Морхольд, ругаясь на собственную лень, из-за которой отличный план грозил сорваться, едва начав претворяться в жизнь, отправился в последний кубрик, служивший чем угодно, включая мастерскую. Резервный план состоял из дюралюминиевой трубы, трех болтов с гайками и найденного давным-давно стального тупого пера, приваренного к хвостовику с отверстиями. Слава Ктулху, в дюрали отверстия тоже имелись. И практически совпадали. Разве что само перо он так и не удосужился заточить как следует. Тогда он работал долго. Напильником, точилом, даже шлифовальным кругом от болгарки, найденным в хозяйственном магазине какого-то ИП Николаенко. И вроде даже заточил. Ну, так, с пивом и в плохой день.

С болтами пришлось повозиться. Так же, как и с хвостовиком, категорически не желавшим садиться на черен до конца. Благо, что и тиски, и кувалдочка здесь имелись изначально. Через полчаса, мокрый, но довольный Морхольд любовался полученным копьем. Или еще чем-то таким же. Копье имело просто нереально апокалиптичный вид, прямо как в фильмах и книгах, что он любил в детстве.

– Я прям Хьорн-охотник, ага… – Морхольд покачал новенькую приблуду в руках. Ну… вес и балансировка явно не соответствуют друг другу. Он расплавил немного найденного когда-то свинца, прям как в том же детстве, и сотворил противовес. Теперь порядочек.

– Пора в путь, – приказал он сам себе, категорично и непререкаемо.

– Давно пора, – со вздохом согласился.

Последними штрихами оказались спальный мешок, надувная лодка, насос-лягушка и черпачки, идущие в комплекте вместо нормальных весел.

Впереди у него минимум две полноводные речки. Кинель и Сок. И если через Кинель, чуть подальше, мост стоит, то как дела с мостом через Сок – кто знает? Он не знал.

Перед уходом, попрыгав с рюкзаком за плечами, Морхольд даже расстроился. Придется не просто тяжело. Придется очень сложно. Присесть на дорожку не получилось, ибо спину потянуло так, что сядь – не встанешь. Но Морхольд не расстроился. Не верил он в приметы.

Когда-то родная улица встретила негостеприимно. Он совершенно не удивился бы дождю. Но Бог миловал, чуть кропило моросью, и все. Зато ветер лютовал не на шутку. Так и плевался в лицо каплями, старательно выбивая слезу из глаза. Капюшон надевать он не рискнул, тот сильно закрывал обзор. Вязаная шапочка-маска оказалась в самый раз.

Морхольд шел, месил грязь и смотрел по сторонам. Вокруг все, как и обычно. Необычна только конечная точка маршрута. На такое расстояние он еще не уходил. Но все же бывает когда-то в первый раз.

* * *

До моста добрался без происшествий. Пару раз пришлось прятаться в кустах, заметив вдали сначала стаю собак, потом стаю «серых».

Морхольд через ветки клена, низкие, покрытые каплями, присмотрелся. Он искал глазами опасность, ощущаемую и осязаемую. И не находил. Ну не было ее, даже если присмотреться получше.

Река, черная и ленивая. Мост, бетонный и старый. Тот берег, нужный и еле заметный за туманом. Ничего больше. Разве что под мостом завелся тролль, как в сказках. Но троллей под мостами Морхольду пока не встречалось. А ждать дольше – просто не стоило. Удачу нужно ценить и беречь.

Даже на мосту под подошвами чавкала земля. Серое полотно оказалось густо заляпанным грязью и испещренным отпечатками ног, лап и копыт. Это порадовало. Мостом пользовались. Значит, и вес выдержит, и опасности ждать особо не приходилось.

Морхольд дошел практически до самого конца. Туман, слева от ограждений, загустел, потемнел и зашевелился. Морхольд остановился, сплюнув. И впрямь, все когда-то случается в первый раз. Вот тебе и тролль. Или что хуже.

