Психология конфликта

Психология конфликта

© ООО Издательство «Питер», 2016

* * *

Предисловие

Необходимость переиздания хрестоматии по психологии конфликта продиктована несколькими обстоятельствами. Прежде всего это неослабевающий и скорее даже усиливающийся интерес к проблематике конфликтов, в немалой степени, к сожалению, связанный с сохраняющейся напряженностью в различных сферах жизни современного российского общества. Однако, несмотря на это, все же можно говорить о некоторых позитивных изменениях: на мой взгляд, растет осознание того, что альтернативой напряженности в человеческих отношениях в самых разных сферах нашей жизни должно быть конструктивное решение существующих проблем, а не их отсутствие. И это, безусловно, немалый сдвиг в нашей ментальности. Все большее число профессионалов в самых разных областях деятельности – психологи и социологи, экономисты и управленцы – сталкиваются с практическими задачами урегулирования человеческих проблем и разрешения конфликтов.

Еще одно обстоятельство, которое обеспечивает внимание к литературе такого рода, – это растущий интерес людей к психологии, к тому, как строить свою жизнь, как успешно и самостоятельно решать свои проблемы. Сегодня никого не надо убеждать в том, что развитие интереса к психологии – это не дань моде, а естественное следствие изменений в социальной реальности, в жизни людей. Питер Друкер, крупнейший специалист в области управления, отмечает: «Через несколько сотен лет, когда историю нашего времени будут описывать как историю далекого прошлого, весьма вероятно, что самым важным, по мнению этих историков, будет признано не развитие технологий, не Интернет и не электронная коммерция, а беспрецедентное изменение условий человеческого существования. Впервые – без преувеличений – у значительного и быстро увеличивающегося числа людей появляется выбор. Впервые им приходится управлять собственной жизнью самостоятельно». И это, несомненно, проявляется и в том, что люди хотят быть более компетентными в собственной жизни, в том числе и при решении сложных проблем в отношениях, в преодолении критических жизненных ситуаций, в анализе и разрешении конфликтов.

Третье обстоятельство, побуждающее нас к переизданию данной хрестоматии, скорее вызывает огорчение: фактически мы вынуждены констатировать отсутствие серьезных сдвигов в том, что касается изучения, исследовательского продвижения в области конфликтной проблематики. В опубликованной в данном издании статье А. В. Сидоренкова приводятся данные о том, что в период с 1985 по 2001 г. – за 15 лет – в наших ведущих психологических журналах появилось 13 статей, посвященных проблеме конфликтов. По моим данным, в период с 2002 г. по начало 2007 г. в этих же журналах по данной теме появилось 5 статей. Таким образом, общая тенденция выхода публикаций, посвященных психологии конфликта, остается малоутешительной: в среднем – если, повторяю, ориентироваться на ведущие психологические журналы – в отечественной психологии появляется примерно одна статья в год. Главная проблема, видимо, состоит в том, что, несмотря на готовность психологов работать с конфликтами и очевидный интерес к ним, конфликт продолжает оставаться трудноуловимым для исследователей феноменом. Причем это относится не только к внутренним конфликтам, конфликтам души человеческой, – этот мир очевидно труден для традиционно понимаемого исследования, – но и к межличностному взаимодействию, конфликтам в человеческих отношениях. Однако «трудноуловимость» конфликтных феноменов не может быть препятствием на пути их изучения, и хочется думать, нам все же удастся найти способы справиться с ней.

Прекрасным примером экспериментальных методических приемов в изучении конфликтов является впервые появившаяся на русском языке классическая работа А. Р. Лурия «Природа человеческих конфликтов: Объективное изучение дезорганизации поведения человека» («Когито-Центр», М., 2002). На издание этой книги, безусловно, являющейся событием в отечественной психологической науке, журналы откликнулись двумя рецензиями. До этого русскому читателю могли быть знакомы только отдельные статьи Лурия, опубликованные по этой тематике еще в 30-е гг. XX в. История книги Лурия примечательна: написанная в 30-е гг., трижды изданная в США (причем первое издание датируется 1932 г., а последнее – 1976 г.), она наконец-то вернулась на родину. Фактически эта сугубо научная книга повторила судьбу многих произведений наших отечественных писателей, философов и гуманитарных ученых: их сначала приходилось читать на языке перевода, не будучи уверенным, что встретишься с ними на том языке, на котором их писали наши соотечественники, – писали прежде всего для нас. Книге Лурия повезло – как, впрочем, прежде всего и всем нам. Само название одного из разделов – «Психофизиология конфликтных процессов» – говорит о необычном подходе к проблематике конфликтов. Главный интерес автора состоит в использующем экспериментальный метод изучении «корней дезорганизованного поведения». При этом принципиальная позиция А. Р. Лурия заключается в том, что «человек не только переживает распад своего поведения, но и пытается овладеть им, преодолеть его. Мы изучили механизмы распада, но мы стоим перед не менее важной задачей изучения механизмов организации» (с. 389). Тем самым он связывает возможность лучшего понимания организации поведения людей через изучение закономерностей и механизмов его дезорганизации в конфликтах. Помимо всего прочего, повторюсь, работа Лурия – блистательный пример экспериментальных исследований человеческого поведения. В хрестоматии, посвященной психологии конфликтов, невозможно было не упомянуть о таком событии, как выход книги А. Р. Лурия, однако, по понятным причинам, в рамках формата хрестоматии этим приходится ограничиться.

