bannerbanner
Дозоры не работают вместе
Дозоры не работают вместе

Полная версия

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
5 из 6

Андрей, у нас сейчас не Средние века, и те проекты, которыми заняты Дозоры на планете, куда важнее и в чем-то опаснее для каждой из враждующих сторон, нежели освоение какого-то там заморского континента.

– Вы считаете, что беспристрастные и нейтральные по природе своей Инквизиторы способны передать наши секреты в руки…

– Я ничего не утверждаю! Я только указываю на возможные последствия. Весьма возможные. Пусть даже Инквизиция вне подозрений – рассекреченные планы и проекты придется выбросить и составлять новые. Мы потеряем время, потеряем ресурсы и вынуждены будем идти окольными путями там, где уже был рассчитан наиболее точный и эффективный прямой маршрут. Израсходуем огромное количество энергии. Тем временем наши оппоненты найдут способ обогнать нас или расстроить наши начинания. Вы знаете, как приняли новость о вчерашнем вердикте в стане Темных?

– Ну, они выглядели довольными, – кивнул Андрей.

– Там настоящее ликование! Максим Баженов был сегодня утром у них в лагере – он как-то наловчился прикидываться Темным, и его не трогают. Так вот, теперь либо мы сдадим им виновных в похищениях и убийстве (а они искренне верят, что это наших рук дело), либо замораживаем все планы и фактически сворачиваем на неопределенное время начатый в семнадцатом году эксперимент. Прибавьте к этому бесследное исчезновение такого сильного врага, как Гесер! У них праздник!

– Вы меня убедили, Адам Францевич. Что нужно делать?

– Не знаю.

Андрей поперхнулся чаем.

– Не знаю, – устало повторил старый маг, – и, думается мне, никто не знает. Логично было бы сейчас пойти к Темным и поговорить с теми, кто ведет расследование похищений. Возможно, у них есть полезная информация. Но их ответ известен заранее. Они нам помогать не станут. Матвеев предлагает провести собственное ментоскопирование наших сотрудников и так выявить виновных. Однако штука в том, что нам не нужны подобные методы для того, чтобы убедиться в невиновности наших ребят. Никто из наших не причастен к истории с похищениями.

– Мы вчера уже обсуждали с Семеном, – сказал Андрей, – если искать, кому все это выгодно, то, выходит, самим же Темным. К этому все пришло.

– Не так все просто. Они не могли заранее знать, каков будет вердикт Инквизиции.

– Значит, у них там есть свои люди.

– Ах, Андрей, вы еще молодой сотрудник, поэтому вам простительно делать подобные заявления… Давайте так: версию с вовлеченностью Инквизиции не будем рассматривать всерьез. Просто поверьте, что это невозможно.

– Добро. Тогда предположим, что Темные срежиссировали сложившуюся ситуацию в расчете на всякий возможный урон, какой смогут нам нанести. В любом варианте развития событий баланс сил изменится.

– В таком случае логично считать, что и исчезновение Гесера – их рук дело.

– Да, – кивнул Андрей, – и тогда получается, что Анатолий Матвеев прав на все сто. Кстати, если Гесер так и не вернется, товарищ Матвеев скорее всего займет его место.

– Совет с удовольствием утвердит его. Хотя лично я не стану голосовать за кандидатуру Матвеева. На посту главы московского Ночного Дозора нужен византийский хитрец, а не прямолинейный трудяга.

Некоторое время они молчали, глядя на пустое кресло Бориса Игнатьевича, на неряшливый ворох документов на столе. Скоро здесь все изменится, здесь поселится новый Иной, со своими привычками, запахами, бумажками. А что останется от предыдущего хозяина, которого так долго любили, уважали, боялись? Только память…

– Я мог бы попытаться найти его, – сказал Андрей, – еще не знаю, как и где… но нужно искать. Нужно что-то делать.

– Попробуйте, – без энтузиазма ответил Адам Францевич. Он задумчиво тер виски кончиками пальцев.

