Афера

– Насколько хорошо ты осведомлена о его состоянии? – поинтересовался Марк.

Зола глубоко вздохнула и, поколебавшись, ответила:

– Только все это между нами, ребята, понимаете? Он заставил меня поклясться, что я никому не скажу.

– Да ладно тебе, Зола, конечно, между нами, мы же заодно.

Она боязливо осмотрелась по сторонам, словно кто-то мог подслушивать, потом начала:

– В минувшем сентябре я нашла у него таблетки и спросила, от чего они. Он разговорился. Биполярное расстройство диагностировали у него еще во время учебы в колледже, но он никому об этом не сказал, даже Бренде. Правда, позднее с ней все же поделился, так что она знает. Соответствующая терапия и лекарства прекрасно держали его в форме.

– Я ничего даже не подозревал, – вставил Марк.

– И я тоже, – сказал Тодд.

– С людьми, страдающими биполярным расстройством, это бывает сплошь и рядом: в определенный момент они начинают верить, что больше не нуждаются в лекарствах. Они прекрасно себя чувствуют, и у них появляется убежденность, что они могут отлично обходиться без лечения. Таким образом, они прекращают принимать свои таблетки, состояние их стремительно ухудшается, и зачастую они прибегают к самолечению. Именно это случилось и с Горди, хотя, надо признать, у него было много и других проблем. Вся эта катавасия с юридической школой, невозможность найти работу, долги, и в довершение ко всему он почувствовал, что его настойчиво подталкивают к женитьбе. Ко Дню благодарения он уже был плох, но прилагал неимоверные усилия, чтобы скрыть это.

– Почему ты нам не сказала?

– Потому что он бы мне этого не простил. Горди считал, что сумеет быть мужчиной и справится со всем этим. И надо сказать, что бо́льшую часть времени с ним все было в порядке. Только перепады настроения стали резкими и он начал много пить.

– Тебе надо было рассказать нам, – упрекнул ее Марк.

– Я не знала, что делать. Мне никогда прежде не приходилось сталкиваться с чем-то подобным.

– Бессмысленно теперь укорять друг друга, – сказал Марку Тодд.

– Прости.

Тодд взглянул на свой мобильник и произнес:

– Уже почти восемь. От Горди никаких известий. Мне нужно к полудню быть в баре – начинается моя смена. А что вы собираетесь сегодня делать?

– Мне в десять на работу, это на несколько часов, – ответила Зола. Она временно работала в маленькой бухгалтерской фирме.

– Ну, я вернулся из дому раньше срока, чтобы начать готовиться к адвокатскому экзамену, но на самом деле мне совсем не хочется этим заниматься. Наверное, пойду в «Несс Скелтон» убивать время, подлизываясь к будущим начальникам, чтобы показать себя необходимым и значимым. Задарма, разумеется. Уверен, что для меня найдется работа в копировальной.

– Тебе, должно быть, нравится юриспруденция, – заметил Тодд. – Ну, а я совершенствуюсь в баре.

– Спасибо.

– Думаю, единственное, что нам остается, – это ждать, – заключила Зола.

Тодд расплатился за кофе, и они покинули закусочную. Едва они прошли один квартал, как у Золы завибрировал телефон. Она выхватила его из кармана, взглянула на экран и воскликнула:

– Это Горди! Он в Центральной тюрьме.

В 4.35 утра Горди был остановлен полицейским, заметившим, как некая «Мазда» зигзагами движется по Коннектикут-авеню. Горди сначала отказывался пройти тест на трезвость, но в конце концов согласился подуть в трубку. Взглянув на цифру, высветившуюся на мониторе алкотестера, офицер тут же надел на него наручники и запихнул на заднее сиденье полицейской машины. Машину Горди эвакуатор увез на городскую стоянку. В Центральной тюрьме его заставили еще раз пройти тест, результат оказался тот же. У него сняли отпечатки пальцев, сфотографировали его, зарегистрировали и бросили в камеру-вытрезвитель, где уже находилось шестеро других пьяниц. В 8 часов пристав препроводил его в маленькую комнату, выдал телефон и сообщил, что он может сделать один звонок. Горди послал эсэмэску Золе, после чего пристав, отобрав телефон, отвел его обратно в камеру.

