Свидетели самоизоляции

– Если еще раз меня прервешь – убью, – пообещала Катерина, прыгая на члене. – Убью!

Вместо ответа я просунул руку и принялся стимулировать ей клитор. Катерина застонала и стала двигаться еще быстрее. Даю слово: в этот момент ей не было холодно.

Сначала я хотел как следует ублажить жену, а затем кончить ей в рот, но так возбудился от стонов Катерины, что разрядился одновременно с ней, не сумев сдержать довольного крика.

Да, снова хвастаюсь: жена доводит меня до исступления. Она знает, что мне нужно, а я балдею от того, что она мне дает.

Отдышавшись, я собрал разбросанную одежду, принес ее Катерине, а когда она вышла из машины – обнял и крепко поцеловал.

– Фантастика.

– Хорошо, что ты не добавил: «Как обычно».

– Ты не умеешь быть обычной.

– За это ты меня любишь?

– Если я начну перечислять, за что тебя люблю, нам придется стоять здесь всю самоизоляцию.

– Моих достоинств хватит всего на неделю?

– Я буду перечислять очень быстро. Скороговоркой.

Катерина рассмеялась, мы снова поцеловались, после чего жена провела пальцами по моей груди и спросила:

– Знаешь, чего мне сейчас хочется?

Еще бы я не знал!

– Покурить. – Я достал из кармана приготовленные сигариллы и чиркнул зажигалкой.

– Из-за тебя я нарушаю режим, – с наигранной печалью сообщила фитнес-тренер.

– Иногда можно. Главное, чтобы не вошло в привычку.

Мы попыхтели ароматными сигариллами, глядя друг другу в глаза, а затем Катя неожиданно произнесла:

– Все на свете рано или поздно превращается в привычку.

Иногда на Катерину накатывала почерпнутая в мутных женских группах философия семейной жизни и прочих ценностей. В такие мгновения жена начинала делиться странными теориями и задавать вопросы, а я становился особенно предупредительным и деликатным. Как ни приглядывай за тараканами, иногда они вырываются на свободу.

– В том числе – чувства, – уточнила Катерина.

– Нам это не грозит.

– Уверен?

– Чувства исчезают у тех, кто их не ценит. Кто не считает их чем-то важным.

– А ты считаешь?

– Я часто просыпаюсь раньше тебя, еще до того, как зазвонит будильник. И я улыбаюсь просто от того, что рядом спишь ты. Я очень ценю наши чувства, потому что все остальное можно купить за деньги.

– Ты – романтик, и всегда им останешься. – Катерина бросила недокуренную сигариллу и поежилась. – Я замерзла. Поехали домой.

Ее настроение, ненадолго ставшее замечательным, вновь ухудшилось. Какое-то время я молчал, по опыту зная, что в такие мгновения Кате нужно посидеть в тишине, а когда собрался задать вопрос, услышал:

– И все-таки: чем я буду заниматься, если клуб закроют? – и понял, что Катерина переживает гораздо сильнее, чем показывает.

В действительности я ошибся: загрустила моя женщина совсем по другому поводу, но в тот момент я и представить не мог, что он вообще возможен.

– Ближайшие четыре недели могут стать самыми скучными в жизни, – произнес я, стараясь, чтобы голос прозвучал ободряюще. – Нужно придумать, чем будем заниматься.

– Кроме секса, – уточнила жена.

– Хорошо, что ты понимаешь, что сексом мы будем заниматься часто.

– Не хочу тебя перекармливать.

– Глядя на тебя, я всегда голоден.

Катерина протянула руку и провела пальцами по моей щеке.

– Тебе придется работать?

– Обязательно. Но не думаю, что дела займут много времени.

– Можно я буду тренироваться в гостиной? Привезу из клуба кое-какое оборудование и…

– Все что угодно. Помощь нужна?

– Потребуется, когда решу, что мне разрешат забрать домой.

– А я постараюсь много не бухать с мужиками.

– Расписку дашь?

– Без проблем.

– Что значит «много не бухать»? – опомнилась Катя. – Я тебе дам «много не бухать»! Будешь так шутить – устрою тебе «сухой закон».

Я рассмеялся и погладил жену по бедру.

– Возможно, мне придется проводить удаленные занятия с клиентами, – вернулась к серьезному тону Катерина. – Лиля сказала, такая возможность сейчас обсуждается.

– Гостиная в твоем полном распоряжении.