В целом же отечественная библиотека по психологии конфликта пополнилась мало. В силу этого и данная хрестоматия претерпела мало изменений: в новое издание включен фрагмент книги западного автора и две статьи отечественных авторов, опубликованные после выхода предыдущего издания.

Надеюсь, однако, что это новое издание хрестоматии «Психология конфликта» будет встречено читателями с теми же интересом и благожелательностью, что и первое.

Н. В. Гришина, доктор психологических наук

Предисловие к первому изданию

Исследование конфликтов относится к наиболее динамично развивающейся в последние годы области психологии. И хотя в этом бесспорно сказывается влияние социальных факторов, роста конфликтности во всех сферах общественной жизни и взаимодействия людей, усиление интереса к конфликтной проблематике не может быть объяснено только внешними по отношению к науке влияниями.

Конфликт – это не просто модная проблема, хотя сегодня она и привлекает к себе внимание гораздо большего числа специалистов, чем это было еще совсем недавно. Интерес к конфликтной феноменологии не будет временным или преходящим, которому, в свою очередь, предстоит уступить место другой, более актуальной теме. Конфликт представляет собой явление, которое играет особую роль в психической жизни людей, их развитии, самореализации, отношениях с другими людьми, наконец, в жизни общества в целом. Конфликт как одно из значимых явлений психической жизни человека непосредственно связан с проблемой психологического благополучия – фундаментальной проблемой всей психологической науки. И хотя исследование конфликта оказалось в какой-то мере «поделенным» между разными психологическими дисциплинами – прежде всего общей психологией, психологией личности, социальной психологией, – понятие конфликта принадлежит всей психологической науке и относится к ее фундаментальным основам.

По сути, сейчас мы в какой-то мере восстанавливаем справедливость, возвращая явлению конфликта подобающее ему место в психологической феноменологии, утраченное и по причинам, не имеющим к науке никакого отношения. Немалую роль в этом сыграло и интенсивное развитие в нашей стране практической психологии, прежде всего в форме непосредственной психологической помощи людям. За обращением к психологу почти всегда стоит та или иная критическая жизненная ситуация человека, переживаемые им трудности, конфликты, кризисы. Потребность в психологической помощи в этих ситуациях резко контрастирует с явно недостаточно развитыми представлениями современной психологии об этих явлениях.

Ответом на эту потребность стало не только введение курсов по конфликтологии, социологии и психологии конфликта в образовательные программы подготовки специалистов самого разного направления, но и появление в последние годы немалого числа работ, в том числе учебного, научно-популярного, просветительского характера. И хотя интерес к такого рода литературе вполне закономерен, она далеко не всегда может удовлетворить запросы тех, кто ориентирован на профессиональное знание в области конфликтов.

Один из моих коллег, читая лекции по зарубежным теориям личности еще тогда, когда их названиями не пестрели обложки книг, часто рассказывал студентам старый анекдот о том, как человек недоумевает по поводу шумной славы популярного когда-то певца: «Все говорят – Робертино Лоретти, Робертино Лоретти! А мне сосед напел – ничего особенного!» Он добавлял при этом, что любые лекции не могут заменить чтения психологической литературы, ее классиков и «первоисточников». К сожалению, в прошлом мы вынуждены были знакомиться со многими из них лишь в пересказах – в учебниках или на тех же лекциях, и возникал тот самый эффект, против которого предостерегал мой коллега, – «ничего особенного». Сегодня ситуация кардинальным образом переменилась, и мы действительно получили возможность знакомиться с лучшими образцами психологической литературы из «первых рук». Однако это неизбежно породило проблемы выбора литературы и систематизации психологического знания. Один из способов решения этой проблемы – это подготовка и выпуск специальных изданий, посвященных тем или иным проблемам. Одним из лучших видов этого жанра является хрестоматия.

