Работа над ошибками

– Отлично, – сказал Даймонд. – Вот и отслеживайте. А я, можете не сомневаться, отправлюсь первым же междугородним поездом в Лондон.

– Пожалуйста, не надо! – взволнованно воскликнул Тотт.

– Он этого не сделает! – холодно бросил Уоррилоу. – В противном случае будет жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.

Уоррилоу держался весьма уверенно, однако присутствующие прекрасно понимали, что рисковать жизнью придется не ему. К тому же он находился не на своей территории, да и по званию и должности не был старшим среди собравшихся. Фарр-Джонс откашлялся и произнес:

– Джентльмены, ситуация сложилась необычная, и нам необходимо установить приоритеты. Ваш долг, мистер Уоррилоу, состоит в том, чтобы вернуть Маунтджоя в тюрьму, и мы сделаем все, чтобы помочь вам в этом. Однако главная наша забота – безопасность мисс Тотт и ее спасение.

– Спасибо вам за эти слова, сэр, – тихо пробормотал Тотт.

Даймонд отметил, что про его безопасность не было сказано ни слова.

– Насколько мне известно, – продолжил Фарр-Джонс, – у мистера Даймонда, когда он служил в местном отделении полиции, был весьма высокий процент успешно проведенных операций.

– В этом с ним никто не мог сравниться, – заметил Тотт без малейшей нотки фальши в голосе.

– Мистер Даймонд не всегда точно придерживался устава и инструкций, однако действовал очень результативно. Он лично знает Маунтджоя, и именно он отправил его за решетку. В сложившихся обстоятельствах мистер Даймонд – наша главная надежда. И я намерен поддержать его на все сто процентов.

– То есть наблюдения не будет? – уточнил Питер.

– Нет.

– И «жучков» тоже?

– Обойдемся без них.

– Я требую, чтобы мое несогласие зафиксировали официально! – торжественно объявил Уоррилоу.

– Это будет сделано, – кивнул Фарр-Джонс, не глядя на инспектора. – Вы готовы приступить к делу немедленно, мистер Даймонд?

Время принимать решение, подумал Питер. Кажется, ему удалось заставить своих бывших коллег внять доводам разума. Готов ли он, Питер Даймонд, снова открыть охоту на Маунтджоя?

– Да, готов – если кто-нибудь вызовет мне такси. Жаль, что мы не сможем использовать машину, которую вы подготовили, Джон. Кстати, что это за автомобиль?

– Тот, в который мы поставили «жучки»? – Уигфулл нахмурился. – «Воксхолл Кавальер». А что?

Даймонд улыбнулся.

– Что смешного? – удивился Фарр-Джонс.

– Да так, ничего. Просто было бы забавно отправить на Лансдаун-роуд, к памятнику Гренуиллу, машину «Кавальер». Это слово – аналог слова «всадник», то есть кавалерист. А Гренуилл ведь командовал пехотой роялистов. И к тому же роялисты проиграли Гражданскую войну.

Такси компании «Эбби рэдио» медленно продвигалось по Брод-стрит в плотном потоке машин, минуя памятные Питеру Даймонду места. Глядя по сторонам, он отмечал изменения, произошедшие в городе за время его отсутствия. Рабочие счистили сажу, въевшуюся в фасад собора Святого Михаила, открыв взглядам прохожих его красоту. Торговый центр «Росситер», в котором Стефани покупала поздравительные открытки для Питера, сохранился. Однако находившееся рядом небольшое кафе, где любили собираться студенты, привлекаемые дешевым овощным супом, исчезло. Каким-то чудом уцелел букинистический магазин, несмотря на кризис. Питер невольно подумал о том, что если даже город стал немного другим, то и работа полицейских наверняка изменилась – причем не в лучшую сторону. Он знал, что в рядах полицейских за последнее время прочно окопались бюрократы и всевозможные бездельники-консультанты. Тем более странно, что утром у него возникло чувство, будто невзрачное здание отделения полиции на Манверс-стрит – его родной дом.

Даймонд невольно порадовался, что Фарр-Джонс и его бывшие коллеги не могут проникнуть в его мысли. Ему бы не хотелось, чтобы они поняли, насколько он соскучился по настоящей работе. Интересно, что бы они сказали, узнав, что он опустился до уборки тележек с автомобильной стоянки супермаркета?

Взяв на себя контакты с Маунтджоем, Даймонд шел на серьезный риск. При встрече Маунтджой вполне мог попросту достать пистолет и застрелить его. Однако, хотя при мысли об этом пульс у Питера учащался, а по коже пробегали мурашки, он сознавал: последние два года ему не хватало подобного риска.