– Еще я запишусь на марафон по уходу за ногтями и фейсфитнес. Давно об этом думала.

– А по вечерам будем смотреть фильмы и сериалы, на которые не оставалось времени раньше.

– И будем ложиться под утро.

– Нет.

– Нет?

– Для того чтобы оставаться в форме, нужно ложиться как обычно и вставать как обычно.

– Серьезно? – удивилась Катя.

– Абсолютно, – подтвердил я.

– Ты первым плюнешь на правило.

– На что спорим?

– Если ты не встанешь вовремя, следующие три дня мы не занимаемся сексом.

– Почему? – удивился я, впервые услышав от Кати, что она готова отказаться от сладкого.

– Ты должен быть строго наказан.

– По выходным спим сколько хотим.

– По выходным спим сколько хотим, – согласилась жена.

– Что будет, если я ни разу не нарушу правило?

– За всю самоизоляцию?

– За первую неделю.

– Если всю неделю ты будешь просыпаться по будильнику, я обещаю… – Катерина подалась ко мне и прошептала на ухо то, что нельзя печатать даже в книге, продающейся в целлофане. Но поверьте: это было весьма интригующе.

– Договорились, – сказал я.

Вместо ответа она поцеловала меня в губы.

За разговором мы успели доехать до дома, оставили машину на привычном месте и подошли к подъезду. Разговор закончили, можно сказать, на пороге. Поцеловав меня, Катя повернулась, я открыл дверь, пропустил жену вперед и…

И вздрогнул. Потому что Катерина закричала, как никогда в жизни.

Чумовой приход

Рванул жену на себя, вытащил на улицу, а сам вновь заглянул в подъезд и тихо выругался, увидев смерть. Нет, не шучу, все как положено: черный балахон, черные перчатки, коса, белая маска безжизненного лица. Смерть смотрела мне в глаза, стоя в проходе лифтового холла.

А я смотрел на смерть и думал, что розги – неплохой, в принципе, воспитательный инструмент, однако в данном случае – запоздалый.

Секунд через пять смерть поняла, что дело плохо, и дрожащим голосом осведомилась:

– Сердишься?

– Я – нет, но Катерина тебя убьет.

И, в общем, было за что. Как еще реагировать, когда входишь в подъезд, веселый, слегка расслабленный, переживший замечательные покатушки по пустынным улицам и не менее замечательный бурный секс… И сталкиваешься нос к носу со смертью. Ночью. В приглушенном освещении: после полуночи в подъезде отключалась половина ламп. Я был уверен, что Катерина устроит громкий скандал, но жена меня удивила. За те несколько секунд, что у нее были, Катя успела успокоиться, подслушала наш со смертью разговор, выглянула из-за моего плеча и произнесла:

– Юля, ты обалдела – устраивать такие аттракционы?

На самом деле Катерина использовала другой глагол, но я изменил его, поскольку имею право на художественный вымысел. Да и нехорошо постоянно материться.

– Мы хотели сделать мрачную фотосессию к началу самоизоляции, – объяснила смерть.

– Ночью?

– Мрачную.

– Ночью?

– Ночью здесь никого нет, – робко подал голос фотограф, который до сих пор прятался за углом лифтового холла. Как я и думал, фотографом оказался Покемон.

Катя посмотрела на меня. Я пожал плечами.

– Ночью здесь и правда никого нет.

– Я испугалась.

– Мне их убить?

Жена вздохнула. Покемон робко улыбнулся. Смерть развела руками, и мне показалось, что на ее пластиковом, смертельно бледном лице отразилось глубокое сожаление. Пауза продлилась еще несколько секунд, затем Катерина рассмеялась, и я понял, что она больше не злится.

Юльке шел девятнадцатый год, и она была по-настоящему красива. Если коротко: платиновая блондинка с большими глазами. Над внешностью Юля трудилась день и ночь, поддерживая лицо и фигуру в идеальной форме, поскольку вот уже несколько лет профессионально, если можно так выразиться, занималась косплеем.

