С любовью ко всему живому. Рассказы о животных

И, после выпитого бокала шампанского, пригласил супругу на вальс.

Энн огляделась. Пассажиры первого класса танцевали, смеялись, шутили. Праздничному настроению способствовал великолепный оркестр. Музыканты владели обширным репертуаром – от популярных вальсов Штрауса до новомодного регтайма, мастерски чередовали быстрые, весёлые, зажигательные мелодии и медленные, плавные, лирические, чтобы танцующие могли отдохнуть.

После блестящего кан-кана Оффенбаха, увлекшего танцевать почти весь зал, зазвучали печальные звуки вступления к вальсу Арчибальда Джойса «Осенний сон», и сразу отозвались болью незажившей раны в душе Энн, и нахлынули воспоминания…

Осень, музыка в парке, желтые и красные листья деревьев в такт звукам вальса ложатся на землю.

В конце аллеи, в длинном пальто, широкополой шляпе, с тросточкой, появился ОН. Рядом трусила пятнистая собака.

Всю жизнь Энн обладала каким-то загадочным свойством притягивать к себе внимание животных. Встречные собаки, здороваясь, заглядывали в глаза, иногда ей казалось, приветливо улыбались.

Вот, и в этот раз, пятнистая собака, издали заметив Энн, побежала навстречу, радостно виляя хвостом, словно доброй знакомой.

– Долли! Вернись! Ты ошиблась! – крикнул хозяин, но Долли была уже рядом, крутилась вокруг и готова была встать на задние лапы, чтобы поцеловать женщину в нос.

– Тебя Долли зовут, красавица? – Энн погладила собаку по голове.

– Не волнуйтесь, она вас не тронет, моя собака совсем щенок! – подоспел мужчина и пристегнул к ошейнику поводок.

– Какой большой, ваш маленький щенок! – пошутила женщина.

– Вы ей понравились, – смущенно добавил он.

Энн подняла глаз, и… это был миг божественного озарения, когда внезапно понимаешь – перед тобой ОН! Самый родной на свете человек! И о нем уже все известно, и не нужно слов, и достаточно одного взгляда, чтобы понять мысли, чувства, желания…

Мягкая улыбка, ласковые глаза! Все черты лица казались ей до боли знакомыми. Знала его в другой жизни? ином мире? измерении?

Потом были длительные совместные прогулки, беседы об искусстве. Ему нравились Моне, Ренуар, Писсарро, и произведения Доде, Мопассана, Золя и Рембо – были предметами их страстных обсуждений.

А ещё с ним приятно было просто молчать. И знать все его мысли – общение на уровне телепатии. Энн впервые была по-настоящему счастлива. Встреча с ним озарила её размеренную и скучноватую жизнь богатой, незамужней, великосветской леди. Он познала любовь на высочайшем духовном уровне, когда дорог каждый взгляд, жест, вздох, каждое слово.

С ними всегда была собака! Весёлая, ласковая, непосредственная. Она любила играть в мяч. А когда хозяин уставал, обиженно поджав хвост, подносила мячик Энн, гипнотизируя умоляющим взором:

– Ну, пожалуйста, поиграй со мной…

Долли в ту пору было всего шесть месяцев. Несмотря на большие габариты, выглядела она неуклюжим щенком, постоянно запутывалась в своих собственных, длинных лапах. Однажды заблудилась в складках длинного платья Энн, оторвала оборку. А потом встала на задние лапы, передние положила на плечи женщине, мокрым языком облизала лицо:

– Извини, пожалуйста!

Виноватый вид собаки Энн рассмешил.

– Я прощаю тебя, маленькая большая собачка! – рассмеялась леди.

– Как же вы подходите к друг другу, мои дорогие! – воскликнул мужчина.

– Я, пожалуй, тоже заведу себе собаку, – решила Энн, – наши совместные прогулки должны быть оправданными!

