Милый дом

Студенты захихикали.

Я окинула взглядом свои дешевые кроксы, затем посмотрела на ее модные золотые – без сомнения, дорогие – сандалии-гладиаторы и уныло вздохнула.

– Завязывай уже, Шелл, – выпалил Роум, резко оттолкнув ее ноги от своего бедра. – Почему ты все время ведешь себя как тупая стерва?

Его замечание довольно эффектно заставило замолчать остальную часть аудитории. Съежившись на своих местах, они отвернулись от неловкой ситуации, в которую я попала, чтобы самим избежать нежелательного внимания Роума.

Шелли сложила руки на груди и надулась.

Роум проигнорировал ее жалкое поведение и снова поднял на меня глаза, дернув подбородком.

– Ты действительно веришь в то, что только что сказала?

– В какую именно часть?

Он неловко заерзал на стуле, его пальцы прошлись по растрепанным светлым волосам.

– Насчет того, почему жизнь несправедлива. Что философия дает ответ на вопрос, почему одним людям достается дерьмо, а другим – нет.

– Горячо верю, – ответила я с непоколебимой уверенностью.

Он медленно кивнул, выпячивая нижнюю губу. Казалось, мой ответ его впечатлил.

Я развернулась и поспешила занять свое место ассистента преподавателя в дальнем конце помещения. До самого окончания лекции я не поднимала головы.

– Молли.

Я подняла глаза и увидела, как профессор стоит передо мной, и на ее морщинистом лице читалось осуждение.

– Не желаешь объяснить мне, что произошло? Это было совсем на тебя не похоже.

– Сьюзи…

– Э-эм… в университете профессор Росс, Молли. Что на тебя нашло?

– Простите, – скривившись, сказала я. – У меня голова сегодня кругом.

– Ты не ответила на мой вопрос.

В ее суровом взгляде я заметила не только разочарование моим непрофессионализмом, но и проблеск беспокойства.

Я вздохнула.

– Просто неудачный день. Подобное больше не повторится.

Расслабившись, Сьюзи не стала меня судить за мое поведение.

– Не позволяй людям, как та юная леди, влиять на тебя. Никогда не оправдывайся за то, кто ты есть.

На моем лице появилась улыбка.

– Благодарю вас, профессор. Урок усвоен. Она просто… Даже не знаю… почему-то задела меня.

– Я заметила. Но в следующий раз не дай ей пробраться тебе под кожу. Просто не обращай внимания.

Я кивнула в знак согласия.

– А теперь почему бы тебе не вернуться домой?

– Спасибо, профессор. – Я схватила свою коричневую кожаную сумку, висящую на спинке стула, и вышла из класса.

Роум стоял в коридоре с тощей блондинкой, которая повисла у него на шее и прижималась грудью к его красной футболке. Парень пытался оттолкнуть ее с раздраженным выражением лица.

Я застыла на месте, чувствуя себя крайне неловко.

– Но… но… почему бы и нет? Ты никогда мне не отказываешь! – заскулила блондинка, неохотно отпуская шею Роума. Скрестив руки на груди, она протестующе топнула кремовой босоножкой на танкетке.

– Все меняется, – жестко заявил парень, отталкивая от себя девушку.

– Меняется? Ты? С каких это пор?

– С, черт побери, таких! Твои услуги больше не требуются.

Возмущенно ахнув, блондинка ушла. Роум провел ладонью по лицу и удрученно прижался лбом к стене. Он был явно на взводе.

Воспользовавшись тем, что он повернулся ко мне спиной и опустил голову, я тихонько проскользнула мимо. Свободно я выдохнула, только убедившись, что осталась незамеченной.

Выходя из дверей в яркий летний день, я не могла не чувствовать себя немного разочарованной тем, что Роум, очевидно, был одним из тех парней… игрок… сердцеед… типичный плохой мальчик.

Хотя с такой-то внешностью в этом не было ничего удивительного.

Глава 2

– Напомни мне еще раз, какого черта я щеголяю с практически голыми сиськами и задницей, обмотавшись простыней? – спросила я чуть громче, чем это было необходимо, пока мы шли с подругами на вселяющую страх ночь посвящения в выбранном нами женском обществе.

Лекси остановилась и развернула меня к себе лицом.