– Стоп, – возразил сам себе Яровой, – я думаю, его уже поискали. Если не нашел Семен – вряд ли что-то получится у меня. Глава Ночного Дозора – не какая-то глупая иголка в стоге сена. Я уверен, что Семен просеял по травинке все стога в округе по нескольку раз.

Он подошел к окну и, сложив на груди руки, посмотрел во двор. Там несколько молодых ребят строили у подъезда баррикаду из мешков с песком.

– Нужно попытаться найти пропавших Темных, – сказал он.

Крыницкий поднял голову.

– Если мы предоставим суду этих ребят живыми, с нас будут сняты основные обвинения. Пусть тогда ментоскопируют меня на предмет алиби – в моей черепушке ничего особо секретного. Если же мы найдем трупы, то по крайней мере у нас появятся какие-то улики, зацепки. В любом случае это будет жест доброй воли с нашей стороны, который суд не может не учесть. И наконец, это может помочь напасть на след Гесера. Все исчезновения, несомненно, связаны.

– Да, это может сработать, – согласился старик, – однако вы непременно натолкнетесь на сопротивление Темных в своем расследовании.

– Я их не боюсь.

– Но вам не удастся сохранить ваше следствие в тайне.

– И что?

– Не понимаете? Если Темных похитил сам Дневной Дозор – а вероятность этого приближается к стопроцентной, – тогда последует команда остановить вас любой ценой. Любой ценой, учтите.

Андрей пожал плечами:

– Я уже сказал, что не боюсь их. Я все сделаю один. Никто из наших не попадет под удар.

Адам Францевич подошел к Яровому, положил руку ему на плечо.

– Хорошо. Я постараюсь помочь вам, чем смогу.

– Только одно – удержите ребят, пусть не пытаются оказать мне помощь. Пусть думают, что я занят какой-то важной работой и меня нельзя отвлекать.

– Все так и обстоит на самом деле, – улыбнулся Крыницкий. – Удачи вам, Андрей.

Он дошел до двери и остановился на пороге.

– Знаете, что страшно? Сегодня я всю ночь думал над этим принципом Quid prodest. Кому выгодно. Мы в первую очередь попытались определить, кому выгодно совершенное преступление. Нам, Светлым, оно не нужно, это ясно. Темным – пожалуй, выгодно, учитывая возможные последствия… Но как-то не складывается для меня лично заговор Темных в логичную картину. А если, подумал я в какой-то момент, есть кто-то еще? Некая третья сила? Что, если люди как-то узнали о существовании Дозоров и о нашей борьбе – узнали и сумели скрыть от нас это знание? Человеческая наука развивается стремительно: они вышли в космос, они научились расщеплять атом, победили многие болезни… Предположим, с помощью науки люди как-то нащупали, как-то вычислили наше присутствие рядом…

Андрей почувствовал, как по спине побежал холодный ручеек.

– Что, если они решили действовать против нас? – спросил старик. – К примеру, натравили Темных на Светлых. Ослабляют нас нашими же руками? Понимаю, трудно даже представить что-то подобное. Но все же подумайте над этим, Андрей.

– Обещаю подумать.

– И берегите себя.


Андрей несся на мотоцикле через город и всюду замечал что-то новое, непривычное. Выключенные светофоры на Садовом кольце. Закрытые кинотеатры. Неработающий рынок на Цветном бульваре. В воздухе было словно разлито напряжение, оно скапливалось на верхних слоях Сумрака и оттуда выплескивалось в обычный мир. Количество людей и автомобилей на улицах стало заметно меньше. Кто-то стоял за каждым отключением электричества, за каждым закрытым учреждением. Экономия энергии? Подготовка к войне? Что, если старый маг своим последним предположением попал в десятку? В конце концов источник угрозы будет обнаружен, и хрупкое равновесие Сил неминуемо восстановят. Но мир вряд ли останется прежним.