Все началось с манги и аниме. Яркие образы нарисованных персонажей увлекли юную Юлю настолько, что ей захотелось перевоплотиться в них, почувствовать себя принцессой Мононоке, Рюко Матой и Леди DMC. И не просто почувствовать, а увидеть себя в их образе. Родители слишком поздно сообразили, что увлечение поглотило дочь с головой, и смирились, позволив Юльке тратить на любимое занятие время и деньги. После выпускного у них состоялся важный разговор, во время которого Юля пообещала получить высшее образование и не сниматься обнаженной. Не говоря уж о порнографии. И не поддаваться на предложения переспать за деньги – среди «любителей» косплея хватало фетишистов и просто старых козлов. Взамен она получила машинку «Мини», о которой мечтала с восьмого класса, двухкомнатную квартиру и неохотное благословение.

Наложенные ограничения и серьезное отношение к учебе изрядно тормозили продвижение Юли к вершинам косплейного блогерства, зато заставляли уделять большее внимание деталям и собственно искусству перевоплощения. На мой взгляд, у нее получались великолепные сеты, ценные сами по себе, а не только благодаря раскрученным мультикам.

Другими словами, Юлька была блондинкой в хорошем смысле слова.

– Дефиле отменили, команда разъехалась, в Москве мало кто остался, в универе переходим на дистанционное обучение. Все говорят, что будем сидеть по домам целый месяц, – рассказала Юлька, сняв, наконец, маску и прислонив косу к стене. – И я вдруг подумала, что карантин – замечательная идея для фотосессии. На Москву надвигается чума. Город замер в ожидании. Никто не знает, что будет дальше. Людей переполняют неуверенность и даже страх. Люди смотрят в окна – и видят бредущую по улицам Смерть. Поглотит ли она прошлый мир?

Мы с Катериной переглянулись, но промолчали.

– Стиль: болезненная готика, – увлеченно продолжила Юлька. – Я позвонила Гене, он согласился помочь. Мы быстро сформировали образ и пошли фотографироваться.

– На детскую площадку? – невинно осведомился я.

Теперь переглянулись ребята.

– Мы собирались дойти до реки, – призналась Юлька.

– Если не будет страшно, – добавил Покемон.

– Так себе фотосессия, – начал, я, но, увидев взгляд девушки, мгновенно поправился: – Центральный образ потрясающий…

– Беккер, ты еще не видел, что у меня под балахоном.

– Стоп, – твердо произнес я. – Давай не будем заходить так далеко. Я уверен, что под балахоном скрывается нечто сногсшибательное, но пока пусть это останется твоей маленькой тайной. Я же хочу сказать, что подъезд, наш милый двор, «полоса любви» и темная река – так себе декорации и для замысла, и для великолепной модели.

Юлька зарделась. Катерина отвернулась, чтобы скрыть улыбку.

– А где нам было снимать? – вздохнул Покемон. – Ты ведь знаешь, что я не умею водить…

– А я, наверное, буду интересно выглядеть за рулем, – добавила Юля, указывая на маску. – К тому же у меня «Мини», в который коса точно не поместится, и фотограф, который всего боится…

– Я ничего не боюсь! – возмутился Покемон.

– Особенно зомби, хулиганов и полиции. Ну и темноты, конечно.

– Ты сейчас договоришься до того, что будешь сама себя снимать.

– Вот и решили фотографироваться рядом с домом. Хорошо еще, что Гена согласился выйти из квартиры.

Покемон фыркнул, но промолчал. Мы с Катей вновь переглянулись, и по глазам жены я понял, что она, во-первых, действительно больше не сердится; во-вторых, готова к приключениям.

– Ты хочешь спать?

– У тебя открылось второе дыхание? – прищурилась Катерина.

– Учитывая, каким долгим получился день, – третье дыхание.

– Ого, – не выдержал Покемон. – Что празднуете?

– Репетируем самоизоляцию.

Юля прыснула.

– Поехали, – решила Катя.

Обрадованная Юлька захлопала в ладоши, подскочила ко мне и поцеловала в щеку.

Мы вернулись в Москву и сделали тот фотосет, о котором грезила наша косплейщица.

Сначала отправились к Сити, поработали на фоне небоскребов и среди пустых дорожных развязок, прогулялись по набережной и паре мостов, добрались до сонных старых улиц в центре, побывали в мрачных, почти питерских дворах вокруг Тверской и запутанных хитровских двориках, у Иоанно-Предтеченского монастыря и на Воробьевых горах. Дважды пришлось общаться с полицией, но парни оказались понимающими, к происходящему отнеслись с юмором, а разглядев, что Юлька скрывала под балахоном, и вовсе становились фанатами. Даже подсказали несколько отличных мест для фото, о которых мы не знали.

Домой вернулись в пять утра, вымотанные, но довольные.