– Потому что это самый простой путь стать чирлидершей, и я наконец ей стану! Я убила на это три года. Главная стерва-чирлидерша заправляет всем этим сестринством, поэтому я намерена подружиться с ней и использовать в своих интересах. Это моя последняя попытка, так что хватит болтать и давай всем покажем!

– Я уже говорила это однажды, но повторю снова. Мы слишком стары для подобных глупостей! Мы взрослые, старшекурсницы… так какого черта они хотят, чтобы мы присоединились к их сообществу?

– Потому что, – с раздражением «объяснила» она. – Они выделили квоты для учащихся старших курсов и студентов по обмену – а это мы! – Хмурое выражение застыло на ее лице.

Ростом метр с кепкой, Лекси обладала стройной фигурой, коротко стриженными черными волосами и бледным лицом. Глаза и губы она красила черным. Ее внешний вид был абсолютно противоположен тому, как должна выглядеть типичная чирлидерша, но ее безумной мечтой было оказаться наверху пирамиды на футбольном матче.

Меня, ее соседку по комнате, прихватили в качестве группы поддержки. Точнее, меня и Касс, ста тридцати килограммовую блондинку из Техаса, которая тащилась позади, прикидывая, каких парней она хотела бы поиметь сегодня вечером. Как обычно, на Касс была белая ковбойская шляпа, черные кожаные ковбойские сапоги и, разумеется, обязательная для вступления в сестринство облегающая тога, которая смахивала на наволочку, в которую Касс еле втиснули.

Глядя со стороны на нашу троицу, я не могла не подумать, что мы будем странно выглядеть рядом с великолепными южными красавицами спортивного телосложения, что ожидали нас по ту сторону высокой белой двери.

В первую неделю моего пребывания здесь (неделю набора новичков) нас загнала в угол – в смысле внесла в список – слишком активная брюнетка. И вот спустя неделю нас пригласили для официального посвящения.

Лекси восприняла это как послание свыше от своего любящего чирлидинг всемогущего Бога.

Я же видела в этом лишь жестокое и причудливое наказание.

– В чем дело, сучки? – спросила Касс, встав перед нами. – Мы идем на эту джигу или как? Хочу быстрее взглянуть, имеется ли здесь первоклассная говядинка. Мамочкино тако нужно как следует начинить. – И дабы показать наглядно, она похлопала себя по промежности.

Когда я прилетела месяц назад, меня сразу поселили в общежитие кампуса в единственную свободную комнату, в которой и проживали эти две девушки. Я в них сразу влюбилась за их доброту, гордость за свою индивидуальность и отсутствие напыщенности. Они взяли меня под свои южные крылышки, и мы сдружились. Однако при знакомстве с этими великолепными леди я не понимала, что, приняв девиз «Один за всех, и все за одного», я окажусь в хлопковой тряпке из «Уоллмарта», дабы помочь моей подруге – королеве эмо-конкурса – осуществить мечту о чирлидерских помпонах.

Я прошла большой путь от жизни в одиночестве, восемнадцатичасовых занятий в библиотеке и пафосных ужинов в Оксфорде, сервированных серебряными приборами, к прогулкам в простыне, которая должна была напоминать о Древнем Риме.

Но не напоминала.

Даже близко.

Касс вытащила фляжку с самодельным виски откуда-то из своей обтягивающей тоги и сделала большой глоток.

– Ууу! Почувствуйте этот огонь, дорогуши, – пропела она, откидываясь назад и хлопнув себя по полному бедру. Затем провела языком по зубам, слизывая последние капли, и передала фляжку Лекси. Та отпила из емкости и, размахивая руками, с визгом заплясала на месте. Далее фляжка перекочевала ко мне.

Сделав маленький осторожный глоток, я сразу почувствовала, как мои глаза того и гляди вывалятся из орбит.

– О боже, Касс! Как ты можешь это пить? – Я выплюнула и принялась растирать горло руками, пытаясь унять жжение.

Касс превратила свою часть ванной комнаты в заводик по производству самогона. Надо же было любить такую дрянь!

– Ты что, издеваешься? Это же как мамино молоко, и я люблю этот кааааайф… – протянула она, изобразив, что по ее коже прокатился электрический заряд, затем достала из потайной сумочки жевательный табак и засунула его под нижнюю губу.

На эту ее выходку мне только и оставалось как закатить глаза и вернуть фляжку. Взявшись за руки, мы направились в эту обитель зла.