Тролль впечатлял. В ширину – никак не меньше чудовища, желавшего замочить Морхольда кувалдо-колотушкой. Даже внешне существо весьма напоминало ту дрянь. Разве что чуть ниже, и морду прятало за темным и удивительно целым экраном сварочной маски. И вместо убей-колотилки на плече тащило самую настоящую деревянную дубину, густо усеянную разнокалиберными ржавыми шипами. Мост даже ухнул, когда та пошла вниз и стукнулась о бетон.

– Беда-а-а-а… – протянул Морхольд. – Ну и чего мне с тобой теперь делать?

Тролль молчал и сопел. Густое белесое дыхание пробивалось снизу маски, клубилось, смешиваясь с туманом. Позади сухо щелкнуло. Очень знакомым звуком предохранителя, поставленного на боевое положение. Голос любителя подкрадываться оказался под стать, сухой и скрипучий.

– Ты не смущайся, человече… кхе-кхе… скидывай все. И вали себе откуда шел.

Дом у дороги-4

Одноглазый сел на ступеньку лестницы, положил на колени оружие.

Лошадки Чолокяна мирно хрустели из торб. Тихо посвистывали сырые дрова в раскаленной бочке. Сам Чолокян, что-то шепча во сне, ворочался и порой похрапывал. Остальных одноглазый не слышал. Не услышал и Багиру, подошедшую сзади. И вздрогнул, только когда та опустилась на ступеньку выше.

– Стареешь?

– Да никто не молодеет, – мужчина залез во внутренний карман, достал портсигар и закурил.

Багира втянула запах самосада и поморщилась.

– До войны смолили и смолили, и сейчас никак не бросите.

– Сама не курила?

– Бросила… давно.

– Ну и не завидуй, не порть кайфа.

Какое-то время молчали.

– Откуда меня знаешь? – женщина начала разговор первой. – Ни разу тебя не видела.

Одноглазый хмыкнул:

– Зато я видел. Как раз один раз. И слышал.

Багира поерзала.

– Надо же. Наша слава опережает нас самих.

– Типа того. Ты красивая.

– Ишь ты… – женщина, это одноглазый понял сразу, улыбнулась. – Давно мне такого никто не говорил. Да красоты-то и не осталось.

– Это тебе так кажется. Красота она либо есть, либо нет. Испортить ее трудно.

– Даже шрамами?

– Даже ими.

– Ну да…

В дырках окон снова загрохотало. Зимняя дикая гроза бушевала не на шутку. Молнии втыкались острыми белыми вилами чуть ли не в стены. Одноглазый покосился на женщину. Он сказал ей правду. В блеске сумасшедших небесных разрядов это полностью подтверждалось.

Красивый, поистине королевский профиль тонкого, чуть длинноватого носа. Плавные брови над пусть и небольшими, но правильными глазами. Яркие полные губы, созданные для улыбок. И поцелуев. И их совершенно не портил шрам, идущий от подбородка до носа.

– Красивая? – она вздохнула. – Красивая. Была когда-то красивой. Помнишь, перед войной в рязанское высшее начали девчонок принимать?

Одноглазый кивнул. Он помнил. Хотя и не понимал. Ни тогда, ни сейчас.

Багира замолчала. Ненадолго.

* * *

…помнишь, да? Сперва смешно смотрелись, это точно. В Контакте, когда первые фотографии с присяги появились, сколько глумились. Идите борщ варите, а вон та, рыжая, ниче так, девушка, это автомат, а не член, держите крепче, не бойтесь. Половина тех, кто такое писал, в армию даже тогда идти боялись. На год. Ссали и просили мамку с папкой денежек заплатить и отмазать. Но то ладно.

Нас в Новоросс отправили. Как раз на втором курсе были. На горную подготовку. У моря лазали, а потом на Кавказ отправили. То ли повезло, то ли нет. По Новороссу же как били, знаешь? Там спеклось все, что могло спечься… наверное. Не была, что мне там делать?

До Кавказа мы так и не доехали. Через Ростов должны были отправить, поездом. А мы встали, что-то с путями случилось. То ли перед нами комбайн сбили, то ли еще чего. Какой комбайн? Да хрен знает, «Джон Дир», возможно. Да ну тебя, самый настоящий комбайн, на переезде. Да. Ты слушаешь? Вот и не перебивай.