Мысли Ярового занимала Тамара Андреевна Монк. Он страшно жалел, что не допросил ее толком, когда она оказалась у него в кабинете. Теперь будет непросто поговорить с ней снова. Впрочем, если есть хотя бы небольшой шанс, нужно его использовать.

В этот раз Андрей добирался до площади Дзержинского, оставив далеко в стороне улицу Горького. Он бросил мотоцикл на тротуаре у главного входа в Комитет Госбезопасности под знаком «Остановка запрещена» (короткое заклятие – и машина становилась невидимой для часовых и патрульных милиционеров, поэтому Яровой никогда не волновался, что ее реквизируют) и прошел через проходную, взмахнув красной с золотом корочкой. После всего, что случилось вчера, он вовсе не был уверен, что застанет своего Темного коллегу по КГБ в его кабинете, но тот оказался на месте.

Леонид изготовился совершить легкий перекус. На его рабочем столе красовались бутылка красного вина, тарелка сыра с плесенью, лежали бутерброды с черной и красной икрой, из хрустальной вазы с фруктами свешивалась влажно блестевшая изумрудная кисть винограда. Кабинет выглядел уютным и чистым, как комната в жилом доме: высокий книжный шкаф, пара желтых кожаных кресел, телевизор, стол из дуба, четыре стула. Кроме закуски и красного пластмассового телефонного аппарата с новеньким серебряным диском, на рабочем столе больше ничего не было. Андрей подумал, что его кабинет выглядит совсем по-другому: заваленный бумагами стол, картотеки и пыльные стопки книг. Темный маг никак не ожидал появления Ярового. Он замер с полным бокалом вина в руке – и Андрей с удовольствием наблюдал на его смуглом лице тень страха, смешанного с растерянностью.

– Привет, – бросил он, – не бойся, я к тебе по делу.

– Привет, – недоверчиво протянул Темный.

Он отставил в сторону бокал и медленно поднялся на ноги.

– Да ешь, ешь. Чего ты вскочил, – усилием воли подавив раздражение, сказал Яровой, – приятного аппетита.

– Спасибо, – еще больше удивился Леонид.

Андрею не нравилось все это. Он редко заговаривал со своим коллегой-врагом – и только по необходимости. Перспектива нового долгого общения с Темным угнетала его. Еще больше угнетало то, что придется к противнику обращаться с просьбой. Вот же сволочи, подумал Андрей, глядя на стол. Страна еще не успела забыть послевоенные продуктовые карточки, а у этих всегда икорка, балычок, винишко заморское. Распрекрасное житье. Леонид словно прочел его мысли. Он уже пришел в себя. Ухмыльнулся, широко взмахнул рукой – черноволосый, изящный, как испанский гранд:

– Милости прошу, любезный враг, к моему скромному столу. Угощайся, от души предлагаю. Работаем рядом давно, а вот познакомиться толком не успели.

Андрей подвинул поближе стул, сел напротив Темного, но к еде не прикоснулся. Глумись сколько угодно, говорили его глаза, я все вытерплю ради дела.

– Мне нужно поговорить с той девушкой. С Тамарой Монк.

Леонид скорбно покачал головой:

– Вряд ли ты когда-нибудь в этой жизни еще раз увидишь ее.

– Ты можешь устроить мне встречу с ней?

– Зачем она тебе понадобилась? Она – жена Темного. Ее проблемы – наши Темные дела.

– Ты не ответил на вопрос.

– И ты не ответил…

Андрей с ненавистью смотрел на бутерброды с икрой. Леонид так и не прикоснулся к пище – он словно дожидался окончания беседы, когда можно будет спокойно перекусить.

– Я хочу помочь найти ее мужа.

– Мужа? – Одна из черных бровей Леонида приподнялась. – Он твой родственник, что ли?

– К счастью, не родственник и даже не знакомый! Но найти мне его нужно.

– Тебе – или твоим Светлым друзьям?