Вестибюль Дельта Эпсилон Ню Омега… Бета… Пи… Каппа… – да какая вообще разница? – выглядел солидно. Большая дубовая лестница выделялась в этом внушительном особняке из красного кирпича, а люстры, свисавшие с потолка, отлично смотрелись бы и в Версальском дворце.

Девушки из общины сразу нас встретили и как скот погнали в просторную гостиную. Первокурсницы разгалделись от возбуждения, услышав, что нас ожидает знакомство с неуловимым президентом. Поразительно, как подобную истерию мог вызывать одинединственный человек.

Участницы сестринства велели нам умолкнуть, и под драматическую барабанную дробь, любезно исполненную руками по столу, президент пронеслась через двойные двери с пущей театральностью, создавая атмосферу вечера.

Я мгновенно напряглась. Это была Шелли, расфуфыренная по полной программе и щеголявшая в очень узком коротком желтом платье.

– Добро пожаловать, новенькие. Сегодня вечером мы собрались здесь на заключительное посвящение в члены нашего уважаемого и первоклассного сестринства. Все в этом зале станут полноценной частью нашего общества и семьи не только на время учебы в университете, но и на всю оставшуюся жизнь. – Она начала расхаживать перед толпой. – Этот вечер мы посвятим веселью. Но перед началом вечеринки мы решили провести небольшое испытание… где вы докажете, что действительно хотите примкнуть к нашим рядам.

От вида ее самодовольной улыбки у меня возникло нехорошее предчувствие.

– Задание действительно быстрое и легкое, – заверила она, остановившись возле стола, покрытого черной тканью. Хихикнув, президент откинула ее, открывая сюрприз – огромное множество повязок для глаз.

Шелли прошлась мимо нас, оценивая своих жертв. Зацепившись за меня взглядом, она несколько напряглась.

– Ну и ну, Молли! Что такое? Мне показалось, что ты не приветствуешь такого рода веселье? Так ведь? Или, может, ты думаешь, что вступление в сестринство поможет тебе лучше понять человеческую натуру, а?

Я закрыла глаза и сделала медленный вдох через нос, игнорируя вопросительные взгляды Касс и Лекси.

Мне очень не нравилась эта девица.

С самодовольной улыбкой и звонким смехом Шелли продолжила:

– Выполнить сегодняшнее задание помогут наши друзья из братства. С закрытыми глазам вам предстоит поцеловать – с языком – своего собрата-грека и угадать, что он до этого съел. Всего ничего, чтобы показать свою приверженность. А мы все отлично посмеемся. – Она взмахнула волосами, достойными рекламы шампуня, и остальные участницы захихикали в ответ.

Мерзавки.

Не нравилось мне все это.

Я вцепилась в руку Лекси и наклонилась ближе.

– Разве не ты говорила, что дедовщину запретили после какого-то недавнего скандала или чего-то такого? Только взгляни на эти повязки. Мы окажемся в унизительном положении… и это означает чертово издевательство над новичками! Я не могу этого сделать, Лекси. Я умываю руки.

– Пожалуйста, Моллс. Ради меня? – Лекси вооружилась своим фирменным щенячим взглядом. – Ничего ужасного нет в этом издевательстве над новичками; бог ты мой, это просто поцелуй с парнем!

Я опустила глаза и застонала. С ней было бесполезно спорить. Она снова пустит слезу, и я почувствую себя виноватой.

– Будешь мне должна!

– Подойдите к столу и возьмите повязку. Мы поставим вас в очередь и позовем парней, – пропела Шелли, искренне наслаждаясь происходящим.

Когда мы все завязали глаза, я услышала, как дверь со щелчком открылась и несколько пар ног вошли в комнату. Кто-то прошел за моей спиной, и меня чуть не стошнило от отвратительной вони – смеси алкоголя и сильного гнилостного запаха немытого тела.

Омерзительно.

– Когда я похлопаю вас по плечу, начинайте целоваться! Как только правильно угадаете вкус, будете приняты… все просто, – радостно сообщила Шелли.

Я могла сказать, что стояла в конце очереди, потому что, взмахнув рукой перед собой, скользнула по пустоте.

Мне выпала участь проходить испытание последней.

Характерные чавкающие звуки и возгласы, возвещающие о догадках девушек, наполнили комнату, а со всех сторон ехидно смеялись сестры.

От страха мой пульс участился, а руки затряслись, выдавая нарастающую панику.