Спустя полчаса трое друзей Горди уже прошли через металлоискатель на входе в Центральную тюрьму и были препровождены в большую комнату, где, очевидно, родственникам и друзьям передавали с рук на руки их близких после неудачной ночи. Вдоль трех стен стояли в ряд стулья с разбросанными на них журналами и газетами. За огромной стеклянной перегородкой в дальнем конце двое сотрудниц в форме заполняли какие-то бумаги. Полицейские слонялись по комнате, иногда вступая в разговор с полусонными нервничающими людьми. Их было около дюжины – родители, жены, друзья, – и у всех был испуганный беспокойный вид. Два человека в плохих костюмах, с потрепанными портфелями чувствовали себя здесь как дома. Один разговаривал с полицейским, судя по всему, хорошо ему знакомым. Другой тихо совещался о чем-то с супружеской четой средних лет. Мать плакала.

Марк, Тодд и Зола нашли свободные стулья в уголке и принялись изучать окружение. Через несколько минут Марк подошел к окошку в стеклянной перегородке и, смущенно улыбнувшись, сообщил сотруднице, что приехал за своим другом Гордоном Таннером. Та сверилась с какими-то бумагами и, кивнув на стулья, сказала, что это займет некоторое время. Марк вернулся на свое место между Золой и Тоддом.

Адвокат, болтавший с полицейским, внимательно наблюдал за ними все это время и вскоре подошел. Его костюм-тройка был сшит из блестящей ткани с бронзовым отливом. Черные туфли с узкими мысами, слегка загнувшимися кверху, начищены до блеска. Внешний вид мужчины дополняли нежно-голубая рубашка и ничему не соответствовавший бледно-зеленый галстук с туго затянутым узлом. На одном запястье у него красовались огромные золотые часы, усеянные брильянтами, на другом – два массивных золотых браслета. Напомаженные волосы зачесаны назад и заправлены за уши. Не улыбнувшись, он привычно приступил к делу.

– Вождение транспортного средства в состоянии алкогольного опьянения? – поинтересовался он.

– Да, – ответил Марк.

Адвокат уже протягивал ему свою визитку. Даррелл Кромни, поверенный в суде. Специалист по делам о вождении в пьяном виде.

Все трое получили по визитке.

– Ну, и кто же этот «счастливчик»? – спросил Даррелл.

– Наш друг, – сообщил Тодд.

– Первый раз попался? – весело поинтересовался Даррелл.

– Да, первый, – отозвался Марк.

– Сочувствую. Могу помочь. Я только этими делами и занимаюсь и знаю всех полицейских, судей, служащих, приставов и все тонкости системы. В этом деле я – лучший.

Тщательно стараясь ничем не выказать желания нанять этого типа, Марк спросил:

– Ну и что его ждет?

Даррелл проворно подтянул складной стул и сел напротив троицы. Не теряя времени, он поинтересовался:

– Как его зовут?

– Гордон Таннер.

– Так… Таннер… – Он заглянул в блокнот. – С его показателем уровня опьянения свободы маневра остается не много. Сначала вам придется выложить двести долларов, чтобы забрать его отсюда. ЛП – личная подписка. Оформление займет около часа – и он на свободе. Еще двести долларов будет стоить вызволение его машины. Она на муниципальной штрафной стоянке. Это займет с полчаса или около того. Явку в суд ему назначат примерно через неделю. И вот тут в дело вступлю я. Мой гонорар – тысяча долларов наличными.

– Права у него не отберут? – спросил Тодд.

– Нет, пока он не будет признан виновным по суду. После этого он лишится прав на год и должен будет заплатить штраф в пять тысяч. Но я могу помочь избежать кое-чего из этих неприятностей. Я мастер сделки, знаете ли. Плюс ко всему вашему другу предстоит пять ночей провести в тюрьме, и тут я тоже могу совершить маленькое чудо. Мы заменим ему заключение общественными работами. Поверьте, я знаю все ходы и выходы. А вы, ребята, учитесь или как?

– Да, мы студенты юридической школы, – ответил Марк. Какой именно, он уточнять не собирался.

– Джорджтаунской?

– Нет. Фогги-Боттом, – понизив голос, сообщил Тодд.

Кромли улыбнулся:

– Это моя школа. Окончил ее двенадцать лет назад.

Открылась дверь, и вошли еще двое обескураженных родителей. Кромли посмотрел на них взглядом голодного пса. Когда он снова повернулся к троице, Тодд уточнил:

– Значит, нам прямо сейчас нужно иметь четыре сотни наличными?

– Не четыре, а четырнадцать. Две – за поручительство, две – за машину и десять – мне.

– Хорошо, – вступила в разговор Зола, – но, может быть, у нашего друга есть какая-нибудь наличность с собой. Как бы нам узнать – сколько?