– Где вас высадить? – спросил таксист. Машина уже выехала за черту города. Стоявшие вокруг здания располагались на значительном расстоянии друг от друга. Справа Даймонд увидел обнесенный забором комплекс сооружений, принадлежащих министерству обороны, а слева – Бекфорд-Тауэр.

– Давайте чуть помедленнее? – попросил он. – Место, которое мне нужно, всего в четверти мили от ипподрома.

Питер отдавал должное Маунтджою – место встречи он выбрал удачно. Любая полицейская машина здесь сразу же бросилась бы внимательному наблюдателю в глаза, даже если бы была без опознавательных знаков.

Позади такси, сбросившего скорость, мгновенно образовался хвост из других автомобилей. За исключением тех дней, когда на ипподроме проводились скачки, водители привыкли проезжать этот участок шоссе без помех. Дорога была узкой, поэтому обогнать такси не представлялось возможным. Водитель, следующий за такси на предельно малой дистанции, принялся мигать фарами, требуя либо увеличить скорость, либо уступить ему дорогу.

– Там впереди указатель, поэтому поезжайте еще медленнее.

– Если я поеду еще медленнее, приятель, вы сможете идти передо мной и размахивать красным флажком.

Машина приблизилась к указателю на Котсуолд-Уэй.

– Вон там справа есть небольшое свободное пространство. Можете там притормозить? – спросил Даймонд.

Его внимание привлекло каменное строение ярдах в двухстах от дороги. Разумеется, оно находилось на противоположной стороне дороги, и потому, чтобы свернуть вправо, таксисту пришлось минуту выжидать, пропуская встречные машины. За это время шлейф из автомобилей позади еще больше разросся. Когда таксист наконец совершил нужный маневр и остановился на обочине рядом с указателем, многие, проезжая мимо, бросали на него и на Даймонда возмущенные взгляды.

Не обращая на них внимания, Питер расплатился с водителем и принялся разглядывать склон, который ему предстояло преодолеть, чтобы попасть к памятнику Гренуиллу. Человеку его роста и комплекции следовало опасаться, как бы грунт не начал осыпаться под его ногами. Однако Даймонду все же удалось благополучно вскарабкаться наверх. Отдышавшись, он зашагал по истоптанной траве к каменной колонне памятника. Поблизости никого не было.

Памятник сэру Бевилу Гренуиллу был двадцати пяти футов в высоту и ничем не отличался от других подобных мемориалов. Впрочем, он неплохо вписывался в окружающую местность и казался гармоничной частью пейзажа. Памятник представлял собой четырехгранную колонну из серого гранита, стоявшую на квадратном постаменте. Его венчала скульптура грифона – мифологического существа с туловищем льва и орлиной головой с крыльями и когтями. Колонна была обнесена металлической оградой высотой восемь футов. Даймонд обошел вокруг нее. Надпись, сделанная в восемнадцатом веке на лицевой грани памятника, гласила, что памятник возведен в память о рыцаре, который погиб на этом месте в один из июльских дней 1643 года. Если в ее тексте и было зашифровано какое-то послание, адресованное лично ему, понять, какое именно, Питер был не в силах. Судя по всему, у доблестного сэра Бевила было мало общего с Джоном Маунтджоем: если верить памятной надписи, предводитель английских роялистов был человеком, чье благородство служило примером для других. Он не сгибался под ударами судьбы и сочетал в себе беспримерное мужество и добрый нрав.

Нет, он явно был не из тех, кто истязает и убивает женщин.

Под высеченной в граните надписью располагалась металлическая табличка вполне современного вида. Выгравированные на ней строки сообщали о героической роли сэра Бевила в битве при Лансдауне. Табличку разместили на памятнике активисты так называемой Королевской Армии – группы энтузиастов, занимавшихся изучением событий истории Англии и в первую очередь реконструкцией сражений.

Скорее всего, именно эти люди оставили у подножия памятника хризантему в глиняном горшочке и увядший венок. Комплекция Даймонда была такова, что ему было бы трудновато, присев на корточки, изучать каждый квадратный сантиметр пространства вокруг памятника. Но ему повезло: когда Питер, положив ладонь на ограду, пригляделся внимательнее, он заметил уголок листка бумаги, торчавший из-под цветочного горшка. Просунув руку сквозь решетку, Даймонд осторожно вытащил чек кассового аппарата. На одной его стороне обнаружил список товаров, купленных в Сейнсбери накануне. На другой карандашом было аккуратно написано следующее: «Д., вам не помешает немного похудеть. Идите по тропинке через поле. М.»