– Не спешите, – тихо попросил он и впервые, удивленно заглянув в глаза, прочла в них жалобную мольбу. Только сейчас, она вдруг осознала, что значит его худоба, впалость глаз, румянец, кашель…

– Да, Энн, у меня чахотка.

Холодный ветер кружил над аллеями парка сухие осенние листья. И оркестр играл тот же вальс. Он полулежал в открытом ландо, исхудавший и очень бледный. Теплый шарф, укрытые пологом ноги, голова дога на коленях. Нежно поглаживая собаку рукой в кожаной перчатке, говорил тихим голосом:

– Энн, мне недолго осталось. Я хочу, чтобы Долли осталась с Вами, живой памятью обо мне. Только Вам я могу доверить собаку. Вы ведь её действительно любите и, уверен, никогда не оставите!

– Как не хочется умирать, дорогие мои! Особенно теперь…

На похороны Энн не пошла. Он должен был остаться в её памяти живым, с привычной для неё, доброй улыбкой, ласковыми глазами. А Долли стала самым дорогим, бесценным подарком, несравнимым ни с какими бриллиантами, картинами или статуэтками. Казалось, собака связывает её незримыми нитями с любимым человеком.

Прошло полтора года. Долли превратилась в статную красавицу, и встречные оглядывались, любуясь высоким, сильным, мраморным догом. Жизнь в Париже была уже не в радость. Хотелось сменить обстановку, отдохнуть, забыться… Весной Энн решила навестить брата в Чикаго, провести с ним лето и, возможно, остаться в Штатах навсегда. Кроме того, ей выпала счастливая возможность совершить историческое путешествие через океан на новеньком «Титанике».

И теперь, она здесь, на корабле, с любимой Долли.

Нахлынувшие воспоминания не давали уснуть. Лишь под утро Энн забылась беспокойным сном. Ей пригрезился парк в снегу, пруд, затянутый льдом, Долли с мячиком, и мужчина в широкополой шляпе, с тросточкой на противоположном берегу. Собака вздрагивает, вглядывается и, сорвавшись с места, вихрем несется через пруд, навстречу ЕМУ! Но с треском ломается лед, и падает Долли в темную полынью, барахтается, бьет в отчаянии лапами по воде…

– Долли! Долли! – беззвучно зовет Энн, но не может вздохнуть – обручем сдавило грудь…

Женщина в ужасе проснулась. Бешено колотилось сердце. Машинально протянула руку, чтобы погладить собаку, спящую рядом с постелью, но нащупала лишь пустоту.

Мгновенно исчезли остатки сна. Взглянула в иллюминатор.

Светало. Пора навестить Долли.

Часть 2

Энн спустилась на палубу, и сразу раздался радостный лай собак. Нетерпеливо поскуливая, мощной лапой ударила Долли решетчатую дверцу, закачались стенки «собачьей конуры»:

– Открой скорее, я соскучилась!

– Как дела твои, милая?

– Собаки почти не спали, – пожаловался стюард, разносящий корм, – беспокоились, плакали!

– Вы уже выгуливали животных? Нет? Тогда почему же корм разносите? – удивилась Энн.

– Сначала прогулка, потом кормежка! И обязательно: догам нужна рыба, творог – продукты, богатые кальцием!

– Мы обязательно учтем ваши пожелания, леди!

– Я сама буду с ней гулять. Стоит прохладная погода, короткошерстая собака на сквозняке может быстро простудиться.

– Леди Энн, вы уже здесь? Порядок наводите? Рад вас видеть! – раздался за спиной голос Джона Астера. Веселый, подтянутый, спортивный, этот джентльмен легко становился «душой» любого общества. Энн импонировали его дружелюбие, оптимизм, тонкое чувство юмора.

– Знакомьтесь! Мистер Роберт Дэниел, сел на «Титаник» в Саутгемптоне, везет на выставку собак недавно приобретенного французского бульдога.

– Я слышал, Гамин де Пикомб обошелся вам в 750 долларов? Это стоимость новенького «Рено» или квартиры в Нью-Йорке!

