Тени сгущаются

Георг властно махнул рукой.

– Я приехал сюда не из-за тебя. – Он неуклюже поднялся на ноги. – Заглянул в Виндзор на пару недель уладить дела. Привести их, так сказать, в порядок и покой. – Он, видимо, заметил, что Келла передернуло, и спросил: – Что с тобой?

– Мне кажется, потеря вас не печалит, – заметил Келл.

Георг фыркнул.

– Мой отец отдал богу душу три недели назад, а, будь у него совесть, должен был сделать это гораздо раньше. Как только заболел. Для его же блага, и для моего тоже. – По его лицу, словно рябь, пробежала мрачная улыбка. – Но для тебя, сдается мне, потрясение еще слишком свежо. – Он подошел к бару и налил себе выпить. – Все время забываю, – добавил он, глядя, как плещется в хрустале янтарная жидкость, – что, пока ты в своем мире, то не получаешь никаких известий из нашего.

Келл насторожился, окинул взглядом аристократов, наводнивших зал. Они перешептывались, с интересом поглядывая на юношу.

Келл обернулся к королю, сдержавшись, чтобы не схватить его за рукав.

– Что знают эти люди обо мне? – спросил он вполголоса.

Георг взмахнул рукой.

– Не тревожься. Кажется, я сказал им, что ты иностранный дворянин. Строго говоря, это правда. Но беда в том, что чем меньше они знают, тем больше судачат. Может, просто представить тебя?..

– Я бы хотел отдать дань уважения покойному королю, – перебил его Келл. Он знал, что в этом мире людей хоронят. Этот обычай (класть тело в ящик) казался ему странным, но он означал, что король – то, что от него осталось, – находится где-то здесь.

Георг вздохнул, как будто просьба была и ожидаемой, и страшно неудобной.

– Я так и думал, – сказал он, допив. – Он в часовне. Но сначала… – Он протянул руку, унизанную кольцами. – Письмо. – Келл достал из кармана конверт. – И письмо для отца.

Келл нехотя извлек и второй конверт. Старый король относился к письмам очень трепетно, всегда просил Келла не испортить печать. А новый взял нож и разрезал конверт, вытряхнув содержимое. Келл бы все отдал, лишь бы Георг не увидел чахлый листок.

– И ты проделал столь далекий путь, чтобы прочитать ему вот это? – презрительно спросил он.

– Я был привязан к старому королю.

– Теперь придется поладить со мной.

Келл ничего не ответил.

Второе письмо было гораздо длиннее. Георг опустился на кушетку. Келл стоял над королем, читавшим письмо, чувствовал на себе любопытные взгляды и был готов провалиться сквозь землю. Прочитав раза три или четыре, король кивнул про себя, отложил письмо и встал.

– Ладно, – сказал он. – На этом всё.

Келл вышел вслед за ним, радуясь уйти из этого места и от этих взглядов.

– Холод собачий, – буркнул король, накинув роскошную шубу. – Ты не мог бы с этим что-нибудь сделать?

– С погодой? – прищурился Келл. – Нет.

Король пожал плечами, и они в сопровождении слуг вышли из дворца. Келл плотнее запахнулся в плащ. Стоял промозглый февральский день, холодный ветер пронизывал до костей. Падал снег, клубилась поземка. Келл накинул капюшон.

Несмотря на холод, Келл не носил перчаток. Антари творят магию руками и кровью, и перчатки были бы препятствием на пути мгновенных заклятий. Нет, в Сером Лондоне он ничего не опасался, но все же лучше быть начеку. И вообще, даже простой разговор с Георгом напоминал дуэль. Они не испытывали друг к другу ни симпатии, ни доверия. К тому же новый король все больше и больше восторгался магией. Он вполне способен подстроить нападение, просто чтобы посмотреть, как тот будет защищаться. Однако такой шаг поставит под удар контакты между мирами, а король не настолько глуп. Келлу хотелось на это надеяться; хоть он и терпеть не мог Георга, но все же не хотел терять повод для путешествий.