Текст послания вызвал у Питера раздражение. В основном оно было вызвано тем, что, судя по тексту, Маунтджой был уверен: на данном этапе он, Питер Даймонд, станет выполнять его инструкции, не обращая внимания на личные оскорбления. Положив чек в карман, Даймонд посмотрел направо, чтобы оценить, насколько сложна стоявшая перед ним задача. Вероятно, Маунтджой направлял его к вершине холма. Даже в тех редких случаях, когда Питер, вняв голосу разума, пытался прибегнуть к физическим упражнениям, чтобы хоть немного снизить вес, он не доходил до столь экстремальных, с его точки зрения, действий, как прогулки по пересеченной местности. Теоретически он поддерживал Ассоциацию пешеходов, которая выступала за то, чтобы за городом все тропинки, даже пересекающие частные владения, были доступны любому желающему пройтись. Но ведь Питер Даймонд поддерживал и Ассоциацию морских спасателей, хотя это не означало, что он был готов выйти в море в шторм.

Кряхтя, Даймонд поплелся по указанному маршруту. Все могло быть гораздо хуже, убеждал он себя. В конце концов, сверху на него не лил дождь. Чистое бледно-голубое небо, легкий ветерок… При сильном ветре на высоте восьмисот футов над уровнем моря ему пришлось бы гораздо хуже. «Будем считать, что мне повезло, – думал Даймонд. – Я всего лишь должен совершить приятную прогулку на свежем воздухе и встретиться с преступником, которого я когда-то отправил в тюрьму. Нет, правда, я счастливчик».

Добравшись до гребня холма, он зашагал по редколесью, временами пробираясь сквозь негустой кустарник. Через прогалины между деревьями Питер видел машины, проносящиеся по Лансдаун-роуд. Здравый смысл подсказывал Питеру, что Маунтджой решится на контакт с ним только после того, когда он окажется на открытой местности, где легко будет убедиться в том, что его никто не сопровождает. Это означало, что до встречи оставалось минут двадцать.

Сбиться с пути было невозможно. Стрелки указателей вели Даймонда в сторону Котсуолд-Уэй по выбранному Маунтджоем маршруту. Редколесье закончилось, и Питер двинулся дальше вдоль каменной стенки, покрытой пятнами желтого лишайника. Ему по-прежнему приходилось идти в гору, но склон стал более пологим, да и продвигаться вперед по пружинящей под ногами траве было приятнее, чем перешагивать через узловатые корни деревьев. Линия горизонта, где зелень травы смыкалась с голубым куполом неба, теперь находилась совсем рядом. Еще три минуты – и перед Питером открылся захватывающий вид на долину Лэм. Подъем закончился, однако нигде не было видно ни души.

Оставалась надежда, что Даймонда окликнут откуда-нибудь сзади, например из-за каменной стенки, мимо которой он только что прошел. Она была достаточно высокой, чтобы скрыть человека, стоящего в полный рост. В каменной кладке, не закрепленной раствором, имелось множество отверстий. Сквозь них беглый заключенный мог вести наблюдение или – при необходимости – общаться с собеседником, оставаясь в укрытии, словно грешник во время исповеди в церкви. Правда, Маунтджой, судя по всему, и не думал каяться в своих грехах. Когда из-за стены в небо взмыла, хлопая крыльями, утка, Даймонд остановился, а затем, чуть пригнувшись, приблизился к каменному препятствию и приложил к нему ухо, готовый выступить в роли священника. Вокруг царила тишина. Опасливо озираясь, Питер снова зашагал вперед. Дойдя до очередного пролома в стене, такого же, как те, что уже несколько раз попадались на его пути раньше, он перешагнул на территорию по другую сторону забора. Внимательно осмотревшись, убедился, что местность вокруг по-прежнему оставалась пустынной.

Далее Даймонду следовало спуститься по крутому косогору. Он подумал о том, что, наверное, именно этот путь избрали для бегства наименее храбрые из солдат, участвовавших в сражении триста пятьдесят лет назад. Во время обучения в школе уроки истории никогда не вызывали у Даймонда благоговейного трепета. Теперь же его мысли и подавно были заняты более актуальными проблемами, чем события, происходившие несколько столетий назад. Спуск оказался для Питера еще тяжелее, чем подъем. Вскоре у него возникло сильнейшее желание плюнуть на все и повернуть назад. В конце концов, какими бы красивыми ни были открывавшиеся ему виды, силы Даймонда имели свой предел.

