Леди не движется

– Те, кто доставил сюда тело, не связаны между собой, просто оба служат одному господину. Это банда, и она маскирует убийства под действия маньяка.

– Умничаете, да? – осведомился Крюгер.

– Беда, – согласилась я. – Правда, в утешение могу сказать: я вовсе не такая умная, какой прикидываюсь. Будь я в самом деле умной, я бы так построила беседу, чтобы у вас осталось полное впечатление – вы сами додумались до этой версии.

– Эт точно! – заметил Крюгер, тут же спохватился, сообразив, как я провела его, выругался сквозь зубы и рявкнул: – Завтра! В отдел! Оба! Планету не покидать!

М-да. Привычный спектакль, но сыграно от всей души, и мне даже нравится. Крюгер знает, что Август и не подумает явиться в отдел; зачем ему ходить куда-то, он пошлет меня с отчетом. И если Августу надо будет улететь с планеты – улетит, не задумываясь. И меня заберет. И ничего ему Крюгер не сделает. Но вот это гавканье, этот приказной тон – отнюдь не показуха для подчиненных. При всех своих минусах, Крюгер ни разу не дипломат и органически не способен перед кем-то заискивать. Он сейчас на работе, он в своем праве, у него тут свидетель, который должен лично дать показания по всей форме. И Крюгеру неинтересно, это инквизитор первого класса или Верховный Инквизитор Всего На Свете, бедный родственник Маккинби или богатый родственник Маккинби. Завтра! В отдел! Оба! С вещами! На расстрел! Вот так, по-простому и невзирая на лица. Каждый раз Крюгер совершенно уверен, что мы выполним его распоряжения в точности, и каждый раз, когда мы делаем по-своему, искренне возмущается и грозит нас наказать. К счастью, Август на такие мелочи внимания не обращает вовсе, а меня они даже смешат.

– Завтра выходной, – робко напомнил криминалист.

– Послезавтра! В понедельник!

Крюгер развернулся на месте и унесся в сторону летного поля, оставив свою бригаду добирать данные. Йоханссон виновато поглядел на меня и сказал:

– Извините. Старший эксперт Крюгер – замечательный человек, но не очень хладнокровный.

– Ничего. Я давно с ним знакома.

Я не стала уточнять, что познакомились мы со старшим экспертом криминальной полиции Крюгером при любопытных обстоятельствах. Я гналась на машине за подозреваемым в убийстве. Он подрезал меня в воздухе, я не справилась с управлением, перевернулась и рухнула в парк. Некий симпатичный незнакомец помог мне выбраться из машины, тут же примчалась полиция и забрала меня – за нарушение общественного порядка и аварию. Тогда я впервые увидела Крюгера. Он посадил «воздушную хулиганку» в камеру предварительного дознания. Симпатичный незнакомец дал показания, точно описав аппарат, что подрезал меня. Крюгеру этого было мало. К тому же я действительно шла над городской застройкой, да еще с таким превышением скорости, за которое пожизненно лишают прав. Вызволять меня явился Август. Я отделалась крупным штрафом и головомойкой от босса. Симпатичный незнакомец успел пару раз назначить мне свидание – я ходила, а чего? – пока не выяснилось, что он лжет во всем. Крюгер отказывался верить, что наш убийца именно этот парень, и когда правда вылезла наружу, страшно обиделся. Он решил, я нарочно выставила его на посмешище, отомстила за ту ночь в камере. Могла бы, мол, и потише взять преступника. А как потише, если мне пришлось стрелять в него в центре города, иначе бы он завалил заложника?!

Август медленно подошел к убитому, присел подле его головы. Долго смотрел. Потом осторожно протянул руку в перчатке и закрыл эльфу глаза.

– Случайная жертва, – негромко произнес он. – Просто случайная жертва.

– Вы полагаете, что первые четверо – нет? Не случайные? – спросил Йен Йоханссон.

Август промолчал. Выпрямился, отошел, еще раз глянул на эльфа.

– Бедняга, – только и сказал он. С высоты своего роста придирчиво оглядел криминалиста, сделал какие-то выводы, и, похоже, лестные для Йена Йоханссона, потому что добавил: – Он слишком хотел быть человеком. Поэтому он бы не промолчал, узнав о преступлении. Так, по его мнению, обязан поступить любой законопослушный гражданин. Человек испугался бы, а эльфы практически лишены личной трусости. За то и погиб.

– Застукал соплеменника? – прищурившись, спросил криминалист.

