Ведьмы, карта, карабин

Пульса не было. Единственный удар ножом оказался смертельным.

Что ж, случается и такое.

Я ногой отпнул в сторону выдернутый покойником из раны кухонник, отступил от тела и достал из кармана карго-брюк чарофон. Попытался связаться с Гордеевым, но тот на вызов не ответил.

Тогда я подтянул к себе стул, уселся на него и уставился на мертвеца, решая, как быть дальше. Вызывать дружинников в свете последних событий не хотелось. Вот не хотелось, и все тут. Хотелось перетащить тело через дорогу и оставить в сугробе, но столь неосмотрительный поступок был чреват неприятностями куда большими, нежели придирки следователей.

Клондайк

28 апреля, вторник

Выехали на Красный, докатили до перекрестка с Кривой, постояли там. Потом спустились в Кишку с дальнего входа, где работала круглосуточная кофейня, куда ходили охранники, уборщики и прочий люд, работавший здесь, выпили по чашке жидковатого, но горячего кофе с молоком. Дело уже шло к утру, было тихо, лица у людей вокруг сонные и какие-то пришибленные, какими им в это время и положено быть.

Начались сумерки, они в апреле в четыре утра наступают, и в Приграничье тоже, только здесь они тянутся и тянутся, так что пустота на улице кажется немного странной. Примерно в шесть началось движение – появились первые пешеходы, кому на работу пораньше, покатили грузовики-мусорщики – одно из главных достижений новых времен в Форте. Раньше с вывозом мусора, говорят, беда была. Таскали по возможности в заброшенные районы. Зимой еще как-то, а вот что к лету там начиналось – вообще трындец. Те же Эстонские болота до сих пор трогать боятся, чтобы не завоняло.

Потом попались навстречу два тяжелых грейдера – пытаются улицы чистить. Тоже примета новой жизни. Пусть я сюда и провалился, но как-то вовремя, наверное. От старожилов, от того же Смирнова, под рюмку чего только не наслушался про былые времена.

Я вновь свернул в заброшенный район, оглядываясь по сторонам. Дмитрий зевнул, сказал:

– Час остался – и по домам можно.

– Угу, отдежурили, считай. Спокойно было.

Ровно в этот момент я услышал два приглушенных выстрела, каких при этом не спутаешь – дробовик. И донеслись они примерно с той стороны, где наш дом, потому что ехал я сейчас по Сиреневой, а это как раз и есть улица, на углу которой и Красного проспекта наш особнячок и расположен.

Дмитрий тоже услышал, аж подскочил, схватился за свой «вепрь», который держал стоймя между ногами, стволом вниз. Затем серенький фургончик с какой-то надписью на борту выехал из-за поворота, с заносом вкатился на Сиреневую и проскочил мимо нас. Я успел рассмотреть надпись: «Западный полюс».

– Держись!

Развернуть с заносом «широкого» не получилось, скорость была маловата, а зубастые покрышки вцепились в лед, так что разворот получился в два приема. Тем временем «газель» оторвалась от нас где-то на квартал и неслась дальше, набирая скорость.

Догнали мы ее быстро – рядная шестерка легко разогнала джип, и буквально через несколько секунд мы повисли на хвосте у фургона. Тот еще попытался прибавить скорости, насколько получилось, но оторваться не смог, разница в мощности у нас ну очень большая. Однако и обогнать их мы тоже не могли – улица узкая, с обеих сторон сугробы. Мне бы чуть-чуть вырваться, дальше я своим силовым бампером смогу толкнуть фургон за задним колесом, и его просто развернет, но даже так вырваться не получалось. Ну ничего, еще будет возможность, все равно не уйдет.

Машины трясло на неровном льду, фургон еще и болтало, он мел хвостом. Водитель изо всех сил старался хотя бы удержать его на дороге, и получалось это явно с большим трудом. Проносились мимо пустые дома с темными провалами бесстекольных окон, деревья, столбы без ламп и проводов, заваленные заборы. Но ни машин, ни людей, только мы. Что и к лучшему.

Дмитрий опустил стекло, половчей перехватил короткий дробовик, явно размышляя над возможностью пальнуть в колесо, но колес с этой позиции видно не было. В кузове фургона кто-то сидел, я пару раз замечал лицо за стеклом задней двери, но удержаться на ногах он не мог, похоже.