– Я действую самостоятельно. Ночной Дозор ни при чем.

Леонид глубоко вздохнул, задумчиво прикрыл веками черные глаза.

– Допустим, я поверил тебе. Ты хочешь помочь нам в поиске наших товарищей. Ты, Светлый Иной, Яровой Андрей, предлагаешь нам помощь – в обмен на мою помощь. Зачем горячему молодому комсомольцу понадобилась эта сделка, прикинем? – Он поднял бокал вина в сторону приоткрытого окна, посмотрел на солнечный свет сквозь кроваво-алую жидкость. – Или тут какая-то каверза вашего Дозора, и тебя, Андрей, используют втемную (извини за каламбур). Или же ты преследуешь какие-то свои сугубо личные интересы, которые на некоторое время могут совпасть с нашими, но потом неминуемо разойдутся. В любом случае моя сторона в итоге теряет очки в игре.

Он сделал маленький глоток вина, одобрительно причмокнул.

– Я не собираюсь скрывать от тебя, – холодно сказал Андрей, – сам Монк мне не интересен. Я должен найти Гесера.

– Найти его? А куда он уехал?

– Не придуривайся. Он так же исчез, как и твои Темные приятели. Никто ничего не знает, никто ничего не видел, никаких концов. Чпок – пустое место! Единственная свидетельница во всем этом деле – Тамара. Дай мне с ней хотя бы поговорить.

Взгляд Леонида подернулся задумчивой пеленой.

– Ты хочешь сказать, нелюбезный мой, что не вы убили Нодарика? Светлые ни в чем не виноваты?

– Да, не виноваты.

– Ты уверен в этом?

Яровой в ярости топнул ногой.

– Если бы я был хоть в чем-то уверен! Ладно, допустим, это проделки Гесера. Никого в Дозоре не посвятил в свои планы – может быть, сошел с ума и начал убивать направо и налево…

– О, – в восторге прошептал Леонид, – роскошная версия!

– В любом случае мы должны вместе расследовать это дело, а не пытаться друг друга уничтожить.

Темный маг тяжело вздохнул:

– Вынужден огорчить, дорогой коллега. Я не стану помогать тебе. Ты говоришь логичные вещи, и, вполне возможно, это действительно должно было быть наше общее расследование, но… Ты упускаешь моральный аспект. Мы, Темные, не сотрудничаем с вами. Дозоры не работают вместе. Никогда. Потому что это недостойно, понимаешь? Как белые и красные. Монтекки и Капулетти. Кошки и собаки.

– При чем тут собаки?!

– Ведь вы, Светлые, тоже не прибегли бы к такой просьбе. Вы и не прибегли! Ты пришел сам, одинешенек, без приказа сверху. Это омерзительное, дурно пахнущее пятно только на твоей совести.

Леонид вдруг стал грустен. Он положил голову на ладонь и смотрел в окно на клочок голубого неба, на шумную, людную улицу Дзержинского внизу. Рука его сама собой потянулась к тарелке с бутербродами.

– Постой, – Андрей отодвинул тарелку в сторону, – я не прошу тебя мне верить и ничего не стану обещать. В конце концов, я могу сам ее найти и допросить…

– Какая пошлая самоуверенность…

– Но я потому к тебе и пришел, по своей воле, что не замышляю ничего худого против вас. Если помогу вам найти Монка и других – прекрасно. Не смогу – до свидания, ищите сами. Я ведь с Тамарой первым говорил, она в мое дежурство пришла. Я знаю, о чем спрашивать.

Леонид поднял голову:

– Что такого она сказала тебе? Со всеми родными и близкими похищенных товарищей уже поработали наши лучшие специалисты. Ничего нового ты нам не дашь.

Андрей едва заметно усмехнулся, и Темному это не понравилось. Леонид взял гроздь винограда из вазы, некоторое время смотрел на нее с задумчивым неудовольствием, затем бросил обратно.