Внизу, в долине, виднелись домики фермеров. Это означало, что между ними наверняка была проложена хоть какая-нибудь дорога, и она рано или поздно должна была вывести Даймонда к тому месту, с которого началось его мучительное пешее путешествие. Ему не хотелось снова карабкаться вверх по склону, а потом спускаться обратно к памятнику.

Преодолев примерно половину спуска в долину, Питер внезапно вспомнил о своем обещании связаться по телефону со Стефани. Не дождавшись звонка, она наверняка огорченно вздохнет, и в длинном списке проступков, совершенных Питером за время их совместной жизни, появится еще один пункт. В большинстве случаев ему было нечего возразить на ее упреки, но не на сей раз. Ведь он все-таки вспомнил о том, что должен был сделать. Вот только почему это произошло в таком неподходящем месте и в неудачный момент?

Склон, по которому он спускался, стал более пологим. Вскоре Питер оказался на берегу текущего в долине широкого ручья. К счастью, его вполне можно было преодолеть вброд – Питер своими глазами видел, как незадолго до него это сделал грузовик. Еще одной хорошей новостью было то, что Даймонду удалось найти место, где русло можно пересечь, даже не замочив ног, – что он и сделал. Следующим препятствием, возникшим на его пути, стал решетчатый забор скотоводческой фермы. Умудрившись перелезть через него и спрыгнуть вниз, не подвернув лодыжку, Питер решил ненадолго остановиться и обдумать сложившуюся ситуацию. Он прошел уже более полутора миль, пора было принимать какое-то решение. Стрелка, нарисованная на столбе у ручья, предлагала ему продолжить путь, то есть подняться вверх по склону на другом берегу и следовать вдоль Котсуолд-Уэй. Однако это могло означать, что придется пройти еще много миль в глубь Глостершира. Между тем терпение Питера Даймонда было на исходе.

Прислонившись спиной к сколоченным из деревянных жердей воротам загона для скота, он внимательно огляделся. Тропинка, тянувшаяся через долину, выглядела не слишком гостеприимно, но все же была бы наиболее удобным маршрутом, если бы он решил продолжить свой поход. Видимо, когда-то ее собирались заасфальтировать, чтобы по тропе можно было проехать на машине. Во всяком случае, вдоль нее трава была скошена, а кое-где тропу присыпали гравием. Даймонд увидел знак, свидетельствующий о том, что в ручье можно рыбачить. Однако вокруг не было ни одной машины и ни одного рыбака.

Почувствовав жажду, Питер подумал о том, достаточно ли чиста вода в ручье, чтобы можно было напиться прямо из него. Внезапно его слух уловил шум двигателя, который доносился откуда-то слева, со стороны фермы. Он был слишком высоким, а значит, его источником являлся мотор не трактора и не грузовика. У Даймонда мелькнула мысль, что он слышит шум двигателя и винтов вертолета с инспектором Уоррилоу на борту. Затем он увидел мчавшийся по тропе мотоцикл. В нем сидел человек в черном кожаном комбинезоне и красном шлеме с черным плексигласовым забралом.

Мозг Даймонда лихорадочно заработал. Мотоцикл, приблизившись, остановился в нескольких ярдах от Питера. Не поднимая забрала, мотоциклист обернулся назад, взял с заднего сиденья еще один шлем и бросил его Даймонду.

Тот даже не попытался его поймать, и шлем упал на землю около его ног. Говорить что-либо было бессмысленно – рев мотоциклетного двигателя глушил все звуки вокруг.

Мотоциклист энергичным жестом поманил Даймонда к себе. Похоже, он всерьез рассчитывал, что мужчина весом в двести десять фунтов наденет шлем и прыгнет на заднее сиденье. Но Даймонд скрестил руки на груди и демонстративно уставился куда-то в сторону.

Глава 6

Дело было вовсе не в том, что Даймонд пытался перехитрить противника. Никакой стратегии у него не было – он просто не хотел ехать на заднем сиденье мотоцикла. Его решимость возымела эффект – мотоциклисту пришлось заглушить мотор. Сделав это, он поднял затемненное пластиковое забрало шлема. Несколько лет, проведенных в тюрьме Олбани, давали о себе знать – лицо Маунтджоя казалось изможденным. Однако Даймонд сразу узнал знакомые черты. Джон Маунтджой был больше похож на славянина, чем на англосакса. Темно-карие, глубоко посаженные глаза, высокие и широкие скулы, твердая линия рта и массивная нижняя челюсть – весь облик Маунтджоя свидетельствовал о том, что он человек волевой и решительный.