– Я могу это выяснить. Наймите меня прямо сейчас – и я сразу примусь за работу. Вашему другу нужна защита, и для этого есть я. Система наказаний за вождение в нетрезвом виде в этом городе такова, что вмиг сжует его и выплюнет.

– Послушайте, – снова заговорила Зола. – С нашим другом не все в порядке. У него… ну… есть кое-какие проблемы со здоровьем, и он не принимает нужные лекарства. Нам необходимо отвезти его к врачу.

Это Дарреллу очень понравилось! Он прищурился, словно животное, готовое к последнему, смертельному прыжку.

– Ну конечно. Как только мы вытащим его, я подам письменное ходатайство об ускоренных слушаниях. Опять же, я на короткой ноге с судьями и могу ускорить процесс. Но в этом случае гонорар, разумеется, увеличивается. Давайте не будем затягивать дело.

– Ладно, ладно, – сказал Марк, – но дайте нам время подумать.

Кромли вскочил на ноги и небрежно бросил:

– Мой номер телефона у вас есть. – После чего стремительно удалился, нашел другого полицейского и за беседой с ним принялся обозревать присутствующих в поисках новой жертвы. Глядя на него, Марк прошептал:

– Такими года через два станем и мы.

– Вот сукин сын, – произнес Тодд не так уж тихо.

– У меня есть восемьдесят долларов, – сообщила Зола. – Давайте пустим шапку по кругу.

– Я пуст, – отозвался Марк, нахмурившись. – От силы тридцать.

– Я тоже, – сказал Тодд, – но в банке у меня деньги есть. Вы, ребята, ждите здесь, а я побегу поищу банкомат.

– Отлично.

Тодд поспешно покинул комнату, которая все больше заполнялась. Марк и Зола наблюдали, как Кромли и второй адвокат обрабатывали собравшихся. Между беседами с потенциальными жертвами Кромли либо болтал с полицейским, либо звонил по мобильному. Несколько раз он удалялся куда-то, держа при этом телефон возле уха и делая вид, будто важные адвокатские дела ждут его в разных других местах. Но каждый раз возвращался все с той же определенной целью.

– Этому нас в школе не учат, – заметил Марк.

– Возможно, у него даже нет офиса, – предположила Зола.

– Смеешься? Вот он, его офис, здесь.

Через два часа после прибытия в Центральную тюрьму троица уже покидала ее вместе с Горди. Поскольку у Золы машины не имелось, а на «Бронко» Марка нельзя было положиться в городском автомобильном потоке, они набились в хэтчбек Тодда «Киа» и доехали на нем до муниципальной штрафной стоянки в Анакостии[12], неподалеку от военно-морской верфи. Горди сидел на заднем сиденье рядом с Золой, закрыв глаза и не произнося ни слова. Вообще в машине говорили мало, хотя каждому было что сказать. Марк хотел бы начать разговор с вопроса: «Ну, Горди, ты хоть отдаленно представляешь себе, как повлияет арест за вождение в нетрезвом виде на твои и без того жалкие возможности найти работу?» или: «Итак, Горди, ты отдаешь себе отчет в том, что, даже если ты сдашь адвокатский экзамен, тебя почти наверняка не допустят выступать в суде из-за судимости по поводу вождения в нетрезвом виде?».

Тодд собирался спросить у него: «Ну, Горди, куда, скажи на милость, ты направлялся в четыре часа утра, оставив после себя две пустые бутылки из-под текилы?»

Зола, куда более снисходительная, хотела бы знать: «Кто твой врач и когда ты к нему пойдешь?»

Да, сказать было что, но ничего сказано не было. Переговоры со служащим на стоянке вел Марк. Он объяснил, что мистер Таннер болен и не может в данный момент сам управлять автомобилем.

«Наверняка еще не протрезвел», – подумал служащий, это было обычным делом. Марк отстегнул 200 долларов, половину из которых достал из кошелька Горди, и подписал нужные бумаги. После этого Тодд повез Золу на работу, а Марк – Горди домой на его «Мазде».

Пока они ползли в городской пробке, Марк произнес:

– Просыпайся, Горди, давай поговорим.

– Чего ты от меня хочешь? – пробормотал тот, не открывая глаз. От него несло перегаром и немытым телом.

– Я хочу знать, кто твой врач и где находится его кабинет. Именно туда мы сейчас поедем.

– Не поедем. У меня нет врача.