27-летний банкир, Роберт Уильяме Дэниел, внук первого генерального прокурора Соединенных штатов, был сказочно богат.

– Да, бульдог обошелся в кругленькую сумму. Хотя, есть собаки, которых продают и за 5000 долларов! Французский бульдог сейчас самая популярная порода в Европе. Я не смог устоять перед его очарованием! Купил и на всякий случай, застраховал на ту же сумму.

Гамин – небольшой черный пёсик с приплюснутым носом, большими ушами и любопытными глазками, оказался очень общительным. Освобождённый из плена «собачьей» конуры, сразу, не испугавшись огромной разницы в габаритах, смело потрусил к догу. Забавно виляя обрубком хвостика, церемонно поинтересовался:

– Надеюсь, Долли, вы хорошо провели ночь?

– Благодарю, мой друг, – поклонилась Долли – прогуляемся?

Большой датский дог и малыш бульдог, впоследствии, близкие друзья, выглядели комичной парой. Особенно, когда сидя рядышком на палубе, сосредоточенно наблюдали за волнами.

Четвероногие путешественники привлекли внимание высокого худого человека в одежде католического священника с фотоаппаратом в руках.

– Рад вас видеть, пастор Браун! – воскликнул Джон Астер.

– Вам выпала великая миссия – сделать поистине исторические снимки! Первое путешествие «Титаника»! Признайтесь, много уже сняли?

– Доброе утро, Джон! – ответил Фрэнк Браун. – Сделал уже несколько сотен, не теряю времени. Такой случай выпадает один раз в жизни.

– Устроим выставку фотографий в зале моего отеля, в Нью-Йорке? Сразу по прибытии!

– Простите, я очень сожалею, но мне придется сойти на берег в Квинстауне. – печально ответил пастор.

– Своему присутствию на корабле я обязан моему дяде Роберту, епископу Клойна. Он подарил мне волшебное путешествие на Титанике – из Саутгемптона в Квинстаун.

– Так попросите его разрешения продолжить путешествие с нами в Нью-Йорк! Мы оплатим вашу дорогу! – воскликнул Астер.

– Я уже телеграфировал ему. Однако, утром получил приказ: «Немедленно сойти с корабля!»

В полдень корабль прибудет в Ирландию, у меня осталось всего два часа. Спешу сделать больше снимков.

– Пастор! Быть может, для истории и собачек наших снимите? – спросила Энн.

– С превеликим удовольствием! Пожалуйста, привяжите к поручням поводки, станьте за моей спиной, чтобы животные не отвлекаясь, смотрели на вас и в объектив!

– Внимание… Готово! Отличная фотография получится! Однако, собачка с бородкой, все равно за борт, на воду смотрела.

– Мой фокстерьер Дог реагирует только на кошек! За неимением их, всё время следит за волнами, боюсь, как бы не выпрыгнул за борт – ловить! – рассмеялся владелец фокстерьера, Вильям Даллс – адвокат из Филадельфии.

– Не беспокойтесь! кошек на судне нет. – заметил стюард.

– Корабль без кошки? А крысы? Кто же будет на них охотиться? – удивился Джон Астер.

– Была на судне кошка, звали Джейн. Недавно котят родила. Видел, как малышей своих на берег в Саутгемптоне таскала. И не вернулась, хотели её покормить, искали, звали, но на зов, Джейн так и не пришла. Наверное, встретила в порту кота! – рассмеялся стюард.

Пастор тем временем продолжил съемку. Его фотоаппарат, за сутки плавания, запечатлел почти тысячу снимков корабля, членов команды, убранство кают, гостиных и ресторанов, счастливых пассажиров, отдыхающих на палубах.

В 11.30 «Титаник» бросил якорь в ирландском порту Куинстаун, в двух милях от берега. Как и в Шербуре, мешки с почтой и новых пассажиров (в основном, третьего класса – эмигрантов из Ирландии), доставили пароходами компании «УайтЛайн Стар», которой принадлежал и «Титаник».