Время, казалось, остановилось, когда подошла моя очередь. От парня из братства пахло… плохо. Но ради Лекси я это сделаю.

Легкое похлопывание оповестило, что пора начинать. Я собралась с духом и наклонилась вперед, но мое лицо обдало потоком воздуха. Сбоку раздался грохот, а потом мужской смех.

– Шевелись, Макмиллан. Мне кажется, ты занял мое место, – встрял голос.

– Н-нет… П-п-пуля! Шелли сказала… она сказала… – с заиканием пробормотал что-то с пола (звук доносился снизу) Макмиллан.

– Мне плевать, что она сказала. Иди и выпей, мать твою, или вырубись, или еще что-нибудь. Ты меня понял? – Угроза в голосе парня по прозвищу «Пуля» была слишком явной.

– Я-я понял тебя. Я понял тебя, чувак.

Я не понимала, что происходит и кому понадобилось драться за поцелуй со мной. День с каждой секундой становился все более странным.

– Подожди! Мак должен… – закричала Шелли.

– Закрой свой рот, Шел. – Тон парня не оставлял места для споров, поэтому Шелли притихла.

Я же занималась тем, что грызла ноготь большого пальца (моя вредная привычка в стрессовых ситуациях), когда новичок из братства встал рядом со мной. Он пах лучше предыдущего: летом, мылом и мятой. Чем-то знакомым. Приятным. Соблазнительным.

Большая мозолистая рука вытащила мой палец изо рта и опустила мою ладонь на твердую талию. Мои пальцы поползли по хлопчатобумажной ткани, покрывающей его торс, изучая выступы твердых мышц и очерченного пресса. С закрытыми глазами определенно обостряются остальные органы чувств: ты улавливаешь нюансы запахов, ощущаешь и слышишь гораздо лучше.

Руки парня обхватили мое лицо, и он принялся неожиданно нежно целовать меня в губы.

Но затем без всякого предупреждения, издав голодный стон, мой захватчик отбросил нежность и вторгся в мой рот своим языком, сражаясь против моего в битве за контроль. В которой я с радостью сдалась. Другого выхода не было.

Еще никогда я не испытывала чего-то подобного.

С каждой секундой поцелуй становился все более неистовым, все более интенсивным, и я отчетливо ощущала прохладную мяту – вкус или аромат, который я должна была определить, был мятным. Она была в его рту, в каждом уголке и на поверхности его полных губ.

Мне все же удалось вырваться из дурмана страсти и вспомнить, где нахожусь – в комнате, полной людей, – и, прежде чем полностью отдаться прикосновениям парня, я взяла свои мысли под контроль и с неохотой начала разрывать поцелуй.

Спрятав язык, я схватила запястья парня. Его руки оставались неподвижными по обе стороны моего лица. Отпрянув от его губ, я все же мазнула по ним языком, желая напоследок насладиться его вкусом, чем заработала удовлетворенное мычание.

Пока я пыталась отдышаться, я поняла, что в комнате впервые воцарилась абсолютная тишина.

Руки захватчика продолжали сжимать мои щеки в твердых, властных тисках, а его горячее, сладкое дыхание ласкало мое лицо.

Я прочистила горло и тихо объявила:

– Это мята. В его рту вкус…

Мне не удалось договорить, потому что губы парня из братства смяли мои с гораздо большим энтузиазмом, чем ранее, а его язык немедленно ворвался в мой рот.

Парень так сильно прижался ко мне лицом, что было больно. Его мягкие волосы, от которых веяло лесом и деревом, щекотали мне нос. Он стонал с каждым движением своего языка, углубляя поцелуй. Казалось, что он поглощал лучший в мире десерт. Мне ничего не оставалось, кроме как ответить взаимностью.

Я подняла руки, и мои пальцы запутались в его волосах – длинных, мягких. Я потянула за них, а в ответ получила неистовое рычание. Мы сражались друг с другом, чтобы стать еще ближе.

Я понятия не имела, как долго мы целовались, но казалось, что чем дольше это будет продолжаться, тем усерднее мое сердце будет стремиться выпрыгнуть из груди.

Парень властвовал надо мной, я повиновалась, но мы оба наслаждались в объятиях друг друга.

Как только его рука скользнула вниз к моей шее, кто-то дернул меня за плечо, и захватчик ослабил хватку.

