Шапка Мономаха

– А как?

– Сложно объяснить… – повторяет она фразу, запомнившуюся мне по предыдущей встрече. – Понимаешь, Костя смотрел на меня, как на… просто девчонку, а не как на будущую… давалку.

Ещё бы он смотрел на неё, как на давалку! Тогда это был бы не Костик. А с другой стороны – она, наверно, сама не смотрела на него, как на предмет вожделения.

– А о чём говорили-то?

– Знаешь, когда Костя меня уже к моему дому провожал, говорили о том, какие некрасивые дома в спальных районах по сравнению с центром. Он ведь специально приезжает в центр, чтобы погулять и посмотреть. Архитектуру любит.

– И музыку тоже. Музыкальную школу закончил.

– Ох ты… – в глазах Ольги удивление. – Ой! Пошли, перемена заканчивается.

Занятия закончились, и мы выходим на улицу. Беру Ольгу за руку.

– Ну что, пойдём ко мне, продолжим?

– Ох, как ему невтерпёж! – смеётся она. – Конечно, пошли!

– Ты знаешь! – Ольга, улыбаясь, сама подходит ко мне в коридоре автошколы, пока наша учёба ещё не началась. – Вчера, когда я возвращалась от тебя, подхожу к дому, а Костя сидит у парадной на скамейке. Бедняга аж замёрз, пока меня ждал!

– Ну а ты? – спрашиваю с некоторым внутренним напряжением. Неужели она над ним посмеялась? Как бы мне этого не хотелось.

– Такой грустный, замёрзший… Ну я ему и говорю: извини, но домой я тебя пригласить не могу. А он… У меня совсем мозги съехали! Он мне говорит: я пришёл, только чтобы поздороваться. Ты представляешь? Он мне… руку поцеловал!

– Представляю…

– Не представляешь! Тут я совсем… В общем, предложила ему зайти в кафеху поблизости и кофе попить. Ну чтобы он хоть как-то согрелся. Так обрадовался! Мне даже стало немного стыдно за нас с тобой… Мы там час просидели. Так классно поговорили! Я, конечно, потом от предков огребла, но мне с ним было очень интересно, и мы договорились, что в субботу вместе пошляемся по городу.

Уф… А я-то боялся, что она что-нибудь ему ляпнет и он очередной раз обидится. Пронесло. Ну и пусть себе гуляют!

– Максик, ты не в обиде? – Ольга заглядывает мне в глаза. – У нас же с тобой всё только на уровне койки. Трахнулись и разбежались. А с Костей всё по-другому…

– Да не обиделся я, – с плохо скрываемой досадой говорю я, хотя только что получил ещё один словесный пинок. И опять это обращение – «Максик»! Действительно, если разобраться, то с кем из своих подружек я когда-нибудь о чём-то серьёзном говорил? Разве что с Никой… Правда, она мне уже вроде как даже и не подружка. А тогда кто?

Постоянно возвращаюсь в мыслях к нашим с Никой взаимоотношениям! Мы знакомы почти год, и в них за это время многое изменилось. От развлечений на уровне койки, как сказала Ольга, мы, но в большей степени всё-таки Ника, перешли к чему-то более серьёзному. Иногда мне кажется, что эта женщина испытывает ко мне… настоящее чувство. А я? Чем отвечаю я? Интрижками с разными подружками? И что такое настоящее чувство? Конечно же, это любовь, но… Сразу же вспоминаю наши разговоры с Костиком. Как он тогда говорил? А мои опасения?..

– Ты что-то замолчал и даже замкнулся… – прерывает ход моих мыслей Ольга.

– Да-да… Ладно, пошли. Урок начинается.

* * *

– Максик, я по тебе скучаю… – поворачиваясь ко мне, вдруг тихо и грустно говорит Ника во время нашего совместного посещения одного из её заведений.

Подозреваю, что вызвала она меня сюда только для того, чтобы увидеться.