Исполнительный директор компании Брюс Исмей находился на борту лайнера, чтобы во время первого рейса проконтролировать работы всех служб. Он взял в плавание своего четвероного друга – ирландского сеттера по кличке Уайт Стар (Белая звезда)

В 13.30 якорь Титаника был поднят последний раз и корабль отбыл в свой первый и последний трансатлантический рейс в Нью-Йорк. На борту находилось 2207 пассажиров и членов команды.

Пастор попрощался с друзьями, сошел на берег, но продолжил снимать, как огромный лайнер с черным корпусом и белой надстройкой, освященный яркими лучами солнца, величаво исчезает за горизонтом…

Погода стояла ясная, на море полный штиль, но температура воздуха была низкой. Энн, укрывшись пледом, отдыхала на палубе в шезлонге. Рядом с ней, Долли и Гамин, как всегда, заинтересованно, наблюдали за бегущей по борту волной.

Уже скрылся из виду зелёный берег Ирландии, когда французское рыболовное судно прошло в опасной близости от «Титаника». Волна от его носовой части обрызгала рыболовов.

– Попутного ветра! – кричали французы. Лайнер ответил на приветствие мощным паровым свистком. Четвероногие пассажиры дружно облаяли шхуну.

По случаю солнечной погоды собаки гуляли на палубе.

Гамин был очарователен – любопытен, ласков. Бульдог быстро превратился во всеобщего любимца. Дети видели в нем живую игрушку, когда став на задние лапы, столбиком, пёс позволял гладить себя по животику, при этом удовлетворенно ворчал и даже слегка похрюкивал. Семилетняя Эва Харт, влюбилась в бульдога:

– Когда вырасту, обязательно заведу себе такую собаку! – твердила она.

– Эва, о чем ты говоришь? Французский бульдог очень дорогая порода, нам не по карману! – одергивала девочку мать. – Пойдем, не мешай людям!

– Мама! позволь ещё поиграть с собачкой. Ведь господин Дэниел не возражает?

– Конечно, милая.

Миссис Харт подошла к борту, подозрительно посмотрела вниз.

– Моя мама, считает, что корабль обязательно утонет! – шепотом рассказывала Эва,

– Она никогда не раздевается и нам с папой не разрешает! А по ночам не спит!

– Ничего страшного с нами не случится! Этот корабль не утонет – не может утонуть!

– Мой папа также говорит…

– Мы направляемся в Канаду, – к девочке подошел отец – мистер Харт.

– Должны были плыть на «Филадельфии», но команда забастовала и рейс не состоялся. В пароходстве предложили поменять билеты на «Титаник». Моя жена очень впечатлительна. Я стараюсь не придавать этому значения.

– Какие красивые! Погляди, папа!

По палубе прогуливались пассажирки первого класса с маленькими собачками на руках, Ни на секунду не расставаясь со своими любимцами, дамы посещали парикмахерскую, массажную комнату и даже спортивный зал, с разнообразием тренажеров.

Здесь можно было совершить «прогулку» на механической лошади, на велосипеде, «грести» веслами в «лодке». Желающие могли поплавать в бассейне, посетить турецкую баню, сыграть в гольф или покататься на роликах по специальному полю.

Но леди Энн старалась проводить все время с собакой. Чувствовала, ночные часы в одиночестве Долли переносит очень плохо.

Утром вместе прогуливались перед завтраком, днем любовались океаном, кормили хлебными крошками чаек. Прекрасными были вечера, когда солнце садилось за горизонтом, оставляя оранжевую дорожку на голубой поверхности океана.

Уютно устроившись в шезлонге, читала судовую прессу (на «Титанике» издавалась газета – пассажиры должны были находиться в курсе всех мировых новостей и курсах валют на биржах). Делилась событиями с Долли. Собачка слушала внимательно и, пытаясь понять слова хозяйки, потешно наклоняла голову на бок. Как же не хватало Энн ЕГО! Прекрасного собеседника и слушателя! Однажды, Энн увлекшись долгой тирадой по отношению к новомодному «натурализму» Золя, вдруг, заметила: необычность её поведения привлекла внимание.