– Черт побери, тебе нужен врач. Послушай, Горди, кончай врать. Мы знаем о твоем биполярном расстройстве, о докторе, или психиатре, или кого ты там посещаешь. Нам совершенно ясно, что ты перестал принимать лекарства и тебе нужна помощь.

– Кто вам это сказал?

– Зола.

– Сука.

– Прекрати, Горди. Если ты мне сейчас же не сообщишь, кто твой врач, я позвоню твоим родителям или Бренде.

– Я тебя убью.

– Прекрасно, давай я остановлю машину, и мы с тобой сразимся на ножах.

Горди глубоко вздохнул, и по всему его телу прошла дрожь. Открыв глаза, он посмотрел в окно и попросил:

– Марк, пожалуйста, перестань орать на меня. У меня выдалась тяжелая ночь.

– Хорошо. Я не буду орать, но тебе необходима помощь, Горди.

– Прошу, отвези меня домой.

– В Мартинсбург? Мне нравится эта идея.

– Черт! Нет! Не туда. Я застрелюсь. Учитывая нынешние обстоятельства, это не такая уж плохая мысль.

– Кончай, Горди. Давай поедем к тебе домой, там ты примешь хороший долгий душ. Потом, может, немного вздремнешь. Потом мы купим что-нибудь поесть, а затем я отвезу тебя к врачу.

– Вздремнуть – это хорошо. А все остальное не нужно.

Спустя минуту Марк увидел в зеркало заднего вида, что его друг вытирает слезы тыльной стороной ладони.

Глава 6

Рухнув на кровать, Горди велел Марку уходить. Марк объяснил ему, что этого не будет, и они немного поспорили. В конце концов Горди сдался, натянул одеяло на голову и заснул. Марк закрыл дверь в спальню, сел на диван и уставился на телефон. Бренда дважды звонила ему этим утром и явно паниковала. Ее дрожащий голос на голосовой почте и эсэмэски раз от разу становились все тревожнее. Она не имела никаких известий от жениха уже два дня и была готова ехать в Ди-Си. С одной стороны, Марку почти хотелось, чтобы она приехала. Ей следует знать, что происходит. Она могла взять ситуацию под свой контроль и снять этот груз с Марка и остальных. Возможно, она даже привлекла бы родителей Горди – в данный момент это не помешало бы.

Но с другой стороны, ее приезд был способен еще больше осложнить ситуацию. Никто не мог предсказать, как отреагирует Горди, если Бренда появится здесь и начнет наезжать на него. Нет сомнений, что он ополчится против Марка за то, что тот рассказал ей правду. А последнее, что требовалось сейчас Горди, это еще одна драма.

Марк вышел в коридор и позвонил Бренде. Наврал ей, будто у Горди ужасный грипп, он лежит в постели, очень заразен и пьет кучу микстур и таблеток. Но он, Марк, и Тодд не отходят от него, нянчатся с ним, и все под контролем. Если завтра его состояние не улучшится, Марк пообещал отвезти его к врачу. Не знает ли она, случайно, фамилии его врача? Нет, она не знает. Марк заверил ее, что будет звонить и докладывать о том, как развиваются события. В конце разговора Бренда сказала, что все-таки очень тревожится, поэтому еще один день подождет, но потом, если улучшение не наступит, приедет.

Марк вышагивал взад-вперед по коридору, чувствуя себя последним подонком из-за вранья и совершенно не зная, что делать дальше. Несколько раз он был близок к тому, чтобы перезвонить Бренде и рассказать правду. Если он это сделает, она будет здесь уже через два часа, и ответственность за Горди ляжет на нее. Бренда знает его лучше, чем кто бы то ни было. Они вместе с седьмого класса. Марк же знаком с Горди всего два с половиной года. Кто он такой, чтобы как какой-то выскочка вмешиваться в их проблемы? Горди необходима медицинская помощь, и его невеста, вероятно, – единственный человек, который может заставить его обратиться к врачу.

С другой стороны, если Бренда сейчас выйдет на сцену, все может стремительно полететь в тартарары. Она узнает о вождении в нетрезвом виде. Она знакома с друзьями Горди и обидится за то, что они ей лгали. Бренда может узнать про Золу – об этом страшно даже подумать. И во всем этом хаосе она может догадаться, что Горди врал ей насчет отличной работы, которая якобы ждет его по окончании Школы. Ситуация станет настолько непредсказуемой, что не поздоровится никому, особенно Горди. А главное, Горди не хотел, чтобы Бренда околачивалась рядом. Он желал разорвать помолвку, но пока не набрался духу сделать это.