– Мы же с тобой звонимся почти каждый день, – я неубедительно стараюсь сделать вид, что не понимаю намека.

– Ну, Ма-аксик… Ты же сам всё прекрасно понял, – она укоризненно качает головой и вздыхает. – А Вадим, похоже, прочно осел в городе.

– Ты хочешь, чтобы я что-нибудь предложил? Кроме пансионата, у меня нет других вариантов.

– Это хороший вариант, только уж больно явный, да и дальний. Конечно, Георгий – свой человек…

Понятно, какой он свой человек…

– Извини, но в гости в свою коммуналку я тебя пригласить не могу.

– Это понятно… Я уже вышла из состояния, когда всё равно, где и как… общаться.

– А я ещё не вошёл в состояние, когда могу снимать для наших встреч специальную квартиру, – и усмехаюсь.

Мы уже вышли на улицу и идём к Никиной машине.

– Максик… Дорогой… Я не упрекаю тебя, – Ника смотрит на меня каким-то странным взглядом. – Мне просто хочется чаще быть с тобой…

Мне даже становится не по себе от того, как это было сказано. Сразу же вспоминаю, как она попросила меня не быть с ней циником.

– Прости меня… – винюсь я совершенно искренне, но неожиданно возникшее желание что-то прояснить толкает на рискованный вопрос. – До сих пор не пойму, что ты во мне нашла кроме молодости?

– Садись в машину, – устало роняет она.

Устраиваюсь на правом сиденье. Ника не торопится повернуть ключ в зажигании.

– Понимаешь, бывает такое отношение к человеку, которое словами описать невозможно, – сейчас её взгляд на меня грустный и ласковый одновременно. – Сначала мне просто понравился молодой сильный парень. Теперь это совсем другое… Я многое понимаю. Разница в возрасте, разница во взглядах на жизнь… Но я прошу: принимай меня такой, какая я есть сейчас, потому что всё, что я говорю, – правда. Пойми, мне очень нравится, когда ты рядом со мной… Ладно, поехали. Завезу тебя в твою бухгалтерию.

При этом слово «бухгалтерия» прозвучало у неё с лёгкой досадой. Действительно влюбилась, что ли? Напрямую она мне такого ещё не говорила ни разу. Но то, что было сказано сейчас, ведь является почти признанием! И как же мне теперь вести себя с ней?

Поворачиваюсь и смотрю на Нику. Сосредоточенно, глядя только вперёд, ведёт машину. Провожу ладонью по её плечу… Грустно усмехается. И мне становится так её жалко! Конечно, я в этой жизни ещё далеко не всё понимаю, но то, что она одинока даже с мужем, даже будучи занята своим бизнесом, даже когда ездит со своими мимолётными любовниками в злачные места, мне абсолютно понятно. А казалось бы – успешная женщина…

После занятий в автошколе думаю, как сказать Ольге, что свидания сегодня не будет. Главное – так, чтобы без обид. Просто хочется опять побыть одному. Но она меня опережает.

– Максик… Я, пожалуй, домой… Вдруг там опять Костя у парадной мёрзнет…

О как! Пусть я и не собирался этим вечером заниматься любовью, но заскребло. Ясно: Костик стал ей более интересен, чем я.

– Ну тогда пока!..

– До свидания, Максик! Ты не обижайся… Это сложно объяснить.

Опять эта фраза! Похоже, я действительно – тупой, если Ольге сложно мне что-то объяснить, да и Ника сегодня с трудом подбирала слова, чтобы описать своё отношение.