Дальше не такая уж и длинная Сиреневая закончилась. Выбор у преследуемого был простым – или направо, к штаб-квартире Лиги, или налево, дальше меж заброшенных домов. Он сбросил скорость, начал поворачивать налево, и я этим воспользовался. «Чероки», тоже притормозив, несильно ударил своим железным бампером с кенгурятником в задний левый угол фургона, потащил его на разворот. Тот сразу же потерял траекторию и со всего хода вылетел на левую обочину, в сугроб и в старый бетонный столб за ним. Взлетел фонтан комковатого снега, послышался гулкий удар, я нажал на тормоз, чуть подвернув руль, чтобы нас развернуло носом к «газели», перекинул рычаг трансмиссии в «паркинг» и рванул из машины, выдергивая «кимбер» из оперативки из-под расстегнутой куртки, одновременно скидывая предохранитель.

Задняя дверь фургона распахнулась, в ней показался вооруженный автоматом человек. Я прицелился в него, но Дмитрий успел первым, пальнул в него двойкой из своего «вепря». Полыхнула тусклая вспышка, тот лишь дернулся и завалился назад, внутрь машины, выронив оружие. Гулкое эхо метнулось по пустой улице, вернулось к нам, мгновенно сменившись тишиной, в которой я слышал лишь свое дыхание. И я уже бежал к водительской двери, с оружием на изготовку.

– Замер! Замер, сцуко! Не шевелиться! – заорал я, направив через окно ствол в голову водителю.

Тот выглядел ошеломленным – видать, влетел грудью в руль при ударе, и из носа текла кровь. Пока он даже не очень хорошо соображал, что происходит. Я видел обе его руки, оружия в них не было, и не было никого на сиденье рядом с ним. Рванул дверцу, тут же схватил его за шиворот, вытащил из-за руля, бросив на дорогу лицом вниз, заорав на этот раз: «Руки за спину! Руки за спину!»

Он сопротивляться не стал. Руки ему я плотно стянул пластиковым хомутом из тех, что нам выдали в свое время, поднялся, оглядываясь.

– Двухсотый, – сказал Дмитрий, выходя из-за машины. – И больше никого.

Вид у него был вполне спокойным. Он сменил магазин в дробовике, огляделся в поисках новых опасностей, но вокруг было тихо, лишь где-то вороны каркали, разгалделись. Негромко тарахтел двигатель джипа. Я подошел к водительской двери, повернул ключ. Тогда заблымкала напоминалка о том, что я этот самый ключ забыл вытащить, поэтому пришлось его выдернуть и положить в карман.

– Ну что, посмотрим, что у нас есть?

– Давай, – кивнул я.

Мы быстро обыскали арестованного. Нашли на нем большой нож вроде «боуи», явно с какой-то магией, «городской» алхимический браслет-амулет от пуль, но не такой, какие мы припрятали, а другую модель, «дырокол» с увеличенным аккумулятором.

С убитого взяли АКМС, но переделанный, с укороченным почти под самый газоотвод стволом. На такие мода с Ирака пошла, там и наемники подобное мастерили, чтобы в машине было удобней оперировать, и местные радикалы, чтобы прятать под одежду. И вот гля, сюда доехало.

Четыре магазина, «глок» под сорок пятый, без запасного, еще один амулет от пуль, такой же, как и у водителя, еще «дырокол», обычный, плюс «Щелчок» в петле на запястье… нормально так ребята вооружились.

Документов ни на ком не было.

Потом вдруг мысль стукнула: Хмель!

Схватился за чарофон, ткнул в двойку, он ответил почти сразу.

– Слава, ты там живой? Это к тебе приезжали?

– Ко мне. Живой. Одного положил, двое сбежали.

– Вызвал Дружину?

– А стоит?

Я вздохнул. Потом сказал, стараясь звучать как можно спокойней:

– Слав, тебе статья точно нужна? У тебя холодный на руках, и соседи выстрелы слышали, все верно? Вызывай, короче, и я продублирую. Мы этот фургон перехватили, один пленный.

И дальше я взялся за рацию, вызывая диспетчерскую Патруля. Потом по-быстрому попытался допросить пленного, но тот просто молчал. Уже понял, что его сейчас дружинники заберут, так что пугать мне его нечем. Хотя не могу сказать, что в участке ему будет лучше. И еще подозреваю, что скоро Линев нарисуется. Почему подозреваю? Да потому что Кузьминку уже звоню. Правила надо соблюдать, мы теперь с ними в открытую играем. Ну, почти. В части касающейся.