Поскольку Юля снималась не только в маске и застегнутом балахоне, фотосессия «Чумовой Приход» произвела фурор, а образ Юльки многие назвали символом самоизоляции.

Возвращение блудного покемона

Гену Милюкова, который любил ввернуть в разговоре, что является праправнуком «того самого Милюкова», мы с Андрюхой называли исключительно Покемоном. Потому что видели Гену крайне редко и в основном по телефону. Покемон был человеком молодым – всего тридцати лет от роду, милым внешне – женщинам нравились кудрявые русые волосы и худощавая фигура, милым в общении – сказывались воспитание и наследственность, незлобивым и безобидным. Другими словами, он являлся классическим московским лоботрясом, к счастью – без запущенного алкоголизма или наркотической зависимости. Хотя покуривать покуривал.

Покемон являл собой хрестоматийный образ финалиста долгого и славного рода, представители которого поколениями служили стране, в поте лица зарабатывая награды и материальные блага, а закончилось все на улыбчивом бездельнике, который, кое-как закончив традиционный для семьи МГУ и похоронив престарелых, болезненных родственников, неожиданно обнаружил себя владельцем изрядного количества объектов весьма симпатичной недвижимости в виде квартир и гаражей в разных районах нашей необъятной Москвы за исключением той части, которую называют «Новой». Хотя нет: в тех краях Покемону принадлежала дача. И, кажется, не одна. Открывшаяся возможность безбедно и беззаботно прожить до старости могла снести голову кому угодно, и очнуться бы однажды Гене спившимся бомжом на муниципальной помойке, но, к счастью, где-то среди его прямых предков затесался не только умный и честный, но еще и прагматичный человек. Подозреваю, речь идет о еврейской бабушке Покемона по отцовской линии, гены которой позволили лоботрясу распорядиться богатством если и не к выгоде, то, во всяком случае, разумно. Гена сдал дорогостоящие квартиры надежным людям, оформив необходимые договора в полном соответствии с действующим законодательством, подсчитал размер получившегося дохода, вознес хвалу предкам и отправился «жить полной жизнью», заезжая в Москву лишь изредка и по делам. Летом Покемон колесил по стране, объездив Россию от Калининграда до Камчатки, а на зиму перебирался в теплые края, откуда его и выгнала судьба-злодейка, принявшая форму невидимого, но страшного COVID-19.

Будучи человеком разумным, как мы уже выяснили – благодаря бабушке, Гена внимательно прислушивался к происходящему в мире, вовремя сообразил, что массовая истерия будет только нарастать и вскоре мир начнет схлопываться, а страны – отгораживаться друг от друга, поменял билеты и вернулся в Москву за неделю до того, как началась паника, отмена рейсов, толпы в аэропортах и прочая нервотрепка, которую мы видели по телевизору и обсуждали в социальных сетях. Вернулся Гена не один, а с друзьями, такими же бездельниками, как он сам, но которым тем не менее хватило ума прислушаться к голосу рассудка. Вернувшись, они продолжили вести себя законопослушно, две недели самоизолировались у одного из них на даче, затем Гена осознал, что столько пить нельзя, вспомнил, что по случаю пандемии филевские арендаторы съезжают на два месяца раньше срока, и отправился домой.

В смысле – в один из своих домов.

Где его поджидал неприятный сюрприз, свидетелями чего стали мы с Андрюхой, и целая куча граждан, привлеченных громким стуком и не менее громкими воплями.

– Откройте! – заорал Покемон, когда до него дошло, что имеющиеся ключи к родной и весьма надежной металлической двери не подходят, однако внутри явно кто-то есть. – Откройте, а то милицию вызову!

– Полицию, – поправила страдальца тетя Нина. Одинокая старушка жила дверь в дверь со мной, то есть этажом ниже, но, услышав, что мы с Андрюхой двинули смотреть, что происходит, решила не пропускать представление.

– Милиция, полиция – они поймут, – отрывисто ответил Покемон, продолжая барабанить в дверь.

– Могут и не понять, – скромно сказала тетя Нина. Но от дальнейших объяснений отказалась, не мешая происходящему развиваться естественным образом.

– Что происходит? – осведомился явившийся, как чертик из табакерки, Сверчков. – Почему шумите, товарищ Милюков?

– Домой не могу попасть.

– Ключи потерял? – уточнил активист, мгновенно переходя на «ты».