Дома валяюсь на диване. Телевизор включён на ТНТ, но сегодня свой любимый канал я не смотрю. Вернее, слежу взглядом за картинкой, но думаю о своём. Что-то последнее время я слишком много думать стал. Даже как-то непривычно. Раньше всё было как-то беззаботно…

Интересно, с какого же момента начался у меня этот период? А ведь момент-то можно определить совершенно точно – это наша встреча с Костиком. Зацепил он меня своей непохожестью на всех тех людей, с какими приходилось сталкиваться до сих пор, и зацепил настолько, что я сначала стал думать о нём и его взглядах, а потом о своих взглядах на жизнь и какое продолжение из этих взглядов следует. Гм… Костик… Даже такая отвязная девица, как Ольга, не просто его оценила, а заинтересовалась. Ей с ним хочется общаться! А со мной? Со мной… Тут всё понятно. Хотя, похоже, что между койкой со мной и общением с ним она выбрала именно общение с парнем, которого посчитала для себя интересным. Конечно, я не сильно переживаю, ведь не рассчитываю на длительные отношения с ней, но всё равно – это показатель. Даже Ника, которая сегодня намекала на серьёзные чувства, затрудняется мне их объяснить, поскольку уверена, что я её не смогу понять. Короче, я – то ли глупый, то ли вообще тупой. А может быть, я действительно – просто «Максик», и этим определяется всё. Некий прибор для удовлетворения неких потребностей. И те женщины, которые мной для этого пользуются, относятся ко мне соответствующе.

Почему-то мысли переходят на Костика и его жизненную философию. На желание любви в его понимании этого слова, то есть не только плотской, а… Гм… А какой? Что я вообще знаю про любовь? Может, только сейчас начинаю осознавать, что во многом этот «ботаник», то есть Костик, наверняка прав! Не случайно он когда-то спросил, любил ли я кого-нибудь. М-да… На Людке женился из-за того, что она залетела и не хотела делать аборт… Появилась Танюшка… Помню, меня к ней сначала даже не подпускали ни жена, ни родители. А потом…

В общем, получается: раз не люблю я, то не любят и меня. Правда, Ника, кажется, относится ко мне всё-таки иначе. Как она сегодня сказала? Сначала ей понравился молодой и сильный парень, а теперь уже это совсем другое… А может, она, так же как и я, все свои почти сорок лет прожила без любви и только сейчас почувствовала в себе что-то такое? Может, все её попытки с разными мужчинами были просто краткосрочными увлечениями, такими же, как у меня? Тогда мы с ней «два сапога – пара»! Я, пожалуй, решусь поговорить с ней об этом.

* * *

В воскресенье на мой звонок в квартиру Костика дверь открывается сразу. Вообще-то это всегда происходит так, ведь он меня ждёт.

– Здорово! – протягиваю я руку.

– Здравствуй, Максим, – и тёплое рукопожатие. – Я очень рад, что ты пришёл.

То, что это правда, написано на его лице. Пытаюсь для себя решить задачу: обозначать мне, что я знаю о его вчерашней прогулке с Ольгой, или нет.

– Пойдём! – он приглашает меня в комнату. – Я бы хотел обсудить с тобой… одну вещь.

Напрягаюсь. Что-то мне подсказывает: будет неудобная тема.

Входим. Крышка пианино открыта – значит, только что играл…

– Садись, Максим, – хозяин указывает на кресло. – Я понимаю, что разговор может быть тебе неприятен, но выслушай меня, пожалуйста.

– Конечно! Что-нибудь случилось?

– Не знаю… – и сквозь меня смотрит в окно, а значит, что-то в себе преодолевает. – Понимаешь…

– Костя, смело говори, как есть, – подталкиваю я, видя, что он мнётся.

– Максим, мы недолго знакомы, но я говорил, что доверяю тебе полностью… – и наконец решается: – Я про Олю хочу с тобой поговорить. У тебя с ней что-нибудь было?

Да… Сложное у меня положение. Доверие обязывает! Врать Костику я не хочу и не буду, но если скажу правду, то могу втолкнуть его в ту же ситуацию, что и с его бывшей подругой. А на Ольгу парень, похоже, запал. И ещё: если я скажу про нашу с ней койку, то не протечёт ли это Нике? А вообще вряд ли он станет закладывать меня мамаше.