Келл нащупал в кармане монету и стал рассеянно крутить ее, просто чтобы согреть онемевшие пальцы. Он думал, что они идут на кладбище, но король привел его в часовню.

– Часовня Святого Георгия, – пояснил он и вошел.

Высокое строение поразило Келла. Изобилие острых углов, сводчатый потолок над клетчатым каменным полом. Георг не глядя скинул шубу; он не сомневался, что кто-нибудь окажется рядом и подхватит ее. Так оно и случилось. Келл смотрел на свет, льющийся сквозь витражи, и рассеянно думал: неплохо, пожалуй, быть похороненным в таком месте. Но потом понял, что Георг III упокоился не здесь, в солнечных лучах, а в склепе.

Потолок там был ниже, свет едва пробивался, и у Келла по коже поползли мурашки. От древних камней шел запах пыли.

Георг взял с полки канделябр с незажженными свечами.

– Можешь зажечь?

Келл нахмурился. В тоне Георга сквозила голодная алчность.

– Конечно. – Он протянул руку к свечам, помедлил немного, потом взял вазу с длинными спичками. Достал одну, церемонно чиркнул и зажег свечи.

Георг разочарованно надулся.

– Моему отцу ты не отказывал.

– Ваш отец был совсем другим человеком. – Взмахнув рукой, Келл погасил спичку.

Георг нахмурился, видимо, он не привык, чтобы ему возражали. Но Келл не понимал: он злится на неповиновение вообще или на то, что ему не показывают магию? Почему он так настаивает? Хочет лишний раз убедиться в ее существовании? Просто развлечься? Или тут кроется что-то большее?

Он прошелся по королевскому склепу и содрогнулся. Если тебя положат в ящик и закопают в землю – это само по себе ужасно. Но быть погребенным здесь, когда тебя отгораживают от мира тяжелые каменные плиты… Келл никогда не понимал, почему жители Серого мира запечатывают своих мертвых в золото, дерево и камень, как будто в пустой оболочке остается частичка умершего. А если и впрямь остается? Какое жестокое наказание.

Дойдя до могилы отца, Георг поставил канделябр, подхватил край плаща и опустился на колени, склонив голову. Его губы беззвучно зашевелились, потом он достал из-за ворота золотой крест и поднес к губам. Наконец он встал и отряхнул колени.

Келл задумчиво положил ладонь на гробницу, надеясь почувствовать что-нибудь внутри. Но там было тихо и холодно.

– Следовало бы прочитать молитву, – сказал король.

Келл растерялся.

– Для чего?

– За упокой его души, конечно. – Видимо, он заметил смятение юноши. – Разве в вашем мире нет Бога? – Келл покачал головой. Георг этого не ожидал. – Вообще никакой высшей силы?

– Я этого не говорил, – произнес Келл. – Пожалуй, можно сказать, что мы поклоняемся магии. Она и есть наша высшая сила.

– Это ересь.

Келл приподнял бровь, убрал руку с гробницы.

– Ваше величество, вы поклоняетесь тому, чего не можете ни увидеть, ни коснуться, а я поклоняюсь тому, с чем связан ежеминутно, каждый день. Что из этого более логично?

Георг нахмурился.

– Дело не в логике, а в вере.

Вера. Замена показалась Келлу неравноценной, но он решил, что не стоит строго судить обитателей Серого мира. Людям надо во что-нибудь верить, и без магии они придумали себе бога поменьше. Полного изъянов, тайн и надуманных правил. Ирония заключается в том, что они отвергли магию еще до того, как она покинула их, вытеснили ее этим своим всемогущим богом.

– Как вы поступаете со своими мертвыми? – допытывался король.

– Мы их сжигаем.

– Языческий ритуал, – презрительно бросил король.

– Уж лучше, чем укладывать тела в ящики.

– А как же их души? – Георг, похоже, был искренне встревожен. – Куда, по-вашему, они деваются? Ведь вы не верите ни в рай, ни в ад.

– Они возвращаются к истокам, – ответил Келл. – Магией пропитано все, ваше величество. Она – течение жизни. Мы считаем, что, когда человек умирает, его душа возвращается в этот поток, а тело распадается на составляющие его стихии.