Самое смешное, что оружие у нас было с собой. Настоящее, и патроны тоже. По два рожка на каждую. На каждую, да. Два взвода девчонок в голубых беретах. И пять мужиков на нас всех. Капитан, два лейтенанта и сержанты. Медбратья. И тут как раз и шандарахнуло.

Укрылись в старом убежище, те очень кстати приводили в порядок. Просидели с неделю, наружу носу не совали. Капитан полез к дозиметрам, а те не работают. Дядька, ГО-шник станционный, чуть не обмочился, когда его к ответу потащили. Хотели его же и выгнать наружу, проверять. Но не получилось.

С той стороны к нам давай колотиться. Кричат, открывайте, норма на поверхности. Гражданские? Конечно много, половина состава точно. Куда делись? Разбежались. Они ж как стадо. Половину успели загнать, и хорошо. Остальные по кустам – и к станице ближайшей. Гражданские давай вопить – не пускайте и все такое.

ОЗК? Обижаешь. Мы женщины, но десантники. У каждой из нас еще и по зимнему маскхалату было. Потом и пригодились. Следующей же зимой. Открыли? Да, одного запустили. В предбанник. Капитан и один сержант вышли туда же.

Как вернулись, смотрим, а они просто не в себе. Всем давно уже ясно стало – что да как случилось. Но тут говорят точно – все мертвое у Краснодара. И от Ростова никто не отзывается. Хотя вокруг по станицам людей много. И снаружи не то что норма, но и не так уж и страшно. А чего удивляться? А, ты и не удивлен? Сталкивался?

В общем, пришли именно со станицы. Глава местный и еще кто-то с ним. Говорят, станицу какие-то бандиты окрутили. Объявили себя властью и уже начали жить кум королю. Тем более – половина нашего состава туда убежала. Их-то первым делом и определили в рабочий класс. Кто определил? Те бандиты.

Глава не договаривал, скотина жирная. Его же станичные менты да охрана с ближайшего какого-то комбината и решила всех под себя подмять. Человек двадцать скотов набралось, не больше. Все охотничье оружие у людей забрали. Посты расставили, за околицу никого не пускали. Ну, что делать? Капитан подумал и даже не стал плебисцит устраивать. Какая, на хрен, демократия, это армия.

Вот тогда в первый раз мы с девчонками и повоевали…

* * *

Багира вздохнула. Одноглазый протянул ей флягу с водой. Та пила, чуть морщась. Вода здорово холодила два раскрошившихся зуба. Прямо как тогда…

* * *

Догорал невысокий дом прямо по улице. Рядом с забором неподвижно и страшно лежала фигура в голубом берете. Еще одна свисала с крашеных досок. Из дома недавно выскочила полыхающая фигура, вылетела, дико крича и мечась из стороны в сторону. Патронов на нее никто из девчонок не потратил. Сейчас тело догорало поодаль, жутко воняя сгоревшим мясом.

Багира, опустошив желудок, лежала за кучей песка. Ждала возможности помочь девочкам, зажавшим тройку ублюдков в доме по правую сторону. Жевала кисточку шелковицы, рассыпанной по земле. Медбрат, раненный в плечо, старался не шевелиться. Кровь густо проступала поверх бинта.

Местные не врали. Дозиметры практически не трещали. Тучи на небе… а когда их не бывает? Солнца нет? Не страшно. Люди страшнее.

Когда разведка добралась до крайних хат, часового они нашли одного. Пьяного и спящего. Связывать капитан не стал. Молча провел ладонью по горлу и кивнул сначала на часового, потом на подчиненную, Лизу. Лиза справилась. Без сожаления… практически. А остатки его, если и были, разлетелись чуть позже. Сразу за дверью первого же домика.

Багира, ворвавшаяся внутрь с бешено колотящимся из-за тонкого детского крика сердцем, не думала. Державшему девчонку за руки – вынесла мозг с первого выстрела. Тому, что пыхтел над малолеткой, врезала промеж тощих волосатых ляжек и только потом, откинув его в сторону, забила до смерти ногами и прикладом АК. Тогда желудок не бунтовал.