– Нет. Человека. Всего хорошего, – попрощался Август, подобрал свою коробку и направился к летному полю.

Я брела за ним и боролась со злостью. Уже в кабине «Залии», под приглушенный гул двигателей, я не выдержала и спросила:

– Почему ты не сказал им, кто убийца, если уже знаешь?!

Август позволил себе толику удивления:

– Я не знаю. Если бы знал – сказал бы обязательно. Эльф не заслужил такой смерти. Но я дал ту информацию, которая может стать ключом. Этот парень, криминалист, выглядит неглупым. Он сообразит, где взять недостающие данные.

Я отвернулась.

– Почему ты думаешь, что эльф – случайная жертва?

– Потому что у него единственного точно не было ни одной причины для преступления. Зато были все причины жить честно.

– Инородец, с гражданством, на федеральной службе, – напомнила я. – Он должен очень сильно дорожить своим положением. Одна промашка – он потеряет все. Мелкая ошибка могла стать поводом для шантажа, а где взять деньги откупиться от вымогателя? А ошибок он мог наделать много. Там одна их природная клептомания чего стоит.

– Шантажировать эльфа – глупая затея. У них совершенно другой менталитет. Эльф не поймет, почему человек, который застал его на месте преступления, хочет денег, а не отводит за руку в полицию. Эльф или пропустит шантаж мимо ушей, или сам придет в полицию и спросит, что ему теперь делать.

– Ну извини, я эльфов знаю только как жертв и мелких воришек, – с вызовом сказала я.

– У меня в детстве был слуга-эльф, – ответил Август. – Тот, кто убил эльфа Джона Смита, мыслил, как человек, и знал, как и что подумают люди, найдя тело инородца. Он сам человек. Именно поэтому он поручил выбросить тело своим слугам. Я сейчас только сообразил, там должны быть еще следы орка. Ничего, Йоханссон найдет их.

– И почему же?

– Потому что убийца хотел, чтобы они наследили. Версия с маньяком долго не продержится. Поэтому убийца попытается создать впечатление, будто некая банда инородцев мстит землянам. Они убили четверых людей, предположим, за ксенофобию, и одного эльфа, который получил гражданство и тем предал своих единокровцев, переметнувшись к людям.

– Здорово. А в чем подлинная причина?

Вместо ответа Август чуть заметно повел плечом: не знаю, мол.

– Женщина из курьерской федеральной службы, – я начала рассуждать. – Мужчина, у которого маленькая компания по перевозке грузов… И даже эльф мог что-то знать именно в связи со своей работой на лайнере. Транспорт? Значит, контрабанда. Но, Август, что они могли возить, если так жестоко избавляются от неугодных?! Работорговля, оружие? Это все очень громоздко и не пользуется спросом в нашем штате. Наркотики здесь тоже мало кому интересны, не та публика.

– Хороший вопрос. Возможно, убитый эльф знал ответ.

– Ну хорошо…

Август перебил меня жестом:

– Довольно на сегодня.

Он включил автопилот, раскрыл виртуальный наладонник и углубился в чтение. Август постоянно носит линзы, но в нерабочей обстановке, когда можно расслабиться, читает вот так по-детски, с руки. Как ребенок, которому еще не разрешают носить полную взрослую «сбрую», чтобы зрение не испортил. Мальчишка. Подросток медвежьих габаритов. Я молча дулась на него. Через десять минут босс сообщил:

– В семь меня ждут на коктейль-пати. С дамой. Ты идешь со мной.

– Куда?

– К Тэгги.

– Что это с ними? Ты ж вроде там не самый желанный гость. И почему пригласили в последний момент?

– Потому что там хотят видеть не меня.

– Меня, что ли?

– Догадливая.

– Офигеть, я польщена. Что за зверь в лесу сдох, если Тэгги сочли меня более интересной персоной, чем ты?

– Навскидку? Берг прилетел.

– И я о том не знаю?! Да он первым делом сообщил бы мне. За неделю. За месяц. И напоминал бы каждый день в течение месяца.

– Хочет устроить сюрприз. Ты придешь – ах, какая неожиданная встреча.

Я пофыркала. Ну да, вполне в духе моего бывшего мужа.