– Но как же тогда собственное «я»?

– Оно перестает существовать.

– Тогда какова же цель? – проворчал король. – Зачем вести праведную жизнь, если потом тебя ничего не ждет? Если ничего не заработаешь?

Келл часто задавал себе этот вопрос, но при этом он вовсе не мечтал о загробной жизни. Просто не хотелось возвращаться в ничто, будто бы его никогда и не было на свете. Но скорее замерзнет серый лондонский ад, чем он хоть в чем-нибудь согласится с королем.

– Я думаю, цель в том, чтобы жить по совести.

Георг побагровел.

– Но если нечего бояться, что помешает людям грешить?

Келл пожал плечами.

– Я видел, как люди грешат и с именем Бога на устах, и во имя магии. Они просто не умеют достойно чтить высшую силу, какую бы форму она ни приняла.

– Нет загробной жизни… – ворчал король. – Нет бессмертной души. Это противоестественно.

– Напротив, – возразил Келл, – это самое естественное на свете. Природа циклична, и мы все – часть природы. Противоестественно верить в человеческую непогрешимость и в уютное местечко, приготовленное тебе на небесах.

Георг стал темнее тучи.

– Осторожнее, мастер Келл. Это богохульство.

– Ваше величество, вы никогда не казались мне богобоязненным человеком.

Король перекрестился.

– Лучше перебдеть, чем недобдеть. Кроме того, – он огляделся, – я король Англии. Мое наследие священно. Я стою во главе страны по милости Бога, над которым ты насмехаешься. Я Его слуга, и это королевство вверено мне Его милостью. – Слова Георга прозвучали как заученная речь. Король засунул крест обратно под воротник. – Возможно, – добавил он, нахмурившись, – я бы поклонялся твоему богу, если бы мог увидеть его и прикоснуться к нему, как ты.

Вот оно, снова! Старый король благоговел перед магией, дивился ей, как ребенок. А новый король смотрит на нее так же, как на все остальное, – с вожделением.

– Я уже предупреждал, ваше величество, – сказал Келл. – Магии больше нет места в этом мире.

Георг усмехнулся и на миг стал больше похож на голодного волка, чем на сытого человека.

– Мастер Келл, ты же сам сказал – в мире все циклично. Возможно, когда-нибудь наше время опять настанет, – коротко усмехнулся он, и его лицо снова приобрело обычное саркастическое выражение. Эффект получился обескураживающий, и Келл невольно задумался: неужели этот человек действительно так глуп и самодоволен, как о нем говорят? Или под маской пустого себялюбца таится нечто более глубокое?

Как там говорила Астрид Дан?

«Я не доверяю ничему, что мне не принадлежит».

По склепу пронесся сквозняк. Пламя свечи затрепетало.

– Пойдем, – сказал Георг, поворачиваясь спиной к Келлу и к могиле старого короля.

Келл достал из кармана серебряный лин Красного Лондона. В центре монетки блестела звезда. Он всегда приносил их королю. Примерно раз в месяц дряхлеющий монарх заявлял, что магия из его старой монетки выветрилась, как тепло из угасающих углей, и Келл приносил ему новую, хранящую тепло его кармана и запах роз. Келл задумчиво повертел монету в пальцах.

– Это свежая, ваше величество. – Он прижал монетку к губам и положил ее, теплую, на холодный могильный камень.

– Сорес наст, – прошептал он. – Спи спокойно.

Сказав это, Келл поднялся вслед за новым королем по лестнице и вышел обратно в холодную ночь.

Ожидая, когда король Англии допишет письмо, Келл изо всех сил старался не переминаться с ноги на ногу.

А тот не торопился. Тишина в комнате сгустилась, сделалась неуютной, и Келлу отчаянно захотелось сказать хоть что-нибудь, лишь бы нарушить ее. Понимая, что именно этого от него и ждут, он стоял и глядел, как за окном падает снег и сгущаются сумерки.