Подошел к фургону, посмотрел на борт – надпись «Западный полюс» почти оторвалась. Бумага на ленте. Одеты грузчиками, в спецовках. Оба.

Заглянул внутрь – пусто.

И чего хотели? Не покушение, точно. Очередная попытка похищения? Теперь Хмеля? Это как-то начинает надоедать. Из-за карты? Или что-то новенькое?

Глянул на бампер «широкого» – ничего, пара царапин. Силовой – штука полезная, хоть и тяжелая.

Послышался звук сирены. В конце улицы показался «хантер» дружинников, затем, почти сразу, на улицу выкатился «соболь» в их же цветах – это уже группа, дознаватели и прочие. Давайте теперь общаться.

Хмель

28 апреля, вторник

Неожиданно завибрировал чарофон, напугав своим жужжанием до полусмерти, я вздрогнул и поспешно ответил на вызов. Звонил Николай – он поинтересовался стрельбой, я вкратце обрисовал ему ситуацию, и Гордеев ожидаемо посоветовал без промедления вызвать дружинников, потом отключился. У него тоже без приключений не обошлось, что только к лучшему – так или иначе скоро все прояснится.

Но совет он дал верный на все сто: по соседству люди живут, могли выстрелы услышать и куда следует сообщить. А у меня труп на руках. Непорядок.

Я выругался, взял табличку «Санитарный день» и скотчем приклеил ее снаружи на дверь поверх пулевого отверстия. Подняв с пола телефонный аппарат, сообщил о происшествии дружинникам, но звонил на случай причастности к нападению Ханина не в дежурную часть, а непосредственно в приемную отдела контрразведки. Потом набрал знакомого стекольщика с просьбой привести в порядок окно.

А чего такого? Не оставаться же теперь с выбитым окном!

Неожиданно со второго этажа послышался какой-то приглушенный шум, я быстро поднялся со стула и перебежал к стене.

– Хмель? – после секундной паузы послышался от лестницы голос Сани-чародея, который не иначе как перебрался на мою половину дома через чердак.

– Я!

– Нормально все?

– Порядок!

Саня спустился на первый этаж и встал на верхней ступеньке, разглядывая окровавленное тело.

– И это для тебя порядок? – охнул он. – За пиво, что ли, не заплатил?

– Типа того, – поморщился я и укорил чародея: – А ты, смотрю, не торопился!

– Я спал! – возмутился Саня, деактивируя короткоствольный чаромет. – Проснулся – сразу прибежал.

Явился чародей босиком, в тренировочных штанах и майке-алкоголичке, поэтому сомневаться в его словах не приходилось.

К бару подъехала машина, я выглянул в окно и увидел обычный УАЗ с синей полосой на боку.

– Проваливай, – приказал Сане, когда из машины высыпали вооруженные до зубов дружинники. – Тебя здесь не было.

– С Колей связаться?

– Уже связался. У него своих проблем полон рот.

В дверь требовательно постучали, я снял «таурус» с боевого взвода, убрал револьвер в кобуру и впустил внутрь группу быстрого реагирования. Разумеется, предварительно представился, но и так один боец удерживал меня на прицеле, пока остальные проверяли бар.

– Я вас сам вызвал вообще-то, – поморщился я из-за боли в левом плече, на котором уже проступили кровоподтеки, оставшиеся от хватки зарезанного мной бугая.

– Порядок такой, – отрезал старший сержант и потребовал: – Сядьте и посидите.

– А что такое?

– До приезда следственной группы ничего трогать нельзя.

– У меня времени достаточно было так-то, – сварливо напомнил я.

– Порядок, – отрезал дружинник, не слушая возражений.

Впрочем, я особенно на своем и не настаивал. Порядок, значит, порядок.

Сел на стул. Голова кружилась, в ушах звенело.

Но – живой. А это главное…

Следственная группа прикатила на «газели» минут через десять, следом подъехал «хантер» с мигалкой. Из него выбрался худощавый господин в черном дорогом пальто, конопатый и длинноносый. Начальник отдела контрразведки Григорий Кузьминок пропустил вперед следователей, потом поднялся на крыльцо и покачал головой.

– Ну и бардак у тебя, Хмелев! – протянул он, встав на пороге.

– Так это бар, а не библиотека, – парировал я.

– Логично, – кивнул Кузьминок и отпустил старшего сержанта. – Свободны. – Но сразу поправился: – Пока не уезжайте, на улице подождите.