– Позавчера я видел в городе машину леди Мелроуз, – объяснил Август. – Она всюду путешествует со своей машиной. Таниру она всегда ругала, говорила, здесь нет настоящего стиля, все чересчур сладкое и гладкое, даже дожди, и те недостаточно мокрые. Поэтому вариант, что она приехала на курорт, отпадает. Но в «Золотой Лагуне» проходит конференция филологов-викторианцев. У леди Мелроуз дочь, Эмбер, которая не пропускает ни одной конференции по своей специальности. Она увлеченный ученый. Значит, леди Мелроуз прилетела с дочерью, потому что никуда не отпускает ее одну. А раз здесь Эмбер, то и Берг явился – они последние два года часто выходят на люди вместе.

– Это я в курсе, мне его сестра уже доложила. Да с такими комментариями…

– Дальше просто: Макс в прекрасных отношениях с Дэном Тэгги. Дэн с удовольствием выполнил его просьбу и пригласил меня в расчете на то, что я приду с тобой.

Безупречная логика. Девяносто девять из ста за то, что Август прав.

– Мне точно надо там быть?

– Точно. Потому что я пойду – хочу пообщаться с Эмбер Мелроуз. Она написала несколько статей на интересную для меня тему, но раскрыла ее очень скупо.

Я только вздохнула. Издержки производства. Когда у босса не было постоянной подружки – а такой не было никогда, потому что нормальная женщина не хочет занимать третье место в сердце избранника после работы и коллекционных моделей машин, – или если мероприятие было по строгому протоколу, Августа сопровождала я. Правда, до сих пор это были официальные выходы, куда либо с женой, либо с секретаршей. Ну и случилась еще пара совершенно отвязных вечеринок. Словом, не возникало чисто женского вопроса «что надеть?» при сборах, поскольку моей задачей было сопровождать и не отсвечивать. Нормальная работа. Коктейль-пати для меня новый этап, а я хороший оперативник, но совершенно никакая светская львица.

– Форма одежды?..

Август воззрился на меня:

– Откуда я знаю, в чем женщине прилично ходить на коктейль-пати? Я мужчина все-таки.

– А я, между прочим, из семьи потомственных солдат, и слов таких даже не знала никогда – коктейль-пати! И на этот самый коктейль-пати иду вообще впервые в жизни!

– Но ты же была замужем за Бергом. Разве он тебе не объяснил?

– Ты думаешь, он понимал в женских тряпках больше твоего?!

– Да, действительно, я не сообразил, он ведь тоже мужчина. Но почему бы тебе не вспомнить, в чем ты ходила с ним на всякие приемы?

– О, – я засмеялась, – тогда достань мне к семи часам бриллиантовый гарнитур с сонскими алмазами, парадную форму тактической разведки вместе с разрешением носить ее – и я твоя!

Август долго и недоверчиво разглядывал меня.

– Это шутка, да? – с надеждой спросил он.

– К черту шутки, Август. Знаешь, после Макса я считаю, что отсутствие у тебя чувства юмора – серьезное достоинство. Он-то пошутить любит. Я училась на первом курсе, жила в кампусе, мы всего две недели как обвенчались с Максом. Он приезжает, договаривается с деканом, что мне дадут увольнительную до утра понедельника и разрешение надеть парадку, забирает меня. В вертолете протягивает коробку – подарок. Обалденный бриллиантовый гарнитур, серьги и кольцо. Я надеваю. Куда летим, не знаю. И он привозит меня на семейный бал по случаю дня рождения дедушки. И тут я понимаю, что Макс не только мне «забыл» сказать, что везет на бал, – он семье «забыл» сказать, что женился. – Я помолчала. – Максу показалось, что шутка вышла замечательная. Его дедушка тоже повеселился на славу. А мне пришлось танцевать вальс мало того, что впервые в жизни, мало того, что в военной форме и сапогах по колено, – еще и с партнером во фраке.

– Но ты же справилась?

– Нет. Я опозорилась с ног до головы, полночи проплакала в гардеробной комнате размером с нашу тренажерку, утром бросила Максу обручальное кольцо, и помирил нас только дедушка. Поддал с утра – и помирил. Мы сделали вид, что ходить на бал в военной форме будет нашей семейной традицией. Я ни разу не выходила с Максом на люди в платье. У меня и платьев-то не было, я начала их носить, уже когда у тебя работала.

– Мне все равно, что ты наденешь. – Августу надоел бессмысленный треп о чужих семейных связях. – Можешь ничего не надевать. Произведешь фурор.

Я бы посмеялась, притворившись, что это неплохая шутка, если б не знала, что чувство юмора у моего босса действительно отморожено напрочь.

И говорил он абсолютно серьезно.