– Не подходят.

– Надо МЧС вызвать, – вставил свое слово Андрюха. – Покемон, у тебя паспорт с собой?

– Да.

– Они приедут, дверь взломают и тебя внутрь пустят. Главное, чтобы паспорт был.

– Как это взломают?

– Ломиком.

– Да каким ломиком? – подключился к веселью Серега Широков. – Не пугай парня, Андрюха, «болгаркой» петли спилят, и все дела.

– Что спилят?

– Петли спилят, – «объяснил» Серега. – А дверь снимут.

– Как же я буду жить без двери, – ужаснулся Покемон.

– Они поперек натянут полицейскую ленту, и ты за ней будешь, как за каменной стеной, – успокоил я бедолагу. – Через полицейскую ленту никто не имеет права проходить.

Тетя Нина захихикала и добавила:

– Дуть будет.

– Как раз дуть Гена не будет, потому что дым потянется в подъезд и мы его за это накажем, – заржал Широков. И покосился на Сверчкова, гражданского активиста, заслуженного пенсионера и заместителя председателя ТСЖ.

– Не накажем, а расскажем, – уточнил Сверчков. – Кому следует расскажем, товарищ Милюков, можете мне поверить.

Как ни странно, в лексиконе старого Сверчкова слово «дуть» существовало не только в прямом, но и в переносном значении. В армии, что ли, пробовал? Или от внуков услышал?

– Открывайте! – Покемон решил не обращать внимания на подначки и принялся вновь барабанить в дверь. – В последний раз говорю!

– Может, действительно полицию вызвать? – спросил я.

– Откройте!

– Давайте не будем торопиться, – предложила Роза Ефимовна Великая, замечательный председатель нашего прекрасного ТСЖ.

– Может, само собой рассосется, – верноподданно поддакнул Сверчков, после чего перевел взгляд на Серегу и казенным тоном осведомился: – Господин Широков, у вас есть сведения, что господин Милюков покуривает запрещенные препараты?

В силу некоторых причин Сверчков предпочитал обращаться к Сереге исключительно при свидетелях и только официально. В силу тех же причин Широков пропустил вопрос мимо ушей.

– Откройте!

– Кто там засел? Арендаторы?

– Арендаторы должны были съехать, – плаксиво ответил Покемон.

– Кто здесь жил? – спросил Рыбкин.

– Акопяны, – мгновенно ответил Сверчков.

– С детьми которые?

– У них еще «Лексус» был, – припомнил Широков.

– Приличные вроде люди…

– Уголовка разве не к ним приезжала?

– Уголовка в наш дом никогда не приезжала, – величественно произнесла Великая, которая блюла репутацию ТСЖ, понимая, как сильно она влияет на стоимость недвижимости. – А в тот раз они ошиблись адресом.

– Откройте!

– Акопянов давно не видно, – произнесла тетя Нина.

– Покемон, съехали твои жильцы, точно говорю, – пробасил Андрюха.

– Тогда кто внутри?

– Может, Акопяны попугая забыли?

– У них был попугай?

– Откуда я знаю?

– Я не разрешал попугая!

– Гена, вы уверены, что внутри кто-то есть? – спросила Роза Ефимовна.

– Я шорох слышу.

Все переглянулись и уставились на соседей Покемона. Те уставились в ответ, а затем Сеня Коган хлопнул себя по лбу:

– Вспомнил! Гена, у тебя внутри азиаты!

И народ сначала расслабился, потому что все определилось, а затем напрягся, потому что определилось как-то странно.

– Какие азиаты?! – взвыл Покемон.

– Верно: азиаты, – задумчиво подтвердил Широков. – Рабочие как будто.

– Рабочие на девятнадцатый ходят, там ремонт, – сообщил Сверчков. – У меня записано.

– И сюда ходят, – произнес Коган. – Гена, тебе азиаты ремонт делают. Акопян сказал, и они сказали. И живут у тебя, потому что ты разрешил.

– Я не разрешал! – завопил Покемон, который, похоже, разучился говорить нормальным тоном. – Какой ремонт? В стране самоизоляция!

– Возможно, Акопянам стало неудобно оставлять тебе квартиру в том состоянии, до которого они ее довели, – предположил Андрюха. – Все-таки попугай…

– У них был попугай?

– Ты сам сказал.

– Я сказал, что внутри кто-то шуршит.