Багира дождалась. Выбрала спуск, спокойно глядя в убегающую спину. Приклад толкнул в плечо, силуэт упал. Она села, положив автомат на колени, и стала жадно глотать воду. Чуть ныл зуб, зацепленный крошкой кирпича, когда в нее стреляли. Губа распухла, но уже не кровила. Стрельба стихала. Сложно справиться с десантурой из Рязанки, даже когда в ней почти одни бабы, что и говорить.

Последний из тройки, прятавшейся в доме, остался в живых. Ненадолго, надо думать. Саша с Аней, заломав немалого парня, волоком тащили его в центр станицы. Багира встала и пошла к ним, помогать.

Станичные собирались. Стояли, косились на девок в камуфляже и голубых беретах. Перешептывались, щелкали семечки и нервно курили. Багира, сидевшая на прилавке для торговли пенсионеров, смотрела и поражалась. Все как всегда. Просто люди. Просто военные. Просто преступники. Как будто никакой войны, никаких ядерных ударов… Уже потом ей рассказали про станичного врача, имевшего сдвиг по поводу ядерного удара и всего прочего. Так что результаты замеров тот станичным довел оперативно. И пока не было дождей, люди не боялись.

– Тихо! – капитан вышел вперед. – Слушайте меня!

Люди притихли. Косились и шебуршали, приходя в себя и расслабляясь. Беда отступила. Так они думали.

– Мы только что уничтожили тех, кто пытался превратить вас в рабов, – капитан заложил большие пальцы за портупею, покачался на каблуках, – наплевав на общую беду. Так вот… станичники, мы это сделали не за просто так. Вы нам немного должны. Сколько? Это вам глава администрации расскажет. А сейчас, чтобы у вас не возникало сомнений в нашей решимости защищать вас всеми возможными способами, проведем публичную демонстрацию наказания за убийство, изнасилование и вооруженный грабеж. Суд теперь один. И это мы.

Притащенный здоровяк, уже разложенный на земле и крепко привязанный за руки-ноги к палаточным длинным кольям, вбитым по самые «ушки», заорал. Багира вздохнула, приложилась к фляжке. Блевать, так хоть чем-то. Было с чего.

Кол, крепкий, смазанный маслом-переработкой, ему воткнули в задний проход. В паз на конце кола вставили веревку, а ее саму прицепили к морде УАЗа-буханки, служившего здесь за скорую. А машина стояла прямо перед лицом матом орущего детины.

Капитан посмотрел на него, закурил и, бледный, сухой, сел за руль. Бандит заголосил сильнее, заплакал детским плачем. В толпе закричали, двигатель УАЗа зажужжал, машина двинулась вперед. Крик ушел в инфразвук, стеганул по ушам плеткой и оборвался.

* * *

– Они потом и не спорили… – Багира почесалась в затылке, – дали все, что нужно. Нас построили и предложили выбор. Идти домой, с боекомплектом и сухпаем, или влиться в ряды наемной роты.

– И ты ее выбрала?

– Нет, – Багира зевнула, – я ушла домой. Пешком. Добралась до границы с Ростовом. И потом вернулась назад. Пойду вздремну.

Глава 4

Доказательства жизни

Самарская обл., с. Красный Яр

(координаты: 530°29′51″ с. ш. 50°239′20″ в. д.),

2033 год от РХ

– Вот ты чудак человек… – гном присвистнул, закуривая самокрутку. – А табак у тебя знатный, духовитый.

Морхольд улыбнулся, глядя на него. Парочка поражала. Просто своим наличием. Непохожестью, серьезностью и вообще. Хотя еще час назад он и не думал улыбаться. Не до того стало.

* * *

Тролль впечатлял. В ширину – никак не меньше чудовища, желавшего замочить Морхольда кувалдо-колотушкой. Даже внешне существо весьма напоминало ту дрянь. Разве что чуть ниже и морду прятало за темным и удивительно целым экраном сварочной маски. И вместо убей-колотилки на плече тащило самую настоящую деревянную дубину, густо усеянную разнокалиберными ржавыми шипами. Мост даже ухнул, когда та пошла вниз и стукнулась о бетон.