– Ну, вот, Долли, теперь нас в «синие чулки» запишут! – рассмеялась она, поглаживая собаку.

В субботу, ранним утром 13 апреля, накормив дога, Энн уселась, уже по традиции в шезлонг, укрылась одеялом. Корабль двигался в тумане. На фоне предрассветных сумерек облака казались легкой дымкой. Долли подняла голову с колен хозяйки, настороженно заворчала.

– Что там? Почудилось, дорогая?

Собака продолжала рычать. Туман рассеялся и, на расстоянии ста метров, Энн неожиданно увидела старинное судно – высокие мачты, грязные, рваные паруса. Спустя мгновение, парусник исчез в туманной дымке.

– Видела, дорогая? – в ответ Долли заскулила, теснее прижалась к ногам.

– Мираж? Почудилось?

– Леди! Не почудилось! Я тоже видела парусник! – раздался женский голос.

За спиной стояла миссис Харт, та самая, которая «по ночам не спит».

– Я думаю, это «Летучий Голландец»! Его капитан продал душу дьяволу! Парусник всегда появляется перед крушением!

Её фанатичный взгляд и глуховатый голос заставили Энн поежиться.

Часть 3

Лишь воскресным утром, во время завтрака, Энн представилась возможность спросить у капитана Смита:

– Правда ли, что старинные парусные судна до сих пор можно встретить в Атлантическом океане?

– Старинные парусники? – капитан задумался.

– Да, вчера рано утром видела такой, будто только что в буре побывал, паруса рваные, мачты надломаны. В тумане не разобрала название.

– А скелеты на мачтах висели, леди Энн? – рассмеялся Джон Астер.

– Может быть, это был «Летучий Голландец»? Его команда торопилась домой, и не пришла на помощь тонущим, за что и проклята навеки. Теперь, корабль обречён скитаться по морям до самого Страшного суда! Всем встречным предвещает бурю, заманивает на рифы…

– Скелетов не видела – смутилась Энн, пожалев, что завела разговор.

– Энн, дорогая, наверное, заснули в шезлонге, и видели сон. Из-за собаки слишком рано встаете! – подхватила Хелен Бишоп.

– Значит, и я спал, и я видел тот же сон, и я видел тот же парусник! – воскликнул Уильям Томас Стэд, седовласый журналист, широко известный своими печатными расследованиями и фантастическими романами.

– Уильям, горазды же вы на сказки! Все читали ваши романы – увлекательно! Особенно, про кораблекрушение, которое вы пережили! – смеялся Астер.

– Джон! И кто это меня упрекает фантастикой? Тот, кто написал повесть «Путешествие в иные миры»? Разве не Джон Астер, собственноручно? Человек будет летать на ракете!!! – в тон ему, саркастически ответил журналист.

– Капитан! Признайтесь! Я слышал, рядом с капитанской рубкой кто-то везет египетскую мумию! – потребовал Бен Гугенхайм.

– Ему признаваться не надо! Мумию везу я! – заявил Стэд. – Купил в Британском музее, спрятал в багажник авто и вот, древняя египетская прорицательница составила нам компанию – движемся вместе, в Нью-Йорк!

– Уильям! Но ведь мумии приносят несчастья! – вытаращив глаза, шутливо «ужаснулся» Бен Гугенхайм.

– Это предрассудки! – затараторила Хелен Бишоп. – Недавно мы побывали в Египте. И я встретила гадалку. Знаете, что она поведала? Со мной произойдут три несчастья: кораблекрушение, землетрясение и автоавария! И что? Мне надо поверить во всю эту чушь?

– Господа! Прогноз погоды замечательный. Полный штиль, похолодает, но бури и кораблекрушений я вам не обещаю, как бы вы не просили, – пошутил Смит.