– Черт с тобой, – вздохнул он, – я поговорю с Ламией, пусть она решает. В конце концов, кто я такой? Простой офицер огромной армии. На мой мундир это пятно не ляжет.

И Леонид вновь потянулся за бутербродом.

– Так не пойдет, – снова отодвигая тарелку, сказал Яровой, – видел я вашу Ламию. Будет скандал, нам с тобою обоим намылят шею – это раз. Не забывай: среди наших или ваших есть те, кто все это спланировал; они попытаются вмешаться и даже убрать свидетеля – это два. Так что – только мы с тобой.

Леонид надолго задумался, затем тяжело вздохнул:

– Не могу я на это пойти, враг мой… Перестану уважать себя. Даже если никто не узнает.

Андрей не выдержал. Обежал вокруг стола, схватил Темного мага за грудки.

– Ты видел, что эти твари сделали с вашим Нодаром? – прорычал он глухо. – Ты видел? Пока мы с тобой тут сейчас прохлаждаемся, из Монка и Гесера, может быть, также душу по клочкам вынимают. Тебе что, все равно, самодовольный ты олух?! Неужели никто из тех пятерых не был твоим другом?

– Отпусти меня…

– Леня, Леня, черт побери, неужели в тебе нет ни капли жалости к ним?

– Отпусти же, или мой кабинет сейчас убьет тебя.

Андрей разжал пальцы. В тот же миг его ладони ощутили что-то вроде легкого удара током, в носу защипало, волосы по всему телу встали дыбом. Темный маг невозмутимо, как будто ничего не произошло, разгладил складки на костюме, поправил зализанные назад черные волосы, отхлебнул вина.

– Положим, ты меня убедил.

Яровой внутренне возликовал. При этом он с некоторой опаской оглядел уютный, почти домашний кабинет Леонида. Логичная мысль о том, что в кабинете должна иметься защита для его хозяина, не приходила ему в голову.

– Я скажу тебе, где Тамара, – сказал Темный со вздохом. – Но я лично пойду с тобой и буду присутствовать при вашем разговоре.

– На здоровье.

– Сейчас и пойдем. Только покушаю сначала.

Андрей схватил его за руку и увлек за собой в коридор.

– Потом покушаешь!

…Тамара Монк уже несколько дней не могла надолго уснуть. Вся ее жизнь превратилась в чередование периодов нервного бодрствования и мучительной полудремы, наполненной странными, пугающими образами. Она встала утром с измятой одинокой постели, в незнакомой красиво обставленной квартире, с неохотой поела что-то на кухне (холодильник был наполнен вкусной и свежей едой), затем в задумчивости села у окна – и ждала. Она могла включить телевизор и смотреть программы, щелкая черной рукоятью рубильника, могла открыть книгу и полистать ее в тишине – книжный шкаф был полон Шолоховым, Хэмингуэем, Толстым, Эренбургом, дореволюционными изданиями Достоевского, Пушкина, Гюго… но информация пролетала сквозь гулкую пустоту ее сознания, не задерживаясь. Что бы Тамара ни делала в последние пять дней, в действительности она была занята только одним – ожиданием возвращения Миши.

Поначалу, сразу после того, как любезный молодой человек из КГБ привез ее на эту квартиру, она почувствовала себя очень спокойно и уверенно. Тамара плохо запомнила их разговор, но почему-то сразу поверила: теперь все будет хорошо, ей помогут. Надо только ждать. Она все сделала правильно. Теперь все будет так, как нужно, – другие, сильные и смелые люди взялись за это дело…

Но потом исподволь стало возвращаться давящее беспокойство. Его источник она не могла определить. Что-то глубоко в подсознании, неоформленное, смутное. Словно уродливая тень за занавеской в ванной комнате. Тамара вспомнила статью о золотых аквариумных рыбках в Японии, что за несколько часов чувствуют приближение землетрясения и начинают испуганно метаться в воде. «Вот и ты такая же рыбка, – с нервным смешком сказала она себе. – Только землетрясение все время откладывается… Что со мной такое, Господи? Если бы вернулся Миша. О, если бы он вернулся сейчас – все страхи и сомнения были бы позабыты! Как я не ценила его раньше. Порой не слушалась его, такого умного и взрослого, порой пыталась шутить над ним. Посылала бегать за мороженым. Дура, о, какая дура. Теперь я наказана. Теперь я золотая рыбка в ожидании землетрясения… или чего похуже».