Бойцы группы быстрого реагирования покинули бар. Один из следователей сунул в пластиковый пакет окровавленный кухонный нож, второй занялся фотосъемкой места преступления. Вольнонаемный эксперт склонился над мертвым телом и забормотал в диктофон:

– Одна колотая рана в области шеи…

Я не стал прислушиваться к его словам и обратил свое внимание на гимназиста в длинном кожаном плаще и кожаной же фуражке с меховым подбоем. Прибывший вместе со следственной группой колдун присел у стола, под который закатился оброненный нападавшим амулет, и провел вокруг него алхимическим маркером непрерывный круг. Реагент зашипел, намертво въедаясь в доски.

– Что там? – поинтересовался Григорий, когда гимназист провел над крупным кристаллом обыкновенным ивовым прутиком.

Колдун предостерегающе вскинул руку, призывая к молчанию, и закрыл глаза, но сразу встрепенулся и поднялся на ноги.

– Хитрая штука. Парализатор.

– Почему тогда хитрая? – удивился контрразведчик. – Их в любой лавке навалом. И у каждого второго защита куплена.

– От такого ментальная защита не поможет, он непосредственно на нервную систему действует. К обороту, кстати, запрещен из-за перманентного паралича конечностей в десяти-пятнадцати процентов случаев.

– Отследить покупателя можно?

– Сомневаюсь, – покачал головой колдун и позвал следователя: – Приобщайте к вещественным доказательствам. Только голыми руками не хватайте, он хоть и деактивирован, но мало ли…

– Ладно, – вздохнул тогда Кузьминок. – Излагай, Хмелев, свою версию.

Я в двух словах рассказал, как все было, ничего не приукрашивая, ничего не упуская. Но гимназист лишь покачал головой.

– Не сходится, – прямо заявил он. – Парализатор был активирован. Либо его не успели пустить в ход, а значит, вы атаковали первым, либо должна быть серьезная причина, по которой он не сработал. Обычный амулет от ментального доминирования не помог бы.

– Была защита. Была! – подтвердил я и закатал рукав, демонстрируя плетеный браслет с обуглившейся зеленой нитью. – И озаботился я своей безопасностью не вчера и не позавчера. Есть свидетели. Так что не надо инсинуаций.

– Позвольте! – Колдун с интересом осмотрел браслет и даже поводил над ним ивовым прутиком. – Оригинально! – улыбнулся потом. – Задумка отличная, а вот исполнение на троечку.

– Почему это? – оскорбился я. – Сработало ведь!

– Сработало, – подтвердил гимназист, – но видите обугленную нить? Она вплетена в узлы, которые выступают ключевыми точками, и когда произойдет их разрушение, энергия плетения вырвется наружу, и вы останетесь без руки. Я бы настоятельно советовал вам от этого украшения избавиться.

Недолго думая, я выщелкнул клинок выкидного ножа и срезал браслет.

– Я больше не нужен, заключение пришлю до конца дня, – заявил тогда гимназист.

– Подождите, – задержал его Кузьминок, который до сих пор не задал мне ни одного уточняющего вопроса. – Сейчас машина в участок пойдет. Подвезем.

И точно, вскоре старший группы подошел к нам с многочисленными пакетами, в которые сложили обнаруженные у покойника вещи, и объявил, что они здесь закончили, остается лишь взять с меня письменные показания. Но Кузьминок следовать протоколу не пожелал.

– Изложи все в письменном виде до конца дня, – потребовал он, – вечером пришлю кого-нибудь.

– И еще непонятно как с карабином быть, – замялся следователь, демонстрируя пакет с двумя стреляными гильзами двенадцатого калибра. – Разрешение оформлено, огнестрельных ранений у покойника не зафиксировано.

– Хмелев, ты в кого-нибудь попал? – уточнил Григорий.

– Нет.

– Карабин оставляйте, – распорядился тогда контрразведчик.

– А с этим что? – указал я на мертвеца.

– Позже заберут в морг на опознание, – пожал плечами следователь.

– Особые приметы есть? – уточнил Кузьминок.

– Нет. Возможно, что-то под одеждой обнаружится. Карманы пустые, одежду явно специально для дела приготовили.

– Хорошо, – кивнул Григорий, – возбуждайтесь по попытке похищения, по убийству готовьте отказ. Приеду, подпишу. Да, тут стрельба недалеко была, заберете ее у Могилевского и объедините в одно производство.