Данная хрестоматия содержит тексты как зарубежных, так и отечественных авторов, знакомство с которыми позволит читателю составить общее представление о проблеме конфликта, понимании и интерпретации конфликтных явлений разными направлениями психологической науки. Выбор этих текстов был непростым делом. Значительные трудности были связаны с тем, что интерес многих психологов к глубинным проблемам человека и переживаемым им трудностям, выразившийся, например, в многочисленных психодинамических теориях личности, далеко не всегда проявлялся в оформлении их представлений о конфликтах в специально посвященных этой теме работах. Именно это привело к отсутствию в данной хрестоматии имен, которые вполне достойны того, чтобы быть вписанными в историю развития идей в области психологии конфликтов. В противном случае пришлось бы либо публиковать здесь огромные тексты, либо оказываться перед необходимостью их пересказывания.

Кроме того, огромный пласт современной психологической литературы остался здесь в какой-то степени невостребованным, так как она посвящена не столько самому явлению конфликта, его феноменологии или описанию, сколько практической работе с конфликтами в разных современных психологических и психотерапевтических школах. Соединить все это в одном издании оказалось невозможным, это задача будущих изданий.

Особое внимание читателя хочется обратить на работы отечественных авторов. К сожалению, сейчас они нередко оказываются менее доступными начинающим психологам, чем работы их западных коллег. Вместе с тем, по моему глубокому убеждению, отечественная психология имеет свой, чрезвычайно мощный, самобытный и перспективный потенциал, использование которого принесет плоды не только отечественной, но и мировой науке. Это относится ко многим областям психологии и к психологии конфликта в том числе. В заключение напомню оригинальное значение греческого слова «хрестоматия» – «изучать хорошее, полезное». Надеюсь, что ощущение интереса и пользы будет сопутствовать вам и при чтении этой книги.

I

Философско-социологическая «конфликтная парадигма»

Основные темы и понятия раздела

• Элементы теории социального конфликта

• Функции социального конфликта

• Завершение конфликта

• Реалистический и нереалистический конфликт

* * *

Конфликт в его разнообразных формах является подлинно междисциплинарным предметом исследования. Его отдельные виды описываются и изучаются философами, политологами, правоведами, педагогами, военными, математиками, экономистами и др. В качестве наиболее давней и богатой традиции исследования конфликтов следует назвать работы философов и социологов. Именно философско-социологическая традиция оказала значительное и бесспорное влияние на отношение к конфликтам в гуманитарной мысли в целом и в психологии в частности.

«Теория конфликта», основанная на идее постоянного изменения общества, была сформулирована в противовес «теории равновесия».

Первоначальное формирование теории конфликта как определенной системы представлений о природе общества, его устройстве и развитии произошло под непосредственным влиянием работ Карла Маркса. Он считается признанным предшественником современной конфликтологии, а его идеи если и не всегда разделялись последующими поколениями социологов, интересовавшихся темой конфликта, то, по крайней мере, стали основой принципиальных изменений в философской традиции понимания конфликтов. Работы Маркса исследовали диалектику развития общества и закономерности возникновения конфликтов. Главной движущей силой развития общества, по Марксу, является борьба между классами, которая неизбежна в силу разделенности общества на враждующие социальные группы. Полнота и глубина описания и анализа процессов классовой борьбы в обществе позволяют считать Маркса создателем «социологии классовой борьбы».

Другой классик, имя которого в истории развития философско-социологической традиции изучения конфликтов стоит рядом с Марксом, – немецкий философ Георг Зиммель. Подобно Марксу, он полагал, что конфликт в обществе неизбежен, однако обращался к более широкому кругу разнообразных конфликтных явлений и считал одной из основных их форм конфликт между индивидом и обществом. Основное отличие социологии Зиммеля от представлений Маркса – это вера в позитивные возможности конфликта, в то, что конфликт может вести к социальной интеграции и усилению социальной сплоченности. Тем самым он может выполнять важнейшие функции сохранения социальных отношений и социальных систем. Зиммель сформулировал представление о позитивных функциях конфликта, заложив основы конфликтного функционализма.

Последователями Маркса и Зиммеля и современными классиками конфликтологии считаются немецкий социолог Ральф Дарендорф и американский ученый Льюис Козер. Они развивают традиции, заложенные «родоначальниками», – Дарендорф представляет диалектическую теорию конфликта в традиции диалектического подхода Маркса, а Козер – конфликтный функционализм, развивающий идеи Зиммеля. Идеи Дарендорфа и Козера рассматриваются как концептуальная основа современной парадигмы конфликта. Именно их работы стали непосредственным основанием конфликтологии, которая переходит от теоретических описаний конфликтов к практической работе с ними.