– Сегодня проведем тренировку пассажиров по посадке в спасательные шлюпки!

К капитану подошел матрос с радиограммой.

– Господин капитан! Сегодня воскресенье! Какая может быть тренировка? Тем более, после завтрака нам обещали воскресную службу. Негоже трудиться в воскресный день, грех!

– Господин Исмей, прочтите радиограмму! – капитан протянул записку директору компании «Уайт стар лайн»

– Случилось что, капитан? – поинтересовался Бен Гугенхайм.

– Ничего страшного. Обычные для этого времени года льды. Господа, вы меня уговорили! Тренировку переносим на завтра!

– Но ведь завтра у нас выставка собак «Титаника»! – хором воскликнули дамы. Мы проводим её на парадной лестнице. Приз «зрительских симпатий» будем вручать у камина, в парадном холле под статуей Артемиды – покровительницы животных!

– Господин капитан, а ваша собачка будет участвовать? – поинтересовалась миссис Элизабет Ротшильд, супруга Мартина Ротшильда – «кожаного» магната.

– Я слышала, у вас русская борзая?

– Борзую подарил мне накануне отплытия мой друг – Бен Гугенхайм, – капитан поклонился Бенджамину. – Его именем и назвал собаку – Бен. Пёс переночевал на корабле одну ночь, накануне отплытия. Утром я отправил Бена к дочери. Собственно, этот подарок и был приготовлен для дочери.

– Приглашаю всех на воскресную службу, господа!

– Всех владельцев животных, участвующих в завтрашней выставке, попрошу записаться к грумеру! – объявила миссис Гольденберг. – Собак помыть, причесать, когти подстричь, ушки почистить!

Часть 4

День был прохладным, к вечеру стало ещё холоднее, температура падала, и к ночи уже была близка к минусовой отметке. Энн рано попрощалась с собакой. После купания, перед завтрашней выставкой, не хотелось выводить Долли на холод. Вечером зашла в конуру, приласкала:

– Извини, гулять не будем. Очень холодно. Я замерзла, и ты можешь простудиться. Сразу после ужина, пойду спать, включу электрическую печку в каюте, почитаю.

Энн наклонилась, чтобы поцеловать любимицу в голову. От шкуры собаки исходил тонкий аромат душистого мыла. Долли лизнула хозяйку в ухо.

В ресторане первого класса ещё долго продолжалось веселье. Играл оркестр. В холле третьего класса не умолкал рояль – пассажиры лайнера танцевали, флиртовали, мечтали, любили.

Энн проснулась внезапно. И не поняла сразу, что не так. Стояла непривычная тишина. Двигатели корабля не работали. Взглянула на каминные часы – 23.45. Вероятно, корабль остановился на ночь. «Вокруг льды», – Энн вспомнила, как Смит передал за обедом Брюсу Исмею радиограмму. Тишина напрягала. Женщина оделась, выглянула в коридор. Мимо спешила чья-то горничная.

– Простите, мисс! Не знаете, почему корабль остановился?

– Говорят, лайнер тонет! Надоели мне эти шуточки! Спать иду, устала!

Энн вернулась в каюту, не раздеваясь, прилегла на кровать – было очень холодно. Едва задремала, как раздался стук в дверь и голос капитана Смита:

– Пожалуйста, господа, оденьтесь теплее, выходите на палубу.

– Что случилось, капитан?

– Небольшая авария. Придется всем сесть в спасательные шлюпки. Не волнуйтесь, ничего страшного.

На палубе уже был Джон Астер с супругой и горничной. Пассажиры первого класса, одетые по-зимнему, в спасательных жилетах, собирались на корме.

– Неужели капитан решил устроить тренировку по посадке в спасательные шлюпки среди ночи? – поинтересовалась Энн.