– Вряд ли Акопяны детей забыли, – сказал я, чтобы внести немного благоразумия в творящийся бедлам. – Скорее уж попугая.

– У них не было попугая! – почти матом, и отнюдь не благим, завопил Покемон. – Квартиру проверяли каждый месяц! Она не требовала ремонта! – И яростно забарабанил в дверь. – Откройте! Или я правда полицию вызову!

И дверь открылась.

Но лучше бы она оставалась закрытой, потому что обалдевший Покемон и толпа любопытных соседей внезапно оказались перед бездной, которая смотрела на них. И почти полминуты на этаже царила гнетущая тишина.

Сегодня бездна приняла облик то ли восьми, то ли двенадцати выходцев из Средней Азии, которые набились в коридор и таращились без дружелюбия. Изнутри доносился запах аутентичной еды и слышались приглушенные голоса. Следов ремонта не наблюдалось, новые жильцы даже обои не ободрали, а значит, были не такими работящими, какими их представлял Серега.

– Что тут происходит? – упавшим голосом осведомился Покемон.

– Гена, кого ты сюда привел? – изумилась Великая.

– Товарищ Милюков, вы во что дом превратили? – возмутился Сверчков. – Вы для чего организовали общежитие и рассадник?

– Ничего я не организовывал!

– Штраф за незаконное предпринимательство!

– Они себя тихо вели, – сообщил Сеня Коган, и остальные соседи закивали головами. – Мы даже удивлялись, как им удается ремонт бесшумно делать.

– Какой ремонт?

– О котором Акопян говорил.

– Ребят, вы там попугая не видели? – громко спросил ржущий на заднем плане Потапов и тем привлек внимание общественности к терпеливо молчащим азиатам.

– Вы кто такие?

Бородатость некоторых жильцов не позволила Покемону вложить в голос достаточно силы, но воспользоваться его неуверенностью гастарбайтеры не сумели, смущенные многочисленностью группы поддержки.

– У нас все честно, – медленно подбирая слова, ответил главный азиат, пытаясь одновременно смотреть и на Покемона, и на всех остальных. – Мы квартиру сняли.

– Ха! – сказал Сверчков. – Так я и знал, товарищ Милюков: вы сознательно сдали свою недвижимость под общежитие!

Дружелюбные соседи стали обмениваться недружелюбными замечаниями. Покемон растерялся, а главный азиат приободрился.

– Геннадий? – мрачно спросила Роза Ефимовна.

– Я им ничего не сдавал!

– А кто сдавал?

– Откуда я знаю?

– А вы кто? – спросил приободрившийся гастарбайтер.

– Я – хозяин.

– Какой хозяин?

– Такой хозяин.

– Мы хозяина знаем, – улыбнулся азиат, понимая, что произошло недоразумение, но не понимая, что не в его пользу. – Мы хозяину деньги платили.

– Какому хозяину? – прищурился я.

– Ему? – грозно спросил Сверчков, указывая на Покемона.

– Господину Акопяну.

– А документы на квартиру смотрели?

– Он сказал, что это его квартира.

– Договор вы подписали?

Младшие азиаты уставились на старшего, старший сделался уныл, и мы поняли, что слову «господина Акопяна» было оказано высокое доверие.

– Он сказал, что после самоизоляции договор подпишем.

Андрюха и Серега давно и с наслаждением ржали, я бы с удовольствием к ним присоединился, но хотел досмотреть представление до конца.

– Акопян вас обманул, – сказала Великая. – Это не его квартира.

– Мы заплатили за два месяца!

– Это ваши проблемы, – вставил Покемон.

– Мы заплатили!

Ситуация и впрямь складывалась двусмысленная, а виной тому – хитроумный Акопян, сдавший бедолагам чужую квартиру и убедивший соседей, что Покемон велел сделать ремонт. Куда свалил предприимчивый арендатор, оставалось только догадываться, скорее всего, спрятался от пандемии на Родине, и вернувшийся из дальних краев Покемон завис на пороге собственной недвижимости.

– Валите отсюда! Мне самоизолироваться надо!

– Покемон, ты еще и заразный? – заржал Потапов.

– Мало того что гастарбайтеров привел, так еще и вирус в дом притащил! – поддержал его Широков.

Тетя Нина и Роза Ефимовна надели маски, остальные соседи начали потихоньку расползаться, формируя вокруг Покемона социальную дистанцию, азиаты вновь приободрились, но вновь напрасно.