Глядя на него, Даймонд равнодушно кивнул, словно перед ним находился незнакомец. Между тем он лихорадочно обдумывал десяток вопросов – их он собирался задать Маунтджою, дождавшись удобного случая. Но сейчас парадом командовал Маунтджой, так что Питеру ничего не оставалось, кроме как отдать инициативу преступнику.

– Здесь мы говорить не будем, – заявил Маунтджой.

Даймонд промолчал, рассчитывая, что его собеседник расценит это как знак согласия.

– Наденьте шлем и садитесь на чертов мотоцикл, – жестко произнес Маунтджой.

Питер покачал головой.

– Что вы сказали? – спросил Маунтджой.

– Ничего. Ровным счетом ничего. Думаю, будет лучше, если не я надену шлем, а вы снимете свой.

– Что?

– Я говорю… А впрочем, забудьте об этом.

– Я не повезу вас далеко, – настаивал на своем Маунтджой.

– Вы вообще никуда меня не повезете, – пробормотал Даймонд себе под нос.

– Пытаетесь выиграть время? Надеетесь, что сюда вот-вот подоспеет целая свора ваших вооруженных коллег с оружием и в бронежилетах?

Питер пожал плечами и с безнадежным видом развел руками.

– Говорю вам, если попытаетесь загрести меня, девчонке конец.

Грубость тона Маунтджоя контрастировала с хорошо поставленным голосом: сразу чувствовалось, что его обладатель – человек интеллигентный. Разумеется, пребывание в тюрьме не могло не изменить Маунтджоя. Но ведь он всего четыре года назад являлся директором колледжа, и это чувствовалось. Да, он уже тогда был склонен к насилию и его жертвами были исключительно женщины. Маунтджой никогда не участвовал в уличных потасовках.

Даймонд с преувеличенным равнодушием зевнул и, отвернувшись от Маунтджоя, принялся разглядывать клочья овечьей шерсти на колючей проволоке ворот. Похоже, ему удалось выиграть несколько очков, потому что Маунтджой, внимательно оглядев окрестности, опустил подножку мотоцикла. Затем он снял с головы шлем и положил его на топливный бак. За время пребывания в тюрьме в его темных волосах появились серебряные нити седины.

– Ладно, поговорим здесь.

– Не возражаю, – кивнул Даймонд, словно идея принадлежала не ему, а Маунтджою.

– Вы хорошо поняли, что я сказал? Попытаетесь меня сцапать – девице вашей конец.

– Арестовывать вас – не моя работа.

– Что вы имеете в виду?

Даймонд уже собирался сказать, что он больше не полицейский, но в последний момент сдержался. Перечеркнув своим заявлением все надежды Маунтджоя, Питер вряд ли мог рассчитывать на какие-то уступки с его стороны.

– Я имею в виду, что вы – не моя проблема. Олбани находится в Хэмпшире. Вас разыскивают люди именно из того отделения.

– Небольшая поправка, начальник, – возразил Маунтджой. – Все-таки я все еще ваша проблема. Именно по вашей милости в 1990 году я оказался за решеткой за убийство, которого не совершал.

– Да бросьте! Сколько раз я уже это слышал! – с оттенком презрения произнес Даймонд, словно бы не ожидавший такого поворота. – Придумайте что-нибудь получше, Джон.

На скулах Маунтджоя угрожающе вспухли желваки.

– Говорю вам, Даймонд, я не убивал Бритт Стрэнд. Да, я не святой, но я вообще никого не убивал… пока.

– Это угроза, не так ли?

– Мне отказали в праве на апелляцию. Как еще я могу добиться справедливости?

– Если вы причините вред Саманте Тотт, вам конец. Понимаете?

Маунтджой проигнорировал заданный ему вопрос и вместо того, чтобы ответить на него, сказал:

– Подумайте вот о чем. Я бежал из тюрьмы Олбани. У меня была возможность отправиться куда угодно, залечь на дно и оставаться вне поля зрения полиции. Но я вернулся в Бат. Почему? Зачем подвергать себя риску, если я на самом деле виновен?

Именно об этом Даймонд размышлял уже давно.

– Я не знаю, зачем вы это сделали, но дам вам бесплатный совет, – произнес он. – Если вы действительно хотите добиться оправдания, отравляйтесь на один из телеканалов, которые любят выставлять полицейских недоумками или коррумпированными мерзавцами. Там вам помогут.