По Дарендорфу, социальный конфликт всегда существует в обществе в силу неизбежного различия интересов. Однако в постиндустриальном обществе он смещается из плоскости экономических интересов, отношений собственности (о которых писал Маркс) в область отношений господства-подчинения и перераспределения власти. Дарендорф подробно разбирает условия возникновения конфликтов, факторы, определяющие их остроту, последствия, возможности управления конфликтами и формы их разрешения и т. д. Интересы Козера, в свою очередь, фокусируются не столько вокруг анализа источников конфликта и его возникновения в социальных системах, сколько на его функциях. Позитивные функции конфликта (по Козеру) сводятся к стимулированию изменений, структурированию и оформлению групповых процессов и образований, разрядке напряженности, лучшему узнаванию и сближению сторон, а также предотвращению более сильных конфликтов.

В раздел «Философско-социологическая “конфликтная парадигма”» включены тексты, отражающие идеи основных классиков этой области. Наследие Маркса, хорошо известное и доступное в нашей стране, представлено небольшим фрагментом из его предисловия к «Критике политической экономии», а также лаконичными ключевыми тезисами, описывающими его представления о социальном конфликте, сформулированными Дж. Тернером, выполнившим тщательный анализ теории конфликта в социальных науках (Тернер Дж. Структура современной социологической теории, 1985). Выбор отдельных фрагментов работ Зиммеля, Дарендорфа и Козера был продиктован либо их достаточно общим характером, позволяющим составить представление о позиции автора, либо, напротив, их конкретностью в освещении вопроса, представляющего интерес для психологов. Выбранные отрывки из оригинальных текстов авторов дополнены схемами, заимствованными из работы Дж. Тернера, которые позволяют в предельно сжатой форме получить конкретное представление о результатах теоретической разработки классиками теории конфликта отдельных вопросов, имеющих практический интерес.

К. Маркс

К критике политической экономии[1]

Предисловие

В общественном производстве своей жизни люди вступают в определенные, необходимые, от их воли не зависящие отношения – производственные отношения, которые соответствуют определенной ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания. Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание. На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, или – что является только юридическим выражением последних – с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции. С изменением экономической основы более или менее быстро происходит переворот во всей громадной надстройке. При рассмотрении таких переворотов необходимо всегда отличать материальный, с естественно-научной точностью констатируемый переворот в экономических условиях производства от юридических, политических, религиозных, художественных или философских, короче – от идеологических форм, в которых люди осознают этот конфликт и борются за его разрешение. Как об отдельном человеке нельзя судить на основании того, что сам он о себе думает, точно так же нельзя судить о подобной эпохе переворота по ее сознанию. Наоборот, это сознание надо объяснить из противоречий материальной жизни, из существующего конфликта между общественными производительными силами и производственными отношениями. Ни одна общественная формация не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора, и новые более высокие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах самого старого общества. Поэтому человечество ставит себе всегда только такие задачи, которые оно может разрешить, так как при ближайшем рассмотрении всегда оказывается, что сама задача возникает лишь тогда, когда материальные условия ее решения уже имеются налицо или по крайней мере находятся в процессе становления. В общих чертах, азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства можно обозначить как прогрессивные эпохи экономической общественной формации. Буржуазные производственные отношения являются последней антагонистической формой общественного процесса производства, антагонистической не в смысле индивидуального антагонизма, а в смысле антагонизма, вырастающего из общественных условий жизни индивидуумов; но развивающиеся в недрах буржуазного общества производительные силы создают вместе с тем материальные условия для разрешения этого антагонизма.

Дж. Тернер

Ключевые тезисы Маркса[2]

I. Чем более неравномерно распределены в системе дефицитные ресурсы, тем глубже конфликт интересов между господствующими и подчиненными сегментами системы. II. Чем глубже подчиненные сегменты начинают осознавать свои истинные коллективные интересы, тем более вероятно, что они будут сомневаться в законности существующей в настоящее время формы распределения дефицитных ресурсов.

A. Чем больше социальные перемены, производимые господствующими сегментами, подрывают существующие в настоящее время отношения между подчиненными, тем более вероятно, что эти последние начнут осознавать свои истинные интересы.

Б. Чем чаще господствующие сегменты создают у подчиненных состояние отчуждения, тем более вероятно, что эти последние начнут осознавать свои истинные коллективные интересы.

