУЗу тоже надо пройти.

ПРИЛЕГАНОВ. А я читаю и твои мемуары. И Алексея Сергеевича. И ещё кое-чьи вдобавок. Есть над чем задуматься. Даже кофе по этому поводу допить тянет!

(Берётся за свою чашку.)

ДЕД. Вот то-то… Во времена моего отрочества ребята из дворянских семей кое-где были самыми лучшими работниками. На стройках, даже на заводах… Ты же помнишь, как рассудил Алексей Сергеевич? «Вы считаете мою семью социально чуждой – так я буду справляться лучше вас!» Такой вот кузен Алёша… Нереитиновы… Их порода… Хоть шпагой когда-то действовали, хоть за станком… Я, наверное, ещё и в них. Хотя отцовская Выборгская сторона сказалась тоже…