Закончив наконец письмо, король откинулся на спинку кресла, взял бокал и поднес к губам, перечитывая написанное.

– Скажи мне вот что, – произнес он, – о магии. – Келл насторожился. – В вашем мире все обладают способностью к ней?

– Не все, – ответил Келл, помедлив, – и не в равной мере.

Георг покачал бокал.

– Значит, тех, кто владеет ею, можно назвать избранными.

– Кое-кто так и считает, – подтвердил Келл. – А другие думают, что это просто дело случая. Как будто тебе сдали в игре хорошие карты.

– В таком случае, тебе достались очень хорошие карты.

Келл не дрогнул.

– Если вы закончили письмо, я бы…

– Многие ли умеют делать то же, что и ты? – перебил его король. – Путешествовать между мирами? Держу пари, что немногие, иначе я встречал бы их тут. – Знаешь, – добавил он, вставая, – не понимаю, почему твой король так легко отпускает тебя.

Мысли, точно зубчатые колеса, тяжело ворочались в глазах короля. Но Келл не собирался становиться экспонатом в его коллекции.

– Ваше величество, – сказал Келл ровным голосом, – если вам захотелось оставить меня здесь, полагая, что это даст вам некие преимущества, я бы горячо рекомендовал оставить эти мысли. Смею напомнить, что это поставит под угрозу будущие контакты с моим миром. – «Не делай этого, – мысленно взмолился он. – И думать забудь». Невыносимо будет потерять последний путь к отступлению. – Вы скоро поймете, что меня нелегко удержать под замком.

К счастью, король лишь шутливо поднял унизанные кольцами руки.

– Ты меня неправильно понял, – улыбнулся он, хотя Келл прекрасно видел, что тот замыслил. – Я просто хотел сказать, что такие великие королевства, как наши, могли бы поддерживать более тесную связь.

Он взял письмо, сложил и запечатал. Судя по толщине, послание было длинное, на несколько страниц больше обычного.

– Много лет эти письма были полны формальностей, пустых анекдотов вместо настоящей истории, угроз, а не объяснений, бесполезных намеков, хотя мы могли бы обмениваться важными сведениями, – заметил король.

Келл положил письмо в карман.

– Если на этом все…

– Нет, не все, – остановил его Георг. – Я хочу кое-что тебе дать.

Он поставил на стол небольшую шкатулку. Келл отступил назад.

– Вы очень любезны, ваше величество, но я вынужден отказаться.

Напускная улыбка Георга поблекла.

– Ты отказываешься принять дар короля Англии?

– Я бы отказал кому угодно, – возразил Келл, – если бы мне предлагали плату, да еще и неизвестно за что.

– Очень просто, – пояснил Георг. – В следующий раз ты кое-что принесешь мне.

– Контрабанда приравнена к измене, – процитировал Келл правило, которое сам много раз нарушал.

– Ты получишь достойное вознаграждение.

Келл ущипнул себя за переносицу.

– Ваше величество, прежде я, может быть, и задумался бы над вашей просьбой. – Над чьей угодно, мысленно добавил он. – Но эти времена давно прошли. Если вы хотите что-либо узнать, обратитесь к королю. Попросите его сделать вам подарок, и, если он соизволит, я охотно доставлю его. Но по собственной воле я не приношу ничего. – Эти слова дались ему нелегко, рана была еще свежа. Он поклонился и шагнул к двери, хотя король его не отпускал.

– Ладно, – сказал король, побагровев, и встал. – Я провожу тебя.

– Не нужно, – ответил Келл. – Не хочу доставлять вам неудобств. Вас ждут гости. – Слова были приветливыми, а тон – нет. – Я вернусь тем же путем, каким пришел.

«И ты за мной не пойдешь».

Келл оставил пунцового Георга за столом и вернулся в покои старого короля. Как жаль, что нельзя запереть за собой дверь. Но двери здесь запирались снаружи. Еще одно напоминание о том, что эта комната – скорее тюрьма, чем дворец.

Он закрыл глаза и попытался вспомнить, каким был старый король в последний раз. Выглядел он плохо, но все же узнал Келла, обрадовался его появлению, улыбнулся, поднес к лицу письмо, вдохнул аромат.