– Я вовсе не считаю вас коррумпированным мерзавцем. Иначе я бы с вами не разговаривал. Вы совершили ошибку, страшную ошибку, и за нее нет вам моего прощения. Но я считаю, что вы заблуждались искренне. Вы – моя единственная надежда. Мне нужно, чтобы вы признались, что при расследовании моего дела схалтурили.

– И вы хотите добиться этого с помощью угроз?

– Разве я вам угрожаю?

– Под угрозой находится Саманта Тотт.

– Она останется жива и здорова, если сделаете то, о чем я говорю.

– Как бы вы ни пытались это представить, Джон, речь идет об угрозах с вашей стороны.

В глазах Маунтджоя, который не обратил никакого внимания на предложение Даймонда обратиться на телевидение, мелькнула ярость.

– А у вас есть другие идеи? Я не знаю, кто убил Бритт Стрэнд. Это должны были выяснить вы.

– Кроме вас, других подозреваемых не было.

– Все улики указывали на меня. Да и мотив имелся.

– Вам придется напомнить мне кое-какие детали, – промолвил Питер, надеясь разговорить Маунтджоя и заставить его хоть немного расслабиться. – С тех пор через мои руки прошло много дел. Та девушка, Бритт Стрэнд, – она ведь, кажется, была журналисткой, не так ли? Причем работала как фрилансер.

– Можно и так сказать, да только это, по-моему, называется по-другому. Чтобы накропать свою статейку, она записалась в мою языковую школу и прикидывалась образцовой ученицей. Грязный трюк. Правда, про это во время расследования никто даже слова не сказал.

Питер пожал плечами:

– Ваши жульнические проделки выглядели более нечистоплотными, чем то, чем занималась она.

– Жульнические проделки?

– Да ладно вам, Джон. Вы все лето записывали на курсы изучения английского языка молодых иракцев, зная, что Саддам начнет войну.

– С моей стороны все было честно, – возразил Маунтджой. – Некоторые уклонялись от призыва в армию. Кстати, среди них попадались очень способные молодые люди, которые учили язык.

– Но были и шпионы. Полагаю, вы прекрасно знали, что девяносто процентов этих людей записывались на ваши курсы только для того, чтобы получить справку, что они учатся на дневном отделении. Для вас они являлись всего лишь источником денег.

– И все же вы напрасно называете это жульнической проделкой. Я могу назвать множество других колледжей, где занимались тем же самым. На платные курсы записывали всех желающих, зная, что никогда больше не увидят большую часть из тех, кто приходил и вносил деньги. И речь не только о молодых людях с Ближнего Востока. По таким липовым бумажкам могут получать и продлевать визы люди из нескольких десятков государств. Я не пытаюсь никого защищать или оправдывать. Просто не могу понять, почему в качестве мишени выбрали меня.

– Вы находились в Бате, где жила и эта девушка, – заметил Даймонд. – И еще все идеально совпало по времени. Саддам вторгся в Кувейт в августе. Эта Бритт Стрэнд, судя по всему, была неплохой журналисткой. Она поняла, что скоро в Персидском заливе начнется война. Статья о вашем колледже могла вызвать скандал, а значит, ее с удовольствием опубликовали бы наши таблоиды. История действительно неприглядная: частный колледж предоставляет прикрытие потенциальным иностранным шпионам.

– Подобная статья меня бы просто прикончила, – мрачно изрек Маунтджой. – Собственно, так оно в итоге и получилось. В ходе судебного процесса речь шла не только и не столько об убийстве Бритт Стрэнд, сколько об учебных заведениях, укрывающих агентов иностранных разведок.

– Что ж, продолжайте. Расскажите мне о том, что суд над вами не был беспристрастным. Факт, однако, остается фактом: вы находились с Бритт Стрэнд в ночь ее гибели. Она водила вас за нос, выдавая себя за шведку, проживающую в английской семье с целью изучения языка. На самом деле Бритт Стрэнд приехала в Англию много лет назад, а язык знала практически в совершенстве, что давало ей возможность зарабатывать на жизнь журналистикой. Она обвела вас вокруг пальца, как ребенка. Собирая информацию, сумела добраться до ваших файлов, читала вашу электронную переписку, раздобыла фотокопии заявлений о зачислении на курсы, журналов посещений и бог знает чего еще. Подготовила все необходимое для того, чтобы полностью разрушить вашу репутацию. В общем, у вас был серьезный мотив для убийства.