– Есть основания?

– Есть.

Следователи погрузились в «газель» и уехали; перед баром остались стоять «хантер» и УАЗ группы быстрого реагирования.

Я запер дверь и спросил, заранее зная ответ:

– Что за перестрелка?

– Сосед твой фургон перехватил. Сел на хвост, когда он от бара отъезжал, и нагнал неподалеку. – Кузьминок подошел к стойке и взял чудом не сброшенный на пол бутерброд.

– Может, чай? – предложил я.

– Да, давай.

Я поднял с пола чайник, перешагнул через покойника и ушел на кухню. Набрал воды, поставил его на плиту, потом быстро нарезал булку белого хлеба и кольцо кровяной колбасы и вернулся в бар.

– Угощайтесь.

– Ты этого кадра точно раньше не видел? – указал Григорий на покойника.

– Нет.

– Не встречал в «Западном полюсе», к примеру?

– Не поручусь, – воздержался я от однозначного ответа, собрал разлетевшиеся по полу хлеб и колбасу и выбросил их мусорное ведро. Сходил за чайником, наполнил две кружки, пожал плечами. – Всего персонала в лицо не знаю.

– Владимир Михайлович уверил меня, что не причастен к этому прискорбному инциденту.

– Было бы странно, возьмись он утверждать обратное, – буркнул я, откусил бутерброд и отпил чаю.

Кузьминок последовал моему примеру, потом сказал:

– Я ему верю.

– А мне, значит, нет?

– От разрыва контракта потерял ты, а не «Западный полюс». Нет никаких причин оказывать на тебя давление.

– Нормальное такое давление, – хмыкнул я, допил чай и вынес из подсобки ведро с лентяйкой. Кровь смывать лучше прежде, чем она намертво в доски пола въесться успеет.

– Правда, на фургоне и в самом деле была надпись «Западный полюс», – вздохнул Григорий, взяв с тарелки новый бутерброд, – тебе не показалось.

– Угнали?

– Гордеев говорит, ватман приклеили.

Я наполнил ведро водой, сунул в него зацепленную на лентяйку тряпку и предложил:

– Если фургон перехватили, не хотите на место съездить?

– Не хочу, – просто ответил Кузьминок и долил себе чаю.

– А чего так?

За тряпкой по полу оставались бурые разводы, но я тщательно замыл оставленный покойником кровавый след, вымыл тряпку и прошелся второй раз. Стало лучше.

Григорий доел бутерброд, потер искривленный нос и задумчиво произнес:

– Слишком много неясного в этом деле, слишком много. Когда похищают кондуктора – это одно, но в тебе какая ценность?

– Пфу! – выдохнул я. – Тоже мне бином Ньютона! Человек остается без покровительства Дружины, и на него сразу пытаются наехать, первый раз такое, что ли?

– Тебя не только Ханин опекал, так ведь? – не вдохновился этой версией контрразведчик. – Сам знаешь, как такие дела делаются. Подошли бы серьезные люди, предложили охрану, ты бы их в «Ширли-Муры» направил. Правильно? Правильно. И Селина с Гамлетом в причастности заподозрить сложно: ты им живой и здоровый нужен, а не в инвалидном кресле.

Я только вздохнул. Кузьминок был кругом прав: похищать меня никакого резона не было. А если бы Ханин решил рынок перекроить, то налетчики совсем иначе бы действовать стали. С пары коктейлей Молотова начали бы, как минимум.

Начальник отдела контрразведки взял со стула пальто, надел его, оправил лацканы, затем повернулся ко мне.

– Вот я и думаю: кому ты понадобился живым?

– Понятия не имею, – поежился я.

– А еще думаю, – продолжил Григорий, – не связано ли это с тем инцидентом в Лудине, когда горожане Платона захватили, а вы его обратно выменяли.

У меня по спине побежали мурашки, но виду я не подал.

Утаить тот случай от контрразведчиков не получилось, но тогда Кузьминок глубоко копать не стал. Когда захватывают кондуктора – мотив лежит на виду. А теперь появилась дополнительная информация для размышления, и наша версия стала трещать по швам.

Поэтому я сходу отбрасывать это предположение не стал и задумчиво потер переносицу.

– Думаете, это горожане были? Расквитаться решили? Ерунда какая-то. Скорее уж Сестры Холода могли о нашем участии сами знаете в чем заподозрить.

Григорий указал на покойника.