Все эти мысли мгновенно пролетают в моей голове, и я принимаю решение.

– Кость… Врать не буду, было, – внимательно слежу за его реакцией, – но, обещаю, больше ничего такого не будет. Я очень хочу, чтобы ты мне верил.

Он так же внимательно смотрит на меня и молча кивает.

– Могу тебе ещё сказать, – продолжаю я, по-прежнему глядя на него, – после знакомства с тобой она не только практически сразу дала мне отставку, но и много о тебе говорила. Ты ей очень интересен, и вообще думаю, что просто понравился. Вот и всё, что я могу тебе сказать…

Я уже замолчал, а Костик всё продолжает смотреть на меня. Наконец на его лице появляется робкая и слегка виноватая улыбка.

– Получается, что я у тебя Олю… отбил?

– Не бери в голову. И не вздумай с ней об этом говорить! Наша страница уже перевёрнута, да и могла ли она реализоваться, пока я состою при твоей матери?

Опять задумывается.

– Спасибо тебе, Максим… Спасибо! Знаешь, мы с ней вчера так хорошо погуляли! Так хорошо поговорили!

Это говорится с тем же мечтательным выражением на лице, какое я однажды уже видел. Смотрю на него и про себя радуюсь. Мне вдруг становится ужасно приятно, что парень в счастье. Правда, нужно понять, сделал ли он выводы из своего прошлого фиаско, но так не хочется опускать его с высот романтики на грешную землю. Однако, поскольку Костику поделиться просто не с кем, из него, как говорится, просто прёт.

– Это, наверно, был лучший день в моей жизни. Когда она споткнулась, я подхватил её под руку. Она поблагодарила… Я потом ещё держал её под руку, и она не возражала… А когда мы около её парадной прощались, сказала, что ей всё очень понравилось и хотелось бы как-нибудь так погулять ещё. И мы договорились…

Ну и хорошо, что договорились. Может, у парня мозги встанут на место.

– Знаешь, что я тебе скажу? Хочешь – верь, хочешь – не верь, но я за тебя рад, – говорю я совершенно искренне.

– Правда?

– Правда. Могу даже тебе признаться: когда Ольга давала мне отставку, то намекнула, что со мной даже не о чем поговорить.

– А вот это – неправда! – с благородным пылом возражает Костик. – Мы же с тобой интересно говорим.

– Это не тот интерес. Понимаешь, в отличие от тебя, я человек мало эрудированный. То, что интересно тебе, мне всегда было скучно, – честно признаюсь я.

– А сейчас?

– Сейчас я думаю… О многом думаю. Даже самому удивительно.

– Максим, мне кажется, ты к себе несправедлив. А насчёт эрудиции – всё это можно поправить, если есть такое желание, – теперь он улыбается спокойно и даже понимающе.

– Видишь ли, Костя, об этом мне тоже надо подумать. Помнишь, мы с тобой говорили про зависимость от твоей матери всех её… друзей?

– Не только помню, но и тоже об этом думаю. Более того, я уверен, что, если можно так сказать, она черпает силы в продвижении своих мужчин. Ей это приятно – вытаскивать их снизу и толкать наверх. Когда же процесс завершается обретением этими мужчинами какого-то положения, она теряет к ним интерес. Наверно, думает, что воспитание и развитие являются её миссией. Нынешний «проект» – это ты.

– Вот и я о том же! Согласись, что зависимость от более сильного унижает. Порой она даже заставляет человека юлить, подстраиваться, то есть лизать и становиться, как я называю, халдеем. Всё это делается для того, чтобы остаться на плаву. Но чтобы плавать самому без спасательного жилета, надо этому научиться! Значит, каждый, кто хочет быть самостоятельным, должен в жизни быть кем-то значимым. То, что я сейчас говорю, касается нас обоих в равной степени. Надо быть специалистом, то есть что-то уметь делать очень хорошо. Я пока в своей жизни научился только работать с мебелью. Когда увольнялся, то даже не хотели отпускать. Я не случайно после всех наших разговоров стал много думать про житьё-бытьё. Я должен стать специалистом хотя бы для того, чтобы, когда твоя мать мной наиграется, иметь возможность самостоятельного выбора дальнейшей работы и жизни. Хотя… Если честно, то мне её даже порой жалко становится. Мне кажется, что у нас с ней в чём-то общие взгляды на человеческие отношения и поэтому и она, и я по сути одиноки, несмотря на всякие разные интрижки.