* * *

Я смотрела на всех этих баб, другого слова нет, льнувших к красавчику Августу. Он вежливо улыбался им, и в их тщательно татуированных глазках уже отражался свет будущего благополучия, затмевая блеск ожидаемых брильянтов.

Вот же дуры, думала я.

Все они одинаковые. Все думают, что мальчика просто не трахали как следует, поэтому он до сих пор холостой. Заманить такого в спальню, перевернуть все вверх дном, не дать поспать ни минуты – а с утра, осоловевшего от секса, представить родителям. Ну куда он на фиг денется. Сам побежит. Ну как же, наконец-то поймет, что вовсе он не никудышний любовник – это ему раньше с женщинами не везло. А тут попалась понимающая тетка, надо держаться за такую, вот и постарается закрепить успех. Все бабы так думают. И никто из этих дурех не подозревает, как будет на самом деле.

А на самом деле Август с удовольствием примет за чистую монету ваши сексуальные изыски. Он же считает, что вы, как и он, прокувыркались всю ночь исключительно ради собственного удовольствия, без далеко идущих планов. Выносливости у него – на трех таких, как вы, достанет. Двое суток без сна и с нагрузкой отнюдь не повод чувствовать себя уставшим. Любовник он, сколько я понимаю, превосходный, – ну еще бы, с такой-то толпой желающих обучить разным кунштюкам, – и даже намека на комплекс неполноценности у него нет. Так что вас ждет сюрприз. И не один, ха-ха, потому что, с точки зрения Августа, внезапный секс – не повод отказываться от дружбы, а наоборот, повод ее закрепить и усугубить. Поэтому наутро Август вместо щедрого подарка раскроет перед вами душу. Он забудет, конечно, сказать вам «доброе утро, дорогая» и поднести бриллиантовый гарнитур на память о минувшей ночи. Он будет нетерпеливо крутить пальцы за завтраком, ожидая, когда вы наедитесь. А едва вы допьете кофе, он схватит вас за руку и потащит показывать свои сокровища.

Он приведет вас в Музей и назовет все до единой триста моделей машин, расставленных по полкам в идеальном геометрическом порядке. Сначала вы будете охать и ахать, прикидываясь восхищенной. На второй сотне вам захочется услышать, что вы красивая. На третьей вы будете дуть губки и показывать, что вам скучно. Но это только начало. За Музеем последует Галерея. Вы повиснете у Августа на шее или даже запустите лапу ему в штаны, цинично думая, что между ног у вас уже кровавые мозоли, но еще два часа зубодробительного секса лучше, чем монотонное перечисление марок и моделей автомобилей начиная с пятидесятых годов двадцатого века. Август не заметит. Он еще не всю душу открыл. А душа у него большая. Он поведет вас в парк, вы вздохнете с облегчением… Не тут-то было! Вы не знаете, что в парке есть Беседка и Автодром!

Девяносто процентов женщин ломаются на входе в Беседку. Немногие доживают до Автодрома. Не было ни одной, которая не сбежала бы с Автодрома, отказавшись не только от идеи представить своего принца родителям, но даже и от обеда в его обществе.

То, что Август до сих пор популярен у женщин, я объясняю лишь гадкими сторонами нашей натуры. Женщины просто не говорят новеньким, что случается наутро, если вы произвели на Августа впечатление, и он решил с вами дружить всерьез. А потом, затаив дыхание, ждут – когда та придет и пожалуется. Раз уж красавчик Август оказался редкостным болваном, женщинам хочется, чтоб от него пострадали все. Тогда никому не будет обидно.

Насколько мне известно, я единственная, кто выдержал экскурсию до конца и побывал не только на Автодроме, но и в Гараже. Причем Август тогда жил на Большом Йорке, и коллекция хранилась в куда менее комфортных помещениях, чем сейчас, на Танире. Местами мне было интересно. Честное слово. Я оживлялась, когда встречала знакомые модели из разных эпох, кивала им, как старым друзьям – я ведь в детстве почти не дружила с девчонками, а мальчишки играют в технику. Я даже рассказала Августу, что мы с братьями (у меня их четверо, если что, два старших и два младших) на дедовском ранчо построили космодром. А когда Крис захотел устроить взлетно-посадочную полосу для челноков на месте ангара с корветиком, я с ним подралась. Потому что на корветик я два года копила карманные деньги. Корветик, между прочим, летал – недалеко, но громко. Август дотошно расспросил меня про ту игрушку, потом признался:

– Я тоже люблю корветы. У меня яхта той же линии, какой была ваша модель. Только яхта из старшей серии. Ей пятнадцать лет, но я совершенно не хочу ее менять.