– Довольно! Какого черта, Роум? Отойди от нее, сейчас же! – взвизгнула Шелли, чей голос удивительно напоминал скрежет ногтей по классной доске.

С моих глаз сорвали повязку, и, когда покров тьмы опустился, передо мной оказался Роум. Настолько близко, что кончики наших носов практически соприкасались. На нем была та же одежда, что и прежде.

Не обращая внимания на Шелли, которая рядом с нами продолжала истерику, он смотрел на меня с выражением явного желания.

– Привет, Мол, – прохрипел он, бросив взгляд на мои опухшие губы.

– И тебе привет… – прошептала я в ответ, не найдя других слов в своем измученном разуме.

Роум снова наклонился, и мой рот инстинктивно потянулся к его губам. Нас словно магнитом тянуло друг к другу. В этот момент Шелли схватила Роума за руку и отдернула назад. Несмотря на это, он не прервал нашего зрительного контакта.

– Эй! – резко крикнула она и с силой ударила его по щеке. Это привлекло внимание парня, но шокировало народ в гостиной.

Убрав ладонь с моего лица, Роум мягко, но твердо схватил президента сестринства за запястье и прошептал сквозь стиснутые зубы с пугающей ухмылкой:

– Не смей трогать меня, мать твою. Когда-либо. Снова.

Глаза Шелли расширились от его резкого, угрожающего тона, в то время как остальная часть компании уставилась на меня как на жертву неудачного научного эксперимента.

– Мята, – выпалила я, и Шелли повернулась ко мне лицом. – От Роума пахло мятой. Для этого нелепого обряда посвящения ты ведь хотела знать это, верно? – Даже по моим меркам слова прозвучали холодно. Я подняла глаза на Шелли, пытаясь рассеять в комнате напряженную атмосферу.

Жесткий, злой взгляд Роума сфокусировался на мне, отчего у меня на мгновение перехватило дыхание. Еще никогда со мной не случалось ничего подобного, так что я начала здорово паниковать от такого непривычного влечения.

Роум поджал губы, а его ноздри раздулись, словно он уловил мое желание.

– Она права. Я только что жевал жвачку.

Вырвав руку из крепкой хватки Шелли, Роум оттолкнул ее, быстро развернулся и покинул гостиную, громко хлопнув дверью.

Через несколько напряженных секунд остальные братья последовали его примеру, оставив меня с удивленными новенькими и сестрами, которые изучали меня. Некоторые, явно впечатленные случившимся, ухмылялись, другие удивленно переговаривались.

Лекси и Касс бросились ко мне, несмотря на их широкие улыбки, они явно были взволнованны.

– Молли, ты знаешь, кто это был? – взяв меня за руку, пропищала Лекси.

– Знаю, это был Роум. Мы познакомились сегодня на лекции по этике и философии.

Касс фыркнула.

– Черт возьми, да, это был Роум, но он больше чем просто студент, Моллс.

– Неужели? – растерянно хмыкнула я.

Лекси наклонилась ко мне.

– Молли, он выпускник и, к твоему сведению, совершенно недосягаем. Необщительный, весь такой мрачный и угрюмый, но что более важно, он чертов квотербек «Тайд»!

– Немного официальных статистических данных: метр девяносто и сто шесть килограмм твердых мускулов! – восхищенно добавила Касс.

– Он кто? Что?

Касс отшатнулась и прижала руки к своей полной груди, как будто я только что прокляла папу римского.

– Он звездный квотербек «Кримсон Тайд».

– О, я заметила надпись на его футболке. Это американская футбольная команда, верно?

– Верно? ВЕРНО? Разве в Англии нет футбола?

– Да, но у нас в него играют круглым мячом. Вы называете его соккером. Еще есть регби, крикет, теннис. В американский футбол у нас не играют, по крайней мере профессионально.

– Милый младенец Иисус… Не могу представить жизни без футбола. Никаких тебе тусовок, барбекю или ларьков с хот-догами. Это просто невыносимо.

– Я выросла с бабушкой в маленьком шахтерском городке на севере Англии. Ей нравилось вязать шарфы и играть в шахматы. Затем я поступила в Оксфорд, где училась двадцать четыре на семь, чтобы получить степень бакалавра. Прошу меня простить, если футбол не играл огромной роли в моей жизни! – Я попыталась пошутить, но почувствовала, как во мне поднимается знакомое беспокойство при одном упоминании о моей прежней жизни. Я подавила его, прежде чем меня успело накрыть.