– Почему ты одинок? У тебя есть… я, – несколько смущённо заявляет Костик и внимательно смотрит на меня. – Раз я тебе небезразличен, то и ты мне тоже!

От такого признания у меня наступает некоторое оторопение. Как-то уж очень неожиданно…

– Спасибо… Почему-то не ожидал, – вырывается у меня признание.

– Не обижай меня, пожалуйста. Я способен на настоящую дружбу.

– Прости… Видимо, я чего-то недодумал. Поверь, я буду рад иметь такого друга, как ты.

– Это просто здорово!

– Я к чему это всё говорил… Ну в смысле развития эрудиции. Мне надо очень многому учиться в своей нынешней специальности. Кажется, пора завязывать с беззаботным образом жизни и начинать ограничивать себя в гулянках и всём прочем. Вот получу права, вечера освободятся, и думаю засесть за умные книги. А насчёт тебя… Я вот увидел сегодня открытое пианино, и мне в голову пришла одна мысль…

– Какая? – вскидывается Костик.

– Извини, пока не скажу. Должен её тоже обдумать.

– Хорошо, я потерплю! – с готовностью соглашается он.

* * *

По всей видимости, Ольга решила, что теперь у неё есть человек, с которым можно поделиться сокровенным. Правду говорят, что самые лучшие друзья – это бывшие любовники. Вот и сейчас, перед очередными занятиями по Правилам движения, отвела меня в сторону.

– Слушай, Максик… Я от Кости просто тащусь! Он меня довёл до того, что каждый раз, когда мы прощаемся у моей парадной, я беспокоюсь: пригласит ли он на следующую прогулку или там в кафеху. Каждый раз, когда мы встречаемся, обязательно мне руку поцелует. Вчера я была у него дома, и он мне играл на пианино. Я же в музыке вообще никак. Только на уровне попсы. А он мне, представляешь, играл Шопена! Нет, я, конечно, слышала, что есть такой композитор, но он такую клёвую музыку сыграл!.. Я аж прибалдела и стала просить, чтоб он сыграл ещё. Ты знаешь, он играл и играл, а я слушала. Потом оказалось, что больше часа прошло, а я даже не заметила!

Смотрю на восторженные Ольгины глаза и понимаю, что мне очень приятно всё это слышать. Я действительно радуюсь за Костика! Правда, очень беспокоит самое что ни есть низменное: когда у них дойдёт до койки, чтобы не было взаимного разочарования. Конечно, для Ольги, с её тягой к мужикам, его девственность будет неприятным сюрпризом. Что-то переживаю я на эту тему… Может, поговорить с ней? Нет! Ни в коем случае! Пусть всё идёт, как идёт.

– Мы тут с Костиком встречались… – начинаю я.

– Не называй его Костиком! – резко прерывает меня Ольга. – Мне это неприятно. Он – Костя.

Ничего себе! Как она его защищает…

– Так вот, мы тут виделись. Мне кажется, что ты ему очень нравишься.

– Правда? – буквально вспыхивает она. – А мне казалось, что он иногда на меня сердится и думает, что я совсем дура.

– Ещё раз говорю: ты ему нравишься, – и вдруг неожиданно сам для себя добавляю: – Только он очень стеснительный парень.

– Это же классно! Максик, ты не обижайся, но мне так надоели такие парни, как ты. Короче, нахальные. Прости… Я тебе говорила, что с Костей я чувствую себя человеком, а не… Ну ты понял. Я же с ним тоже другая, ведь от таких парней, как ты, одно спасенье – быть такой же. А Костя – это вообще… Ладно, пошли, урок начинается.