– А где она? – спросила я, потому что содержание личного космического корабля на Большом Йорке было запредельно дорогим удовольствием. Аренда особняка вроде того, где жил Август, в некоторых районах обходилась и то дешевле.

– На Кларионе. Здесь ее держать дорого и бессмысленно – в любую точку штата куда проще добраться на федеральном лайнере. На Кларионе же ей самое место. Я и по системе на ней хожу, и на Землю вылетаю. Там это оправданно. Вы увидите мою яхту. Думаю, вам понравится. Это самый настоящий корвет, я только пушки с него снял – зачем они, лишний вес. Кларион в первом радиусе от Земли, там давно никто не нападает на одиночные корабли.

Гм, подумала я, и это сказал звездный принц. Ну как зачем пушки – чтобы люди видели! Им нельзя, а принцу – можно, и даже положено. Вот за этим.

Правда, у моего бывшего супруга на яхте тоже половины орудий не хватало. Две штуки Макс оставил. Но он поддерживал форму – иногда выходил в систему и стрелял по мелким астероидам. Можно сказать, ему артиллерия была нужна для дела.

– Хотите заглянуть в Гараж? – спросил Август.

– Почему бы нет? Насколько я понимаю, там вы храните современные модели. По крайней мере, я хоть что-то в них понимаю.

А после Гаража я спросила, сколько Август заплатит за дополнительную работу. Ведь первый контракт я уже закрыла, но у меня оставалось трое суток командировки, и Август предложил помочь ему еще в одном дельце. Себя я уже показала в лучшем виде, так что тема гонорара волновала нешуточно.

Август окинул меня чрезвычайно недоверчивым взглядом. Его обеспокоило, что я не спросила, почему он коллекционирует эти машинки. Я фыркнула, закурила и ляпнула первое, что пришло в голову:

– Потому что они красные.

Август распахнул серые глазищи, как будто я ударила его, и сказал, сколько будет платить за постоянную, а не разовую работу. За такие деньги я согласилась бы даже выучить наизусть все характеристики всех этих трех тысяч чертовых красных машинок.

Увы, я не могла работать с Августом. Мне это было не по силам, мертвому человеку работать с живым. Я должна была отказаться. И отказалась.

Но это же Август. Со свойственным ему простодушием, граничащим с жестокостью, он вызвал меня на трудный разговор, вспоминать который лишний раз не хочется – разговор о прошлом и будущем, о жизни и смерти, о жертвах и смыслах. Если коротко, я узнала о себе много нового тогда, включая такие факты биографии, о которых сама не подозревала. И кое-что для себя решила. И подписала контракт ассистента – для начала на год.

Кстати, у меня есть своя красная машинка – как сказал Август, фантастический раритет. Моя детская игрушка, моя подружка Мэри Энн, точная копия машины, на которой ходил мой далекий предок, – ее знали все коллекционеры мира. А я нашла ее на чердаке дедовского большого дома. Дед рассмеялся: он тоже играл с ней в детстве. Она неубиваемая. Он и сказал, что ее зовут Мэри Энн. Я в нее влюбилась и отобрала у братьев. Когда уехала в колледж, взяла с собой. Она всюду путешествует со мной. А теперь она живет на специальном постаментике, который для нее заказал Август, на моем рабочем столе. Август очень хочет купить ее. Я не продаю. И это в его глазах прибавляет мне уважения.

…Коктейль-пати оказался самой обычной вечеринкой, на мой взгляд. Не знаю, я не сильна в великосветском этикете, может, тут и были какие-то тонкие, но значимые для элиты различия в сервировке и напитках. Но по-моему, коктейль-пати эту сходку обозвали лишь потому, что Дэн Тэгги решил представить на суд общества экзотический напиток по древнему рецепту, найденному недавно в семейных архивах.

Приглашенных было человек семьсот. Это еще одна примета Таниры – здесь даже субботние ужины «только для своих» собирали по сто гостей. Хозяин дома встретил нас у входа, радостно приветствовал. И по секрету шепнул, что женщинам свой коктейль не предлагает – а то последствия непредсказуемы. Коктейль очень вкусный, но коварный, с ним и мужчина не всякий справится. Видимо, пару веков назад все Тэгги были чрезвычайно крепки на голову и сильны желудком. Семье есть чем гордиться. Но надо будет еще поработать над рецептом.