Лекси пренебрежительно отмахнулась.

– Что ж, введу тебя в курс дела. Ромео Принс – начинающий квотербек «Тайд», футбольной команды нашего университета… И он определенно попадет в НФЛ в конце года. Поговаривают, ему делали предложение уже дважды, но по какой-то причине он решил остаться и получить образование, прежде чем стать звездным игроком. Ты, Молли Шекспир, только что целовалась на публике с самым желанным парнем кампуса. Парнем, который никогда ни с кем не завязывает отношений. Парнем, которого боятся другие ребята, а девушки ради которого с удовольствием пожертвуют легкое.

– Ага, везучая сучка! – добавила Касс, легонько ударив меня по руке.

Мое лицо, которое не выражало каких-либо эмоций, должно быть, намекнуло, что я по-прежнему не понимаю истинных последствий того, что только что произошло.

Касс театрально закатила глаза.

– Позволь объяснить тебе иначе, чтобы ты поняла. Ты – Кейт Миддлтон, и ты только что поцеловала принца Уильяма Алабамского университета и, возможно, всего американского студенческого футбола.

До меня наконец дошло.

– Значит, Роум здесь – большая шишка?

Их ухмылки дали понять, что это еще мягко сказано.

– Ромео Принс. Он довольно вспыльчивый, да? – тихо произнесла я, вспоминая его неповторимый, вызывающий привыкание вкус, собственнические руки на моем лице и глубокий стон удовлетворения.

– Чертовски вспыльчивый! Видела бы ты его на футбольном поле… Господи, это что-то с чем-то! У него сносит крышу, и он вышибает дурь из всех, кто стоит на его пути. Девчонок вроде как заводят все эти перепады настроения, и вообще он ходячий секс… быстрый, великолепный, загорелый. Черт, я чуть не кончила, просто думая о нем! – Я поморщилась от скабрезностей Касс. Она же покачала головой. – И он не мог насытиться тобой, девочка! Да он был готов сорвать с тебя одежду прямо здесь! И чуть не снес голову Маку, когда тот собрался с тобой целоваться. А когда он толкнул его на пол, у него было такое убийственное выражение… У меня мурашки побежали по коже! – Наглядности ради она провела руками по телу.

Я насупила брови, как только до меня дошел смысл ее слов.

– Ромео Принс, – задумчиво пробормотала я. Он целовал меня с таким безрассудством, с таким необузданным желанием, что во мне шевельнулось нечто доселе неизведанное.

– Да, Молли Шекспир… Постой! Ромео и Шекспир! Забавно, да? – Касс настолько разволновалась, что ее тога чуть не слетела, обнажив те части тела моей подруги, видеть которые мне совсем не хотелось.

– Боже мой! Это судьба! – Лекси засмеялась, прикрыв рот маленькой ладошкой.

Шелли выбрала именно этот момент, чтобы обратить на меня свое внимание.

– Убирайся отсюда, ты… ты… шлюшка! – выпалила она, брызнув в меня слюной.

Я сняла очки и вытерла слюни краем тоги.

– С удовольствием. Не очень-то и хотелось. Мое появление здесь было огромной ошибкой. Касс, Лекси, простите меня, но этот фестиваль любви «Мы-сестры-навек» не для меня. Увидимся дома, девчонки.

Мне необходимо оказаться подальше от этой стервы и перестать пытаться быть той, кем я не являюсь. Все это я делала только ради подруги, но теперь пора забыть об этом дне. Завтра все вернется на круги своя.

Касс свистнула, сунув пальцы в рот, дабы привлечь всеобщее внимание.

– Она прошла, Шелли. Она поцеловала парня и догадалась, что он ел. Все это видели, так что не испытывай мое терпение. Господи, Моллс завязали глаза, черт возьми! Было не похоже, что она ему навязывалась. – И сказав свое слово, она скрестила руки на груди и приняла угрожающий вид.

На мгновение маска суровости Шелли спала. Я не могла винить ее – сама бы задрожала, будь я причиной гнева Касс.

– Она не должна была его целовать! Он мой! – крикнула Шелли другим участницам сестринства, которые наблюдали за всем этим с различной степенью равнодушия.

– Думаю, ты сама понимаешь, что это он поцеловал ее… дважды, – объявила роскошная брюнетка, которая, подмигнув мне, направилась в мою сторону из задней части комнаты.