– Максик, видимо, тебе придётся прервать свою учёбу в автошколе, – сообщает Ника. Она приехала к нам с Аллой Ивановной в бухгалтерский офис и вызвала меня в коридор.

Удивлённо поднимаю брови, при этом признаваясь себе, что спрашивать у хозяйки о причинах мне не хочется. Ей виднее! В конце концов, заработаю ещё немного и сам устроюсь на повторный курс. Жаль только, что я уже начал осваивать вождение, а если прерву процесс, могу утратить уже полученные навыки работы двумя ногами с педалями.

– А что случилось? – на всякий случай интересуюсь я.

– Поедешь в Москву в Академию экономики на специальные курсы по налоговому законодательству. Это тебе надо знать. Я говорила с Аллой Ивановной, и она сказала, что в этих вопросах ты ещё плаваешь.

Вот так… Я и тут под контролем. Конечно, так называемая моя помощница меня учит, но, оказывается, ещё и «стучит». Могла бы о пробелах в моих знаниях сказать мне лично, а не докладывать хозяйке.

– Ну что ж! Курсы так курсы. Когда еду?

– Послезавтра.

Однако неожиданно… Меня, как, впрочем, всегда, она спросить не удосужилась. Вдруг я обнаглел и у меня возникли собственные планы? Определённое неудовольствие, видимо, проявляется на моём лице, и Ника толкует его по-своему.

– Максик, ты не беспокойся, когда вернёшься, я снова впихну тебя в эту же школу, и ты права получишь.

– Да я и не волнуюсь… Естественно, дело – в первую очередь!

– Умение водить машину – это тоже дело, но не первостепенное, – строго говорит она и поясняет: – Поверь, я очень хочу, чтобы ты стал хорошим специалистом.

– А я что, возражаю?

Действительно, чего возражать, если всё пока складывается так, как мне и нужно. Но, видно, мою благодетельницу что-то тревожит.

– Максик… Нам с тобой надо всё-таки поговорить. Я сегодня за тобой заеду после работы, и мы поедем…

– Куда? – не понимаю я, зная, что некуда.

– Моя подружка с мужем уехали в Таиланд, а ключики-то – вот они! – она, улыбаясь, вертит перед моим носом связкой. – Короче, жди!

Глядя ей вслед, думаю, что, сообщая о свидании, она даже не поинтересовалась, свободен ли я сегодня вечером. Хозяйка! А я – мальчик по вызову. Вот вызов и состоялся… И чего ей интересоваться моей свободой? Конечно же, я однозначно несвободен! Вот скомандовала мне ждать. Ну что ж… Только, признаюсь себе честно: пусть она порой меня утомляет и своим нежеланием считаться с моими планами, и, наоборот, своим желанием сделать меня таким, каким хотела бы меня видеть, но привязался я к ней за всё прошедшее время. Мне, при всей критичности моих оценок её поступков, всё чаще становится по-человечески жалко эту крутую, но в чём-то беззащитную женщину. Странно, но что-то в последнее время я стал слишком много думать про своё отношение к ней.

И всё-таки при всём том, что я к Нике привык и порой чувствую в себе по отношению к ней тепло, такая бесцеремонность напрягает. Не хочу быть ничьей собственностью!

* * *

Конечно, квартира этой подруги – совсем не то, что квартира Ники, но кровать вполне подходящая.

– Максик… – моя пассия нежно меня целует. – Ты даже не представляешь, как я счастлива хоть немного побыть с тобой и почувствовать себя твоей женщиной…

– Всё равно я не понимаю, что ты во мне нашла.

– Я не знаю, как тебе это объяснить… Умом всё понимаю, но ничего с собой сделать не могу. Хочешь, я тебе признаюсь?

– Думаешь, надо? – с сомнением спрашиваю я.