– Розы, – тихо прошептал он. – Всегда пахнет розами.

Келл открыл глаза. Одна его часть – усталая, скорбящая – хотела скорее вернуться домой. Но другая звала его подальше от этого проклятого замка, туда, где он не будет ни королевским вестником, ни антари, ни узником, ни принцем, и сможет просто бродить по улицам Серого Лондона, пока не превратится в тень, одну из тысяч.

Он подошел к дальней стене, где тяжелые шторы обрамляли окно. В комнате было так холодно, что стекло даже не заиндевело. Он откинул штору, и на узорчатых обоях проступил выцветший символ. Круг, перечеркнутый линией, знак, ведущий из Виндзора в Сент-Джеймс. Келл отодвинул штору еще дальше и увидел знак, который стерся бы много лет назад, если бы не был скрыт от времени и света.

Шестиконечная звезда. Один из значков, которые Келл нарисовал много лет назад, когда короля перевезли в Виндзор. Точно такую же метку он начертил на стене сада неподалеку от Вестминстера. Вторая метка, наверное, давно смыта дождями и заросла мхом, но это не имело значения. Даже если линии не видны, символ, нарисованный кровью, просто так не исчезает.

Келл закатал рукав и достал нож. Царапнул по руке, обмакнул палец в кровь и обвел символ. Потом прижал к нему ладонь, бросил прощальный взгляд на пустой зал, на свет, сочащийся из-под двери, услышал далекий смех.

«Пропадите вы все пропадом», – подумал Келл и навсегда покинул Виндзор.

III

Дальние рубежи Арнса

Впервые за долгие месяцы Лайла ступила на твердую землю.

В последний раз они приставали к берегу три недели назад, в Корме. Но Лайле выпал неудачный жребий, и пришлось остаться на корабле. А перед этим были Сол и Ринар, но Алукард всякий раз настаивал, чтобы она не покидала «Шпиль». Она бы, может, и ослушалась бы, но что-то в голосе капитана вынуждало ее остаться. А еще она сходила на берег в портовом городе Элоне, но это было два месяца назад и всего на половину ночи.

Она притопнула сапогом. До чего же хорошо, когда под ногами надежная твердь! В море все непрестанно движется. Даже в штиль, когда стихают ветер и волны, у тебя под ногами штуковина, которая стоит на воде. Мир плывет и покачивается. Моряки говорили: это привычка, тебя шатает, когда впервые вступаешь на корабль, а потом – когда сходишь на берег.

Но Лайла, оказавшись в порту, чувствовала себя вполне уверенно. Она прочно стояла обеими ногами на земле, словно внутри у нее висел тяжелый маятник, и ничто не могло поколебать ее.

И от этого ей тут же захотелось ввязаться в драку.

Первый помощник Алукарда, Стросс, говорил, что у нее горячая кровь, и Лайла была уверена, что он хотел сделать ей комплимент. Но на самом деле драка была способом испытать себя, проверить, становишься ты слабее или сильнее. Да, на море она всю зиму дралась чуть ли не каждый день, но суша – дело другое. Лошадей нарочно тренируют на песке, чтобы по твердой земле они бежали быстрее.

Лайла хрустнула пальцами, переступила с ноги на ногу.

«Неугомонная, – прозвучал голос в голове. – Все ищешь неприятностей? Погоди, они сами тебя найдут».

Так говорил Бэррон; память о нем была еще слишком свежа и резала, как нож.

Лайла огляделась. «Ночной шпиль» пристал к берегу в месте под названием Сейзенрош, состоявшем только из дерева и камня, на самом краю Арнезийской империи.

В тумане приглушенно пробили часы. Лайла различила силуэты еще трех кораблей. Один арнезийский, два иностранных: первый (она узнала об этом из карт в каюте Алукарда) – торговец из Веска, словно вырезанный из единого куска черного дерева, второй – фароанский глиссер, длинный и тонкий, как перышко. В открытом море паруса растягиваются на бесчисленных реях десятками разных способов, чтобы лучше улавливать ветер.