– Это определенно мужчина.

– А если наемник?

– Не знаешь их контингент? Уголовники. Все в наколках, а здесь ни одной, по крайней мере, на виду. Больше похоже на работу горожан…

– Горожане хотели оказать услугу ведьмам? – предположил я, рассчитывая увести разговор в сторону, но не вышло.

– Не так давно Лига полностью прекратила сотрудничество с Городом. Причины конфликта нам не известны, но информация точная. Так вот я думаю, может, ты в курсе?

Острый взгляд контрразведчика заставил поежиться, но я беспечно улыбнулся.

– Чего не знаю, того не знаю.

– Ну, не знаешь и не знаешь, – махнул рукой Кузьминок. – Я тоже многого не знаю. Например, зачем ты сорвался из Форта в день, когда в Лудине захватили Платонова, и почему у тебя было разбито лицо…

Я вздохнул. О вломившихся в особняк парнях, которых застрелил в подвале, мы в Дружину во избежание неуместных вопросов сообщать не стали и закопали их в сугробе на одном из пустырей неподалеку.

– Это вопрос? – уточнил я, не став торопиться с объяснениями.

– А разве не похоже?

– Дурацкая история. На нервах тогда был, злоупотреблял. Утром упал и нос разбил. Гордеев психанул и ждать меня не стал, один уехал. А я кровь остановил и за ними сорвался.

– Долго останавливал, как мне сказали.

– Так я и здоровье заодно подлечил, об этом не рассказали разве?

Кузьминок кивнул и направился на выход. В дверях развернулся, указал на меня пальцем и заявил:

– Я за вами присматриваю, – и вышел за дверь.

Сказал «присматриваю», но УАЗ с группой быстрого реагирования укатил вслед за «хантером». Вот тебе и присмотр.

Ругательство вырвалось тихим шепотком; громче я его повторять не стал, вместо этого оттащил покойника к порогу, поменял воду и принялся в третий уже раз замывать пол. А когда за телом приехали из морга, прошелся с лентяйкой еще на раз. Особого смысла в этом уже не было, просто требовалось хоть чем-то себя занять.

Иначе на душе как-то совсем уж тошно становилось. Так тошно, что даже пить не хотелось. Не знаю, кто и зачем это устроил, но вывести меня из зоны комфорта ему удалось совершенно точно. Я даже визиту стекольщика обрадовался не столько из-за быстрой починки окна, сколько в силу возможности отвлечься на банальное обсуждение погоды.

Хорошо поговорили, в общем. Еще бы счет за работу поменьше был…

Клондайк

28 апреля, вторник

Дознаватели на месте перестрелки надолго нас не задержали. Все очевидно и понятно. Мы при исполнении были, в конце концов. Услышали выстрелы, увидели убегающую машину с полуоторванной фальшивой надписью, погнались, те попытались скрыться, а потом еще и отстреливаться. Потребовали от нас написать рапорты, что мы пообещали немедленно сделать в месте потеплей.

Задержанного увезли в «хантере», за трупом приехала еще одна «газель» – помятая с левого бока труповозка, но такая, которая сперва в отдельный морг везет. К убитому, скорей всего, еще и колдуны наведаются, остатки ауры поснимать и все такое. Там уже на носилках один труп лежал, завернутый в полиэтилен. «Газель» злодеев, хоть и мятая, оказалась на ходу, и ее просто угнали, а мы, попрощавшись с дознавателем Могилевским, который был в группе за главного, поехали в паб.

Паб, к моему удивлению, был открыт, Хмель замыл с пола большую лужу крови, похоже, а воду выплеснул в сток у края тротуара, отчего остатки снега там порозовели и выглядели… подозрительно. Но что кровь – сразу и не скажешь, так что нормально. Дыра в двери была заклеена с обеих сторон листками бумаги, труп увезли, та же «газель» прихватила и его.

– Ну давай, наливай и рассказывай, – с порога объявил я.

Людей в пабе не было вообще покуда, рано, в это время разве что случайные и похмельные залетают, но вот сейчас никого не было. Или Хмель только открылся?

– Пива? – Хмель спросил чуть с подозрением, выразительно покосившись на часы.

– Мне чаю, – замотал головой Дмитрий.

– А мне пива, – радостно объявил я. – Это у тебя, Слава, утро, а я с ночного дежурства, сейчас спать пойду, так что самый что ни на есть вечер. С тебя показания взяли уже?