Вместо ответа она только кивает и опять меня целует.

– Ты мне даже иногда снишься… И я боюсь, что ночью стану тебя звать. Ты наверняка догадываешься, что мужчин у меня было много, но так я не привязывалась ещё ни к кому. Увы, но это – правда. Не знаю, почему это так, но, возможно, потому, что ты никогда не принадлежал только мне. Я это чувствую! В общем, я, наверно, просто старая дура… – неожиданно подводит она итог и отворачивается.

Мне опять становится очень и очень её жалко. Сгребаю её в охапку…

– Не плачь… Ты же сильная! Я тут, с тобой… – и слизываю солёные слёзы с её глаз. Ну вот… краску на ресницах размазал губами.

– Пойми! Моё горе как раз и заключается в том, что я сильная! – она шмыгает носом. – А знаешь, как хочется быть маленькой и слабой, чтобы прислониться к большому и сильному мужчине.

– Прислоняйся!.. – шепчу ей на ухо и неожиданно добавляю: – Думаю, это будет надёжно.

– Ты правду говоришь? – она уж слишком внимательно смотрит мне в глаза.

– Правду. Ещё раз говорю: прислоняйся! Иногда мне кажется, что не так уж важно то, что ты называешь положением. Может, главное то, что между людьми?

Эти сказанные только что слова выскакивают будто против моей воли, совершенно меня не спрашивая. Теперь Ника смотрит на меня удивлённо.

– Ну что ты на меня так смотришь? Не ожидала от меня таких слов?

Молча отрицательно мотает головой.

– Я тоже признаюсь: мне это в голову пришло только что. Поверь, я не хочу, чтобы ты была одинокой.

И снова её взгляд, только теперь он уже совсем грустный.

– Ну что опять ты на меня так смотришь? – я не выдерживаю затянувшейся паузы.

– А ты, оказывается, всё понимаешь… – с какой-то отрешённой интонацией в голосе произносит она и зарывается носом мне в грудь. – Вернее, ты всё правильно понял. Знаешь, за всё надо платить… И за то, что ты назвал положением, тоже. А платой является как раз то, что ты сказал. Понимаешь… За всеми моими шуточками и смешками, за всем тем, чем я тебя напрягаю, прячется обычная боязнь, что однажды ты найдёшь молодую и красивую… Влюбишься в неё и тебе сразу же станет наплевать на всё. Ты будешь готов всем пожертвовать, чтобы только быть рядом с ней: деньгами, комфортом, друзьями и… старыми любовницами. Ведь так?

Молчу и перевариваю. Чёрт возьми! Как это всё похоже на слова Костика!

– Молчишь… А что ты можешь ответить? Ведь всё будет именно так.

– Давай сейчас об этом не думать, – бормочу я.

– Нет, Макс… Это ты в своём возрасте можешь позволить себе такую роскошь, как не думать о скором будущем, а тридцативосьмилетней бабе надо думать об этом всегда.

То, что она назвала меня не «Максик», а «Макс», говорит мне о многом.

– Послушай, Ника… Я хочу, чтобы ты мне поверила, – заставляю её смотреть себе в глаза и решаю сказать ей то, о чём так долго думал. – За этот почти год я к тебе очень привязался, ты стала для меня очень многое значить в жизни. Я не говорю о деньгах, которые ты мне платишь неизвестно за что. Я много о тебе думаю, иногда про себя обижаюсь, даже ругаю, а обижаются на тех людей, кто небезразличен. Верно я говорю?

– А я тебе небезразлична?

Ох, сколько надежды в этом вопросе! И даже взгляд изменился.

– Да. Я тебе говорю это честно. Прости, я не знаю – любовь ли это, но я правда к тебе привязался. Ещё раз говорю: дело не в деньгах. Если хочешь, могу снова пойти мебель собирать. Возьмут! Отпускали-то с трудом. Просто ты мне нужна. Нужна как… человек.