Чем дольше ходил Марк по коридору, тем больше его охватывала растерянность. Отсрочка казалась самой надежной стратегией, по крайней мере в данный момент, и он решил придерживаться выдуманной им версии, пока не станет ясно, как будут разворачиваться события днем.

И вот уже перевалило за полдень, а Горди все еще пребывал в полукоматозном состоянии. Марк, стараясь не шуметь, сделал уборку в кухне, вынес на помойку три пластиковых мешка мусора, вымыл тарелки, высушил и убрал их в шкаф. Потом подмел пол и навел порядок в бумагах, разбросанных вокруг рабочего пространства, которое Горди устроил себе на обеденном столе. Он попытался расставить мебель по местам, но в одиночку сделать это тихо не представлялось возможным. Много времени Марк провел в созерцании стены, пытаясь понять связи между компаниями, фирмами и игроками империи Хиндса Рэкли. Это был впечатляющий сговор, и Марк потратил несколько часов, чтобы сложить фрагменты мозаики воедино. Но можно ли доверять исследованию Горди? Мог ли он ясно мыслить в своем нынешнем неуравновешенном состоянии?

Марк вошел в Сеть через свой мобильный и прочел все, что сумел найти, о биполярном расстройстве и депрессии. Материалов оказалось море. Около трех он услышал шум в спальне и заглянул внутрь. Слышно было, как в ванной комнате льется вода; наконец-то Горди решил принять душ. Полчаса спустя он вошел в гостиную умытый и свежевыбритый, и его густые светлые волосы выглядели так же шикарно, как и прежде. Он надел джинсы и свитер. Поглядев на Марка, Горди заявил:

– Я голоден.

– Здорово, – с улыбкой отозвался Марк.

Они прошли несколько кварталов до своей любимой закусочной и заказали сандвичи и кофе. Разговаривали мало, можно сказать, вовсе не разговаривали. Горди вступать в беседу не хотелось, и Марк его не трогал. Горди растормошил свой сандвич с беконом, салатом и помидором, отложил хлеб и стал есть бекон руками. Официантка не успевала подливать им кофе, и, судя по всему, кофеин возвращал Горди к жизни.

Набив рот чипсами, он сказал:

– Спасибо, Марк, мне уже лучше.

– Отлично. Давай закругляться, и поедем к твоему врачу.

– Нет, в этом нет никакой необходимости, Марк, я прекрасно себя чувствую.

– Непременно к врачу, Горди! Или к психиатру, или как он или она называется, черт возьми. Сейчас тебе кажется, что с тобой все хорошо, но это же изменится.

– Психиатр… одно посмешище. Терпеть не могу этого типа.

Официантка подлила им еще кофе. Горди покончил с чипсами и резко отодвинул тарелку. Он пил кофе и избегал встречаться взглядом с Марком. Наконец Марк предложил:

– Давай поговорим про вождение в нетрезвом виде?

– Не надо. Лучше прогуляемся. Мне нужно подышать свежим воздухом.

– Прекрасная мысль.

Марк расплатился кредитной карточкой, и они, покинув закусочную, медленно пошли через Дюпон-сёркл на запад, к М-стрит. Солнце стояло высоко в ясном небе – неплохая погода для долгой прогулки. Перейдя через Рок-крик, они вошли в Джорджтаун и, смешавшись с толпой, побрели по Висконсин-авеню, временами останавливаясь, чтобы поглазеть на витрины. В букинистическом магазине долго ходили по спортивному отделу. Горди раньше играл в американский футбол и лакросс в Вашингтоне и Ли и всегда был настоящим спортсменом.

О чем бы сейчас ни думал Горди, мысли свои он держал при себе. Казалось, он вел себя совершенно естественно и непринужденно и даже иногда улыбался, но все равно это был уже не тот Горди. Не ощущалось в нем прежней самонадеянности и добродушной задиристости. Он был озабочен, что неудивительно, и Марку недоставало его обычных колкостей и циничных наблюдений. Когда чуть позднее поднялся ветер, они зашли в кофейню выпить латте. Склонившись над столиком, Марк снова попытался вовлечь Горди в разговор, но тот пребывал в каком-то другом мире. Когда Горди вышел в туалет, Марк послал Тодду и Золе сообщение с последней информацией. Бренде он написал, что Горди немного лучше, но теперь от него заразились и он сам, и Тодд. Все трое совершенно больны и ухаживают друг за другом, поселившись у Горди. Грипп страшно заразный и стремительно распространяется по всей округе, так что лучше ей сюда не приезжать.