– Беда-а-а-а… – протянул Морхольд. – Ну и чего мне с тобой теперь делать?

– Ты не смущайся, человече… кхе-кхе… скидывай все. И вали себе откуда шел.

Тролль что-то пробухтел. Ну точно медведь в зоопарке. Морхольд сплюнул.

– А если болт на воротник?

Тролль неожиданно заухал. Прямо как сыч. Засмеялся?

– На каждый хитрый…

– Полна жопа огурцов, точно, – Морхольд еще раз сплюнул. Круто, прямо как в боевиках. – Так поговорим, может, или будем фольклором меряться? Писькомерство, оно ж для школьников.

Тролль заухал сильнее. Морхольд натурально разозлился. Ситуация казалась идиотской. Но сзади тоже, сухо и скрипя, засмеялись. Засмеялся.

– А че ты такой дерзкий? Бессмертным ся щитаеш?

Морхольд покачал головой.

– Я сейчас обернусь. Медленно.

– Да хоть быстро. Ляля, подойди поближе. Вбей его по колена, если дернется.

Ляля? Твою дивизию… Морхольд цокнул языком, глядя на громаду, двинувшуюся к нему. Тролля звали Лялей. Если он еще и девочка, ну чего тут скажешь? Век живи, век удивляйся.

Он обернулся, стараясь не обращать внимания на тяжелый топот за спиной. Интересно, громада специально вот так бухает ножищами? Нагнетающе-депрессивный эффект, ага. Психологи подмостовые, етить их за ногу. Воображения вполне хватало. И быть вбитым по колени Морхольду не хотелось.

От де-е-ела-а-а…

Мальчик-с-пальчик. Годзилла-транссексуал Ляля и крохотуля-гоблин с адски злобным морщинистым личиком. Вот только глаза… точнее, глаз оказался молодым. Таким ясным и чистым, как кусок неба, настоящего, виденного Морхольдом за двадцать лет Беды раза три. Второй закрывала глухая повязка. С белым ржущим веселым черепом. Пираты, е-мое. Корсары великого Большого Кинеля. Сухопутные.

По грудь Морхольду. Сухой и весь какой-то скукоженный, с нездоровой желтой кожей. Длинные руки с совсем уж длинными пальцами узких, но сильных ладоней, держали КС-23. Как кроха удерживал это чудище, да еще ровно, Морхольд не особо понимал. Но этот вопрос волновал куда меньше, чем черный зев ствола, практически упершийся ему в нос.

Хотя… сползшие вниз рукава слишком большой для гнома куртки показали предплечья. Крепкие, жилистые и совсем неподходящие для такого коротышки. М-да, ситуевина.

– Дело пытаешь аль от дела лытаешь? – Поинтересовался, чуть качнувшись, ствол. Морхольд выругался про себя. Ну как ствол мог что-то спросить?

– Гуляю, не видно разве? – Он вздохнул. И замер. Потому как куртка на груди гнома чуть оттопырилась, явив взгляду нечто совершенно неожиданное.

Как оно бывает? Вроде бы попал ты по самое не балуй, и выхода нет. Вот прям несколько секунд – и случится что-то необратимое. А потом, внимательнее оценив ситуацию, выход находишь легко и непринужденно. Если вовремя включишь голову. Как сейчас.

– Куба либре? – Морхольд замер, внимательно наблюдая за черным провалом, следившим за ним.

Ствол замер. Дрогнул. Чуть повернул в сторону.

– Патриа о муэрте, блин… – Ствол опустился. Гном поставил оружие прикладом на бетон и почесал грудь. Поскреб пальцами по красной майке. Такой же, какая недавно имелась у Морхольда. С портретом Че. Великого и незабвенного Команданте. – Я в шоке.

– Такая же фигня, – Морхольд выдохнул. Пот по спине все же покатился. – Перекурим-перетрем?

– А то.

* * *

– Вот ты чудак человек… – гном присвистнул, закуривая самокрутку. – А табак у тебя знатный, духовитый.