Тоска по мужу захватывала ее все сильнее. В те мгновения, когда Тамара соскальзывала в дрему, ей грезилось – она слышит откуда-то из страшного далека голос Миши. Он звал ее и вроде бы просил о помощи, но когда она хотела ответить, пыталась спросить, куда он подевался, – просыпалась. Иногда женщина открывала толстым серебряным ключом скрипучую дверь квартиры, спускалась по широкой, пахнущей хлоркой лестнице во двор и одиноко бродила по асфальтовым дорожкам. Двор с двух сторон окружали невысокие старые дома, и людей здесь было мало. Тихо шуршал метлой усатый дворник-грузин. Дремали на лавочке у подъезда старушки. Никто не обращал ни малейшего внимания на красивую высокую женщину в элегантном кашемировом пальто. Желтые кленовые листья плыли по лужам у Тамары под ногами. Вчера она вышла на прогулку среди ночи (встречи со злыми людьми она не боялась), и путь ее освещала задумчивая осенняя луна в обрамлении рваных облаков. Огромный равнодушный город спал – лишь где-то вдалеке, во мраке окраинных улочек, она видела мелькание фар идущего в парк троллейбуса.

Когда мне невмочь пересилить беду,Когда подступает отчаянье,Я в синий троллейбус сажусь на ходу,В последний, в случайный.Последний троллейбус, по улицам мчи,Верши по бульварам круженье,Чтоб всех подобрать, потерпевших в ночиКрушенье, крушенье…

Хотелось уехать далеко-далеко отсюда и там забыть обо всем – но страх не давал сделать даже шаг со двора. Впрочем, после таких прогулок она некоторое время чувствовала себя лучше.

– Я одна на белом свете, – прошептала Тамара, глядя на свое поблекшее отражение в зеркале в прихожей, – одна на белом свете.

Внезапно она повернулась на каблуках – и замерла. В гостиной раздался какой-то звук.

Осторожно, стараясь не скрипнуть половицей, она подошла к двери. Холодея, заглянула за край.

За круглым столом посреди гостиной сидели двое мужчин. Тамара так устала от своих переживаний, что в какой-то момент готова была поклясться – ей показалось, что мужчины появились прямо из ничего.

– Здравствуйте, Тамара, – сказал один из них, – пожалуйста, присядьте с нами.

Она хотела было закричать, позвать на помощь – но тут поняла, что смуглое лицо с тонкими усиками ей знакомо. Это был человек, который доставил ее сюда из общественной приемной КГБ, и его имя…

– Леонид, к вашим услугам, – улыбнулся тот.

– Добрый день, Леонид, – сказала Тамара. КГБ, конечно же. Это многое объясняет, подумала она без всякой иронии. Даже появление двух человек прямо из воздуха в запертой квартире уже не казалось чем-то совсем уж невероятным.

– Этот товарищ хочет поговорить с вами, – сказал Леонид, – если вы, конечно, не возражаете.

– Нет-нет. Слушаю вас, товарищ…

– Здравствуйте, Тамара, – сказал второй мужчина, и его лицо также вдруг показалось ей знакомым. – Вы не помните меня?

Она неуверенно покачала головой: не припоминаю.

– Мы частично заблокировали ее память, – быстро проговорил Леонид, – она не помнит ни встречи с тобой, ни с милицией, ни своей работы, ни даже соседей – на случай если столкнется с ними на улице. Так ей легче.