– Нет, Энн, это не тренировка. Необходимая мера предосторожности. Небольшая авария, корабль задел айсберг, но, я считаю, сейчас безопаснее находиться здесь, чем лезть в шлюпку и спускаться на поверхность океана, – ответил Джон.

– Думаю, пробоину скоро заделают. Хотите взять на сувенир кусочек айсберга? Смотрите, сколько льдин на палубе валяется!

Небо было безоблачным, звездным, каким всегда бывает в морозную ночь. Огромный корабль сиял огнями посреди океана, на палубе оркестр играл весёлые вальсы, сигнальные выстрелы из ракетниц рассыпались по небу белым фейерверком, озаряя тёмную бездну за бортом лайнера. Обстановка праздничная и спокойная.

– Жаль. Если мы задержимся здесь из-за аварии, на выставку в Нью-Йорк точно не успеем. Не будем стоять на холоде, спрячемся в спортзале? – предложил друзьям Джон.

– Если корабль непотопляем, в шлюпки садиться зачем? Да и не хватит места всем пассажирам. Я, пожалуй, пойду в каюту, спать! – зевнула одна из дам.

– Женщины и дети! Приглашаю в шлюпку! – громко, в рупор объявил второй помощник капитана Чарльз Лайтоллер.

– А мужчины? Что с ними? – забеспокоились женщины.

– Мужчины подождут спасательный корабль. Он уже спешит к нам.

– Неужели все настолько серьезно, что придется мерзнуть посреди океана? – возроптали пассажиры.

Дамы неохотно начали занимать места в лодке.

– Быстрее, пожалуйста! В шлюпки садятся только женщины и дети!

– А молодожёнам можно сесть вместе с супругами? У нас медовый месяц! – кокетливо улыбнулась Хелен Бишоп.

Лайтоллер на минуту замялся: – Хорошо! Пусть садятся.

Энн машинально шагнула в лодку, села.

– Мистер Штраус! Садитесь в шлюпку вместе с супругой! – пригласил Лайтоллер.

– Но, Вы же сказали: «в шлюпки садятся только женщины и дети»! – удивился шестидесятисемилетний бизнесмен.

– Ваш возраст разрешает вам занять место рядом с супругой!

– То есть, вы меня не считаете мужчиной? Не сяду! Не могу занять место, по праву принадлежащее женщине!

– Если мой муж остается на корабле, то и я вместе с ним! – Миссис Штраус решительно вылезла из шлюпки, обняла мужа:

– Мы с тобой так много пережили, негоже расставаться в трудную минуту. Куда ты, туда и я. В шлюпку сядет наша горничная! Возьмите мою шубу, милая, на море холодно.

– Я тоже остаюсь на корабле! – воскликнул Джон Астер. – Супруга моя сядет вместе с горничной!

– Джон, – обратилась Энн к Астеру, – вы думаете, опасность действительно велика? Корабль утонет? Что будет с нашими собаками? Их посадят на спасательное судно?

– Милая Энн, сейчас не до собак! – тараторила Элен Бишоп, – Было сказано: «в шлюпки садятся женщины и дети»! Фру-фру я только что в каюте заперла, Она так цеплялась, что даже платье моё порвала! Пришлось отбиваться!

– Хелен, как? Вы бросили маленькую собачку? Заперли в каюте? Вы же смертный приговор подписали, спасатели не найдут собаку в каюте без вас. Фру-Фру в карман можно было посадить! – ужаснулась Энн.

– Было сказано: женщины и дети! – жестким голосом, капризно поджав губы, повторяла Хелен Бишоп.

– Но я вижу вас в шлюпке вместе с мужем и муфтой! В муфту можно было спрятать несколько таких Фру – Фру!

– Энн, вы правы! Свою Леди я в одеяло завернула, как ребёнка! – поддержала Энн Маргарет Хейс.

– Папа, как же наши собачки? – заплакал одиннадцатилетний Билли Картер. В собачьих конурах остались запертыми эрдельтерьер и кинг чарльз спаниель, принадлежащий его сестре Люсиль.