Морхольд улыбнулся, глядя на него. Парочка поражала. Просто своим наличием. Непохожестью, серьезностью и вообще. Хотя еще час назад он и не думал улыбаться. Не до того стало. А вот сейчас…

Ляля все же оказался мальчиком. Огромным мальчиком, лет пятнадцати. Как и его друг, злобный кроха Зима. Хотя тот казался явно старше. Почему Зима – тот не объяснил, да Морхольду оно и не требовалось. Ему требовалось пройти дальше. И цели он вроде достиг.

Рассказал все. Про то, как еле выжил здесь недавно. Про дорогу к семье. Тут гнома и проняло. Гном хлюпнул носом и отвернулся. Морхольд почесал начавшую отрастать бороду и задумался. Задумался о том – кто эти двое.

Мутанты? Ну да. Ни с чего другого не меняет людей таким-то вот образом. Мастер-Бластер, не иначе. Разве что Мастер Зима не лилипут, а просто небольшой. Скромный по размерам. Хотя Морхольд и не удивлялся его атаманству. Ляля не снимал маску, смущался, объяснил Зима. Но и так стало ясно – тому лет совсем мало. Что за жизнь?

Два ребенка – ведь Зиме точно не больше шестнадцати – восемнадцати – живут разбоем и грабежом. Спокойно мордуют и убивают прохожих, хотя порой оказываются вот такими хорошими парнями.

– А вы как тут вообще оказались-то? – он посмотрел на ребят. – А?

Ляля вздохнул и отошел, сел, опершись на дубину, и мелко затрясся плечами. Зима затянулся, глаз его разом потух. Гном нахмурился, зло и нехорошо.

– Как-как… побили всех наших. Несколько лет назад. Мы ж кочевали. Туда-сюда, искали где лучше. Тут торговцы встретились, давай рассказывать, что там вот, в Кинеле, город. А сейчас они Кротовку восстанавливают. Ну, а мы шли чуть не от Урала. Обрадовались. А дальше…

А дальше Морхольд знал. Недавно сам рассказывал Даше Дармовой, стоя перед поездом в Кинеле…

* * *

– Да то. – Морхольд поднял свою длинную и явно тяжелую сумку. Что-то лязгнуло внутри. – Когда возле поворота на Тимашево нас осталось десятеро, плевать я хотел на выбор между добром или злом и на то, чью сторону представляю. У Кротовки вот эти самые мужики в спецовках, пропахшие креозотом, маслом, углем, тащили и ремонтировали пути. А на них перла первая часть банды откуда-то со стороны Красного Яра.

Голодные и холодные, больные, мутировавшие, но не люди. Нелюди, девочка. И свой выбор оказалось сделать просто. И каждый его сделал. Когда пришла помощь, нас, тех, кто дышал, оставалось четверо. Шестеро уже остыли. И вокруг, накромсанные, разорванные, посеченные осколками, подыхающие и сгоревшие, лежали еще тридцать голов. Очень опасных и злобных животных.

– Тридцать?!

– Да, тридцать. А через год я услышал про пятьдесят. Тем самым ухом, что только-только отошло. В Красном Яру, куда дошел с продырявленной ногой. Дырку мне прижег Лепеха, ИПП наложил Шамиль. Сейчас даже и не знаю, арифметическая прогрессия работает вовсю. Ну, как тебе объяснить… эй, земляк!

Топающий по бурой жиже кинелец обернулся, перехватив удобнее мешок, квохчущий и двигающийся.

– Не помнишь, сколько тогда те десятеро положили у Отрадного?

Мужик почесал затылок, смачно харкнул, прочистил горло и ответил:

– Да чуть ли не сто, земеля. Если не больше.

Морхольд повернулся к Дарье:

– Вот такое волшебство и есть арифметическая прогрессия. И сарафанное радио. Те, дикие, шли к станции, злые, голодные и больные. Мужики, бабы, подростки. Основной табор остался дальше, им занимались уже не мы. И победили мы, если уж честно, только из-за грамотно выбранной позиции, какой-никакой, но выучки и боеприпасов. И их усталости.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

Самка у хищников семейства псовых (волки). Самец, само собой, кобель, а самка – lupus femina.

Конец ознакомительного фрагмента

Купить и скачать всю книгу

<1...5 6 7

На страницу:

Перейти

7 из 7