На палубе вескийца суетились люди. За четыре месяца на «Шпиле» Лайла ни разу не заходила в чужие воды, никогда не видела вблизи жителей других стран. Рассказов, конечно, слышала немало – для моряков они словно морской воздух и дешевый ром. О темной коже фароанцев, усеянной драгоценными камнями, о могучих вескийцах и их волосах, сверкающих, как гладкий металл.

Но одно дело – слышать, а другое – увидеть своими глазами.

Мир, куда она вступила, был велик, полон правил, которых она не знала, рас, которых она не видела, и языков, на которых она не говорила. Полон магии. Самым трудным оказалось делать вид, будто ты все прекрасно знаешь, видала много раз и ничему не удивляешься. Лайла, прикрывшись маской напускного безразличия, смотрела в оба и схватывала все на лету. Как губка, впитывала слова, обычаи, училась делать вид, будто все это ей не в новинку.

Сапоги Алукарда стучали по дощатому настилу, и она отвела взгляд от заморских кораблей. Капитан остановился рядом с ней и положил руку на плечо. Лайла до сих пор вздрагивала от внезапных прикосновений (вряд ли эта привычка когда-нибудь исчезнет). Однако она не отстранилась.

Алукард был одет, как всегда, щегольски: серебристо-синий плащ, подпоясанный черным кушаком, медно-рыжие волосы сколоты сзади и увенчаны элегантной шляпой. Он, кажется, любил шляпы не меньше, чем она – ножи. Единственной неуместной вещью была сумка на плече.

– Чувствуешь запах, Бард? – спросил он по-арнезийски.

Лайла принюхалась.

– Соли, пота, эля?

– Денег, – просиял он.

Вокруг шумел портовый город. Крыши приземистых зданий тонули в зимнем тумане, а то, что оставалось на виду, не производило сильного впечатления. Ничто здесь не говорило о деньгах. И если на то пошло, вообще ни о чем не говорило. Сейзенрош был городом в высшей степени непримечательным. Так, видимо, и было задумано.

Потому что официально этого города не существовало.

На сухопутных картах его не было. Лайла недавно узнала, что карты бывают двух видов – сухопутные и морские, и они отличаются друг от друга, как один Лондон от другого. Сухопутная карта – вещь обычная, а на морской показано не только море, но и все его тайны, скрытые острова и города, места, от которых надо держаться подальше, и другие, куда надо идти и кого искать, если туда направишься. Морская карта никогда не покидает борт корабля. Ее нельзя продать или обменять: весть об этом непременно дойдет до владельца, и наказание будет суровым; мир тесен, и выгода не стоит риска. Если мореплаватель – или просто человек, который хочет сохранить голову на плечах, – увидит на берегу морскую карту, он должен ее сжечь, пока она не уничтожила его самого.

Поэтому на суше Сейзенрош был тщательно охраняемой тайной, а на море – легендой. Отмеченный на нужных картах (и известный тем, кому надо) просто как Угол, Сейзенрош был единственным местом, где физически соприкасались три империи. Фаро, лежащий к югу и востоку, и северное королевство Веск сталкивались с Арнсом здесь, в этом маленьком непритязательном порту. А потому, объяснил Алукард, Сейзенрош – идеальное место, где можно приобрести иностранные товары, не пересекая границ, и избавиться от того, чего нельзя привезти домой.

– Черный рынок? – спросила Лайла, разглядывая собственную морскую карту «Шпиля» в капитанской каюте.

– Чернее не бывает, – бодро улыбнулся Алукард.

– И что, скажи на милость, мы тут делаем?

– На каждом каперском корабле, – пояснил Алукард, – скапливается два вида товаров: те, которые можно передать короне, и те, которые нельзя. Некоторым вещам по тем или иным причинам в королевстве не место, однако в городе, подобном этому, за них можно выручить круглую сумму.

Лайла с шутливым осуждением покачала головой:

– Да это же противозаконно!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Здесь: часть каркаса для придания пышности юбке.