B. Чем больше члены подчиненных сегментов смогут жаловаться друг другу, тем более вероятно, что они начнут осознавать свои истинные коллективные интересы.

1. Чем больше экологическая концентрация членов подчиненных групп, тем более вероятно, что они сообщают друг другу свои жалобы.

2. Чем выше возможности членов подчиненных групп получить образование, чем разнообразнее используемые ими средства коммуникации, тем более вероятно, что они должны будут обмениваться жалобами.

Г. Чем больше подчиненные сегменты сумеют развить унифицированную идеологию, тем более вероятно, что они начнут сознавать свои истинные коллективные интересы.

1. Чем выше способность вербовать или порождать идеологов, тем более вероятна идеологическая унификация.

2. Чем ниже способность господствующих групп регулировать процессы социализации и сети коммуникаций в системе, тем более вероятна идеологическая унификация.

III. Чем больше подчиненные сегменты системы сознают свои коллективные интересы, чем больше они сомневаются в законности распределения дефицитных ресурсов, тем более вероятно, что они должны будут сообща вступить в открытый конфликт с доминирующими сегментами системы.

А. Чем меньше способность господствующих групп проявлять свои коллективные интересы, тем более вероятно, что подчиненные группы должны будут вступить в конфликт сообща.

IV. Чем выше идеологическая унификация членов подчиненных сегментов системы, тем более развита их структура политического руководства, тем сильнее поляризация господствующих и подчиненных сегментов системы.

V. Чем сильнее поляризации господствующих и угнетенных, тем более насильственным будет конфликт.

VI. Чем более насильственным является конфликт, тем больше структурные изменения системы и перераспределение недостающих ресурсов.

Г. Зиммель

Человек как враг[3]

I

О естественной враждебности между человеком и человеком говорят скептические моралисты, для которых homo homini lupus est[4] и «в несчастье наших лучших друзей есть нечто, не вполне для нас неприятное». Однако же и противоположным образом настроенная моральная философия, выводящая нравственную самоотверженность из трансцендентных основ нашего существа, отнюдь не избегает подобного пессимизма.

Ведь она признает, что в наших волениях, опытно постижимых и исчислимых, невозможно обнаружить жертвенное отношение Я к Ты. Следовательно, эмпирически, согласно рассудку, человек является просто эгоистом и обратить этот естественный факт в его противоположность уже никогда не сможет сама природа; (на это способен) лишь deus ex machina[5] некоего метафизического бытия внутри нас. Видимо, данная враждебность оказывается по меньшей мере некоторой формой или основой человеческих отношений наряду с другой – симпатией между людьми. Примечательно сильный интерес, который, например, человек испытывает именно к страданиям других людей, можно объяснить только смешением обеих мотивировок.

На сущностно присущую нам антипатию указывает и такое нередкое явление, как «дух противоречия», свойственный отнюдь не только принципиальным упрямцам, всегда говорящим «нет» (к отчаянию своего окружения, будь то дружеский или семейный круг, комитет или театральная публика). Нельзя сказать, что наиболее характерна область политическая, где «дух противоречия» торжествует в тех деятелях оппозиции, классическим типом которых для Маколея был Роберт Фергюсон; His hostility was not to Popery or to Protestantism, to monarchical government or to republican government, to the house of Stuarts or to the house of Nassau, but to whatever was at the time established[6]. Все эти случаи, считающиеся типами «чистой оппозиции», не обязательно должны ею быть; ибо такого рода оппоненты объявляют себя защитниками угрожаемых прав, борцами за объективно правильное, охранителями меньшинства как такового. Абстрактное стремление к оппозиции, по-моему, гораздо отчетливее демонстрируют куда менее примечательные ситуации: тихое, едва осознанное, часто сразу же улетучивающееся побуждение противоречить некоторому утверждению или требованию именно тогда, когда оно встречается в категоричной форме. Даже во вполне гармоничных отношениях у многих достаточно податливых натур этот оппозиционный инстинкт выступает с неизбежностью рефлекторного движения и подмешивается, пусть и без видимых последствий, к поведению в целом. Допустим, это действительно захотели бы назвать защитным инстинктом – ведь и многие животные автоматически выбрасывают свои приспособления для защиты и нападения в ответ на одно только прикосновение. Но тем самым был бы только доказан изначальный, фундаментальный характер оппозиции, так как это означало бы, что личность, даже и не подвергаясь нападению, лишь реагируя на самовыражения других, не способна утверждать себя иначе, как через оппозицию, что первый инстинкт, при помощи которого она себя утверждает, есть отрицание другого.