Когда они выходили из кофейни, Горди сказал, что хочет пройтись вдоль Потомака. Они перешли на другую сторону М-стрит, проследовали по Висконсин и побрели к Джорджтаунскому порту, который превратился теперь в современный район с шикарными магазинами, ресторанами и кафе. В хорошую погоду он кишел студентами и туристами, нежившимися на солнышке, но в дурную пешеходов здесь было не много. Стоя на дощатом настиле пляжного променада над замерзшей у берегов рекой, Горди, казалось, любовался видами. Справа от них виднелся Кибридж, соединяющий Джорджтаун с Росслином. Слева – остров Теодора Рузвельта и еще один мост. Неподалеку располагался Кеннеди-Центр, а вдали – мемориал Линкольна и другие монументы. Воздух у реки был ощутимо холоднее. Огромные льдины медленно плыли вниз по середине реки.

Когда Горди обернулся, Марк увидел, что тот улыбается со странным умиротворенно-довольным видом.

– Я начинаю замерзать, – сказал Марк.

– Пошли.

Когда, уже после наступления темноты, вернулись с работы Тодд и Зола, Горди снова спал, а Марк читал книжку в мягкой обложке. Очень тихо они втроем подвели итоги дня и составили план на ночь. Обсудили и вопрос о том, надо ли позвонить Бренде и рассказать ей правду, но к этому не был готов ни один из них. Особенно Зола. Насчет завтрашнего дня особых дискуссий не возникло: все сошлись на том, что необходимо найти врача. Почти бесшумно они вернули на место всю мебель и прибрали в гостиной Горди. Марку очень хотелось содрать всё со стены. Он устал смотреть на Хиндса Рэкли и его банду. Быть посвященным в их тайный сговор казалось отвратительным само по себе, но постоянно видеть их перед глазами – еще хуже. Тем не менее Тодд и Зола наложили вето на эту идею. Горди потратил столько сил на этот свой шедевр, что, если они его уничтожат, он может снова слететь с катушек.

Когда принесли пиццу, Зола проскользнула в спальню и попыталась разбудить своего друга. Но, вернувшись одна, сообщила, что он слабо реагировал на ее попытки, а если реагировал, то грубо. Они ели пиццу, пили только воду и просто убивали время. Ключи от машины Горди лежали в кармане у Марка, там они и должны были оставаться. Друзья решили разделить ночь на смены, как накануне. Золе досталась первая смена на диване. Тодд отправился в ее квартиру. А Марк прошел четыре квартала до своей и первый раз за этот день принял душ.

После того как ребята ушли и в гостиной стало тихо и темно, Зола начала эсэмэс-переписку. В дополнение ко всем бедам и без того несчастливого дня отец позвонил ей и сообщил, что иммиграционным судьей его последнее ходатайство отклонено и выдан ордер на его депортацию, депортацию его жены и Бо, неженатого брата Золы. Проведя двадцать шесть лет в США, они вынуждены будут отбыть обратно в Сенегал вместе со множеством других беженцев. Двадцать шесть лет тяжелого физического труда за гроши. Двадцать шесть лет, в течение которых они перебивались с хлеба на воду, стараясь скопить сколько можно, и соблюдали все законы, даже скорость ни разу не превысили. Двадцать шесть лет, в течение которых они привыкли считать себя американцами и были благодарны этой стране за то, что она приютила их. И вот теперь их силой возвращают в страну, которой они уже не знают и гражданами которой быть не хотят.

Зола была сильной женщиной, гордившейся своей стойкостью, но под гнетом такого количества неприятностей, какое свалилось на нее сейчас, не выдержала и закрыла глаза.

Ночью, без восемнадцати минут два, ее телефон начал жужжать и вибрировать. Он лежал в кармане джинсов и в конце концов разбудил ее. Пропущенный звонок. От Горди. Потребовалось не больше двух секунд, чтобы она поняла, что́ случилось, вскочила на ноги и бросилась в его спальню. На всякий случай она проверила и ванную, уже прекрасно зная, что его там нет, и побежала будить Тодда. И вот вторую ночь подряд все повторялось снова: они мчались вниз по лестнице в нижний коридор, потом – на парковку за домом. «Мазды» Горди там не было. Тодд позвонил Марку и сказал, что они сейчас за ним заедут. Когда они ехали в машине Тодда, пикнул мобильник Золы.