Женщина не поняла ни слова. Ей показалось, что Леонид говорит на каком-то неизвестном ей языке.

– Тамара, меня зовут Андрей, – мягко проговорил его спутник, – нам нужно еще раз вспомнить в подробностях день, когда исчез ваш муж. Как вы чувствуете себя? Сможете побеседовать?

– Да-да, я… конечно, я смогу… но ведь я уже несколько раз все повторила вашим коллегам…

– Что ты хочешь у нее опять выспрашивать? – начиная раздражаться, спросил Леонид. – Вчера ее уже допросили всеми способами, сканировали сознание, разобрали все воспоминания по матрице. Ты думаешь, мы не умеем работать со свидетелями?

– Значит, что-то упустили, – огрызнулся Яровой, – раз не добились от нее ничего.

Откровенно говоря, он не знал, что конкретно хочет услышать. Но эта женщина была единственным свидетелем, единственным ключом к происходящему.

Тамара лунатично переводила взгляд с одного мужчины на другого – снова их слова потеряли для нее всякий смысл.

– Давайте сначала попьем чаю, – сказал Андрей, – у вас бледный вид, милая.

– Конечно, товарищи. Сейчас я поставлю чайник.

Женщина вышла на кухню. Яровой наблюдал за ней краем глаза. Он видел, как женщина наполнила чайник водой из-под крана, поставила его на плиту… и вдруг тихо осела на пол.

Андрей успел к ней первым. Он не стал сразу приводить женщину в сознание. Сперва он соскользнул в Сумрак и осторожно изучил ее ауру. Аура была серой, почти лишенной жизненных красок… можно подумать, Тамара тяжело больна – однако же нет, физически она абсолютно здорова… хотя постойте. Функции яичников слегка нарушены… Андрей нахмурился. Тут следы работы заклятия, и ясно, что муж о нем знал. Видимо, сам и наложил. Понятно. Значит, детей Михаил Монк заводить не хотел.

Яровой двинулся дальше. Он проводил ладонями по телу, изучая следы многочисленных магических вмешательств. Это с женщиной поработали Темные, понятно. Сканирование сознания. Поиск магических маркеров. Ничего не нашли, да… Ничего интересного нет. Пусто.

Вот у сердца что-то едва уловимое… словно мягкий темно-зеленый свет пульсирует.

– Мерзавец, – сказал он сквозь зубы.

– Что такое? – рядом в Сумраке зашевелилась тень Леонида. Здесь он выглядел иначе – стал выше ростом, руки и ноги вытянулись, налились мускулами. А ведь он не так-то прост. Четвертый или третий уровень, не ниже.

– «Маргаритка». Слышал про такое? – спросил Яровой. – Она привязана к своему мужу, как собачка. Будет теперь сидеть у окна и ждать его, пока не усохнет до смерти.

Издали он мог бы сойти сейчас за хирурга, склонившегося над пациенткой на операционном столе.

– Он же не мог заставить ее полюбить себя, – пожал плечами Леонид.

– Даже не сомневаюсь, что Темных такие вещи не волнуют.

Леонид оставил его реплику без внимания. Андрей вздохнул – он не мог снять «Маргаритку», такое под силу только специально подготовленному магу или тому, кто наложил заклятие. Ладно, сейчас это не главное.

– Идем глубже.

Они нырнули во второй уровень Сумрака. Здесь было очень холодно. Дом над ними исчез – как и весь город. Ледяной ветер неостановимым потоком несся над широкой равниной, усеянной снежной пылью. В клубящемся мраке темнели на горизонте какие-то исполинские тени. Яровой сразу же почувствовал бегущую через кончики пальцев дрожь – Сумрак быстро пил его силу, как голодный вампир высасывает кровь. Тело Тамары у него на коленях как будто исчезло, лишь присмотревшись можно было увидеть в темноте неясный контур.

На страницу:
5 из 6