Я пришла в самом обычном черном платье до середины бедра и выглядела на порядок элегантней большинства дам. Притом что на мне не было ни одной побрякушки. Во-первых, я ассистент – читай, помесь доверенного секретаря с оперативником, мне по протоколу не полагается, а во-вторых, у меня попросту не было дорогих украшений. Я носила бижутерию. Но на такие сборища лучше прийти голой, чем в бижутерии.

Я не надела даже браслет к чипу. По этикету, на закрытые вечеринки не полагается брать никакие элементы «сбруи», включая линзы, но это правило все игнорируют. Вдруг случится нечто забавное – не пересказывать же потом, как лорд имярек, образец манер и икона стиля, неподражаемо великосветски блевал в фонтан. Не беспокойтесь, запись никогда не попадет в открытые Сети. Это будет эксклюзив строго для своих. И лорд имярек будет над ним смеяться – неподражаемо великосветски. Невинные тайны высшего общества, обмениваясь которыми в узком кругу, оно только крепче сплачивается… А если на вечеринке вы заметили незнакомца в полной «сбруе», будьте уверены, это влиятельный репортер-профессионал, сам по себе звезда и интересная личность. Возможно, ему кое-что покажут сегодня для общедоступной светской хроники. Вряд ли что-то серьезнее падения в бассейн, и, скорее всего, роли уже расписаны.

Мы медленно прошлись по залу, было скучно.

– Делла, мне нужно кое с кем поговорить, – сказал Август тихо. – Если не знаешь, чем заняться – тридцать градусов влево и увидишь.

Он исчез. А я, разумеется, посмотрела налево.

Ах-ах, сюрприз не удался. Я заметила Макса раньше. Да и Август предупредил.

Кажется, мой бывший еще похорошел за те два года, что мы не виделись. Куда уж дальше… И ведь что интересно: он же не молоденький, уже тридцать восемь исполнилось. Но молодые рядом с ним не смотрелись вообще. Если только Август… Правда, Август никогда не выглядел юнцом.

Макс был красив, как демон. Его черные вьющиеся волосы ниже плеч были отброшены назад небрежной гривой, глаза в искусственном освещении казались совсем синими, хотя от природы были ярко-голубыми. Утонченный профиль, шикарный рисунок чувственного рта, высокие скулы – и неуловимая сумасшедшинка то ли в лихом росчерке бровей, то ли в чарующей улыбке.

Макс был таким же рослым, как и Август, но значительно более стройным, за счет этого казался гибче. Он двигался с подчеркнутой ленивой грацией, от какой юные курсантки Военного Университета закатывали глазки и слабели, бери их тепленькими. Харизма Макса сверкала как бриллиант – в блеске глаз и улыбке, в гордой посадке головы, в медленном и опасном движении плечом, когда он поворачивался к мужчине.

Конечно, он пришел не один. Я знала его спутницу только понаслышке да по фото. Эмбер Мелроуз, полная противоположность мне. Высокая блондинка с прекрасными манерами, воплощенная женственность. Макс встречался с ней уже два года. И два года каждый месяц мне звонила его сестра Татьяна и закатывала истерику по федеральному каналу связи. Татьяна люто ненавидела «эту Эмбер». У Татьяны начиналась мигрень от одной мысли, что Эмбер станет княгиней Сонно. Татьяна считала ее лицемерной, насквозь деланой лживой сучкой, которая ищет мужа с деньгами и титулом, а Макс, осел, ведется на ее ужимки. С особым удовольствием Татьяна смаковала внешность девушки, уверяя – вылитая мартышка, вылитая. Самая настоящая кучерявая мартышка, нос размером с булавочную головку, глаза круглые, хоть циркулем проверяй, и мозгов столько же. Татьяна даже не обращала внимания, что ее характеристика весьма противоречива: либо лживая сучка, либо глупая мартышка.

На мой взгляд, Татьяна была излишне пристрастной. Личико Эмбер оказалось далеко от идеалов классической красоты, но все-таки она была прехорошенькой курносой куклой. Ничего лживого или лицемерного лично я в ней не находила: обычная наивная барышня из хорошей семьи. Ее ума хватило, чтобы закончить Гуманитарный университет по специальности «английская литература викторианской эпохи», а что до жизненной мудрости, то откуда ей взяться в двадцать четыре года? Положим, я ненамного старше, но у меня и опыта побольше. Армия иллюзий не оставляет. А Эмбер росла как оранжерейный цветочек, над ней мамочка по сей день трясется, мамочке заняться больше нечем, и ведь не бунтует девушка, принимает заботу как должное.